Первый день Евгения в группировке радовал обыденной постановкой вещей: кровать-завтрак-обед-ужин-кровать. Пока ничего особенного не случилось, и это Базарову, безусловно, нравилось. Дело в том, что Евгений никогда не был поклонником спонтанности и легкомысленных поступков - мужчина всегда старался тщательно обдумывать каждую деталь, прежде чем делать и говорить. Особенно, прежде чем делать. Но сейчас ни говорить, ни делать было не нужно, и Евгений неспешно спускался по лестнице вниз - в гостиную. Именно там он несколько минут назад позабыл пачку сигарет.
Внезапно остановившись, Евгений прищурился и обнаружил, что в гостиной комнате теперь обитали не только его сигареты, но и всхлипывающая, видимо от боли, девушка. Это немного осложняло ситуацию, впрочем, Базаров был не против завести знакомства с членами теперь и его группировки.
Лестница чуть слышно скрипнула, Евгений вновь плавно тронулся вниз.
- Добрый день, - хриплый мужской голос раздался за спиной девушки, а через пару секунд показался и его обладатель, вышедший вперед к журнальному столику и неспешно взявший в руки пачку сигарету. Повернувшись к хранительнице лицом, Евгений продолжил:
- Евгений Базаров, буквально на днях прибыл в группировку, - мужчина покрутил в руках пачку сигарет, - с кем имею честь?

- Вот как, - по лицу Евгения пробежалась еле заметная тень усмешки, которая тут же испарилась. Не заметить плохое настроение его новой собеседницы было трудно, однако, Базаров именно так и поступил: сделал вид, что ничего не заметил. На слова девушки о том, что она невероятно неуклюжа, кроме жалких соболезнований Евгению в голову ничего не приходило. Именно поэтому, он деликатно промолчал.
- Что с ногой? - Немного помедлив, без лишних церемоний спросил хранитель мойры, искоса поглядывая на девушку. Он уже взял со стола свою пачку сигарет, за которой спустился в гостиную из своей комнаты и хотел было идти обратно наверх, но всхлипывания заставили хирурга немного насторожиться.
"Человек может быть аристократом, человек может быть подонком или революционером, да он может быть хоть последней собакой. Но если он выбрал себе профессию доктора, то должен им оставаться всегда", - один из немалого количества девизов, которым подчинялся Евгений. - Я - доктор, если не вылечу, то хотя бы смогу попробовать облегчить боль, - так объяснил Евгений свой внезапной порыв благодетельности.
Пройдя вперед, Базаров сел напротив девушки на край стола и выжидающе на неё посмотрел.

А Мефистофель тем временем продолжал тщательно изучать реакцию юного Фауста, вчитываясь в эмоции, которые были буквально прописаны на бледном лице девушки. А эмоций было много, едва ли не целая разноцветная буря, и Евгений, прекрасно ощущая внутренние противоречия хранительницы, многозначительно ухмыльнулся и отвернулся к окну.
- Ясно, - что ничего не ясно. Евгений неспешно поднялся и вышел из гостиной комнату на кухню, где не так давно он наблюдал внушительных размеров аптечку. Видимо, потребность в таблетках и лекарствах в данной группировке зашкаливала за сто единиц, ибо Базаров впервые видел такое разнообразие медикаментов в доме. Немного покопавшись в серых упаковках, Евгений извлек тюбик с мазью, бинт, а после достал из холодильника лед. Все в этом особняке было представлено в изобилии, что не столько удивило хранителя мойры, сколько порадовало. Полезного всегда должно быть в достатке.
- Не могу утверждать, но подозреваю, что растяжение, - послышался в дверях хриплый голос мужчины, который постепенно приближался к девушке. - В любом случае, мазь облегчит суставную боль, после то же воздействие окажет лед. Зачем бинт - объяснят не буду, - несколько равнодушно произнес Евгений, вновь усаживаясь напротив девушки на край журнального столика. Он не торопился уходить, возможно, Меланте ещё понадобится его помощь.
- Если Вам нужно что-то срочно сделать - оповестите меня, ибо Вам лучше сейчас не двигаться вообще. И, - мужчины несколько надменно фыркнул, - вы совершенно не так перевязываете ногу. Дайте мне, - мужчина без лишних церемоний отобрал у девушки из рук бинт и начал перебинтовывать ей ногу сам. В плане медицины он был очень привередлив. - Так лучше, - заключил мужчина, вставая с дивану, куда присел, чтобы было удобней заниматься перевязкой. - И, да, здесь курить можно?

Ничего не ответив, Базаров просто поднялся со своего места, подошел к окну и, распахнув оное, неспешно закурил. Вкус терпкого табака на губах словно вновь оживил Евгения: да, Базаров был заядлым курильщиком, однако, не собирался бросать эту вредную привычку. Одно, быть зависимым от человека, совершенно другое - от привычки. К первому Евгений относился крайне отрицательно, ко второму - снисходительно.
- И если Вы не явитесь, Вашу зарплату отдадут первому встречному? - В хриплом голосе звучали ноты превосходства, но не язвительного и не колкого - ноты были вполне дружелюбными, словно Базаров говорил со своей младшей сестрой. - В таком случае Вам лучше позвонить и предупредить начальство, чтобы то, что заработали своим трудом Вы, оставили Вам, - хранитель с каждым новом словом выдыхал горьковатые клубы дыма, вглядываясь в пейзаж за окном. Он стоял к девушке спиной и не мог видеть её действий, но знал каждое её последующее желание.
- Я - не лучший собеседник, - мужчина стряхнул пепел с сигареты за окно и вновь приложил никотиновую подругу к губам, - зря Вы ищите моей компании, - уголки его губ дрогнули в странной улыбке. - По сути дела, Вам со мной не о чем будет говорить, - Базаров, наконец, докурив, выбросил тлеющий фильтр сигареты за окно и неспешно повернулся к девушке. Постояв пару минут на месте, хранитель вновь двинулся вперед, однако, теперь к другому столу, где стояла его же бутылка с водой. Взяв её в руки, Евгений сделал пару глотков и вновь повернулся к девушке. - Хотя бы потому, что Вы вряд ли сможете признать то, что признаю я. Посему, и понять не сможете. Девять из десяти, что в университете Вы преподаете далеко не ботанику.

Отредактировано Evgeny Bazarov (22.11.2010 23:50:46)

- Совершенно не умею, - резко ответил Базаров, с вызовом глядя прямо в глаза своей новой знакомой, - и учиться не собираюсь. Хотя бы потому, что нечему, - уже более хладнокровнее ответил Евгений, наклоняя при этом голову вбок и переводя взгляд с глаз девушки на рядом стоящую книжную стенку. - Какой смысл учиться тому, от чего нет совершенно никакой пользы? - В его глаза сверкнуло что-то необъяснимое, дотоле невиданное, странное и незнакомое людям, которые плохо знали Базарова. Но этот огонь был очень привычен для самого Евгения: он часто неистово вспыхивал, когда Базарову пытались противостоять в его убеждениях, когда его пытались переубедить или хотя бы начинали разговор на эту тему.
Так, однажды, когда Евгений жил ещё в суровых краях Сибири и обучался в местном медицинском техникуме, он здорово повздорил с одним из преподавателей анатомии. Спор был, по сути дела, пустяковый, как и причина сего спора. Однако преподаватель сумел из мелкой назойливой мухи сделать огромного слона, из-за чего впоследствии Евгению пришлось очень не сладко. Но факт оставался фактом: Базаров не отступился от своих принципов и мировоззрений, пусть и очень дорого за это поплатился. В конечном итоге Базарову пришлось покинуть родной край и переехать в более населенный пункт и там перепоступать на учебу. Что ж, нужно заметить, что кончилось все очень даже неплохо, ведь он не только выучился тому дело, которому хотел обучаться, но ещё и стал практически мастером своего дела.
- Что мне пользы от этого вашего Гете, когда я могу читать труды Ламарка? Они меня и жизни научат, и в ней же пригодятся, - несколько задумчиво, без прежнего пыла, процедил хранитель.

- Именно так, - отрезал Базаров, ничуть не церемонясь с понятиями "глупость" и "бездари". Так или иначе, но эти определения дала сама девушка, а он всего-лишь согласился. Всецело и бесповоротно. Стоит так же заметить, что ему понравились её слова о представителях гуманитария. Так понравились, что он даже повторил их в некоторой задумчивости:
- Совершенная глупость и абсолютная бездарность, - приглушенным эхом произнес мужчина, вглядываясь в какую-то одну точку на кофте девушки. А затем, спустя несколько недолгих секунд, Евгений достаточно резко перевел взгляд обратно на лицо девушки, смело вглядываясь ей в глаза, как это делают хищники, в любую минуту готовые напасть и с явным аппетитом проглотить свою жертву целиком. - Как вы точно подобрали определения, - на лице его появилось подобие мефистофельской улыбки, а глаза блеснули тем мерзким отблеском, с которым Евгений всегда откровенно издевался над своими нелепыми собеседниками. В эту группу на данный момент Базаров внес и хранительницу Деметры. Хотя, признаться честно, вне этой группы не было никого - Базаров не встречал в своей жизни ещё достойных собеседников. Правда, кроме одной женщины, но и она не смогла доказать ему пользу искусства или литературы. Никто не смог доказать, хотя бы потому, что Евгений был чрезмерно тверд и резок в своих мировоззрениях.
Сидя напротив девушки, Базаров почти не двигался: он смотрел в глаза хранительнице и со скучающим видом ждал её новых слов, крутя в руках дорогую серебряную зажигалку, которую ему подарили на какой-то там праздник какие-то там друзья. Евгений никогда не запоминал деталей, но не редко придавал из значение. "Какие-то там друзья" - это халатное определение было свойственно Евгению во многих аспектах его жизни.
- Я бы назвал ещё всех гуманитариев тунеядцами и совершенно не нужными ячейками общества, которые лишь делают вид, что приносят пользу. На самом же деле, полезней было бы мышь запустить в бочонок с молоком - она бы хоть масло взбила. А запусти туда поэта, - Евгений даже поморщился при употреблении этого слова, - так он бы ручками помахал и утонул бы, разве что, сочиняя при этом пируэты какой-нибудь своей несчастной любви, - фыркнул Базаров, продолжая щелкать своей зажигалкой.

- Вы ошибаетесь, Меланта, - его голос был теперь совершенно спокойным и даже в чем-то безучастным, - я читал труды Ламарка в оригинале, на французском. Точно так же, как и Шванна, на немецком. Основной причиной тому было то, что даже в научных статьях лингвисты умудрялись переврать если не половину, то четверть точно, - Евгений, не желая глядеть на собеседницу, поднял голову и теперь принялся рассматривать картину, что висела над девушкой. В ней не было ничего особенного, как и в других картинах - обычный пейзаж с обычными деревьями и облаками. Никаких чувств и эмоций данное произведения у Базарова не вызвало, что вновь заставило мужчину убедиться в правильности своих убеждений. Но главным доказательством тому был тот факт, что никакой пользы от данной картины не было - только место занимала.
Далее девушка говорила много и не по делу. Базаров слушал её, продолжая смотреть куда-то вдаль. Но он слушал её и, даже можно сказать, заинтересованно слушал.
- Вы вновь не правы, - заключил он, когда девушка закончила свой гневный монолог (к проявлению неприязни и злобы мужчина привык - он не впервые сталкивался с людьми, которые не могли понять и принять его мировоззрения), - я не знаю многого в этом мире, как и вы. В этом мы равны. И мы оба стараемся исправить это положение, мы пытаемся узнать больше о планете, о вселенной, о существах, населяющих Землю. Просто делаем мы это разными путями: я - через естественные науки, вы - через другие, - он специально упустил слово "гуманитарные", потому что считал все другие науки, отличные от естественных - не науками вовсе, - и если вы не согласны с моим мировоззрением, - мужчина помедлил, переводя взгляд зеленых, кажется, змеиных глаз, на девушку, - то и я не обязан соглашаться с Вашим.

Естественно, мужчина и не собирался разделять мнение девушки, ведь у него на этот счет обязательно были свои мнения. Мало того, стоило бы признать, что хранительница говорила в основном по делу, но ведь Базаров был сущим нигилистом - ему по статусу было не положено соглашаться с другими людьми, которые имели достаточно высокие мнения о гуманитариях.
- Да, Вы правы, - после некоторого молчания начал Базаров хриплым от никотина голосом, - я не обязан. Никому ничего, - на этих словах на его лица появилась снисходительная улыбка, которую теперь мужчина не скрывал. Приподняв голову, он с этой же улыбкой, мягкой и несколько равнодушной, взглянул на девушку. - Вы мне понравились, Меланта. Мне нравятся люди, которые могут стоять на своем, - хранитель чуть помедлил, отворачиваясь к окну и непринужденно зевая, - на моем пути встречались многие люди - в основном они пасовали перед человеком таким, как я, то есть имеющим свои точки зрения и отстаивая их. В конечном итоге, они поджимали хвосты и соглашались с моим мировоззрением. И им настолько нравилось "ни_во_что_не_верить", что они заканчивали признавать авторитеты, читать книги, ходить в театры, даже любить своих жен, мужей и детей. И вскоре они подыхали морально, некоторые ввязывались в сомнительные компании, некоторые пошли в секты, а кто-то просто уходил в ванную комнату, включал холодную воду и принимался вырисовывать лезвием портреты по венам. И это безмерно глупо, - Евгений вновь повернул голову в сторону Меланты и перевел дыхание, - в любом деле, особенно в том, которое называется "жизнь", нужно знать меру. Они не знали. А я знаю. Возможно, Вы знаете, - Базаров говорил это ни в коем случае не с дидактической интонаций, скорее как-то равнодушно, но явно заинтересованно. Меланта оказалась вполне самостоятельным и занимательным собеседником, посему, он не видел преград, чтобы теперь свести беседу со спора на обыкновенные размышления. Да, Евгений всегда любил размышлять: он размышлял про себя, когда ложился в кровать или когда стоял в ванной комнате перед зеркалом и брился, он размышлял за рулем машины, он часто размышлял и в беседах с посторонними людьми. Он не стеснялся этого делать, ибо знал, что зачастую его размышления нравились людям, они открывали им же какие-то новые горизонты. - Часто я сравниваю себя с Чудовищем, которое нежданно негаданно приходит к людям, похищает их здравый смысл и заставляет танцевать под свою дудку. Да что там говорить, я и есть такое чудовище, - мужчина говорил это без какого-либо сожаления, наоборот, казалось, что ему доставляет наслаждение так думать, - а в том, что у многих нет иммунитета против такого чудовища, нет моей вины, - мужчина вновь смотреть на хранительницу, вновь с каким-то отрешением. Он не знал, надоел ли он ей своими размышлениями, хотя, по сути дела, ему было все равно.

Закругляю флеш, если Вы не против )

Базаров, взглянув на девушку, лениво потянулся и зевнул.
- А на что мне это нужно - менять сознание людей? Разве что ради собственного удовольствия, - Базаров перевел взгляд с хранительницы на окно, пейзаж за которым начал уже темнеть, - а удовольствия в этом, признаться, мало. Разве что как собаке - принеси то, принеси это. Вот ради этого можно. А так.. Скука смертная.
Быть может, Меланта наивно отнесла Базарова к альтруистам, которые на все пойдут ради других, даже последним куском хлеба поделятся. Однако Базаров скорее относился к тем людям, которые в первую очередь будут искать выгоду для себя, для собственного удовольствия. Но несмотря на все это, Евгений был доктором, причем, в бесплатной клинике. И, вот что странно - его это вполне устраивало, хотя и очень противоречило его стереотипам и взглядам на жизнь. И он не раз размышлял на эту тему, но все никак не мог найти объяснения этому странному феномену, поэтому через некоторое время безуспешных поисков ответов просто взял да забыл.
Чуть подавшись вперед, он едва не оказался лицом к лицу с девушкой, но вновь повернул голову к окну, которое хотел сейчас же открыть, чтобы закурить очередную сигарету. Проклятый никотин полностью взял власть над хранителем, хотя, тот и не особо сопротивлялся. Все лучше, чем оковы женщин.
Поднявшись, мужчина подошел к окну, потом потом направился к выходу из гостиной: за окном, кажется, начиналась гроза, деревья гнулись под напором ветра - было бы некстати запускать сквозняк в гостиную. Он лучше выйдет на улицу.
- Приятно было с Вами пообщаться, Меланта, - Евгений остановился в дверях гостиной, но не повернулся, - если будет болеть нога - моя комната на втором этаже. Рад не буду, но помощь окажу, - он ухмыльнулся и покинул комнату.

Отредактировано Evgeny Bazarov (09.01.2011 21:47:44)