Дверь хлопает так сильно, что аж дрожит; Кристиан готов поклясться: его секретарша, Меган, наверняка вздрогнула, и ее бледные, невыразительные голубые глаза, блестящие, словно в любой момент готовые наполниться слезами, наверняка чуть ли не выкатились из орбит от шока. Ее давно пора увольнять: бедняжка и так продержалась почти три месяца — немыслимый срок для такой идиотки. 
Он качает головой и улыбается, резко поднимаясь на ноги, отбрасывая все бумаги, будто вышколенный пес, что встает в стойку, стоит появиться хозяину на горизонте. Миссис Реймонд вся в ослепительно белом, такая яркая, что режет глаза; вот только взгляд у нее ледяной: того и глядишь появится иней на спинке дивана, на которую она небрежно бросает свою норковую шубку, по стоимости сопоставимую с неплохим автомобилем.
— Луиза, дорогая, чем обязан таким внезапным визитом? — Форд галантно перехватывает ее ладонь и едва касается губами стылой кожи, и легкий мороз на улице здесь совершенно не причем.
— Боже, Кристиан, уволь меня от своих любезностей. Ты и так все знаешь, — кривится она и резко выдергивает руку, садится на диван; щелкает замок портсигара, и Форд тут же достает свою зажигалку, чтобы поджечь дамскую сигарету, крепко удерживаемую тонкими пальцами. — Ты должен что-то сделать. Это твоя работа, в конце концов, — она затягивается, чуть задерживает дым во рту, а после выдыхает его тонкой струйкой прямо в лицо адвокату. Форд лишь пододвигает пепельницу к ней поближе.
— Я был сегодня в участке. Они темнят: то ли ждут каких-то улик, то ли просто тянут время, чтобы потрепать нервы, — пожимает плечами он, чувствуя, как химический запах яблок проникает в легкие:  Луиза стабильна в своих табачных пристрастиях. — В любом случае обвинений пока выдвинуто не было, и у них есть еще, — он смотрит на наручные часы, — тридцать шесть часов. По их прошествии я буду там, чтобы размазать их за то, что они продержали ни в чем неповинного человека в камере без объяснения причин. Ему же ничего не смогут предъявить? Луиза?
— Я уже обо всем позаботилась, — холодно чеканит слова миссис Реймонд, пытаясь скрыть дрожь в пальцах, наличие которой Форд старательно игнорирует: при всем своем отталкивающем морозном виде Луиза патологически влюблена в своего мужа — невиданная роскошь в наше время. — А теперь я хочу, чтобы ты позаботился о том, чтобы все было законно.
— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все. Я буду нем, как могила.
— Еще бы ты не был. Начнешь болтать — окажешься в ней, — угроза выходит привычная, словно необходимый обмен любезностями, и Кристиан лишь хмыкает и послушно кивает. Он привык к подобному на удивлению быстро, еще когда отец только-только передал ему все дела Реймондов: начиная с юридических консультаций и заканчивая судебными тяжбами. Они владеют сетью отелей — официально — и несколькими подпольными казино — нелегально, так что болтать об их делах действительно не в интересах того, кому нравится обслуживание и в отелях, и в казино, где он давно является почетным гостем.
— Послушай, Луиза, у них ничего нет, я уверен. Просто хотят, чтобы ты вышла из себя и сделала глупость, или чтобы Джейсон случайно проговорился под давлением. Словно карликовые собачки, что лают на доберманов, — он ободряюще улыбается, ни капли не сомневающийся в своих словах: подкупленный офицер сразу сказал, что весь участок, не ожидавший такого подарка судьбы в виде свалившегося к ним в руки Джейсон Реймонда, носится по городу, как ужаленный в зад бешеный пес, пытаясь найти хоть какой-то повод и предъявить ему обвинение. — У них ничего нет и ничего не будет. Даже не сомневайся.
— Тебе лучше оказаться правым, — она щурит глаза, и во взгляде явственно чувствуется угроза. — И вообще, почему ты не в участке, не пытаешься вытащить моего мужа? Почему ты торчишь здесь, в своем безумно уютном кабинете, пока его прессуют недотепы-детективы? — ее голос опасно дрожит.
— Потому что у меня назначена встреча с тобой, а еще у меня есть работа. И без меня они и слова ему сказать не посмеют, так что считай, что мое отсутствие обеспечивает Джейсону передышку от их допросов, — спокойно отвечает Форд и хочет добавить еще что-нибудь ободряющее, как дверь в кабинет распахивается.
В дверном проеме стоит его личное проклятие последних недель: идиот-вышибала, что чуть не вышиб ему мозги; назойливый доставщик, с которым пришлось торчать в лифте добрый час. Он стоит и улыбается, словно пришел к другу на работу, чтобы пригласить его пропустить по стаканчику вечерком в честь пятницы. За его спиной хлопает глазами безмозглая секретарша. Кристиан хмурится, тогда как Луиза разве что не звереет от недовольства.
Она уходит — разъяренная и встревоженная, и взгляд, которым одаривает его на прощание, не сулит ничего, кроме адских мук. Кристиан запускает пальцы в идеально уложенные волосы и чуть треплет их; с губ срывается мучительный вздох, пока глаза непроизвольно закатываются.
— Ты что, про телефоны вообще не слышал? — раздраженно отвечает Форд, жестом предлагая этому невоспитанному медведю присесть. — Она вернется, и когда это произойдет, я пожалею, что не запер дверь, — он садится на диван напротив Бьёрна и достает сигарету, поджигает ее. — Не поболтать же ты пришел. Что, еще кому-то решил череп раскрошить, медведь? — прозвище, которое, на предвзятый взгляд Кристиана, отлично подходит его собеседнику, вырывается изо рта табачным дыбом и сарказмом.

Сказанное Бьёрном не то чтобы удивляет Кристиана: на самом деле, если вспомнить подробности их первой встречи, становится ясно, что парень, сидящий сейчас перед ним и смотрящий умоляющим взглядом, — ну натуральный щенок золотистого ретривера — тот еще любитель помахать кулаками. Более чем возможно, что эти самые кулаки идут в бой задолго до того, как мозг начинает анализировать ситуацию. На короткое мгновение Форд даже жалеет, что в порыве любопытства и желания узнать, куда еще могут зайти их случайные встречи, дал ему свою визитку. Отчасти потому, что должен был рассматривать тот вариант, что стоит этому верзиле начать так грустно смотреть своими неимоверными небесно-голубыми глазами, как не останется иного варианта, кроме помочь ему.
Интересно, кто бы помог тебе в битве против меня, реши я устроить скандал из-за того удара? Форд едва заметно фыркает в ожидании всей истории, конкретных фактов, подробностей, а не волнений и нелепых попыток оправдаться.
— Да, я немного секу в законах, — отвечает Кристиан и ухмыляется, вдавливая окурок в пепельницу. — Можно сказать, балуюсь юриспруденцией лет так десять, — он закидывает одну ногу на другую — носок туфли задевает стеклянную столешницу — и продолжает деловым, бесстрастным тоном.
— Ты пришел за адвокатом. Вот он я, адвокат, а это значит, что передо мной не нужно оправдываться. Свой щенячий взгляд, все эти жалкие "я не хотел, мне так жаль" оставь для суда, если мы до него дойдем; ненавижу доводить дело до суда. Тебе по протоколу дадут слово, и ты начнешь поливать всех этим сентиментальным бредом. И то, если я сочту подобное поведение уместным. Давай договоримся сразу: я не имею права разглашать ничего из того, что говорит мне клиент. И мне абсолютно плевать, что ты сделал и из каких побуждений. Поверь, приди ты сюда за защитой, потому что убил своего босса, все, что меня бы волновало: как извлечь из этого пользу для дела. А потому, для начала, расскажи мне правду: ты ударил его, потому что он шлепнул по заднице официантку? Потому что он приставал к тебе? Потому что у тебя был плохой день, и ты просто решил выпустить пар? Дай мне что-то, к чему я могу привязаться, чтобы создать твой положительный образ. Если ты спас котенка с дерева в восемь, то я хочу об этом знать, — он вываливает весь этот поток фраз четко поставленным голосом, говорит с легкой ленцой, словно уже устал объяснять одно и то же, и тон его ледяной, хотя глаза задорно блестят: он был бы не прочь узнать побольше о своем новом подзащитном. О, мать будет счастлива: я почти превратился в законченного альтруиста.
— Ну и самое главное: кто твой босс? Какой ресторан? Кто его крышует? — по правде говоря, Форд должен был начать с этого и этим же закончить, но отчего-то желания растянуть их встречу и, чего греха таить, немного покрасоваться, взяли вверх.
Кристиан складывает пальцы "домиком" на своем колене и терпеливо ждет обстоятельного ответа. И лучше бы тебе отвечать, а не бубнить про то, насколько сильно ты раскаиваешься. У меня были планы на вечер, медвежонок.

Его рассказ дает ответ на несколько вопросов, которые терзают Форда, стоит ему вспомнить об этом парне. Во-первых, его фамилия Дальберг, и это очень даже неплохое начало для знакомства, особенно если и правда придется выполнять роль адвоката этого наивного идиота, который все же не удерживается и начинает оправдываться. Как будто до этого есть хоть кому-то дело. Кристиану так и хочется закатить глаза, но он держится, старается выглядеть в меру заинтересованным профессионалом, коим и является. Во-вторых, его профессия; Дальберг военный, профессиональный военный, которого буквально учили убивать, что объясняет то, насколько хорошо поставленным был удар, нанесенный в том злополучном переулке за баром. А ведь не будь у меня ловкости хранителя, может, я бы и не сидел сейчас здесь, а в лучшем случае изображал из себя овоща, лежа на больничной койке. В-третьих, Бьёрн совершенно не контролировал свои эмоции; ну или пытался, но получалось у него так себе, учитывая те факты, что за последний месяц только Форду уже известно о двух случаях, когда этот здоровяк предпочел использовать грубую силу вместо слов. Интересно, что нужно сделать, чтобы довести его? Он же торчал со мной час в лифте, и даже не разозлился.
Но свои наблюдения предпочитает оставить при себе до лучших времен.
Кристиан оживляется только когда слышит название ресторана, в котором работал Дальберг. "Золотой дракон". Он щурится, пытаясь прикинуть, сколько ресторанов в Осло с подобным вычурным названием. И у скольких ресторанов хозяин способен вывести своим непомерным эго из себя любого.
— "Золотой дракон"? Которым владеет Браун что ли? — игнорируя фразу про покаяние, цепляется к единственной информации, что имеет реальное значение в сложившейся ситуации. — Так что ж ты сразу не сказал?! Это будет одно из самых коротких моих дел. Вставай, поедем проведать нос твоего начальника, — Форд порывисто встает и подходит к своему рабочему столу, чтобы взять мобильный телефон. — Чего сидишь? Я планирую покончить с этим еще до восьми вечера, — он открывает дверь и кивком головы показывает на выход.
Секретарша тут же вскакивает со своего места, и Форду кажется, что его глаза закатываются сильнее, чем возможно физиологически.
— Уже уходите, мистер Форд? — она говорит слишком воодушевленно, слишком громко и слишком навязчиво. Все в Меган слишком, и такое чувство, что скоро чаша терпения Форда переполнится.
— Да. И ты можешь уходить. Я не собираюсь возвращаться сюда до понедельника. Хороших выходных, — он улыбается, и мисс Фергюсон краснеет, но как-то пятнами, что появляются только на щеках и и мочках ушей.
— Хороших выходных, — восторженно откликается Меган, но Кристиан уже ее не слушает: направляется к лифтам, краем глаза следя за тем, чтобы Дальберг не отставал.
Они выходят на минус первом этаже — парковке. У Форда именно парковочное место, на котором мирно ожидает его возвращения черный Mercedes-Benz. Пищит сигнализация, щелкает дверной замок.
— Запрыгивай, Дальберг, — торопит его Кристиан, уже заводя мотор и пристегиваясь. — Кстати, совсем забыл спросить, — Форд резко поворачивается к Бьёрну, садящемуся на пассажирское сидение. — Какую компенсацию ты хочешь?

Ответ Дальберга, как обычно, настолько наивен, что Кристиан начинает привыкать: он сидит рядом с ним, зачем-то гладит обивку салона, будто это какое-то животное, требующее ласки, и вслух рассуждает о том, каким именно способом собирается выплачивать чертову денежную компенсацию, с чего-то решив, что это его забота. Покровитель, это случаем не ты там развлекаешься, сводя меня с этим клиническим идиотом, а? мысленно обращается Форд к своему богу и, как обычно, не получает ответа, лишь впустую закатывает глаза.
— Бьёрн, — обманчиво мягко начинает фразу Кристиан, его голос льется сиропом, под стать сладкой улыбке, расплывающейся на губах. Так говорят с горячо любимыми, но абсолютно бесперспективными детьми в надежде, что они хоть как-то смогут устроиться в жизни. — Ты не понимаешь сути вопроса. Компенсацию будут выплачивать тебе. Какую сумму ты хочешь? — он медленно отпускает сцепление и врубает заднюю передачу. — Подумай лучше об этом. Банки и кредиты — не твоя забота, — Форд качает головой, выруливая с парковки, а после резко разгоняется, определенно превышая скоростной режим, допустимый при движении на стоянке.
До ресторана они добираются в молчании, и Кристиан даже рад этому; он почти не следит за дорогой и даже умудряется отвечать на СМС, пока стоит на светофорах. Пару раз он ловит на себе осуждающие взгляды Бьёрна, как ему кажется, но не придает этому никакого значения: тратить время на соблюдение всех этих идиотских правил и скоростных режимов ему не хочется.
— Ты же здесь работал? — он паркует машину прямо возле входа в китайский ресторан "Золотой дракон" и, дождавшись подтверждения своих слов, выходит из автомобиля, ожидая, пока его спутник выберется вслед за ним. У самых дверей Кристиан кладет руку Дальбергу на плечо, тормозя его и прося выслушать. — Мы сейчас зайдем внутрь, и ты будешь молчать. Ты встанешь у входа, как послушный мальчик, и будешь ждать, пока я поговорю с твоим боссом. Спойлер: мы найдем общий язык, ты получишь компенсацию, а мистер Браун заберет свое заявление с превеликим удовольствием. Договорились? — Форд хлопает его предплечью и решительно открывает дверь, даже не дожидаясь Бьёрна, чье присутствие, на самом-то деле, и не нужно; наоборот, если он начнет извиняться или, того хуже, махать кулаками, придется запариться чуть больше.
— Мне нужен мистер Браун. Скажите, что адвокат мистера Вона пришел, — Кристиан сразу же нападает на какую-то девушку, очень похожую на официантку; вцепляется в нее, как бульдог в мясную косточку, и не отпускает, пока она, что-то лепеча, не убегает в сторону служебных помещений. — Сейчас он придет, — Форд довольно скалится и поправляет галстук, предчувствуя скорую победу.
Мистер Браун — суетливый мужчина средних лет — и правда приходит быстро; буквально вбегает в зал и начинает слащаво улыбаться, протягивая руку для приветствия, которую, впрочем, Кристиан напрочь игнорирует.
— Что-то случилось? Я уже выплатил все мистеру Вону за этот месяц, — начинает лепетать Браун, но Форд поднимает ладонь вверх, призывая мужчину замолчать; кивает в сторону, где стоит Бьерн. Браун мгновенно белеет. — Что этот ненормальный здесь делает? Он же просто чокнутый. Будьте осторожнее с ним, мистер Форд, он недавно напал на меня! — тычет пальцем в гипсовую повязку на своем носу.
— А разве это не вы спровоцировали его? Разве не вы уволили его без выходного пособия, совершенно наплевав на его права, — с притворным удивлением вопрошает Форд.
— А вам какое дело? Он ужасный работник, я выгнал его, а он избил меня! — возмущается Браун, но Кристиан лишь качает головой.
— Я — адвокат мистера Дальберга, так что мне есть прямое дело до этого вопиющего случая, — он говорит почти ласково, но глаза щурит, будто змея, и наслаждается тем, как судорожно сглатывает Браун. — Теперь-то вы готовы договариваться, мистер Браун? Или будете и дальше стоять на своем? Разве вы не получили эти травмы, когда оступились на лестнице и упали? Зачем же клеветать на несчастного ветерана войны? — недовольно цокает языком.
— Я знаю свои права, мистер Форд. Я здесь жертва. Вам не запугать меня. Я хочу, чтобы этот человек ответил за все, что сделал мне! — чуть не срывается на крик Браун; Кристиан вздыхает, явно собираясь сделать то, что делать не хотел. По крайне мере выглядит как человек, которого заставили прибегнуть к крайним мерам.
— Мне кажется, мистер Браун, — голос Форда срывается на шипение, когда он в два широких шага сокращает расстояние между собой и мужчиной и говорит тому прямо в ухо, чтобы не быть случайно услышанным Бьёрном, — вы не совсем понимаете, как тут обстоят дела. Мне наплевать, кто здесь жертва. Мне наплевать на ваши права. И мне совершенно точно наплевать на то, как вы получили эти травмы. Вы заберете свое заявление, выплатите мистеру Дальбергу выходное пособие и компенсацию, — Кристиан на мгновение задумывается, — в размере пяти месячных зарплат. И сделаете это прямо сейчас, на моих глазах, чтобы мы не пришлось встречаться с вами еще раз. И вы не будете жаловаться и ныть, потому что я несколько раз вытаскивал младшего сына мистера Вона из тюрьмы. Как думаете, что он сделает с вашим бизнесом, если я попрошу его уничтожить вас? — мистер Браун шумно сглатывает.
— Я все сделаю, — тихо отзывается он, и его мгновенно побледневшие губы едва шевелятся.
— Приятно иметь с вами дело, — елейно улыбается Форд и дружески хлопает мистера Брауна по груди. Мужчина тут же уходит, очевидно, за деньгами, а Кристиан подходит к Дальбергу и с самодовольной улыбкой говорит. — Сейчас мистер Браун отдаст тебе деньги, которые тебе причитаются, и все закончится.