Мне надо было повидать маму. Правдами или неправдами, мне нужно было обнять ее и сказать, что я в порядке, что я жива, и что мне просто нужно временно уехать. В конце-концов, Афины большой город, кому какое дело будет до меня? Вряд ли Легион проверяет документы каждого прохожего. Неужели я не сойду за обычную горожанку? Не первой свежести, конечно, без макияжа и маникюра. Я сбегаю всего на полдня. А Честеру лучше не знать, он будет напрасно беспокоиться, а ему и так забот хватает.
Я шла по родному городу и не узнавала его. Легион в один миг превратил его в чуждую враждебную зону. Власть Артура Кестлера чувствовалась в воздухе. Я шла, словно шпионка в чужом государстве, избегая взглядов прохожих, боясь совершать покупки банковской картой, ездить в метро, чтоб по минимуму светиться на камерах слежения. Но патрули Легиона, казалось, были повсюду - город все еще был в осаде, порядок и контроль еще не воцарились в Афинах.
Вот здесь, в этом кафе-мороженом мы когда-то сидели с папой. Безумно захотелось зайти в уютную тень кафешки и заказать себе самое больше фруктовое мороженое с сиропом и шоколадной крошкой. Но в кармане обиженно звенела мелочь, которой едва хватило бы на малюсенькую шоколадку. И я куплю ее на обратном пути. Для Тера. У меня никогда не было проблем с деньгами, а сейчас я чувствовала себя бродяжкой, типа Зэо, безумного кера. Но может получится взять в долг сотню евро у мамы, и тогда я вернусь с гостинцами домой, порадовав всех. Только бы не попасться!
Идти пешком через весь город - занятие долгое и опасное. Я старалась выглядеть непринужденно, а поэтому продолжала вспоминать, как было раньше. В этом магазине я купила как-то джинсы, вот театр, в который мы часто ходили с мамой, библиотека, бар, вот там за углом будет мой колледж, интересно, меня уже исключили? Национальный археологический музей, а это значит, что я уже бодро топаю по улице Патиссион. Центр города наиболее опасен, где-то рядом штаб Легиона. Но если я буду обходить его, я буду идти весь день, а быть столько времени в городе - опасно вдвойне. Ну не подумают же легионеры, что повстанцы вот так вот нагло шастают прямо у них под носом у порог штаба...
- Кирия, покажите Ваш паспорт, - двое патрулей выросли из-под земли прямо передо мной. Это ведь просто обычная проверка? Ну в самом деле, у них же нет списка всех повстанцев по именам и фамилиям? Да не, бред какой-то.
Я постаралась мило улыбнуться. За паспортом я тянуться не спешила, может и обойдется?
- Добрый день, уважаемые. Я превысила скорость?
Но мужчины напротив и не думали улыбаться мне в ответ. Кажется, они ждали, когда я предъявлю им документ, и их терпение стремительно заканчивалось. Вздохнув, я вытащила из рюкзака паспорт и протянула одному из них. Тот взял книжечку и направился к черному автомобилю, припаркованному у обочины. Неужто правда есть база? Я заметно занервничала, почувствовала, как по лицу пошли пятна, а пальцы похолодели.
- Что я нарушила, вы можете объяснить? - затараторила я, обращаясь ко второму мужчине. - Я очень тороплюсь, пожалуйста, верните паспорт.
Патрульный ухмыльнулся, но в диалог не вступал. Паника начала подступать, лишая способности здраво мыслить. Сейчас меня арестуют, а может быть, убьют прямо на улице! Медлить нельзя.
Круто развернувшись на пятках, я побежала. Черт с ним, с паспортом, он все равно мне нигде не пригодится. А в свои способности бегуна я верила. Вряд ли мужик догонит меня, Двуликую героя, бегавшего марафон в Древней Греции.
Как всегда, Двуликие забывают о техническом прогрессе. Я только успела глотнуть ветер свободы, наслаждаясь бегом, как тут же растянулась на асфальте, ободрав руки - нога взорвалась резкой точечной болью. Меня что, подстрелили? Я развернулась, оглядывая ногу - крови нет, но здоровенный синяк наливается прямо на глазах. Резиновые пули - лицемерный гуманизм. Нога не сломана, но, пожалуй, я больше не бегун. Усевшись попой на асфальте, я только и могла, что шипеть от боли и смотреть, как быстро и неотвратимо приближаются люди в черном с эмблемами Легиона.
Мне конец.

Страшно, боги, как страшно. Что будет дальше? Среди повстанцев ходили разные слухи насчет того, что в Легионе делают с попавшимися. Ни один из слухов мне категорически не нравился. Меня убьют, и, сдается мне, это будет не самое страшное.
Раненая нога ныла, категорически отказываясь бегать. На нее наступать-то было больно. Двое патрульных крепко сжимали меня за плечи, оставляя синяки на коже. Я несколько раз пыталась рыпнуться, но парни проявили отличную реакцию - их пальцы замком сомкнулись на моих руках.
- Ну вот, хоть одна за сегодня. По крайней мере не зря стояли. Двуликая что ли?
- Двуликая. Успокоить надо будет.
Они переговаривались, таща меня к черной машине, совершенно не обращая на мои возмущенные причитания, что я ничего не знаю и какого черта они меня тащат. Кажется, ребята отлично знали, кого и за что они тащат. Только вот куда? Неужели я попаду в Штаб, откуда еще ни один повстанец не выходил? Да и я не выйду, скорее всего. Обидно, страшно. Я так и не увиделась с мамой, не купила Теру вкусняшку, не обняла еще раз Бронзу. И уже никогда не обниму. Слезы потекли по щекам, я обмякла в объятиях кожаного сидения и погрузилась в список невыполненных дел. Столько всего я не успела сделать. Все это исчезнет вместе со мной. Я нащупала рюкзак чудом оставшийся болтаться на плече. А ведь в нем лежал мой дневник. Надеюсь, никто не додумается открывать его и читать. Щеки вспыхнули - там столько всего! О моих чувствах к Мидасу, даже его вырезанная фотография, бесконечные мысли о нем, то ненависть, то боль, то нежность. Если мой дневник попадет к кому-то! Боги, надеюсь, я буду уже мертва! Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Странные мысли посещают меня на пороге смерти - что будет с моими записями? Дурочка Хипатос.
- Давай уже, что ты возишься? Ампулы в чемодане.
Я приоткрыла один глаз. Легионеры набирали в шприц какое-то лекарство. Страх снова выбил все остальные мысли. Что это? Наркотик? Яд?
- Не надо, ребята, не надо меня ничем колоть, я буду себя хорошо вести, правда-правда! - запричитала я, тщетно пытаясь отодвинуться. Но я сидела на заднем сидении между двумя немаленькими мужчинами, и двигаться было особо некуда. -Пожалуйста, не надо, пожалуйста! - но бесцеремонная игла вонзилась в плечо. А вдруг это сыворотка правды и я выдам повстанцев? Я с ужасом прислушалась к своему телу - что будет? Возникнет ли у меня непреодолимое желание что-то рассказывать? Или как там работает эта чудесная сыворотка? Но желания говорить не возникало, напротив, по телу разлилось приятное тепло, заставляя меня расслабиться. Я вздохнула, опуская глаза.  Меня везут в штаб, чтоб убить. Причем, не просто убить, иначе убили бы сразу на улице. Наверняка у Легиона есть право убивать людей на улицах... Что же им от меня надо? Мне так не хочется узнавать это, господи! А вдруг в штабе я увижу Его? Мидаса-Макса. Это мне потом показали новое фото злейшего пса Огня. Как я тогда сдержалась и не выдала себя... И с той поры - никаких встреч, никаких звонков. А потом уже и мобильной связи не стало. Все концы обрублены. Казалось. А вот сейчас снова забрезжила надежда увидеть его. Это было бы неплохо перед смертью.
- Вы знаете Мидаса Сета? - я с трудом разлепила губы. Тело словно спало.
- Заткнись, никаких разговоров, - процедил один из мужчин. Ну а сказал бы он, что знает - что я, попросила бы отвести меня к Мидасу? А и отвели бы - что сказать ему? Бред какой-то.
Ехали мы недолго, а может я просто особо не следила за временем, убаюканная лекарством и плавной ездой. Легионеры о чем-то разговаривали между собой, но я не понимала. Все-таки сильный враг этот Легион, этот Кестлер. Как мы сможем победить его? Сможем ли? Я уже точно нет.
Снова стало до слез грустно, но транквилизатор продолжал успокаивать меня, не доводя до паники. А что паниковать? Сбежать не удасться, во всяком случае, из машины. Нужно копить силы, вести себя благоразумно и быть внимательной, чтоб не пропустить надежду на спасение.
Ноги все-таки предательски дрожали, пока меня вели по зданию Штаба вниз. Вниз - подвал - тюрьма... Может они сажают повстанцев в тюрьму до конца жизни?
Но меня ввели в комнату, не похожую на камеру - слишком светло и чисто. Мои конвоиры, кажется, не хотели здесь быть ни одной лишней минуты, поэтому просто пихнули меня вперед и поспешно удалились.
В комнате стоял мужчина, высокий, как скала. Я медленно подняла на него взгляд. В его глазах не было ни злобы, ни коварства. Он заговорил со мной почти ласково, присев передо мной. Может он тоже заключенный? Из повстанцев? Я постаралась приподняться, но конечности, будто вареные, не слушались меня. Как пытаться сбежать или сопротивляться, если не можешь даже встать? Нужно тянуть время, пока действие укола не ослабнет. И в первую очередь надо разобраться, кто передо мной - друг или враг?
"Артемис, ты ненаблюдательна, - Герой впервые за день поднял голову. - Ты не слышала, как этот человек велел патрулям уходить? Как сама-то думаешь, повстанец он?" Я вздохнула, отстраняясь от рук человека, помогающего мне встать. Сама справлюсь. Тем более, надо всего лишь подняться и сесть вон на тот стул.
- Что Вы от меня хотите? - получилось почти грубо из-за пересохшего горла. - Убивать будете?
И снова на языке крутился вопрос про Сета. Я хочу увидеть его! Хоть на минутку! Пожалуйста... Потом будет не так страшно умирать.

Его спокойный голос окутывал, как черный ветер, и рождал чувства, пусть и не логичные, но очень сильные. Он говорил мне  о жизни, но сам он - смерть. И находясь в этой комнате, в этом здании, я перешагнула невидимую черту, попала в другой мир, возврата из которого уже не будет. Паника с трудом пробивалась сквозь одеяло транквилизатора. Именно она заставляла меня жить и сопротивляться. Она, а не лживые слова Корвина о жизни. Он хочет причинить мне вред и даже не скрывает этого. Я пыталась ровно дышать, чтоб не показывать страха. Я попалась, я сама виновата, надо вести себя достойно. Не предать своих, не согласиться на подлость, не пойти на поводу у страха, у боли, у жалости к себе. Я же боец, в конц концов! Пусть плохой, неопытный, не победивший ни в одном своем сражении! Но никто и никогда не назовет меня трусихой или предательницей. Хотя....
Я наклонила голову, закрывая глаза, и перед глазами понеслись события той ночи. Пальцы Честера, сомкнувшиеся на моем горле. Его глаза, полные ярости, боли и разочарования... Грохот пульса в ушах и горящие легкие, требующие глоток воздуха. И в его взгляде: "Предательница, идиотка!" Сколько времени мне понадобилось, чтоб наши отношения хоть немного наладились потом.
А сейчас меня будут вербовать на сторону Огня? То есть, теперь он называется Легион, ну конечно. Я знаю все наперед, что он мне скажет. Жизнь, безопасность, комфорт, сильная организация. Это все так важно, да... Но... Я усмехнулась, не открывая глаза. Есть куда более важный аргумент, благодаря которому меня можно было бы заманить в ваш Легион. Этот аргумент двух метров роста, покрытый татуировками и носит талисман Посейдона. Аргумент, за которым я бы пошла хоть в ад. Но только не в Легион. Куда там какой-то жизни и комфорту уговорить меня. Я вздохнула.
- ...Может быть, хочешь горячего крепкого чая? У меня есть шоколад. Это поможет прийти в чувство. И как тебя зовут, маленькая?
Я словно очнулась ото сна. Рот раскрылся раньше, чем голова продумала ответ. Все потому, что в горле пересохло, а желудок разъедала пустота.
- Да, чай было бы здорово! - смутившись поспешности, я осеклась. А вдруг сейчас скажут: хочешь чаю - расписывайся кровью? Впрочем нет, это слишком низкая уловка для такой солидной организации. - Меня зовут Артемис. Артемис Хипатос. Разве Вы не знаете?
Если ж ты на чай так клюнула - как ты запоешь, если тебя на пару дней оставить без воды и еды? На все согласишься, все подпишешь, всех предашь - загундел Герой. И мне не нашлось, что ему ответить.

Голос этого человека вновь окутывал меня плотным черным туманом, как саваном. Он придавал моей скорой смерти будничное значение, так, словно и нельзя относится к этому событию, как чему-то значительному. И спорному. Он не готовил меня к смерти, не угрожал ею. Он уже видел меня мертвой, истлевшей, рассыпавшейся в прах. В его словах сквозило сожаление и печаль по моей ранней кончине. И если сначала захотелось кричать ему: Эй, я еще жива, я не умерла! Ведь можно что-то сделать, чтоб я жила и дальше?- то после первого же глотка чая желание пропало. Смерть неизбежна. И у меня есть возможность осознать ее вкус, услышать приближающиеся шаги старухи с косой. А старухи ли? Будет ли возможность заглянуть ей в глаза и увидеть там - что? Пустые глазницы черепа, серые глаза, как у моего собеседника-палача? А может у нее голубые глаза Артура Кестлера, а может - карие глаза Мидаса Сета? А может неизвестного цвета глаза безымянного бойца Легиона, который пристрелит меня у стенки в катакомбах штаба? Я всегда была невезучей, скорее всего, меня ожидала самая глупая и негероическая смерть из всех возможных. Слышишь, Антилох, ты ошибся с выбором. Или какая там распределяющая шляпа отправила тебя в тело девчонки-неудачницы? Я все испортила.
И неожиданно для себя я начала говорить. Будто на исповеди, будто чай опьянил меня, развязывая язык. Будто этот человек напротив меня мог бы сохранить эти слова в себе после моей смерти, как частичку меня.
- У меня было двадцать лет, чтоб чего-то достигнуть, но ничего не вышло. Я сгубила своего отца, влюбилась во врага, ушла из дома, бросила учебу, едва не предала своих друзей, разочаровала своего наставника. Не стала бойцом. Не была счастлива ни минуты в объятиях любимого мужчины - напротив, боялась и думать о нем... А главное - дай мне еще какое-то время жизни, ну, допустим, год, что бы я смогла изменить? А ничего!
Я сунула в рот очередной кусочек шоколадки и снова ощутила слезы на щеках. Но мне стало легче. Будто рассказать всю эту ересь и было тем, что я хотела бы успеть в этой жизни. Теперь этот неизвестный человек был мне ближе всех на свете, пусть и невольно. Что поделать, так уж сложилось. И даже тот факт, что он скорее всего будет причастен к моей смерти, только сближало нас до практически интимного уровня. Что мне скрывать от него?
Я дернула плечом скидывая полупустой рюкзак. Достала тетрадку с углами затертыми от частого ношения с собой. Тетрадка была толстой и закрывалась плохо - многие листы были неровные и разбухшие от влаги. Я никогда не думала, что покажу эту тетрадь кому-то. Но сейчас ведь исключительная ситуация, правда?
- Спрячьте это куда-нибудь. Это очень личное, мой дневник... Я не хочу, чтоб его нашел кто-то посторонний.

Странно, какое доверие я испытывала к этому незнакомцу. Я была уверена, что он не начнет смеяться надо мной, открыв дневник на случайной странице. Я была уверена, что он не выбросит его в мусорную корзину, выйдя из этого помещения. Все, что я знала о нем - это его странное негреческое имя. И этого мне было вполне достаточно, все остальное без всяких аргументов выстроилось в моей голове законченным образом: темный демон, древний, мудрый. Он скорее всего попытался бы убить меня, если бы нам было суждено встретиться в темном переулке. Без гнева и пристрастия, просто как лев убивает антилопу. Ну и сейчас возможно именно он отнимет мою жизнь. Страх шевельнулся у меня в животе одновременно с совершенно безумным чувством - любопытством. Я, конечно, не стала за свою жизнь Героем, как Антилох, и мне не суждено будет переродиться в теле какого-нибудь несчастного. Тогда что будет со мной, когда мое сердце остановится? Тоннель со светом в конце? Или сразу старик Харон?А может и вообще ничего - гейм овер и темнота. Самый плохой вариант. И одновременно - самый нейтральный. Я совсем не уверена, что в Тартаре на этот раз будет приятнее. Кроме того, в первый раз я была там с Мидасом и с Честером. А теперь попаду туда одна. А мне так тяжело адаптироваться в новом месте... Я хмыкнула - чувство юмора проклюнулось перед смертью?
- ...Я так понимаю, ты уже все решила. Но все же спрошу тебя - желаешь ли ты вступить в Легион? Служить верой и правдой Артуру Кестлеру и принимать его власть над собой, исполнять его волю и строить новый мир, наполненный силами богов?
И снова на минуту я замерла, переваривая услышанное. Желаешь ли ты вступить в Легион? Сражаться бок о бок с Мидасом Сетом, любить его, пусть и безответно, и строить новый мир, такой, какой он захочет? Видеть его каждый день, и больше не являться его врагом, не бояться, что он захочет задушить меня, встретив снова. Надеть черную форму Легиона, свободно передвигаться по Городу, навещать на выходных маму и гарантировать ей безопасность. Антилох, ослепни и оглохни хоть на минуту, умри хоть на несколько секунд - и я выкрикну: Да, хочу! Хочу! Я не хочу умирать сегодня, я хочу жить, жить! Я хочу быть счастливой, я хочу быть в безопасности! Но все, что я могу, это умереть, не предав, не изменив своим принципам. Хороши ли они были? Плохи? Уже не важно. Не сейчас их судить. Раньше надо было. Сейчас пришла пора платить за них.
Не в силах разлепить сжатые зубы, я просто мотнула головой на пафосный вопрос Корвина. Стало неловко даже - он так красиво все сформулировал, да и предложение, в общем, заманчивое. А я ограничилась только скупым жестом. Мужчина, впрочем, обиду не проявил никак, вышел, оставив меня подумать.
Я уже знала, что не передумаю. Чему же посвятить оставшееся время? Действие лекарства все еще напрочь отрицало попытку побега. Просто сиди и думай. О чем? Полагается вспомнить всю свою жизнь перед смертью. Кто знает, что там будет перед этой самой смертью, может и некогда будет, не до того. Так что пока есть возможность - нужно провести время с пользой.
Что там было в начале моей жизни? Дом, мама, папа. Детское счастье от пустяков - прогулка с родителями, подарок под елкой, новое платье. А потом счастье настоящее - маленький щенок, лижущий мое зареванное от эмоций лицо. А потом все быстрее и быстрее несется время. Волк, грызущий свою жертву в лесу. Честер Беннингтон. Эгейнст. Тренировки. Мидас. Бали, ссора с отцом из-да татуировки. Ахилл. Мидас. Танец с принцем на балу. Зэо. Антерос. Мидас. Тартар. Снова Мидас. Мидас. Мидас. Через всю мою жизнь. И я - через кусок его жизни. Кровавыми буквами на его груди. Безумием в глазах. Шрамами, болью, смертью. И самым нежным чувством, на которое я способна. Я люблю тебя, Мидас. Сейчас я так близко к тебе, ты где-то в этих стенах, и от этого я почти люблю их.

Невидимый песок в невидимых часах подходил к концу. Осталось всего несколько песчинок - и движение внутри стеклянного тела прекратится. Последняя крупинка - и входит Корвин.
Когда-то, где-то в прошлой жизни я сидела на кухне с улыбающимся Зэо. Мы ели спагетти, и он рассказывал мне, радуясь, что может удивить меня, кто такие керы и какова их обязанность. Я забывала о еде и слушала, как крылатые демоны приходят к погибающим на поле брани воинам. А ты придешь ко мне, когда я буду погибать в бою? - Ну что ты, я буду очень плакать, Теми.
Тебе не придется плакать, мой славный и странный кер. Надеюсь, ты никогда не узнаешь о моей смерти. И никто не узнает и не огорчится.
Я плелась по коридору на непослушных ногах. Наверное, я выгляжу жалко, совсем недостойно Двуликого и Повстанца. Прости меня, Честер, я так и не смогла. Помнишь, я заносчиво обещала тебе, что смогу? Нет, я так и не стала бойцом. Так и осталась сопливой девчонкой, приносящей лишь неприятности.
У меня осталось так мало - все, что я теперь могу - умереть без недостойных трусливых поступков. Я умру, это совершенно точно, не маячит ни проблеска надежды на спасение, на любое чудо, которое отменит или хотя бы отдалит мою смерть. Нет, я умру сегодня, максимум через пару часов, если там очередь на поединки. И сейчас я пройду свою зеленую милю по коридору штаба, затем по залитому солнцем асфальту и окажусь у Арены.
Там было шумно, народ, кажется, бесновался от запаха крови и азарта. Корвин передал меня работникам арены и исчез из виду. Мои мысли морозились, я не осматривалась по сторонам, не пыталась найти выход, сбежать, попросить помощи. Я тупо стояла и смотрела в одну точку, пока служители этого шоу советовались о чем-то.
- Да она под наркотой. Она и минуты не продержится, свалится. Сраные палачи, не думают об этом. Мы ее дольше готовить будем, чем она простоит. Давай уколем. Ну и принарядим немного куколку. Будет хоть на что посмотреть.
С меня сорвали рюкзак и рубашку, оставив на мне только майку и шорты. И сразу же в плечо вонзилась игла. Интересно, они заморачиваются одноразовыми шприцами? Хотя, какая разница? Я почти ухмыльнулась этим мыслям - кто бы мог подумать, что такой факт, как нестерильный шприц,
меня совсем не испугает? Приоритеты могут круто поменяться в один миг. Тем не менее, в крови через секунду будто разлился кипяток - я вздрогнула и сфокусировала взгляд, пробуждаясь.
Мелькнула крошечная надежда, которую я поспешила ухватить - а что, если это средство, возбуждающий наркотик, поможет мне победить? Говорят, за победу можно получить свободу! Я вообще-то очень сильная, вдруг мой соперник окажется такой себе? Морок отрешенности прошел окончательно, я не стану сдаваться без боя! В конце концов просто умру достойно, без слез и стенаний.
- Эй, а оружие мне какое-то положено? - крикнула я посмелее. Мужчины усмехнулись и швырнули мне под ноги какую-то железяку. Скривившись, я подняла это подобие меча. Ржавый от запекшейся крови, с острыми зазубринами.
Интересно, через сколько боев он прошел? Убивал или проигрывал? И еще, самый важный вопрос - как им сражаться?!
Ладно, разберемся по ходу, Чес как-то показывал, как драться подручными предметами. На более громкое название этот кусок арматурины не претендовал.
Сейчас, еще немного и я соберусь с мыслями, буквально пару минут...
- Пшла, давай! - как всегда, когда нужно «ну еще пять минуточек», их нет. Меня выпихнули на песок Арены. Ну что, Артемис, вот главный бой твоей жизни. Сражайся.
Я в растерянности огляделась по сторонам. Огромное пространство вкупе с грохотом людских голосов оглушили меня, дезориентировав. Что-то провозгласил Ведущий, но я прослушала, озираясь.
А вдруг что-то важное? И теперь я не знаю правил. Но вот зрители заорали единым организмом - на поле вышел Чемпион. Я, сощурившись, разглядывала коренастую фигуру, неторопливо приближающуюся ко мне. Мужчина, одетый в нелепую броню, похожую на древний доспех. Что за ерунда? Это что, шоу? Может, это вообще все не по-настоящему? Боец вскинул руку с начищенным мечом, приветствуя толпу - и толпа ответила ревом. Интересно, хоть кто-то болеет за меня?
- Разорви ее! Кончай девку! Мочи сучку! - болельщики явно желали моей смерти. Но за что? Я не могла понять, за что мирные жители Афин так ополчились на меня. Что я им такого сделала?!
Артемис, не спи! - заорал Герой. Действительно, пока я недоуменно озиралась, Гладиатор приблизился. Он явно не торопился, уверенный в своих силах и играющий на публику. Такой сытый, лощеный боец, полный сил, защищенный и вооруженный. Где справедливость? На миг я задохнулась от обиды, но блеснувший на солнце меч противника заставил забыть обо всем. Отмахнуться я не успевала, поэтому предпочла просто откатиться в сторону. Зрители среагировали на начало боя свистом и новыми криками. Сжав в руке свою железяку, я вскочила, отплевываясь от волос и песка.
Некогда блокировать - надо атаковать. В защите я всегда была слаба, а вот в атаке я всегда была яростна и энергична. Сейчас я покажу этому бугаю, что дешево я ему свою жизнь не отдам!
Поднырнув под новый удар, грозящий снести мне голову, я ударила в живот гладиатору. Удар прошел, и боец качнулся. Аа, получай! Сдавайся, гад! Но противник, остановившись лишь на секунду, продолжил бой, его броня отлично приняла на себя мой удар. Не такая уж она и нелепая оказалась... Однако, ни публика, ни Ведущий не пропустили мое отличное попадание. Интонация криков изменилась - кто-то начал поддерживать меня, а кто-то принялся требовать моей смерти в стократ злее. Боец провел серию атак, я заблокировала их все, с ужасом понимая, что его меч, опустившийся мне на голову, раскроит мне череп. Бодрящий наркотик смешался с моим собственным адреналином, удваивая мои силы, а бешеное желание жить придавала ловкости и сосредоточенности. Казалось, я сражалась с ним целую вечность, мы кружили в танце боя...
- Наша пташка держится уже тридцать секунд! Ну что же, поддержим девочку! - толпа послушно заулюлюкала на слова невидимого Ведущего.
Как тридцать секунд? Они там считать разучились?? Я сжала зубы, отразив еще один удар. И где твои атаки? Ты не сможешь так долго, он тебя измором возьмет - шептал Герой. - Давай!
А что, первая атака прошла успешно, может и вторая пройдет. Отскочив от нового удара в сторону, я размахнулась мечом, целясь в бедро противника. Но тот молниеносно повернулся ко мне и нанес удар ногой под дых.  Воздух мигом вылетел из легких, я силилась вдохнуть, но нестерпимая боль не давала мне этого сделать. Я согнулась, не понимая больше ничего вокруг. Ничего , кроме одного факта - это конец. Гладиатор в одну секунду оказался возле меня, схватил за волосы и вновь ударил в живот, заставляя мои ноги подкоситься. Зрители скандировали его имя, но у меня так звенело в ушах, что их рев слился для меня в один океан. Перед глазами тоже все плыло, а после третьего удара в живот, я закашлялась кровью. Я попыталась встать, но хлесткий удар меча по ногам сзади бросил меня на колени. Я больше не слышала толпу - грохот собственного сердца заглушал все. Мой противник за весь бой не произнес ни одного слова, он смотрел на меня ледяными равнодушными глазами, его победа была ему абсолютно до лампочки. Как и моя смерть. Сейчас он решал лишь, от какого именно его удара я погибну. Новый удар ногой в живот вызвал новый приступ кашля, лишая меня сил. Я упала лицом в песок, окрашивая его в красный. Тут же тяжелая нога опустилась мне на спину. Что-то сместилось и хрустнуло внутри, добавляя еще боли. Ребра не выдерживали и ломались под ударами гладиатора. Никогда раньше не ощущавшая своих внутренних органов, я четко осознала, когда одно из ребер проткнуло легкое. Мне оставалось несколько секунд жизни в агонии. Приоткрыв глаза, я последний раз взглянула на Арену, где-то в глубине души надеясь, что все неправда, что сейчас это шоу остановят и мне необязательно будет умирать. Или кто-то придет и заберет меня отсюда. Кто-то.
- Мидас... - прошептала я, отключаясь. Интересно, вышла ли моя смерть достойной? Вот и все, сознание неохотно отползает, звуки отдаляются. Бой закончился. Я проиграла.