вид;

Мы благополучно вернулись из сухой, душной Палестины в не менее сухую и душную Грецию - что удивительно, учитывая прилепившегося к нашему общему хвосту Дориуса, который просто так никогда ничего не оставляет, а ушедшее из под носа состояние не оставляет безнаказанно тем более. Я ожидал любой подвох, любую крысу, подкинутую нам на протяжении далеко не самого короткого пути, но ничего подобного не произошло.
Радоваться надо, в общем-то.
Те статуэтки, оказавшиеся самыми настоящими, а не выдуманными и тщательно описанными в легендах, коим место исключительно на страницах старых, повидавших виды, потертых книг, мне удалось передать точно в срок тем людям, которые жизни не представляли без этой важной реликвии. В мою голове, честно признаться, не раз закрадывались размышления о том, что эти статуэтки могут оказаться чем-то более значимым, нежели кажутся на первый взгляд. Не просто побрякушка, пусть и сделанная вручную много веков назад, а какая-нибудь там делать очень ценного механизма, или деталь ключа, открывающего дверь в сокровищницу, где лежат несметные богатства. На самом деле тут могло бы быть все, что угодно, но меня, как человека, не слишком алчного до бесконечных финансов, больше привлекала перспектива поскорее избавиться от того, что принесло так много проблем. Мало того, что пришлось драться с медведем - а это полбеды, - и с самым настоящим драконом, так еще и старый-добрый враг на горизонте объявился, и теперь одним только Богам известно, какие еще увлекательные ситуации ждут меня в дальнейшем.
Я вообще не сказал бы, что являюсь тем типом людей, которые зарабатывают деньги, а им все мало и мало. Мне нравится сам процесс, ведь профессия далеко не заурядная. Искать различные реликвии, рисковать ради них не только собственным здоровьем, но и жизнью, радоваться очередной находке, а затем получать за нее кругленькую сумму - именно в этом заключается самый главный кайф черной археологии. Всегда ходишь по самому краю обрыва, и никогда не знаешь, в какой момент слабый порыв ветра столкнет вниз. Деньги в этой ситуации играю далеко не самую главную роль, потому как если очередное путешествие проходит удачно - то и денег будет немыслимо сколько, а если же нет - то, как говорится, на нет, и суда нет. Никакие финансы жизнь не вернут. Да и жить одним днем мне нравится куда больше, нежели строить планы на будущее.

Вроде бы все идет своим чередом: работа работается, магазин приносит стабильный доход, я, как это и бывает после тяжелого приключения, лениво валяюсь на диване в собственной квартире, с незавидной частотой посылая Тейлза нахер вместе с неожиданными находками, и просто наслаждаюсь жизнью.
Делать это, впрочем, доводится не так уж и долго.
Мне всегда казалось, что неожиданные перевороты, апокалипсисы, и прочая дребедень случаются исключительно в фильмах или книгах, а в жизни все происходит более лояльно, если можно так выразиться. Оказалось, что мне действительно казалось, потому что случившийся пиздец никак по другому, кроме как пиздецом, назвать.. ну.. язык вообще не поворачивается. Не то, чтобы я был как-то против, или что-то такое - просто немного неожиданно.
Будучи членом группировки, в которую попал далеко не по своей воле, но в конечном итоге прижился, и даже начал получать удовольствие - потому что почему бы и да, - мне не довелось испытать каких-то кардинальных изменений. Первое время было немного странно видеть оторопелых людей, снующих по улицам и панически шугающихся от всего, что попадается на пути. Потом взбудораженность сменилась растерянностью, и люди перестали так яро реагировать на происходящее. Третьей стадией оказалось полной смирение: все встало на свои места, люди продолжили заниматься своими делами, пусть и не особо радовались изолированности от внешнего мира, ведь у кого-то там остались друзья и родня.
А я просто плыл по размеренному течению, удачно вписался в Легион, где тоже оказалось довольно интересно работать, и, собственно, продолжил свою безмятежную, отчасти, жизнь.

И вот сегодня, когда я в очередной раз продавливаю диван в собственной гостиной, мне вдруг приходит в голову мысль о том, что давно не видел Рейнольдс. Эта девчонка каким-то невиданным образом притягивала к себе - причем не только неприятности, - а мне почему-то захотелось проверить, как там она, живая ли вообще, или может свихнулась уже на почве неожиданно свалившейся катастрофы. Хотя, сомневаюсь, конечно, что такое вообще может случиться.
Прихватив с собой ключи от машины, пачку сигарет, и документы, вываливаюсь из квартиры, немного сильнее, чем предполагалось, хлопнув дверью. Молодая соседка, как раз в этот момент показавшаяся, с нескрываемым интересом уставилась на меня, а перехватив обворожительную улыбку, тут же опустила голову и стеснительно съежилась.

До дома Лис добираюсь быстро. Верный железный конь исправно работает даже после серьезной поломки, а мне не приходится тратить деньги на то, чтобы купить новый.
Докуриваю медленно тлеющую сигарету, выбрасываю окурок в приоткрытое окно, и давлю педаль газа, ловко вписываясь в очередной поворот.
Визг тормозов - и я выхожу из машины, как раз попадая под редкий, такой мерзопакосный дождь. Ладно, хрен с ним.
Топаю в сторону входной двери, останавливаюсь у порога, жму на кнопку, и терпеливо жду. Ждать, словом, приходится несколько минут, прежде чем девчонка, появившаяся на пороге, удосуживается открыть дверь.
- С магазином все нормально, - спокойно отвечаю, окидываю Рейнольдс взглядом, и решительно шагаю вперед, отодвигая её в сторону. Представшая передо мной картина не удивляет - от слова совсем. Все ровно в тех же пропорциях, включая тарелку на полу и джойстик на диване, я видел как раз в тот день, когда приехал за Лис, чтобы проучить и увезти хрен знает куда. - а ты вообще на улицу выходишь, душа моя? - на нее не смотрю. Вместо это прохожу вперед, беру в руки джойстик, сам падаю на то место, где он только что лежал, и нажимаю на "старт". Под звон мечей и крики тех, кого Геральт там рубит, я задаю вопрос, который меня очень интересует:
- Ты не показывалась херову тучу времени. Я думал, что кони тут двинула. Ан-нет, живая. Ты в курсе, что на дворе случился грандиозный переворот - апокалипсис, если так проще?

Отредактировано Duke Foster (10.06.2017 14:10:28)

Удивился ли я тому, что Рейнольдс так отреагировала на новость о случившемся Апокалипсисе? Ни сколько. Чему тут вообще можно удивляться, когда на дворе уже давно случился грандиозный переворот, поставивший все с уверенных ног на не менее уверенную голову, а девчонка ни сном, ни духом - вон, сидит спокойно на диване, и с удовольствием жует заказанную еду. А я тут такой сижу, и несу какой-то бред о случившемся конце света - зуб даю, что именно так она сейчас думает.
А еще думает, что Апокалипсис - это в обязательном порядке восставшие из могил трупы, залитые кровью улицы, разбитые автомобили, валяющиеся повсюду и перекрывающие дорогу, гнилые ошметки тех, кому не посчастливилось выжить, и пронзительные крики о помощи тех, кому выжить удалось, но, судя по всему, ненадолго, ибо вот в дверь уже ломится полчище зомбарей, скребущих почерневшими ногтями обивку, разбивающих окна, ломающих все, что попадается на пути, и клацающих своими редкими, сгнившими зубами. Упоительная картина, конечно, но именно это, как принято считать, тот каноничный конец света, который никогда не случится.
У нас же Апокалипсис протекает не в таком уж и мерзком виде: никаких снующих, хрипящих, сопящих трупов по дорогам не ходит, ничего смердящего и разлагающегося по углам подворотен не валяется. Зато есть Кестлер, который подмял под себя целую Грецию. А еще есть те, кто пошел за ним, и теперь живет себе спокойненько, занимается повседневными делами, и где-то между всем этим старательно пытается отыскать повстанцев. Очень милый и забавный такой пиздец, не находите?

Я внимательно слушаю девчонку, но на нее не смотрю. Кривлю губы в язвительной ухмылке, предвкушая её ахуевание, когда узнает, что на самом деле проспала, проела, и прозадротила всю самую интересную движуху, и не без интереса наблюдаю за довольно таки привлекательными формами проститутки, с которой развлекается ведьмак. Сам бы не отказался, чесслово, потому немного даже позавидовал мужику. На самых пикантных моментах джойстик начинает вибрировать, привлекая к себе внимание. Оставляю его в правой руке, в то время как левой без зазрения совести возвращаю сначала стакан, залпом выпивая половину, а затем засовываю её в пакет, выуживая первое, что попалось. В плане еды меня долго уговаривать не надо. Впрочем, меня вообще уговаривать не надо, и предлагать тоже, потому даже если бы Лис не расщедрилась, то пару гамбургеров утащил бы без её разрешения. Потому что почему бы и да, да?
Только когда она замолкает, я коротко жму плечами, поджимаю губы, и, повернувшись, молча смотрю на нее секунд этак десять. Затем так же молча бросаю джойстик на диван, беру пульт, и переключаю канал. Останавливаюсь на том, который денно и нощно крутит новости.
Особо безэмоциональный корреспондент монотонным голосом рассказывает события последних дней, а в самом конце, когда я, не обращая особого внимания, дожевываю бургер, он добавляет:
"И все эти происходит на фоне случившегося переворота. Не все до конца верят в то, что Боги вернулись, и с помощью людей начали диктовать свои правила. Не всех устраивает изоляция города от внешнего мира: накануне ночью группа неизвестных разгромила три магазина на окраине, а в самом центре, у так называемого штаба Легиона, несколько человек попытались устроить митинг. Впрочем, закончился он так ж.." - договорить пацан не успевает, потому как я вырубаю телевизор, закидываю в рот последний кусок, и, вытерев руки о край девичьей футболки - потому что все равно упиздякалась: пятно от соуса, вон, прямо на груди красуется, - откидываюсь на спинку дивана, вытягивая вдоль нее одну руку.
- Очень мило, что ты свято веришь в Апокалипсис, где людей кромсают зомби, - начинаю я, дотянувшись до бутылки. - но хочу тебя огорчить: всего лишь особо жадный до власти Кестлер. - делаю пару глотков прямо из горла, довольно ухмыляюсь, пробежав взглядом по этикетке и сделав вывод, что это как раз тот алкоголь, которые я щедро отвалил пацану, когда пришел сюда с увлекательной историей о давнем родстве с Рейнольдс и просьбой подсыпать ей в стакан добротную порцию снотворного. - Мы теперь живем под куполом - в прямом смысле этого слова: никого не впускать, никого не выпускать, или что-то в этом роде.

Девчонка все еще не вкуривает во все, что я пытаюсь тут до нее донести, а я, в свою очередь, вскидываю бровь, поджимаю и кривлю губы в сторону, слегка наклоняю голову, глядя чуть исподлобья, и терпеливо жду момент, когда её многострадальные извилины, залитые алкоголем, все-таки начнут шевелиться, благополучно складывая дважды два.
Напомните, зачем я вообще связался с Рейнольдс? Она, вроде бы, меня чем-то зацепила в тот день, свалившись на стул рядом, и начав что-то там быстро и много говорить, да? Честно признаться, я до сих пор не понял собственных мотивов, но стоит отдать ей должное: таких абсолютно беспечных и предельно бесцеремонных людей мне встречать не доводилось - естественно, кроме прекрасного и несравненного себя. Наверное, именно то, что девчонка является такой борзой, беспардонной, и несколько фривольной, меня привлекло, потому как желание в какой-то степени её переплюнуть, поставить на место, показать собственное превосходство, взыграло во мне чуть ли не с первой же минуты знакомства, когда Лис, совершенно не сконфузившись, без лишних разговоров и долгих лирических отступлений попросила выпить. У незнакомого человек. На собеседовании. Не каждый решится на такой отчаянный шаг, не задумываясь о дальнейшем развитии событий, не загоняя себя в какие-то невидимые рамки, и не зацикливаясь на каких-то банальных мелочах вроде соблюдения этикета, и всего такого прочего. Это смело. Это дерзко.
Это мне и понравилось, хотя виду я не подал.
А еще мне, наверное, понравилась эта занимательная особенность, присущая Рейнольдс: она не комплексует по поводу каких-то своих определенных качеств - вроде неуклюжести, - вместо этого обладая здоровой самоиронией и умением сделать личностную особенность из каких-то незначительных недостатков. Это полезное свойство, которым обладает не каждый.

Проходит несколько минут, прежде чем девчонка наконец-таки воспроизводит в своей голове все то, что сказал я, и то, что монотонно пробубнил диктор новостей, так и не сумевший закончить свою "пламенную" речь, потому что меня он немного подзаебал, и уж лучше смотреть на ахуевающую Рейнольдс, сорвавшуюся на очередную гору быстрых и немного бестолковых вопросов.
Сохраняю священное молчание, все с тем же выражением лица слежу за размахивающей конечностями Лис, и закатываю глаза с незавидной частотой, мол, женщина, давай помедленнее, твои ультразвуковые волны съедают мой мозг.

А от магазина, кажется, отвертеться так и не получится. Впрочем, ладно: я ведь знал, на что шел, когда шел сюда.

Девчонка соскакивает с дивана, едва не запинаясь о попавшиеся на пути препятствия, успевает урвать еще несколько долек картошки фри, и, под мой спокойный, немного насмешливый взгляд, сваливает в сторону лестницы, скрываясь где-то в недрах второго этажа. Выдыхаю, жму плечами, мол, ну... ладно, че, - а после разворачиваюсь, усаживаюсь удобнее, откинувшись на спинку, и снова врубаю приставку.
Пока Лис приводит себя в божеский вид, я успеваю выполнить несколько квестов, Геральт заруливает в какую-то там корчму, где благополучно напивается, и вот, когда из динамиков плазмы доносится матерная песня о проститутках, исполняемая заплетающимся языком ведьмака, Рейнольдс спускается обратно. Я поворачиваю голову лишь в тот момент, когда слышу какой-то грохот, а после и женское недовольное бурчание.
- Пресвятые покемоны, - флегматично закатываю глаза, бросаю джойстик на диван, поднимаюсь, и иду в сторону выхода, попутно закинув в рот пару долек картошки фри. - не убейся. - невнятно говорю, прохожу мимо девчонки, и оказываюсь на улице. Она вываливается из дома, уходит вперед, и по хозяйски заваливается в машину, а я, вдруг вспомнив, что забыл ключи, возвращаюсь обратно.

- В общем, - уже в машине начинаю я, подкуривая зажатую между зубами сигарету, и выворачивая руль на очередном повороте. - проспала ты дохера. - столб серого дыма, подхватываемый порывом сквозняка, вырывается в приоткрытое окно, растворяясь в воздухе. - Кестлер решил подмять под себя весь мир, нашел какую-то технику. Сути я не знаю - мне как-то побоку, - но в итоге случился какой-то тотальный обломинго, - жму плечами, щуру правый глаз, и резко торможу на светофоре. - и вместо целого мира Артурио получил только Грецию. Сделал из нее свой загородный особняк, отгородившись от мира. По сути, мы очень нихуево теперь живем в изоляции, потому что над нами херово энергетическое поле, через которое никто не может пройти. Но есть и свои плюсы: мы хотя-бы в городе, цивилизация, все дела. Говорят, что тем, кто пошел против Кестлера, живется, мягко говоря, херовато.
Очередной светофор, несколько поворотов, какие-то до жути ахуевшие пешеходы, медленно переходящие через дорогу - и вот мы наконец-таки останавливаемся возле злоебучего магазина со сладостями.
- Легион, кстати, - продолжаю, хлопнув водительской дверцей. - Легион.. кароч местный конвейер сторонников Кестлера. Находят всякую божественную шушеру, ловят, заставляют присоединиться. Оттуда либо выходят живыми, но на стороне Артурио, либо не выходят совсем. - останавливаюсь возле дверей, ведущих в магазин, хмыкаю, и, не глядя на девчонку, спрашиваю:
- А у тебя ниче не слипнется, нет?

Магазин встречает нас какой-то тихой, ненавязчивой, приветливой музыкой, в достаточно просторном помещении звучащей будто из бочки, приятными ароматами еды, вкупе с только что приготовленным в автомате кофе - к слову, крайне отвратным на вкус, - и зачем-то работающим над входом кондиционером, хотя на улице стоит достаточно прохладная погода.
Впрочем, совсем не кондиционер меня беспокоит.
Девчонка, явно не совсем распрощавшаяся с детством, ловко запрыгивает в тележку, которая, прошуршав по гладкому кафельному полу, едва не врезается в стеллаж с какими-то коробками. Все это происходит под мой флегматичный взгляд, который сменяется неодобрительным в тот момент, когда Рейнольдс довольно требовательно на меня смотрит, а затем просит, чтобы я её покатал. Хмыкаю, вскидываю бровь, как-бы беззвучно говоря, мол, а больше тебе ничего не надо, дорогая моя?, - после чего, скрестив руки на груди и ловко обогнув тележку, шагаю в сторону длинных рядов, заставленных самой разнообразной едой, самыми разнообразными напитками, и почему-то одними и теми же консервными банками.
Я успеваю сделать несколько решительных шагов вперед, незаинтересованным взглядом скользя по товарам, но стоит поднять ногу для того, чтобы сделать очередной шаг, как позади раздаются грохот, недовольное бурчание, сопение - и все это сопровождается громкими воплями. Кому принадлежат бурчание и сопение, я прекрасно знаю, между тем совсем не удивляясь этому, ведь прекрасно помню всю грациозность Лис - точнее, её полное отсутствие. А вот ворчливая женщина, грозно размахивающая шваброй на манер шашки, видимо являющаяся местной уборщицей, появилась будто из неоткуда, начав раскидываться угрозами и проклятиями так, будто Рейнольдс не из тележки вывалилась, а развязала холодную войну, по меньшей мере.
Цокаю языком, чешу средним пальцем бровь, пока девчонка так же неуклюже поднимается с пола, а следом поднимает и телегу, и топаю за ней.
То, с какой скорость эта самая телега наполняется, меня, честно говоря, удивляет. В нее валится все, что попадается под загребущие ручонки Лис: самые разнообразные печенюхи, конфеты и шоколадная паста, чуть ли не все сорта колбас, имеющиеся в этом магазине, какие-то местные сэндвичи, слепленные на скорую руку, и, в общем, все, что плохо лежит, и имеет свойство перевариваться.
Ловко перехватываю летящий в тележку шуршащий пакет с какими-то мармеладками, скептичным взглядом оцениваю содержимое, исподлобья смотрю на совершенно невозмутимую Рейнольдс, что-то усердно пережевывающую, бесшумно вздыхаю и кидаю его к остальным гастрономическим прелестям.

Решив, что со жратвой девчонка в состоянии справиться и сама, я коротко смотрю на нее, затем на телегу, затем снова на нее, а после, бодро развернувшись, ухожу в противоположную сторону.
Долго блуждать не приходится: прохожу мимо стеллажей с какой-то непонятной херней, мимо выстроившихся ровной пирамидой банок с шоколадной пастой, и вот он - стеллаж с алкоголем. Его здесь припасено на все случаи жизни: вот пивас, если вы вдруг решили просто немного расслабиться после тяжелого рабочего дня; вот переливающиеся всеми цветами радуги ликеры с большим выбором различных вкусов, на тот случай, если захотелось посидеть в компании, между тем не преследуя цели нажираться вусмерть; а вот и тяжелая артиллерия в виде текилы, виски, бренди, скотча, и прочих прелестей - это на тот случай, когда жизнь - дерьмо, а лопаты под рукой не имеется. Как раз это мне и надо.
Нет, меня вполне устраивает моя жизнь, не подумайте, - просто я предпочитаю крепкий алкоголь. Беру пару бутылок виски, оценивающе на них смотрю, после чего сую одну подмышку, и беру третью - на всякий случай, так скажем.

Вернувшись к девчонке, застаю её за пожиранием сникерсов, и в который раз закатываю глаза. Троглодит, не иначе. Сгружаю бутылки на целую гору еды, между тем мысленно радуясь, что Геракл не обделил силами, ведь тащить то все это придется на собственном горбу, впрочем, как и платить за все вот эти прелести.
- Не знаю, че я тут остался, - говорю честно, подталкивая тележку в сторону кассы. - у меня было слишком мало времени на размышления. И потом.. - задумался, едва успев затормозить возле тучной женщины, расплачивающейся за покупки. Её небольшая собачка, больше смахивающая на крысу, завидев нас начинает истошно, звонко, противно гавкать. - я слишком люблю вискарь, чтобы так просто с ним расставаться. - ухмыляюсь, поглядывая на поблескивающие в свете потолочных ламп бутылки.

- Ты собралась в Легион? Серьезно? - вскидываю бровь, повернувшись к девчонке, когда мы шагаем уже в сторону выхода. - Решила разрушить его изнутри? - насмешливо кривлю губы, закидывая пакеты в багажник. - И чем будешь заниматься?
Нет, действительно интересно. Мне кажется, что ей прямая дорога к палачам. Занять роль человека, занимающегося психологическим насилием. Выносить мозг своими пиздежом девчонка умеет просто на ура.

Не представляю Рейнольдс в Легионе.
Не представляю Рейнольдс, впрочем, нигде, кроме как на излюбленном диване, в окружении множества различной еды, и с неизменным ведьмаком на экране разбитой плазмы. С другой стороны, она ведь имеет довольно внушительную силу, которую неплохо было бы направить в нужное русло. Главное, чтобы это нужное русло в конечном итоге не направило девчонку туда, откуда в последствии не возвращаются. Легион - это совсем не то место, где без зазрения совести можно шататься по кабинетам, праздно блуждать из одного отдела в другой, и выносить по крупицам мозги каждому, кто попадется на глаза. Легион - это то место, которое учит собранности, дисциплине, и всему такому прочему, а наказание за неподчинение грозится быть настолько масштабным, что не возникает никакого желание испытывать судьбу.
Наверное, Рейнольдс все-таки следует сунуть туда свой нос - может научится быть более рассудительной, завяжет со всеми этими своими выкрутасами, и станет хотя бы немного серьезнее.
Именно эти мысли закрадываются в мою голову в тот момент, когда дверца багажника с гулким хлопком закрывается, едва не придавив девчонке загребущую руку, успевшую выдернуть из пакета одну из банок. Я, упираясь ладонью в гладкую, отполированную поверхность, прикусываю губу и провожаю Лис взглядом, привычно изогнув бровь и усмехнувшись.

А, впрочем, надо ли, чтобы она становилась серьезнее?

Не тороплюсь садиться в автомобиль, когда слышу просьбу отвезти в Легион. Вместо этого упираюсь и второй ладонью в багажник, барабаню по нему пальцами, и коротко выдыхаю.
Вот сейчас, если честно, я вдруг понял то, что не хотел бы увидеть изменившуюся Рейнольдс, не хотел бы в один прекрасный момент, придя в Легион, встретить её, а вместо привычного "Янки" услышать какое-нибудь сдержанное, банальное приветствие, потому что так велит субординация; не хотел бы застать тот день, когда вместо распиздяйской манеры, неуклюжести, и бесконечно гедоническому отношению к жизни, я встречу человека, движимого исключительно навязанной кем-либо идеей. Мне нравится её непосредственность, нравится абсолютная безбашенность и здоровая самоирония. Мне нравится Рейнольдс такая, какая она есть сейчас - со своими придурковатыми тараканами, с желанием поиметь мой мозг каждый раз, когда мы находимся в непосредственной близости, и с дурью, которая каким-то невообразимым образом заставляет меня смотреть на этот гребанный мир немного развязнее, - и я совсем не хочу, чтобы что-то изменилось.
Хотя, услышав доносящийся из салона автомобиля смачный мат, а после, свалившись на водительское сидение и заметив, что девчонка пролила на себя колу, я прихожу к выводу, что изменить Лис не получится даже в том случае, если весь Легион решит разом взяться за её перевоспитание. Меня это, честно говоря, радует.
- Оплатишь мне химчистку. - хмыкаю, смотрю на нее, изогнув бровь, между тем не глядя вставляя ключ в замок зажигания. Поворачиваю его, и двигатель незамедлительно отзывается сначала приветственным ревом, а затем и приятным урчанием, неизменно ласкающим мои слух.
Люблю, знаете ли, автомобили, рев которых иногда дух захватывает.

Дорога до штаба занимает достаточно времени, которое мы проводим за болтовней. Говорим о многом: я рассказываю Рейнольдс о том, что делал за тот период, пока не появлялся на горизонте; она во всех красках делится впечатлениями от прохождения ведьмака, озвучивает свои ожидания касаемо работы в Легионе; мы проходимся по всем темам, начиная от серьезных, затрагивающих действия Кестлера, и заканчивая спором о том, какой бургер вкуснее: с котлетой из говядины, или все-таки из курицы.

Как только автомобиль замирает на парковке перед высоким зданием, я коротко смотрю сначала на Лис, а затем, подавшись вперед, кладу предплечье на руль, при этом практически касаясь его грудью.
- Это, - указываю пальцем на здание. - штаб. На верхних этажах тусуется начальство, ниже - шпионы, поисковики, и прочие милые ребята. Лаборатория, тюрьма, и камеры пыток - это совсем дно.. под землей, то есть. Поворачиваюсь, смотрю на Рейнольдс, после чего вытаскиваю ключи, а следом вытаскиваю из машины себя.

- Учти, - говорю, поравнявшись с девчонкой, и скрещиваю руки на груди. - у тебя есть возможность передумать, пока мы стоим здесь. Как только зайдешь внутрь, то выйдешь уже или легионером, или не выйдешь вовсе.. - наклоняюсь к уху Лис, выдыхаю, и хриплю, пытаясь придать голову как можно больше зловещности, правда в конечном итоге не выдерживаю, и ухмыляюсь.

Роль экскурсовода на сегодня выполнена, очевидно. Автомобиль спокойно стоит на парковке у штаба, приветливо отражая солнечные лучи от черного капота, натертого до идеального блеска; девчонка наконец-таки осведомлена обо всем, что благополучно успела проебать, а мне не остается ничего, кроме как закинуть в копилку собственной значимости еще одну монетку, и мысленно похвалить себя за такое замечательное введение Рейнольдс в курс дела - ведь несколько пакетов с едой и бутылками - это лучшее, что вообще когда-либо могло случиться с девчонкой, потому как кто еще купит ей всякой ненужной херни исключительно по доброте душевной? Правильно, никто не купит, а, скорее всего, пошлет в далекие дали, приправленные довольно красочными матами.
А я не такой, смотри на меня, и радуйся, женщина!
Впрочем, смотреть-то она и так на меня смотрит, вот только думает, как оказалось, далеко не о том, какой я замечательный парень и верный друг. Не поворачиваюсь, но кошусь в её сторону, чувствуя на собственной небритой щеке её частое, взбудораженное событиями дыхание; ловлю её взгляд, направленный на штаб, а следом и сам смотрю туда же. И вроде бы все хорошо, стоим мы тут такие - точнее, стоит девчонка, а я спокойно сижу, - никого не трогаем, но следующие слова Лис заставляют меня удивленно икнуть, вскинуть брови, и посмотреть так, будто передо мной не девчонка красуется, практически перевалившись через окно водительской дверцы, тем самым находясь довольно близко, а, как минимум, лохматый йети.
Меня, и в Легион? Серьезно?
Я никогда не задумывался о том, чтобы вступить в эту шараж-монтаж компанию, ни разу не позиционировал себя, как легионера, и вообще, честно признаться, старался обходить это фантастическое место стороной, предпочитая заниматься исключительно теми делами, которые мне подкидывает Тейлз. Кстати, именно этот парень и осведомил меня обо всем, что происходит здесь, потому как сам является одним из легионеров. Рассказал, описал в самых красочных подробностях, поведал несколько увлекательных историй из жизни людей, блюдущих за порядком, а после практически развернул агитационную компанию, изо всех сил пытаясь затащить меня в одно из подразделений. К шпионам, если мне не изменяет память. Я стоически терпел все нападки, отнекивался, ссылаясь на херовое здоровье, подскочивший холестерин, и проблемы с правой рукой. Все это, естественно, в одной ухо пацану влетело, в другое вылетело, и он с неуемным рвением продолжал меня доебывать до победного конца.
Победным он, правда, так и не стал, но теперь, когда передо мной стоит Рейнольдс, смотрит своими большими глазами, неосознанно борясь с небезызвестным котом из Шрека за статус самого жалобного создания, я начинаю подозревать, что моя нерушимая стена непреклонности начинает медленно, но верно трещать по швам, потому что если девчонка что-то придумала, то от своего вряд ли отступится, пока не добьется желаемого. Или, в моем случае, пока я либо не поддамся, либо не сдохну. С последним хотелось бы немного повременить, потому как я слишком молод, чтобы подыхать, вступив в ожесточенную борьбу с Рейнольдс за право оставаться при своем мнении, оградив себя от всяких там Легионов.

Продолжаю коситься в её сторону, щурюсь в подозрении, что все это - какая-то хорошо спланированная акция против меня. Лис продолжает настаивать на своем, а когда заявляет, что читает мои мысли, поднимаю взгляд, скосив его и уставившись на палец, упирающийся в мой лоб.
- Вообще-то, - начинаю, мотнув головой, и вновь глядя на нее. - я сейчас думал о вымирающих бобрах, живущих в средней полосе России. Но твой вариант мне нравится гораздо больше, - поворачиваю голову, растягиваю губы в похабной ухмылке, и нараспев мурчу, между делом постукивая пальцами по рулю. - если обещаешь, что мы обязательно воплотим его в жизнь, - ухмыляюсь шире, продолжая смотреть в глаза. - то я, пожалуй, соглашусь. Выжидаю несколько секунд, после чего дергаю за ручку, вместе с тем аккуратно открываю дверь, подталкивая Рейнольдс назад в требовании отойти.
- По рукам? - а почему бы, собственно, и нет? Я ведь не требую ничего сверхъестественного - всего лишь услуга за услугу, причем далеко не в равноценных пропорциях. Мне придется скрашивать скуку Лис довольно долго, если так подумать, ведь работать в одном здании - это видеть её практически каждый день. А в замен прошу лишь совместное времяпрепровождение на определенный период, причем далеко не с целью обоюдного выноса мозга.

Я ни капли не удивляюсь, когда девчонка без долгих и тщательных раздумий соглашается на выдвинутое мной предложение, хотя, честно признаться, на такой поворот не рассчитывал, и ляпнул это вообще просто ради того, чтобы что-то ляпнуть. У меня не было - и до сих пор нет, - цели во что бы то ни было склонить Рейнольдс в сторону кровати, пусть иногда мой взгляд и задерживается на её выдающихся своей неповторимостью изгибах, на груди, заднице, и прочих частях тела, которые мое мужское естество не отказалось бы без зазрения совести полапать. Но и строить из себя тибетского монаха я тоже не собираюсь, и раз уж девчонка дала добро на такое развитие сюжета, непонятно к чему ведущее, то отказываться было бы крайне глупо. Тем более надо ведь как-то восстанавливать нервные клетки, которые за время общения с Рейнольдс пострадали довольно изрядно - а кто-то мне говорил, что восстанавливаются они исключительно половым путем. Не знаю уж, насколько это высказывание достоверно, но попробовать то все-таки можно, потому что почему бы и да?
- Только поглазеть? Или спереть еще какую-нибудь хрень? - щурю левый глаз, поворачиваю голову в сторону девчонки, и ухмыляюсь. - Ладно, мой дом - следующая по списку точка визита. - киваю в знак подтверждения собственных слов, и перевожу взгляд на возвышающееся здание, ничем примечательным особо не выделяющееся - разве что не похожее на прочую архитектуру этого города, отстроенное в темных тонах, и систематически обходимое стороной обычными афинскими жителями, которые искренне недолюбливают всех тех, кто в разы сильнее, кто сеет, как им кажется, смуту, влечет за собой исключительно хаос и смерть, и не способен проявлять сострадание. А за всем этим скрывается вполне объяснимый страх, ведь довольно сложно жить спокойно и мирно, когда совсем рядом топчутся всякие мифические существа, боги, и прочие прелести, будто сошедшие со страниц древних легенд.
А внутри штаб не кажется таким мрачным и суровым. Все выглядит довольно обычно, ничем особо не отличается от всех тех многочисленных офисов, в которых мне нередко доводилось бывать. Перед нами возникает дверь, табличка на которой оповещает не только о том, что здесь находятся те, кто проводит собеседование - или как это здесь называется, - в ряды легионеров, но еще и тот предельный рубеж, переступив через который, обратной дороги уже не будет. И Рейнольдс уверенно перешагивает порог, без зазрения совести нарушая спокойную и тихую атмосферу кабинета, между тем привлекая к себе две пары глаз.
Не успеваю я и слова произнести, как Лис лаконично озвучивает цель нашего визита. Женщины, расположившиеся за столами, смотрят на нас как-то слишком подозрительно, видимо считая нас какими-то особо припизднутыми фанатиками.
В целом, когда все становится на свои места, а одна из сотрудниц узнает в нас тех, о ком тут, видимо, уже шла речь. Спокойный и размеренный голос оповещает о том, что нас уже давно распределили. Вот это поворот. То есть, я уже давно числюсь в Легионе, но об этом ни сном, ни духом? А предупредить? А прислать поздравительную открытку? Где вообще ваши манеры, товарищи?
Впрочем, все мое негодование ограничивается хмурым, задумчивым взглядом, а мысли и о том, что меня, блять, никто даже спрашивать не стал, прерываются и испаряются лишь в тот момент, когда чувствую, как что-то упирается мне в спину и выталкивает обратно в коридор, где я чуть было не врезаюсь в какую-то девчонку. Смотрю на нее, на автомате обворожительно улыбаюсь, провожаю взглядом, и только когда мое плечо знакомится не то с кулаком Рейнольдс, не то с какой-то другой частью её тела, поворачиваюсь, недоумевающе вскидывая брови.
- Что? - развожу руки в стороны и жму плечами. - А, ну да.. Куда там тебя определили? И вообще, - спохватившись, скрещиваю руки на груди, и неодобрительно смотрю на девчонку. - почему это из меня шпион никакой? Я вообще-то очень даже полезный мужик, причем не только в шпионаже.. - многозначительно улыбаюсь, подаюсь вперед, и, закинув руку на женское плечо, шагаю вперед по коридору. Куда идем - хер знает. Главное, что идем. - Ко мне, или к...
- Дюк? - позади раздается знакомый голос, заставивший остановиться не только меня, но и Лис, потому что шагать дальше ей не позволила покоящаяся на плечах рука. - Нет, ты серьезно?
- Те-е-ейлз, - поворачиваю голову сначала в сторону Рейнольдс, смотрю несколько секунд ей в глаза, а после отпускаю и разворачиваюсь. - и я рад тебя видеть, приятель.
- То есть, моих уговоров тебе было не достаточно? Предупредил бы сразу, я бы девчонку к тебе какую-нибудь прислал. Упрямый баран, - бурчит он, подходя к нам, и глядя теперь на Лис. - долго сопротивлялся? Последний раз, когда я предложил ему приехать сюда, то чуть не познакомил собственный затылок с бутылкой. А она, на секундочку, была полной!
- Она была наполовину пустой. - вставляю свои пять копеек.
- Ты пессимист что ли?
- Я прелесть.
Этот парень всегда умел находить проблемы, причем делал это настолько искусно, что мне оставалось только закатывать глаза - прям как в случае с девчонкой. Закатывать глаза, и искать решения, потому что проблемы эти, как правило, имели ко мне самое прямое отношение, поэтому ничего удивительного в том, что не стал ввязывать в авантюру с Легионом, предложенную Тейлзом. Почему влез, когда, по сути, то же самое предложила Рейнольдс? Не знаю. Наверное потому, что глаза у нее красивые. И те, что сверху - тоже.

Из нас троих, застрявших посреди длинного коридора, и с откровенным недовольством осматриваемых мимо проходящими людьми, мол, какого хрена встали на дороге - не пройти не проехать, очередному потоку слов, вырвавшихся из Рейнольдс, удивляется только Тейлз. Девчонка в свойственной для себя манере пытается спародировать мой голос, вызвав неоднозначную реакцию в виде многозначительно вскинутой и изогнутой брови, - я, привыкший к такому вполне предсказуемому повороту событий, сохраняю полнейшую невозмутимость, поворачиваю голову в сторону Лис, и в очередной раз по хозяйски закидываю руки ей на плечи, тем самым не только желая на что-нибудь облокотиться, но и беззвучно показывая свою реакцию на её забавные попытки изобразить мой голос. Один Тейлз, бедолага, стоит напротив нас, переводит взгляд то на меня, то на девчонку, изредка почесывает подбородок, и откровенно ахуевает с такого неожиданного действа. Ничего удивительного в этом, собственно, нет: мой товарищ, привыкший находиться исключительно рядом со своим ноутбуком, никуда не выходить, и контактировать с людьми лишь в электронном варианте - я стал в этом правиле самым первым исключением, - выбирался из своей берлоги исключительно в ситуациях острой жизненной необходимости, потому живых людей, а вместе с ними и живые эмоции, видел крайне редко. Сейчас, наверное, что-то изменилось ввиду случившегося апокалипсиса, раз старина Тейлз по собственной воле переметнулся в стан Легиона, заняв тут какую-то, похоже, важную должность - если судить по его внешнему виду, ведь привычные шорты и футболки с пестрыми принтами он сменил вполне такой презентабельной одеждой в виде рубашки, которую не потрудился застегнуть на пару верхних пуговиц, и черных, отдаленно напоминающих джинсы, штанов. Прям таки работник месяца - ни дать, ни взять.
И вот в люди то он вышел, а с тем, что среди них бывают довольно неординарные личности, познакомиться еще не успел. Вот тебе, приятель, наглядный пример того, насколько человек может быть не только непривычно говорливым, но еще и припизднутым. И я сейчас имею ввиду далеко не себя.
- Серьезно, так её и зовут, - поддакиваю, еще и пару раз кивнуть успеваю, вставив в нескончаемую речь Рейнольдс свои пять копеек. Ожидал получить за это локтем куда-нибудь в бок, потому заблаговременно напрягся и почти согнулся, но ничего подобного не последовало - девчонка настолько увлеклась, что и внимания на меня обращать не собиралась. Обидно, межпрочим. - а еще она людям язык до смерти заговаривает. К палачам её надо бы, не иначе. - продолжаю, не найдя для себя серьезного повода, чтобы замолчать. Парень же, в свою очередь, переводит на меня взгляд, поджимает губы, и сводит брови к переносице.
- Я.. эм... да.. - теряется Тейлз, когда Лис замолкает, выжидающе на него глядя. Он оборачивается, начинает вертеть головой, видимо пытаясь сориентироваться в пространстве.
- Второй этаж. - подсказываю ему.
- А, значит вам туда, - он указывает в ту сторону, куда мы, собственно, и топали. - и направо. Там будут кабинеты. А столовая этажом выше.. вроде бы. Если честно, то сам я там не был никогда, но случайно слышал.
- Ты, и не был в столовой? Удивляешь меня, приятель. - притворно ужасаюсь, а после ухмыляюсь, будто сытый кот. - А как же еда, от которой никогда нельзя отказываться?
- Да там не еда, а одно название. Ладно, я погнал. - он жмет мне руку, кивает, и уходит в противоположную сторону. Забавный пацан, со своими тараканами, но во всем, что касается поиска информации, он - чертов гений.
Мы же идем в те кабинеты, за которыми ждет не только новая работа, но и, кажется, новая жизнь. Легион - это не магазин, в котором я самостоятельно выстраиваю себе график, и вообще сам себе начальник; Легион - это то место, куда придется ходить систематически, где придется выполнять чужие указания, и пытаться не похерить что-нибудь очень важное, иначе пиздец подкрадется довольно заметно. Но пока все хорошо, а это значит, что нехуй париться из-за того, чего может никогда и не произойти.
Начальник - а если быть точнее, то начальница, которую я обнаружил в том кабинете, - умеет к себе располагать. Мы быстро нашли общий язык, хотя ничего удивительного в этом нет, ведь я такой очаровательный, милый, и вообще просто прелесть; мне выдали все, что нужно, включая информацию, и со всем этим багажом нового и неизведанного я возвращаюсь к Рейнольдс.
Она хочет наведаться в местную столовую, и даже напоминание, что у нас в багажнике медленно, но верно портится херова туча еды, которую надо бы переместить в более удобные условия для сохранения свежести, её никаким образом не убеждает, а нытье о столовой становится все громче. И как тут вообще можно спокойно жить, когда её ультразвуковые волны почти сожрали мой мозг, и заставили согласиться на эту безнадежно глупую затею? Вот и я думаю, что никак.
Девчонка все-таки заказывает еду, а вот меня терзают смутные сомнения, поэтому героически держу себя в руках, и беру только стакан минералки - пить, знаете ли, хочется. Свалившись на стул напротив Лис, я растягиваюсь, потягиваюсь, похрустываю суставами, зеваю еще в придачу, и, причмокнув, подаюсь вперед, упираясь скрещенными предплечьями в стол. Взгляд скользит по помещению, по соседним столам, одиноко пустующим, и по женщине, которая старательно трет тарелку, поглядывая на нас.
- А дальше, - смотрю на фляжку, которую Рейнольдс откуда-то достает - даже спрашивать не буду, откуда именно, - и без зазрения совести наливает содержимое в кофе. Зависаю на несколько секунд, даже не моргаю, кажется, будто поймал связь с космосом, а затем, тряхнув головой, поднимаю на Лис взгляд. - дальше будем работать тут. Ну, это что касается масштабных планов, - подношу свой стакан к губам, и делаю несколько глотков. - а если не настолько масштабных, то.. мы нахера жратву ту купили? Поедем ко мне, раз уж ты так хочешь увидеть мои царские апартаменты, и не выпущу тебя оттуда, - голос съезжает на вкрадчивый такой хрип, а губы кривятся в наигранно устрашающей ухмылке. - пока не сожрешь все, че купили. Уверен, что для тебя это не проблема.
Залпом допиваю минералку, а после терпеливо дожидаюсь, пока девчонка расправиться с пиццей. Как только тарелка пустеет, я поднимаюсь со своего места, киваю в сторону выхода, и ухожу.
- Ну так че? Едешь ко мне, или к ведьмаку? - уже возле машины спрашиваю, отключив сигнализацию. - Если к ведьмаку, то иди пешком. Я не потерплю конкуренции.

И все-таки на сегодня ведьмак остается в гордом ведьмачьем одиночестве, потому что Рейнольдс, сопровождаемая моим сощуренным, выжидающим взглядом, решительно заваливается на пассажирское сидение тачки, и всем своим видом показывает, что никуда больше с места не сдвинется, пока мы не достигнем пункта назначения.
Я продолжаю стоять возле открытой дверцы, положив на нее предплечье левой руки, в то время как правым предплечьем уперся в прохладный металл крыши, и смотрю на девчонку до тех пор, пока её каштановая макушка не исчезает из поля зрения, скрываясь где-то в недрах салона. Мне требуется еще несколько секунд, которые я благополучно трачу, бездумно глядя куда-то прямо перед собой, а после, сделав глубокий вдох и тут же шумно выдохнув через нос, хмыкаю, неопределенно жму плечами, мол, ну, ладно, и валюсь на водительское сидение.
Автомобиль незамедлительно отзывается сначала громким ревом готовности, а после размеренным урчанием, растворившимся в скрипе покрышек сразу же, как дернулась стрелка спидометра.
Как бы странно это ни было, но до дома мы едем, сохраняя священное молчание. По салону гуляет сначала монотонный голос диктора, вещающий о последних новостях, случившихся не только в Греции, но и во всем оставшемся, кажущимся сейчас таким недостижимым, мире, а следом начинается какая-то популярная, изрядно подзаебавшая песенка. Чтобы хоть чем-то себя занять, пока стоим на светофоре и дожидаемся, когда истекут блядские сто двадцать секунд, начинаю тихо насвистывать себе под нос ритм, отбивая такт по рулю подушечками пальцев, и изредка поглядываю в сторону Рейнольдс. Слишком она какая-то тихая, мирная - сидит, и даже не пытается достать меня бесконечным шквалом вопросов, от которых уже на второй минуте хочется либо вздернуться, либо пересчитать отполированным капотом все ближайшие столбы и деревья. Я задерживаю на Лис взгляд немного дольше, чем требуется, щурю правый глаз, и задумчиво поджимаю губы. Мысль о том, что девчонка что-то замышляет, стремительным вихрем врывается в сознание, переворачивает там все с ног на голову, и так же стремительно исчезает, потому что истошный гудок откуда-то со стороны заставляет резко отвернуться, заметив недовольного деда, старому седану которого я чуть было не снес половину - а то и всю, - морды.
Оставшийся путь проходит относительно спокойно - я больше не стремлюсь устроить массовую автокатастрофу, -
потому в подозрении засматриваюсь на Рейнольдс, сидящую и в ус вообще не дующую не только потому, что никаких усов у нее нет, но и потому, что человек она такой - не привыкшая размениваться на лишние тяготы суровой жизни, предпочитающая наслаждаться тем, что есть, и посылающая далеко нахуй все и всех. Мне нравится подобный подход, потому, наверное, до сих пор терплю её еврейскую задницу.
Задница, к слову, ниче такая: я задерживаю на ней взгляд, когда Лис, не дождавшаяся полной остановки машины, вываливается на улицу, запинается, и едва ли не падает, но ловит равновесие и остается в вертикальном положении, повиснув на дверце. Закатываю глаза, цокаю языком, и выхожу из тачки следом. Мое бескорыстное желание прихватить с собой накупленную еду - потому, что потом полюбому будет лень, - бессовестно пресекается рукой Рейнольдс, которая успевает зацепиться пальцами за край моего ремня, тем самым заставив вскинуть брови, и окинуть представшую картину озадаченным взглядом.
Секундное промедление, во время которого я, подняв голову, смотрю в её глаза, а после, самодовольно ухмыльнувшись, закрываю багажник и топаю в сторону дома, попутно вытянув ключи из кармана.
Стоит нам оказаться внутри, как мне даже слова сказать не удается, потому как Лис, не разменивающаяся на долгие отступления, просто берет и валит меня на диван. Вот и черти, водящиеся в затихшем по дороге омуте, вдруг активизировались. Не то, чтобы я был против... нет, на самом деле вообще не против, просто не думал, что девчонка даже раздеться мне нормально не даст. Впрочем, она и сама неплохо с этой задачей справилась - вон как ловко стянула с меня футболку.
Мои руки без зазрения совести опускаются на женскую спину, беспрепятственно скользят под одежду, проходятся по выгнутой в пояснице спине, и находят свое место на ягодицах, которые сжимают, в то время как начатый поцелуй становится более настойчивым и глубоким. Я, конечно, знал прекрасно, что девственница из Рейнольдс так себе получится, но не догадывался, что она вот так просто отдастся порыву, прикрепленному нескрываемым нетерпением. А мне другого, в принципе, и не надо. Люблю повеселиться, особенно - потрахаться.
Девчонка ощутимо прикусывает губу, отчего я тихо фыркаю, свожу брови к переносице, и уже собираюсь возмутиться ради приличия, но идея эта растворяется моментально, стоит почувствовать женские губы сначала на шее, затем на груди. А потом ниже, и ниже. Мне и самому, если честно, нетерпится, потому когда Лис касается живота, я совсем тихо, сдавленно выдыхаю. Ерзаю немного, укладываясь удобнее, приподнимаю голову, а после, слегка упершись локтями в диван, подаюсь вперед, с интересом наблюдая за действиями девчонки. Она возится с пряжкой ремня слишком долго, как мне кажется, потому в следующую же секунду ловко помогаю ей, не забыв между делом подъебнуть:
- Ко второму пришествию бы управилась.
Губы растягиваются в привычной ухмылке, и я, склонив голову, продолжаю наблюдать за Рейнольдс. Мне не хочется торопиться, но мне хочется немного уравнять наше положение, потому, не позволив девчонке продолжить, подаюсь вперед, кладу ладонь на шею со стороны затылка, притягивая к себе, но нависнуть позволяю лишь после того, как избавляюсь от верхнего тряпья. А вот с лифчиком приходится повозиться, простите - это то же самое, что и ожесточенная борьба Лис с пряжкой. Никогда не умел ловко расстегивать это изобретение сатаны, отчего всех, кто мастерски с этим делом справляется, искренне считаю порождениями преисподней. И буду считать, но сейчас не об этом.