Под небом Олимпа: Апокалипсис |
|
ДЛЯ ГОСТЕЙ
Правила Сюжет игры Основные расы Покровители Внешности Нужны в игру Хотим видеть Готовые персонажи Шаблоны анкет |
ЧТО? ГДЕ? КОГДА?
Греция, Афины. Февраль 2014 года. Постапокалипсис. Сверхъестественные способности. ГОРОД VS СОПРОТИВЛЕНИЕ 7 : 21 |
ДЛЯ ИГРОКОВ
Поиск игроков Вопросы Система наград Квесты на артефакты Заказать графику Выяснение отношений Хвастограм Выдача драхм Магазин |
|
НОВОСТИ ФОРУМА 
|
||
|
КОМАНДА АМС 
|
НА ОЛИМПИЙСКИХ ВОЛНАХ
Paolo Nutini - Iron Sky от Аделаиды
|
ХОТИМ ВИДЕТЬ 
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » Пока добыча не убегает, она не добыча.
[audio]http://pleer.com/tracks/7443020bDA8[/audio]
Участники: Честер Беннингтон, Анубис Сотирис, Майкл Раймар;
Место: где-то возле дома, где сейчас ошивается Майкл;
Время: 15 июня 2013 года;
Время суток: около десяти часов вечера;
Погодные условия: ясно, без осадков, температура около 25 градусов.
- Тебя удивляет, как его - с такими-то способностями, - еще Огонь не заграбастал в свою адскую клоаку? - многозначительно вскидываю бровь, смотрю на Рикки - своего информатора, за определенную плату - как правило, - способного не только слепить из говна конфетку, но еще и толкнуть её кому-нибудь по достаточно высокой цене, - задумчиво поджимаю губы, а затем хмыкаю и прикладываюсь губами к прохладной банке пива.
- Меня удивляет, как у него - с такими-то способностями, - башню до сих пор не сорвало. - тем же тоном, но с нотками язвительности отвечает мужик, и закатывает глаза, когда вместо желаемой реакции натыкается на абсолютное спокойствие.
Я как сидел, медленно потягивая пивас, так и продолжаю это делать - только положение немного изменил, крутанулся так, что теперь сижу полубоком к барной стойке, упершись предплечьем свободной руки в столешницу, и ленивым взглядом проскользив по залу.
- Откуда знаешь, что не сорвало?
- Следил за ним пару дней. Вроде адекватный мужик, со своими тараканами, но эти у всех имеются, - отмахивается Рикки, ухмыляется, а затем пристально так смотрит то на банку, то в глаза, вызывая с моей стороны слишком неоднозначную реакцию: несуразно уведенную на мгновение руку с банкой пива в сторону, и немой вопрос, мол, че такое еще? - твоих тараканов, приятель, никому еще переплюнуть не удавалось. - объясняет свое поведение товарищ, а я нарочито громко цокаю языком, и показательно закатываю глаза снова.
- Мои тараканы хотя-бы изредка делами полезными занимаются, - хмыкаю, залпом допивая остатки пива. - а вот твоим, судя по всему, заняться совсем нечем. Или сдохли там уже давно, раз за мужиками следить начал.
- Да я ж для тебя старался, мудак ты неблагодарный, - возмутился Рикки, нелепо сведя свои огромные брови к переносице.
- Ладно, не ной, адрес мне лучше напиши, куда двигать то, чтобы искать этого твоего.. с занимательными тараканами.
- Теперь он твой. - мужик протягивает листок, на котором небрежно написаны адреса примерного места обитания хранителя, и растягивает губы в ухмылке, намекая на то, что за внеплановое бухло сегодня плачу я. Впрочем, как и в любые другие дни.
Ладно, хер с тобой, золотая рыбка.
***
До особняка добираюсь на удивление быстро. Таксист попался не из тех, которым лишь бы доебаться, да из ненавязчивого - только с виду, - разговора узнать все подноготную, а из тех, которые не просто свою работу знают, но еще и умеют найти более быстрый маршрут до места назначения, огибая львиную долю пробок.
Пихаю плечом входную дверь - отчего та со звоном ударяется о стену, - следом пихаю её обратно, но уже внутренней стороной кроссовка, и происходит то же самое, только теперь она со звоном захлопывается. Гостиная встречает меня монотонным голосом диктора новостей - какой мудак опять оставил плазму врубленной?, - и отсутствием какой-либо живой души. Муха, разве что, вальяжно пролетает мимо моего носа, заставляя немного скосить глаза.
- Бенни! - я не ору, нет. Просто на повышенном тоне оповещаю о том, что вот прямо сейчас завалюсь к тебе, друг любезный, к комнату, дабы избежать неловких ситуаций, вроде той, когда одним прекрасным утром зашел к тебе по делу, и, кажется, случайно прервал кой-че очень занимательное. Проститеизвините, когда-нибудь исправлюсь.
Вот сейчас же исправился, вишь? Обозначил свое присутствие, прекрасно зная, что обязательно до твоего этого ахуенного слуха дойдет.
До слуха, собственно, доходит, а затем и я дохожу - только холодильник предварительно навещаю, прихавтив бутер, - без лишних колебаний открыв коленом дверь.
- Здрасте-мордасте, - старательно пережевывая откусанный кусок, бубню я, замечая развалившегося на кровати Беннингтона. - ало, товарищ тюлень, - подхожу ближе, и носком кроссовка слегка пинаю свисающую ногу друга. - подъем, нас ждут великие дела, - чуть выставляю руки перед собой, типа показывая, насколько важные у меня новости, а затем, немного подумав, развожу их в стороны шире. - от такие великие.
Не встретив никакой ответной реакции, кроме неизменного "иди нахуй, Сотирис", я жму плечами, хмыкаю, и заваливаюсь на кровать рядом.
- Кароч, мне тут рассказали про типа одного - хранителя Аты.. вроде. Техники у него очень забавные: мозги пудрить может, но не умеет. Внушение, туда-сюда.. Огонь про него не просек еще. Может, нам доебаться? Э, слышь, - откусываю еще кусок бутера, и пихаю Беннингтона в бок, рассыпая по постели крошки. - ты слушаешь меня вообще?
Сотириса не слышит только мертвый.
Хотя, и он, наверное, в могиле ворочается.
Открываю правый глаз и лениво кошусь в сторону часов, которые стоят на прикроватной тумбочке. Их нет. Кто, японамать, спиздил часы? Нет, я всегда знал, что в Эгейнсте живут люди, поцелованные на голову, но кем надо быть, чтобы красть невзрачный будильник, купленный в ближайшем супермаркете за два жалких евро? Только через несколько долгих секунд, вытягивающихся спросонья в не менее долгие минуты, я понимаю, что часы стоят на прикроватной тумбочке в моем доме, а я сейчас валяюсь в особняке Эгейнста. Хорошо, что сообразил это прежде, чем пошел будить незадачливых эгейнстовцев, вопя на все Афины – а то и дальше. Я могу. Ничего удивительного: нервы совсем не к черту с этими божественными приключениями стали.
Невнятно проворчав что-то нечленораздельное себе под нос, машинально вытягиваю руку в сторону тумбочки и нащупываю телефон, который медленно подношу к лицу. Яркий свет экрана беспощадно режет по непривыкшим глазам, и я тут же срываюсь на протяжный стон, но сразу затыкаюсь, потому что рядом начинает ворочаться Коста-Рика.
Все еще не могу, черт возьми, привыкнуть к тому, что теперь кровать приходится с кем-то делить.
На часах всего лишь десять вечера, а ощущение такое, что половина четвертого утра. Фыркнув про себя, раздраженно бросаю телефон обратно на прикроватную тумбочку и утыкаюсь небритой мордой в теплую подушку. Я понимаю, что Сотирис, если решил доебаться, то доебется обязательно, но я не собираюсь сдаваться так просто. В конце концов, правило сладких пяти минут после нелегкого пробуждения никто не отменял.
О, а вот и Сотирис. Его встречает спящая комната с раскрытым нараспашку окном, через которое врывается прохладный ветер. Он шерстит мои встрепанные волосы, танцует с распахнутыми шторами и шелестит брошенными на столе бумагами. Сотириса, увы, сквозняк не останавливает – хранитель решительно топает в мою сторону, даже не спотыкается, даже не летит знакомить нос с паркетом моей комнаты, вы глядите.
Далее следует многословный монолог, который мой сонный мозг отказывается принимать. Сотирис, сука, ты серьезно? Ты решил рассказать мне историю в стиле «Войны и мира», когда я толком еще не проснулся? Нельзя короче?
Ладно, черт с тобой, хер моржовый, щас разберемся.
После нескольких тщетных попыток растолкать меня, я соблаговоляю подняться и сесть на кровати. Смотрю на Сотириса, как на врага народа, а потом молча занимаю вертикальное положение и праздно шатаюсь по темной комнате, попутно собирая разбросанную с вечера одежду. Джинсы, футболка, носки, кроссовки – вроде все. Натянув шмотье на тело, я, продолжая хранить золотое молчание, спускаюсь на первый этаж – только сигарету в рот закидываю и неспешно закуриваю, время от времени зевая. На кухню я заворачиваю для того, чтобы вытащить литровую бутылку воды из холодильника.
И сразу в машину. Надо же, Сотирис уже сидит в салоне и ждет.
— Ехать-то куда? — рявкаю, поворачивая ключ зажигания.
Дорога быстрая, что неудивительно вовсе: все нормальные люди спят. Все, но не мы. И не тот парень, ради которого Сотирис вытащил меня из теплой кровати посреди ночи.
— Это он? — Сотирис кивает. Я спрыгиваю на землю, хлопаю водительской дверью и подваливаю к худосочному чувачку. — Ты – хранитель Аты? — спрашиваю в лоб. Нахер долгие прелюдия и лирические отступления: я не в том возрасте и не в том положении, чтобы тратить на них время.
Маршрут: контора - суд - магазин - дом стал уже привычным, соседи начали приветливо здороваться, а организм более-менее привык к климату и даже местная еда вполне успешно уже усваивается английским желудком. Сегодня, как обычно, Майк прогуливался по улочкам Афин перед сном: жара держалась вплоть до поздней ночи и он не мог уснуть в такой духоте. Приходилось перестраиваться и из жаворонка становиться совой. Выходило не совсем успешно, но особого выбора у него пока не было. Возвращаться в то место, которое сейчас являлось его домом не хотелось - недвижимость трудно было назвать уютной, а до ремонта все не доходили руки. Можно было, конечно, снять комнату в отеле со всеми удобствами в том числе кондиционером, ведь из Лондона регулярно поступали денежные переводы: студия работала исправно, и Раймар умудрялся писать небольшие любопытные заметки из жизни Афин. Однако, старый дом не отпускал - в нем хранилось слишком много тайн. Плюс ко всему, если он планировал прожить здесь ещё некоторое время - нужно было обживать дом и искать работу, на пол ставки или фрилансером. Может закинуть удочку на местное телевидение? - раздумывал на ходу Майк, подходя к дому.
Он замешкался на пару минут, ища в кармане ключи, они со звоном упали на асфальт, мужчина наклонился поднять их, выпрямился и уткнулся взглядом в здорового парня, выше его ростом и гораздо шире в плечах.
- Кто? Что простите? - из трех слов Раймар понял только одно - "ты". - Вы, наверное, меня с кем-то путаете. - улыбнулся журналист и оглянулся на машину, стоящую у обочины. Силы явно были не равны: с какими бы благими или не очень намерениями этот здоровяк нему не подкатил, его тон не сулил ничего хорошего. Майк продолжал рассеяно улыбаться, выразительно похлопал себя по карманам:
- Oh my God... Я, кажется, забыл кошелек в баре... - проговорил мужчина и попытался ретироваться, подальше от незнакомца.
На часах уже почти десять вечера, из чего следует, что дорога до места назначения должна быть довольно-таки быстрой, с минимальным количеством пробок, потому совсем безболезненной - у меня, честно признаться, волосы на заднице дыбом становятся, когда очередная поездка по солнечным, ярким, пыльным и душным афинским улицам превращается в одну большую пробку, в которой железного коня, имеющего по меньшей мере двести лошадей под капотом, обогнать не может разве что стоящий на одном месте, никуда не двигающийся пешеход. Мариноваться в салоне, где пусть и бесперебойно работает кондиционер, но толку от этого, честно говоря, не так уж и много, мне совершенно не нравится, и даже прохладные бутылки минералки, предусмотрительно прихваченные с собой, нужного блаженства отнюдь не дарят.
А еще есть особо наглые водилы, пытающиеся влезть туда, куда влезть в принципе не способны, есть не менее наглые пешеходы, которые переходят дорогу там, где это делать нельзя, и слишком уж медленно передвигаются в специально отведенных на то местах - по пешеходным переходам, то есть. Все это смешивается в один большой коктейль моей ярой нелюбви к поездкам на машине - пусть и время в пути значительно сокращается.
Именно поэтому я предпочитаю больше ходить пешком - и не только потому, что это вроде как для здоровья полезно, но еще и потому, что иногда дойти пешком удается гораздо быстрее, нежели доехать на этом вот, например, Беннингтоновском катафалке. А еще мне нравится переходить дорогу в неположенном месте, медленно, вальяжно, с чувством, толком, и расстановкой шагать по пешеходному переходу, тем самым нервируя водителей. Некоторые молча сверлят меня ненавистным взглядом, некоторые что-то бурчат себе под нос, и вынужденно объезжают, а некоторые в открытую выражают свое недовольство, чуть ли не целиком высовываясь из окна своего автомобиля, чтобы одарить совершенно похуистичного меня очередной тирадой слов, в которых львиная доля - это красноречивые маты.
Вот такое я человек-мудак, никогда этого не отрицал, и вообще мне как-бы похер.
Сегодня мы доехали до места очень быстро, простояв около двух минут всего лишь на одном светофоре. В общем - и целом, наверное, тоже, - мне не так, чтобы очень сильно хотелось куда-то ехать и искать какого-то там мужика, который пусть и имеет достаточно внушительные, полезные силы, но совсем не стоит, как мне кажется, конкретно моего времени. Зачем я вообще потащился, когда мог бы не тащиться? Бенни вон какой молодец-огурец, справится и без моей помощи, и уж тем более без моего пиздежа, частенько выезжающего за грань темы.
Но, как грится, раз уж поднял зад, добровольно вызвавшись сопроводить товарища на такое исключительно важное мероприятие, то придется терпеть, и тихонько поднывать, чтобы следующий раз такого не случилось.
Тачка тормозит у обочины, я окидываю взглядом местность, отличающуюся своей безлюдностью, и замечаю одного единственного мужика, чем-то там увлеченно занимающегося у двери. Краем глаза вижу Беннингтона, решительно вывалившегося из машины и направившегося в сторону потенциального объекта для вербовки, а я, проводив его взглядом, откидываюсь на спинку сидения, и терпеливо дожидаюсь развязки.
Честер говорит. Мужик что-то тоже говорит, но чуть менее уверенно - и тут я вдруг начинаю чуять своим прекрасным задом, что нихрена все легко и просто не будет. А задом чуять - это, как известно, дар похлеще всяких там ахалаев-махалаев, и прочей прорицательной лабуды. Открываю дверь, спрыгиваю на твердый, все еще нагретый асфальт, и перехожу дорогу, сунув руки в карманы джинсов. Делаю вид, будто бы я вообще здесь мимокрокодил, но в тот момент, когда мужик разворачивается, чтобы сделать ноги в неизвестном направлении, - встаю перед ним, преграждая дорогу. Вскидываю бровь, многозначительно смотрю исподлобья, а затем жму плечами.
- Постой, красавчик, - поднимаю голову, и вытаскиваю руки из карманов, как-бы между делом позволяя понять, что никаких вещей, опасных для чьей-либо жизни, у меня нет. А то мало ли, решит, что я тут его прирезать собираюсь. А мы ведь всего лишь поговорить пришли - точнее, я вот точно в драку не полезу. За Беннингтона не ручаюсь, простите. Но в этом случае стоит отдать Чесу должное: его методы работают куда эффективнее. - советую выслушать вот этого парня, - киваю в сторону друга, при этом и взгляд на него перевожу. - он ведь только с виду такой суровый. А в душе просто лапонька, - бывает, когда спит зубами к стенке.
— Че? — мне деликатности не занимать, сам знаю, но исправляться не собираюсь, да и немного поздно пить боржоми, когда печень давно отказала. — Ты по-гречески не шпаришь? — не люблю риторические вопросы, но иногда без них не обойтись. — Окей, — перехожу на ломаный английский, да-да, знаю немного интернационального – выучил, когда топтался в Европе, да и вообще мне нередко приходилось путешествовать по другим странам, а там без английского все равно, что без портков. — Я спрашиваю: хранитель Аты – ты?
И смотрю на высокого худого чувачка, вопросительно вскинув брови. Высокий худой чувачок недоуменно смотрит на меня, боязливо поджав губы. Буря, искра, безумие – и пацан, неловко развернувшись на месте, пытается скорее ретироваться от меня подальше, предварительно тявкнув что-то про забытый кошелек. Я принимаю это на свой счет.
— В смысле, кошелек забыл? Ты думаешь, мне от тебя деньги нужны? Я похож на гопника, который отжимает бабки в местных подворотнях? — возмущению нет предела – оно брызжет во все стороны, как шампанское из взболтанной бутылки. И пока я разоряюсь, чувачок дает профессионального деру. Эй, нучетакое? – я же еще даже массивные кулаки в ход не пустил. Вообще не понимаю, что со мной не так: каждый второй человек, к которому я подваливаю, пытается как можно скорее отойти на безопасное расстояние, даже если я просто хочу попросить безобидную сигарету. У меня, наверное, на физиономии несмываемым красным фломастером начеркано: «осторожно, злая собака».
Сотирис, закатив глаза в ответ на мои тщетные попытки договориться с чувачком, подкатывает и очень вовремя перекрывает пути к отступлению. Анубис еще чего-то чирикает там, пытаясь вразумить пацаненка решить все мирным способом, но я не особо вдаюсь в высокоморальные речи и готовлюсь перейти к наиболее эффективным – и эффектным тоже – действиям. Но что я, собственно, могу? Нет необходимости убивать чувачка, да что там, даже калечить смысла не имеется; все, что мне требуется – это поговорить по душам, расставить все по своим местам, разложить по полочкам и предложить вступление в Эгейнст. А для этого, как известно, кулаки вовсе не нужны.
Так почему же они так сильно чешутся?
— Так, слышь, — продолжаю криво шпарить на интернациональном, — ты не паникуй, нормально все будет. Я только по внешнему виду такой, эээ, — задумчиво поджимаю губы, угрюмо хмурюсь, пытаясь подобрать правильное описание собственной недружелюбной физиомордии, — такой. На самом деле я совсем не такой. Блять! В общем, не тронем мы тебя: я – точно, этот хряк тем более, — киваю на Сотириса, пытаясь разрядить напряжение, повисшее, словно острие гильотины, над тремя головами. — Усек, ковбой?
Все бы ничего, но не могу ручаться за сказанное: в конце концов, любой навык без практики теряется, а я очень-очень давно не разговаривал на английском. Не отрицаю и того факта, что вместо «не тронем», я мог случайно сказать что-то вроде «ща как дам в лоб» и иже с ним. Но, будем надеяться, прокатило.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » Пока добыча не убегает, она не добыча.
