Разговор про Ублюдка Младшего, в котором часто фигурирует упоминание о Цирилле, действует на меня так же отрезвляюще, как и ведро ледяной воды, вылитое на голову едва ли не скатившемуся со скрипучей лавки пьянчуге, беззаботно занявшему удобное положение и монотонно похрапывающему в такт свистящим в кустах птицам. Я отвлекаюсь от скверных мыслей, касающихся некогда образовавшегося между нами троими треугольника: он никуда не делся, и, как оказалось, делать этого даже не собирается; он, в какой-то момент бессовестно ставший неотъемлемой частью наших жизней, продолжает отравлять сознание неприятными домыслами, избавиться от которых не получится, но можно лишь на определенное количество времени приглушить, позволив более приятным чувствам выйти на передний план; его границы отнюдь не стерлись, а всего лишь размылись, стали не такими четкими, не такими яркими, и не такими ужасными. Но все-таки сам факт его присутствия заставляет периодически испытывать непомерно растущее раздражение, ловко граничащее с обидой и ревностью. Все это стягивает нутро затертой до остроты проволокой - она впивается, вдавливается в сердце, оставляет сочащиеся кровью раны, бередит уже имеющиеся, и сулит образование рубцов, места которым остается все меньше. Наверное, в этом случае я бы могла составить Геральту здравую конкуренцию, если опустить тот факт, что его шрамы заметны невооруженным глазом, в то время, как о моих не суждено узнать никому. В этом, говоря откровенно, и заключается жизнь человека, стремящегося быть дьявольски хладнокровным и властным, местами жестоким, грубым, отстраненным ото всех; ищущего в словах и поступках исключительно собственную выгоду, потому что в любом другом случае слишком велик процент оказаться в конечном итоге у разбитого корыта; желающего абстрагироваться от любого влияния извне. Вся проблема в том, что никому не дано научиться жить по этому сценарию: на любое хладнокровие и грубость рано или поздно находится человек, которому удается, образно говоря, приручить дикого зверя; поиски собственной выгоды в большинстве своем приводят к самым неожиданным исходам, когда перестаешь думать о себе, и начинаешь думать о том, кто рядом; абстрагироваться и вовсе ни у кого не получается, а любые попытки действовать исключительно по собственным правилам в конце концов приводят к образованию тех самых рубцов.
Я злюсь на Трисс, которая слишком ловко умеет прикидываться бедной овечкой, просто следующей зову сердца. Я злюсь на нее не за то, что в нужный момент, оказавшись рядом с Геральтом, она воспользовалась ситуацией, а за то, что, изначально зная всю правду, она решила промолчать, решила не рассказывать мужчине о том, что было до потери памяти, и не рассказывать мне о том, что ведьмак жив. Пустила все на самотек, просто наслаждаясь моментом - и, считаю, что за это я имею полное право испытывать к ней не самые добрые чувства.
Я злюсь и на себя тоже, потому что поддалась не разуму, а эмоциям, когда узнала что ведьмак не только живой и относительно здоровый, но еще и вполне себе счастливо живущий с моей подругой.
Я злюсь на весь мир, потому что весь мир в какой-то момент решил, видимо, меня сломать, но, глядя на все с высоты прожитых лет, мне удается не поддаваться этому напору конкретно сейчас, когда помимо собственных проблем есть еще одна, и более важная - Дикая Охота, преследующая Цири. И вот оно, неопровержимое доказательство, подтверждающее, что по заготовленному сценарию жить не получится: я, убежденная в собственном хладнокровии, стремящаяся во всем найти собственную выгоду, и привыкшая заботиться лишь о себе, без раздумий готова отдать жизнь за девушку, в какой-то момент ставшую мне практически дочерью. И если Трисс может нам в этом помочь, то противиться не стану. Я ведь, к слову, тоже многое умею скрывать.
Нас без лишних разговоров пропускают в город, хотя чувствовать на себе недобрый взгляд стражников приходится с той самой секунды, как мы появились в поле зрения. Один из них и вовсе ненавязчиво так, старательно делая вид, будто идет по своим делам, сопровождает нас чуть ли не до центральной улицы - я слышу, как позвякивают металлические пластины его снаряжения, а когда оборачиваюсь, замечаю покоящуюся на рукоятке меча ладонь. Оружие готово в любой момент выскользнуть из ножен, но мы ведь ничего противозаконного не делаем, верно?
У вдоха на Арену топчется несколько мужиков: один из них еле стоит на ногах, потому использует стену в качестве опоры; второй, запрокинув голову назад, массирует указательным и большим пальцами переносицу, часто шмыгая носом, и свободной рукой периодически вытирая кровь; еще двое что-то увлеченно обсуждают - видимо, только собираются драться, предвкушая победу.
Я держусь чуть в стороне, когда мы подходим ближе, но продолжаю слушать все наставления Меригольд, которая, похоже, успела изучить все возможные варианты, и найти более снисходительный - если там можно выразиться, - конкретно для нас. Впрочем, может он и снисходительный, но как успел заметить Геральт, слишком долгий, а время для нас сейчас дороже любого золота.
- Погоди-ка минутку, дорогой мой, - кладу ладонь на мужское плечо, слегка сжимаю, тем самым останавливая, а после немного подталкиваю, заставляя повернуться к нам. Мужики, заметившие значительно изменившееся лицо Геральта, рычат что-то на привычный для нас манер, а после ретируются в неизвестном направлении, провожаемые недобрым, гневным взглядом. - решил оставить за собой право повеселиться? - губы изгибаются в холодной, неброской, сдержанной ухмылке, а взгляд, не спеша проскользивший по темнеющим венам, поднимается к ведьмачьим глазам, кажущимся сейчас намного насыщеннее. - Трисс, - обращаюсь теперь к подруге, но не поворачиваюсь, продолжая смотреть на ведьмака с толикой беззвучного вызова. - ты хочешь чаю? - я не вижу её лица, но краем глаза замечаю, как она, неуверенно поджав губы, отрицательно качает головой. - Вот и я не хочу. В конце концов, кто-нибудь среди любителей мордобоев может проговориться... хотя бы мысленно, а ты, прости, не славишься предрасположенностью к чтению мыслей.
Поворачиваю голову, смотрю на Трисс, которая выглядит не очень решительно, а после, накинув на голову капюшон, без долгих раздумий захожу в помещение. Оно просторное, но душное; смесь дешевого табака, перегара, и пота неприятно ударяет по обонянию, заставляя поморщиться; в самом центре расположилась импровизированная арена, на которой двое участников с усердием пересчитывают друг другу кости, в то время как плотное кольцо наблюдателей образовалось по всему периметру. На помосте, расположившемся чуть в стороне, стоит массивный стол, за которым вальяжно расселось несколько человек - видимо, это те самые люди, чье доверие следует заслужить.
- Не будем лишать тебя удовольствия. - кошусь в сторону Геральта, который, в свою очередь, уходит вперед, расталкивая собой попадающихся под ноги зевак, чем напоминает безудержный таран. Взгляд отрывается от широкой спины, на которую, будь моя воля, смотрела бы вечно, и съезжает в сторону Трисс. Внешне девушка не выглядит взволнованной, но глаза бессовестно подводят: я понимаю, что подруга пришла сюда совсем не ради информации, которую, возможно, удастся получить не самым честным путем. Она пришла сюда потому, что переживает за ведьмака. Знает прекрасно, что ни один мужчина в этом помещении - впрочем, как и на всем континенте, - не способен составить ему достойную конкуренцию, но все равно переживает. Мне, признаться, знакомо это чувство, хотя конкретно сейчас её искреннее волнение чертовски раздражает, заставляя взмахнуть головой, негромко фыркнуть, и сосредоточиться на деле.
Я знаю о том, что Геральт сильный, знаю, что с ним не может справиться чудовище, а уж человек и подавно, но, тем не менее, мне не раз доводилось вынимать из его ран осколки и наконечники стрел, не раз приходилось тратить свои силы на то, чтобы восстановить его собственные. Мне удавалось убеждаться в том, что ведьмак на самом деле не такой уж и всесильный, а любой тяжелый кулак или пущенная стрела могут нести за собой неотвратимые последствия. Я понимаю это, принимаю, и каждый раз ловлю себя на мысли - без колебаний, вопреки всему, готова отдать жизнь и за него тоже. Снова.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2uyDg.gif[/AVA]
[NIC]Yennefer[/NIC]
[SGN]здесь любовь измеряют болью,
а от боли скрипят зубами. здесь на раны не сыпят солью -
соль в них втаптывают ногами.[/SGN]
[STA]я сделаю тебя счастливым, и заставлю тебя страдать[/STA]

Отредактировано Octavia Rossi (21.08.2017 19:19:24)

Не нужно быть ясновидящей, не обязательно обладать какими-либо сверхъестественными способностями, чтобы ощутить, как в прокуренном, насквозь пропахшем потом и табаком помещении атмосфера, с приходом ведьмака, становится значительно напряженней. Мой взгляд, пристально наблюдающий за посетителями из под темного капюшона, медленно проскальзывает по лицам синхронно обернувшихся в нашу сторону мужчин. Увидеть доводится самые разнообразные гримасы: кто-то всего лишь хмыкает, одаривает незаинтересованным взглядом, а после вовсе отворачивается, возвращая все свое внимание к шумному бою - еще и выкрикивать что-то нечленораздельное успевает; кто-то узнает ведьмака по двум рукояткам мечей, торчащим из-за плеча, потому откровенно удивляется, перешептываясь с соседом - видимо желает узнать о возможной причине такого неожиданного визита; а некоторые особенно отчаянные личности, в чьей крови вместе с концентрацией алкоголя, давно пересекшей все допустимые границы, возрастает еще и иллюзорное бесстрашие, начинают открыто и рьяно раздражаться, показательно стискивая зубы до неприятного скрежета, утопающего в шумном помещении, поджимая губы, и сжимая кулаки - кажется, будто они вот-вот готовы броситься на нас в попытке доказать всем свою непревзойденность, да только с места так сдвинуться и не решаются, вместо этого покорно отступая, освободив Геральту дорогу, и провожая его ненавистным взглядом.
Народу здесь довольно таки много, потому затесаться среди толпы не составляет особого труда. Я дожидаюсь, когда ведьмак, перетянувший на себя все внимание зевак, подает голос, и только после этого, аккуратно ступая по доскам, местами прогнившим и скрипучим, ухожу в сторону, оказываясь рядом с Трисс, которая, сколько её знаю, никогда не питала особенно сильной любви к подобным мероприятиям, но, тем не менее, сейчас поразительно стойко сохраняет абсолютную невозмутимость. Мне удается перехватить её тревожный взгляд, удается заметить, как напряженно она прикусывает нижнюю губу, вместе с тем сминая пальцами грубую ткань плаща - и в этот момент отчего-то чертовски хочется не столько узнать причину такой реакции - это я, в принципе, и без того прекрасно знаю, - сколько подтвердить собственные догадки, избавив себя от различных домыслов. Слабо сощурившись, продолжаю смотреть на подругу до тех пор, пока она не обращает на меня внимания, переводя все тот же тревожный взгляд, теперь подкрепленный еще и искренним недоумением.
- Идем. Слишком много лишних глаз.
Мы уходим подальше от центра и того места, где стоит ведьмак. Большая часть освещения сконцентрирована над ареной, потому дальние углы помещения скрыты от посторонних любопытных взглядов не только толпой зевак, но и играющим на руку полумраком. С ним не сложно слиться, имея черную накидку, но довольно сложно наблюдать за происходящим, потому как несколько массивных колонн как раз загораживают весь обзор. Впрочем, стоит лишь смотреть на то, как Геральт заливает полы этого "прекрасного" заведения кровью?
- Йен, - я слышу голос Трисс, пропитанный холодной сталью, и чувствую, как её ладонь сжимается на моем плече, заставляя повернуть голову. - тот человек.. - она кивает в сторону высокого, худощавого, облаченного в цвета новиградского мундира мужчину: он, подперев руками бока, стоит в компании еще нескольких человек, чье оружие, теплящееся в ножнах, дожидается команды. - это люди Менге. Похоже, что нас кто-то выдал.
- Менге? - переспрашиваю, лишь слегка повернувшись к подруге, но взгляда от незваных гостей не отвожу. - Тот самый Менге, или я что-то успела пропустить? - сдержанная ухмылка касается моих губ, а брови невольно хмурятся, потому как прекрасно понимаю: если в деле замешан этот сумасшедший, то наши собственные дела - мои и Трисс, если быть точнее, - медленно скатываются в сторону дорожки, устеленной костями чародеев, и ведущей к нашему персональному кострищу.
- Тот самый, - подтверждает мои самый ужасные опасения Трисс, и я слышу, как её голос скатывается на еле слышный шепот. - и он придет в восторг, когда узнает, что мы в городе. А еще, думается, он может нам помочь, потому что недавно имел достаточно тесные дела с Ублюдком.
- Ты что-то задумала? - щурюсь, теперь уже глядя непосредственно на девушку. Она на мгновение опускает взгляд, задумчиво поджимает губы, и лишь сильнее сжимает пальцами ткань плаща, а мне совсем не нравится это тягучее молчание. Я, в силу своего характера, никогда, наверное, не смогу простить ей былые поступки, связанные с Геральтом, но все-таки даже не смотря на это Трисс остается мне подругой, волноваться за которую я имею полное и безоговорочное право.
- Ты сможешь отвлечь этих людей? К Менге попасть непросто, его дом охраняется лучшими головорезами, а сам он, скорее всего, сбежит при первой же возможности, если попытаться проникнуть силой. Геральт приведет меня туда - и охрана не только впустит, но и проводит в его покои.
- Уверена? - спустя несколько долгих секунд спрашиваю, глядя на девушку из под сведенных к переносице бровей. Мне не нравится эта идея; Геральту, уверена, не понравится тоже, но, как уже успела заметить, последнее время вообще мало что из наших желаний имеет весомое значение. Если это поможет отыскать Цири - так тому и быть.
***
Все происходит словно в ускоренном темпе. Ведьмак удачно расправляется с организаторами боев, люди Менге, как и предполагалось, ловят Трисс, заковывая её в кандалы, и даже не подозревают, что совсем рядом нахожусь я, терпеливо дожидаясь подходящего момента. Он наступает, когда один из мужчин решительно шагает в сторону Геральта, говорит ему что-то басистым, хриплым голосом, угрожает, рассекая воздух острием меча, а после мерзко смеется, через правое плечо кивая на пойманную девушку.
Моя рука медленно сжимается в кулак, а с губ соскальзывает тихое заклинание, наполняя комнату порывистым сквозняком и искуственным синеватым светом, за которым следует череда молний, оглушительно пронзивших пару человек.
- Мальчики, - я останавливаюсь возле двери, ведущей на улицу, и оборачиваюсь, привлекая к себе внимание. - еще одной даме внимания не уделите? - ухмыляюсь, коротко смотрю на Геральта, и быстро выскальзываю из душного помещения на прохладную улицу. Знаю прекрасно, что за мной последует от силы человека три - а то и меньше, - но уверена, что с остальными ведьмак без труда справится.
Мне удается сбросить хвост, укрывшись в стенах того самого борделя, воспоминания о котором до сих пор не самыми приятными картинками всплывают в сознании, заставляя невольно раздражаться, злиться, вместе с тем старательно заглушая в себе жгучую обиду. Золтан без лишних вопросов впустил меня в одну из комнат, а сам без особого труда выпроводил преследователей, наградив их не только красноречивыми выражениями, смешанными с самыми отборными ругательствами, но и многозначительными жестами.
- Что это за распиздяи такие? - ворчливо спрашивает краснолюд, присаживается на скамью и с грохотом ставит на пол тяжелый молот, скрещивая руки на его рукояти. Он выжидающе смотрит на меня, а после добавляет:
- Что происходит вообще? Помощь нужна?
Хотелось бы мне знать, что сейчас происходит, и увенчается ли успехом не только наш незапланированный спектакль, но и вся операция по спасению Цириллы - в целом.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2wMLE.gif[/AVA]
[NIC]Yennefer[/NIC]
[SGN]здесь любовь измеряют болью,
а от боли скрипят зубами. здесь на раны не сыпят солью -
соль в них втаптывают ногами.[/SGN]
[STA]я сделаю тебя счастливым, и заставлю тебя страдать[/STA]

Отредактировано Octavia Rossi (28.08.2017 07:36:13)