Сезон выдался напряженным. Череда стран слилась в одно разноцветное месиво, состоящее из какофонии языков, диалектов, звуков, красок и вкусов. Операции сменяли друг друга, словно кадры на чертовой кинопленке. Herre Gud, * - только и успевало промелькнуть в мыслях, когда приходила новость об очередном задании. Во всем этом дурдоме я начал забывать греческий, иногда неосознанно переключаясь на родной мне шведский, менее родной английский или вворачивая в речь что-то на испанском. Пожалуй, мы слишком часто сотрудничали с латиносами. Настолько часто, что для меня стало естественным называть других белых "гринго", а обыденное "приятель" заменять на пропитанное солнцем и ритмами сальсы "amigo". Впрочем, я и сам белозадый griego. Забавно, ибо это сленговое слово возникло от испанского "грек", так что по сути для этих людей я действительно им и являюсь.
В итоге я редко появлялся дома, редко появлялся в лавке, зато неплохо подзаработал. Настолько неплохо, что теперь у меня появилась возможность отойти от нелегальных дел хотя бы на пару недель, а то и месяцев. Хочется верить, что когда-нибудь я смогу заниматься только той работой, что называю "для души". Как ни странно, это именно торговля рыбой. Мне нравится находиться рядом с морем, общаться с рыбаками и владельцами местных ресторанов на пристани, узнавать в лицо и запоминать имена постоянных клиентов. К сожалению, этот бизнес гораздо менее прибыльный, чем криминальные вылазки под прикрытием охранного агентства. Прибыль, получаемая от лавки, точно не позволит мне помогать тем людям, которые зависят от меня. Тем, кому я обязан очень многим. А значит пока это все останется только мечтами. Разумеется, человеку нужны мечты. Иначе, зачем ему жить? Но также ему необходимо, чтобы мечты время от времени осуществлялись.
Впрочем, я не жалуюсь. Меня устраивает моя реальность. Мне нравится то, куда я иду и даже то, как я это делаю. Да, с точки зрения закона я — преступник. Но мой внутренний моральный компас молчит на этот счет. И имеет на это право.
Я бывал и по другую сторону закона. Когда-то давно, будто бы уже и не в этой жизни вовсе, носил форму и сверкал начищенным значком. И именно поэтому могу точно сказать, что уголовные кодекс вовсе не истина в последней инстанции. Это инструмент. И если те, в чьих руках он находится, могут использовать его не по инструкции, то почему я должен поступать иначе? Цивилизация быстро идет вперед, но постулат "выживает сильнейший" не теряет своей актуальности. Вот я и выживаю.
— О, трезубцем Посейдона мне по дряхлой заднице, ты гляди, долговязый явился, — я узнал этот осипший голос с первой секунды. Старина Кастор, местный пьянчуга и любитель потравить байки. А еще сочинитель всяких выражений с непременным использованием имен Олимпийских Богов.  Иногда мне кажется, что он сам один из них, ибо, если вспомнить, в каких выражениях и фантазиях он их иногда упоминает, то становится подозрительным, что этот богохульник до сих пор жив.
Кастор давно уже повадился коротать вечерние часа в баре рядом с моей рыбной лавкой.  Иногда мы болтали за жизнь, приговаривали вместе пару бутылок пива и расходились. Старик был чудаковатым,  но при этом умным. Редко кто мог обыграть его в шахматы. А для этой игры нужны хорошие мозги, как не крути.
— Кастор, я тоже рад тебя видеть, — останавливаюсь напротив его столика, улыбаюсь. Не широко, зубов не оголяю. Но я искренне ему рад. У меня вообще какое-то идиотически приподнятое настроение сегодня. Наверное, потому что я счастлив вернуться домой. Наконец-то увидеть тех, кто мне дорог. Уснуть в своей кровати, среди знакомых, своих, вещей.
— А ты че довольный такой, слышь? Бабу что ли себе нашел? — иссохшие, окруженные сеткой морщин губы складываются в хитрую усмешку.  Я лишь хмыкаю, вспомнив всех тех с кем я провел последние несколько дней. Моя рожа мигом становится менее довольной, но вслух я говорю лишь короткое:
— Нет, — и без задней мысли уточняю,  — И почему сразу бабу? — Ведь радоваться можно миллионам вещей. Победе любимой команды, перечисленному на счет гонорару, да хоть бутылке качественного вискаря, подаренного кем-то в знак благодарности за некогда оказанную услугу.  Но проспиртованный товарищ уже сделал свои выводы:
— Срань Господня, мужика что ли? — его лицо вытягивает от удивления, словно латексные шорты на слишком объямной для них заднице.
Я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и буквально рявкаю: — Кастор, блядь!
Он примирительно поднимает руки, но рожа у него при этом, как у нашкодившего ребенка:  — А чего ты барагозишь? Один раз не педорас! — уже с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, заканчивает он фразу и заходится хохотом.
— Тебе лучше знать, — выдыхаю. — Зевс всемогущий, какой же ты все-таки дебил! — чуть заметно качаю головой и ухожу в свою лавку. Кастор продолжает кричать что-то мне в след. Кажется, на этот раз он всерьез извиняется. Я не реагирую, ибо какой в этом смысл? Человек под градусом за свои слова не отвечает.  Вдруг вспылю и дам ему по роже, а мне еще домой идти. К Менелаю и Кайло. От этой мысли как-то мигом становится теплее. Не хочется светить перед ними разбитыми костяшками или испачканной кровью одеждой. 
Разобрав бумаги и приняв вечернюю порцию рыбы вместе с напарником, который управляет лавкой пока меня нет, я направился домой. Наконец-то. На улице лило как из ведра, но это меня не волновало. Все равно я собирался в душ. А одежду после поездки нужно было постирать. Да, делать это прямо на улице не входило в мои планы, но и такой расклад меня не напрягал. Единственное, я переживал за пару вещичек в своей объемной спортивной сумке. Подарках. Бесхитростных, но от души.  То, что успел найти в свои короткие визиты. Да и особо много позволять себе нельзя. Покупки только за наличку. И не крупные. Иначе могут отследить.
С этими мыслями я ускорился.  Вскоре перед глазами выросла хорошо знакомая мне дверь. Этот дом не производил шикарного впечатления снаружи, но успел стать таким родным. Сюда тянуло. Давно у меня не было подобных эмоций. Хотелось посмаковать их подольше, поэтому прежде чем нажать на звонок, я помедлил пару секунд. 
Скрежет ключа в замке. Немного нервный, торопливый. А дальше дверь распахивается, и я вижу перед собой хорошо знакомый силуэт. Почему-то с ней я всегда теряюсь. Тушуюсь что ли. Как-то плоско шучу, сдерживаюсь. Боюсь ее ненароком обидеть. Эта девушка кажется мне такой хрупкой, будто бы ненастоящей, сошедшей со страниц книг. Я такие не читаю, их любит Ида. Но зато мне нравятся такие девушки. Девушка. Она.
Я вхожу в дом и начинаю стягивать с себя куртку. Торопливо бросаю ее на вешалку, пусть вода немного стечет. Приветливо киваю и уже собираюсь что-то сказать, но она подает голос первой.
— Наверное, тебе нужно было захватить с собой гель для душа,
На секунду подвисаю. Гель? А затем до меня доходит, и я начинаю широко, словно блохастая мурчалка из сказки про Алису, улыбаться. Даже смеюсь, но тихо, ибо подозреваю, что Менелай уже спит.
—  Так я и захватил, мой любимый, с запахом рыбы. Ты принюхайся. Неужели не чувствуешь? — начинаю тянуть к ней свои руки, притягиваю к себе поближе, аккуратно, невесомо, чтобы она легко смогла вырваться, если вдруг захочет. Но обнять так и не решаюсь. В ее положении таких ароматов лучше избегать. Вдруг стошнит?
В воздухе, словно дым от хлопушки, повисает неудобная пауза. Нужно бы ее чем-то развеять.
—  Эм. Подожди минутку, — беру свою сумку, расстегиваю и начинаю в ней ковыряться, в тайне надеясь, что из этого ящика Пандоры сейчас не посыпятся мои грязные носки или что-нибудь похуже. Закон подлости он, знаете ли, такой. Подлый. Но в этот раз мне повезло, и минутки позора не случилось.
—  Держи, это тебе,  — не оставляя ей шансов отказаться, пихаю прямо в нежные девичьи руки коробку обернутую в подарочную бумагу с Человеком-пауком. — Нет, я ничего не перепутал. Подарок для Менелая упакован в бумагу с Бэтменом. — Просто в той лавке по оформлению сувениров был не особо широкий выбор упаковок.
— Если тебе не понравится, то я заберу это себе. Буду с этим спать. Носить с собой на работу. Отращу волосы и заимею новую кличку. Господи, открывай скорее, а то я так и не заткнусь, — чуть пожимаю плечами, мол, да-да, так и будет. И начинаю внимательно за ней наблюдать. В коробке ничего особенного. Мягкая игрушка хамелеоном из мультфильма Рапунцель. Если верить Менелаю, то они обожают этот мульт. С ним еще надо будет поговорить по этому поводу, кстати. А то начнет с Рапунцель, а дальше в балеруны пойдет или, что еще хуже, станет веганом. Но сейчас мне куда интереснее реакция Кайло на подарок. Раньше я ей ничего еще не дарил. И пока не уверен, а стоило ли вообще это делать?   

* О, Боже (шведский) какой мужчина хД

Отредактировано Björn Nordström (08.12.2016 22:27:50)

[audio]http://pleer.com/tracks/14155000kgqi[/audio]

Я вдруг ловлю себя на мысли, что мне чудится запах печенья.
Домашнего, умопомрачительно вкусного, будто бы приготовленного по какому-то особо оберегаемому семейному рецепту. И пусть эта кулинарная инновация будет состоять лишь в щепотке цедры, спрыснутой ананасовым соком и припорошенной ванилином. Все равно сия тайна может охраняться так, будто бы от нее зависит судьба всего человечества. Проболтаешься — предашь весь род. И в этом определенно что-то есть. Этакое сокровище, ценность которого выражается не в валюте, а в поколениях, которые объединяет любовь именно к этому печенью. Оно такое только ваше и ничье больше. Вы готовы поделиться им самим, но не секретом его создания. Ты даже можешь не любить сладкое. Тут дело в атмосфере и той стабильности, что дарят некоторые из традиций.
Господи, что за дикие мысли лезут в мою голову! Будто бы меня какая-то старушка покусала. — одергиваю себя, чуть откинув голову назад. Осталось только начать вязать свитера и кормить на убой Менелая, ибо один из законов клуба бабушек гласит, что сколько ребенка не корми, еды все равно будет недостаточно. А если чадо отказывается от добавки, жалуется на боль в животе и плачет — не дайте себя обмануть! Это же он просто скромничает, дурашка.
— За дверью? — ухмыляюсь и всматриваюсь в ее глаза. Шутит или я действительно так воняю, что меня можно к газовому оружию причислять? Втягиваю в себя воздух. Хм, пожалуй, мне еще рано выдавать лицензию на убийство, но в кандидаты на получение ордена дуриана, - фрукта, обладающего отвратительнейшим запахом, - вполне можно выдвигать. Рыба, которой я пропах, хоть и свежая, но все равно это аромат на любителя.
— Надо же, продавец не обманул. Значит возьму еще такой же одеколон. Тогда ты меня вообще за пару кварталов сможешь унюхать. — Она легко и непринужденно подхватывает мою шутку и возвращает сделанный ей пас. Надо сказать, что с девушками у меня так получается нечасто. Многие просто улыбаются или вежливо смеются в ответ на мои попытки сострить, но не могут или не хотят ловить ту же волну. Скатываются на приторный флирт или кокетство, где нет места здоровой самоиронии. 
Блаженно прикрываю глаза и киваю, отгоняя от себя мысль о том, что неплохо бы действительно поесть.
— Жаренная курица — это отлично! — или кому-то просто пора поужинать. Хотя запах, определенно, крайне приятный. — Я тогда еще чеснока наемся и мы будем идеально сочетаться. А Менелая можем сливками обмазать. Чесночно-сливочный соус просто создан для курицы, — откровенно говоря, из меня гурман как из мясника вегетарианец. Да и в соусах я разбираюсь исключительно опираясь на мнение себя и ассортимент фастфудов. Впрочем, не обязательно иметь какие-то особые навыки, чтобы понимать, когда тебе вкусно, а когда не очень.

Ее реакция на подарок удивляет и кажется какой-то по-детски трогательной. Я вообще-то не особо сентиментальный чувак. Всему, что хотя бы отдаленно напоминает этикет и заботу меня научила Ида. Но я никогда не делаю подобные жесты из под палки. Только если действительно сам этого захочу. Даже странно, но когда я зашел в тот магазин, чтобы посмотреть подарок для Менелая, его матери, сестры и племянника, то не смог обойти вниманием и Кайло. Сын Андреаса привязался к этой, что уж душой кривить, привлекательной девушке с очень теплым взглядом, и было приятно вспоминать, как он улыбается во время рассказов об их совместных прогулках или просмотрах мультфильмов. Мальчишка даже просил подсчитать, подходящая ли у них разница в возрасте, чтобы он смог жениться на Кайло, когда будет достаточно взрослым для этого. Нельзя не отметить, что у малого отличный вкус на женщин. Осталось только с возрастом избранниц разобраться.
— Конечно праздник — я вернулся. Хотя бы сделай вид, что это хорошая новость, — улыбаюсь и подмигиваю ей, мол, это будет сложно, но ты уж постарайся. А сам внимательно наблюдаю, даже не пытаясь скрыть того, что откровенно на нее таращусь. Впрочем, она не замечает. Разворачивает подарок. Аккуратно. Будто бы он завернут не в обычную бумагу, а в лист золота. То, что такая мелочь способна вызвать у нее подобную реакцию подкупает. И мои губы вновь обозначают улыбку. Не широкую и сверкающую зубами, как на рекламном плакате, а несколько сдержанную, но зато не выдавленную из себя.
Мне нравится ее смех и то, как ловко она извлекает хамелеона из коробки  своими тонкими пальцами. Водружает на хрупкую девичью ладонь, разглядывает. Я невольно задумываюсь о том, что такое чувство отдачи редко встречается среди взрослых, даже если даришь им что-то гораздо более значительное. А тут всего лишь мягкая игрушка. И столько искристой, как пузыри в шампанском, радости. Она словно лучится ей и заражает тебя своими эмоциями.
— Да, этот парень предпочитает стейки. Лучше средней прожарки, но можно и с кровью. Мы с ним немного поболтали, прежде чем я засунул его в коробку, — киваю в подтверждение ее предположения о рыбе. — Так что корми его исправно, иначе рискуешь проснуться от того, что он будет пытаться отгрызть от тебя кусок, — произношу это буднично, будто бы предупреждаю о горячем чайнике оставленном на плите.
Они обнимает хамелеона и я чуть-чуть ему завидую. Самую малость. Дожили!
— Заметила как отрасли? — запускаю пятерню в свою шевелюру и взлохмачиваю ее парой небрежных движений. — Походу я скоро смогу в рекламе шампуней сниматься. А как будет Рапунцель в мужском варианте? Рапунец? Рапуль? — усмехаюсь. — Рапуль Нордстрём. Хотя нет, фамилию тоже придется сменить. Например на Голд. Звучно, кратко и хорошо запоминается. Рапуль Голд. — голос уверенный и гордый, как у диктора из телека. Корчу модельное лицо и начинаю задумчиво таращится в даль, слегка выпячивая губы. Они у меня тонковаты, так что дуть особо нечего, но я стараюсь. — По-моему, это идеальное имя для пуделя. Представь меня с мелкими кудрями, — изображаю порхающие манипуляции пальцами вокруг своей головы, чтобы обрисовать ареал моих  гипотетических кудрей. — Хотя ладно, остановись. А то тебе станет плохо от передозировки прекрасным. — до чего же я все-таки болтливый сегодня. Стараюсь на время заткнуться и дать Кайло вставить хотя бы слово, а лучше парочку. Она, надо сказать, использует эту возможность. Я в этом время ищу в сумке телефон, прохожу мимо нее на кухню, заглядываю в холодильник.
Все идет к тому, что ей пора уходить. Но мне этого не хочется. Впрочем, я не могу просто попросить ее остаться. Это будет как-то странно. Нужна причина, а у меня ее нет. Но подсказка внезапно  приходит от самой Кайло. Точно, ужин! — в голове начинает мелькать лампочка. Пора тебе снова выйти в эфир.
— Как насчет сегодня?  — мну в руках кухонное полотенце, вытирая только что вымытые руки. — Я про ужин, — уточняю на всякий случай. — Если, конечно, у тебя есть время и ты никуда не опаздываешь. — снова выхожу в коридор и останавливаюсь напротив нее. — Не пугайся, я не такой привередливый, как Менелай. Съем все, даже манную кашу. — кошусь на часы. Может, она начнет волноваться по поводу необходимости поздно возвращаться домой? — Я потом тебя провожу. Вызовем такси. Я поеду с тобой, чтобы убедиться, что ты оказалась дома, — звучу сейчас как лошара, наверное. В моем возрасте пора бы уже обзавестись собственной машиной. Но я плохо лажу с техникой. Даже с микроволновкой случаются эксцессы. Что уж говорить о куда более сложном механизме, как автомобиль. — Или постелю тебе в гостевой спальной комнате. Обещаю не храпеть на весь дом, не приставать и не мазать тебя зубной пастой, пока ты спишь. — Сразу вспомнилось детство и все мои издевательства над Идой. Все-таки это тяжелая участь, быть старшей сестрой такого поганца, как я. Но к счастью для Кайло с тех пор я несколько изменился.

Отредактировано Björn Nordström (19.12.2016 23:14:07)

[audio]http://pleer.com/tracks/5991888ts1p[/audio]

Странное ощущение. Я какой-то непривычно сентиментальный сегодня. Будто пьян без вина и прочих способствующих такому состоянию жидкостей и веществ. Столько лет шатаюсь по миру, меняю постоянные места жительства, мотаюсь по командировкам, но никак не могу избавиться от этого ностальгического чувства, что кроет с головой, когда я вновь переступаю порог дома. А что такое, по-сути, дом? То место, где ты можешь проснуться в выходной и никуда не спешить? Где все знакомо? И где под кроватью валяются твои грязные носки?
Примитивно, но так оно и есть. Это эфемерное понятие строится на мелочах. Пожалуй, как и все в этом мире. Ловлю себя на мысли, как же чертовски мне их не хватает, когда череда отелей и съемных квартир постоянно мельтешит перед глазами. В какой-то момент ты будто бы теряешь себя. Кто ты есть? Куда идешь? Зачем все это?
Вопрос про мое имя вызывает улыбку. Я совершенно ему не соответствую. Во всяком случае внешне. Впрочем, хорьками или чем-то еще похожим на меня по телосложению в Швеции людей, насколько я помню, не называют. И оно, пожалуй, к лучшему. Хорек Нордстрём. Прекрасно, однако.
— Да, медведь. Но меня проще пристрелить, чем откормить, — усмехаюсь, — я особая порода медведей, подвид дрыщи, в которых все сгорает, как в печи. — почти стихи получились, идиотские правда. В сознании раздается насмешливый голос Иды: "Какой автор, такие и стихи". Вообще звучу сейчас как самовлюбленная профурсетка. Осталось только добавить, что спорт не люблю, с диетами незнаком. И уточнить, что вся эта красота — дар природы.
Затем следует момент, который решит как завершится для меня этот вечер. Если Кайло останется, то он станет по-настоящему домашним. К слову, почему-то я всегда не любил есть в одиночестве. Считается, что дурной тон - это бухать в одно лицо. Никогда не понимал почему. По-моему, есть без компании гораздо хуже, чем нажираться. Второе как раз таки может быть весьма личным и, как бы дешево сие ни звучало, весьма интимным процессом.
А если все-таки моя начинающая хамелеонозаводчица уйдет, то сварганю что-нибудь съестное по быстрому, — может и вовсе сжую упаковку чипсов под пиво, — и отправлюсь спать. Давить на нее в любом случае не буду. Мне хочется, чтобы Кайло приняла решение прислушиваясь к себе, а не из вежливости или жалости. В таком случае нам действительно будет комфортно друг с другом. Я, увы, не мастак поддерживать напряженное общение, ловко вытягивая начинающую вязнуть в болоте тишины беседу. Мне скорее подходит роль того, кто еще быстрее утопит жертву вязкой жижи. Ненамеренно, но весьма профессионально, ибо опыт в этих делах у меня настолько основательный, что можно и о мастер классах задумываться. Только есть такое гадкое подозрение, что они навряд ли будут пользоваться популярностью.
— Нет, — слышится из коридора. И я зависаю, словно ноут, память которого перегружена. В каком смысле нет? Видимо, мое лицо сейчас говорит красноречивее любых слов. Во всяком случае, точно куда доходчивее многозначительного: — Хм-м-м-м, — что я успеваю промычать, вопросительно приподняв бровь. К счастью для меня, Кайло быстро сообразила в чем дело и добавила ответу конкретики. Теперь можно было выдохуть. Вечер в стиле гастрономического кошмара отменяется. Похоже, что Боги стейков сегодня ко мне благосклонны.
— Мне? — смотрю на нее, медленно двигаясь навстречу. Глаза насмешливо щурятся. Но в этом нет подлости или злого умысла. Скорее небольшая шалость. Даже не так — постыдное признание. — Идеально, — и подхожу почти вплотную к девушке. Смотрю на нее сверху вниз. Она не низкая. Пожалуй, для девушки, особенно по-греческим параметрам, даже высокая. Но я дылда, редко кто-то может смотреть мне глаза в глаза. Особенно дамы.
Пару секунд просто молчу, нагнетая интригу. Черт, сестра все-таки права, когда закатывая глаза называет меня редкостным придурком. Между тем, именно она виновата в том, что произойдет далее. Шутница, блять. И ведь как мастерски все провернула. Проигранное в карты желание — святое. Практически дело чести. Ну ничего, я ей еще отомщу.
— В благодарность я открою тебе одну тайну и практически удостою особой чести, — выставляю то, что прятал за спиной перед собой. Это фартук. Далее, накидываю лямку ей на шею и предлагаю помочь завязать его на спине, тут же делая это. Действую, как профессиональный торгаш, который не хочет оставить жертве ни единого шанса отбрехаться от ненужной покупки. — У тебя есть ровно две минуты, чтобы проржаться и задать мне несколько вопросов. Потом мы закроем эту тему навсегда, пообещай мне, — бубню это так серьезно, будто бы сейчас мы находимся не у меня дома, а в суде. Что же такого страшного в обычной кухонной шмотке? Внешний, мать его, вид! Он ярко-розовый, с богомерзкими белыми оборками, но самое ужасное даже не это. Спереди на нем располагается огромный принт с мисс Пигги из Маппет-шоу и надпись стразами "I know you want me".
— Бесполезно надеяться на то, что ты не знаешь английский, да? — интересуюсь, не особо надеясь на успех. Но это веселая обреченность. Мне нравится чувство юмора Кайло. Будь в ней колючесть или стремление унижать окружающих, я бы не доверил такой женщина Минелая. — Чтобы ты перестала представлять меня в подобной пижаме, обнимающим ростовую куклу мисс Пигги, сразу поясню. Данный кошмар, это следствие проигранного в карты желания. Старшей сестре. Думаю, Минелай рассказывал тебе про тетю Иду? — Иду-дуриду — добавляю мысленно. — По нашей сделке любой, кто будет готовить что-то в моем доме, обязан носить этот фартук, — вообще-то я безбожно вру. Ида возжелала такого ада исключительно для меня. Но соблазн нарядить в это Кайло был слишком велик.
На кухне жизнь начинает кипеть. Причем, кипит там не только она. Дверцы шкафов то и дело хлопают, а Кайло очень ловко для своего положения управляется с окружающей обстановкой. Она не делает лишних движений, как, например, я. Но будь у меня ее текучая пластика, в своем районе я бы точно не выжил. Так что оно, определенно, к лучшему. Я на своей кухне вообще напоминаю заблудившегося в лесу человека, который забыл дома компас и тыкается в окружающем пространстве наугад. Даже сейчас я болтаюсь здесь, как, пусть будет бревно, в проруби. За всем своим трепом я даже как-то не подумал предложить девушке помощь. Мужлан неотесанный. Однако развлекать повара это же тоже какая-никакая помощь.
— Сломала машину? — повторяю последнюю фразу за Кайло, уже понимая, что было бы здорово предложить ей заехать (не в нос, а в гости) и отремонтировать переставший функционировать агрегат. Но, увы, я скорее смогу его окончательно доломать. Так качественно, что после меня уже точно никто не починит. Я сам тот еще рукожоп. А уж как мне не везет с техникой вообще выходит за грани логики. Это просто мистика какая-то. Вернее, мифологическое заподло. Впрочем, помочь я все равно смогу. Просто не своими руками.
В следующую секунду,  Кайло доказывает, что мы в этом плане родственные души, умудрившись сломать нож о кусок мяса. Нет-нет, мясо свежее и с ним все в порядке, просто талант он и в Африке талант. Я такое подмечаю невооруженным глазом.
Начинаю смеяться и примирительно поднимаю руки. — Напомни мне никогда тебя не злить. Если ты ножи голыми руками ломаешь, то что можешь сделать с человеческими костями? — особой комичности всему происходящему придает дурацкий фартук, который я на нее надел. — Слушай, я тебя с собой на прогулки по злачным районам города буду брать. Там неплохие пабы встречаются. Публика так себе, но пиво из местных частных пивоварен бывает весьма недурным. А если на нас нападет банда гопников, — сказал человек, который сам похож на одного из них, ага, — то ты нас защитишь. — пытаюсь сохранить серьезное лицо, мол, я серьезно. — Ты в среду свободна? В одном из таких мест как раз фестиваль пива намечается. Безалкогольное, наверное, тоже есть. — Ну да, размечтался. В том месте из безалкогольного только вода из под крана в туалете. — Мы еще вернемся к этому вопросу, — киваю, типа, да-да, тебе не отвертеться. — А что касается стиральной машинки, я завтра позвоню одному знакомому. Он чинит вся для меня. Думаю, тебе он поможет даже охотнее, ибо у тебя мордашка приятнее. — вздыхаю, как бы примирившись со своей участью страшненькой подружки. Вроде разрядить обстановку получилось. Можно теперь и в доктора поиграть.
— Покажи руки. Не поранилась? — беру ее за ладони и начинаю их придирчиво осматривать. — Давай ты теперь отдохнешь, а я закончу с мясом? — киваю на ближайший стул, а сам вынимаю из ящика новый нож и продолжаю терзать кусок мяса.
— Расскажи мне что-нибудь о себе. Ты родилась и выросла в Афинах? — Господи, адекватная светская беседа практически. Ай да я. Ведь умею, когда захочу.