Под небом Олимпа: Апокалипсис |
|
ДЛЯ ГОСТЕЙ
Правила Сюжет игры Основные расы Покровители Внешности Нужны в игру Хотим видеть Готовые персонажи Шаблоны анкет |
ЧТО? ГДЕ? КОГДА?
Греция, Афины. Февраль 2014 года. Постапокалипсис. Сверхъестественные способности. ГОРОД VS СОПРОТИВЛЕНИЕ 7 : 21 |
ДЛЯ ИГРОКОВ
Поиск игроков Вопросы Система наград Квесты на артефакты Заказать графику Выяснение отношений Хвастограм Выдача драхм Магазин |
|
НОВОСТИ ФОРУМА 
|
||
|
КОМАНДА АМС 
|
НА ОЛИМПИЙСКИХ ВОЛНАХ
Paolo Nutini - Iron Sky от Аделаиды
|
ХОТИМ ВИДЕТЬ 
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » strike me down;
I ' M A L I V E
I ' L L G I V E Y O U A L L M Y T I M E
I ' L L P U T I T A L L O N T H E L I N E, H E Y
F I N D A W A Y T O T H E L I G H T
[AVA]http://savepic.ru/11365160.gif[/AVA]
[SGN]W E S E E A S T O R M I S C L O S I N G I N
P R E T E N D I N G W E A I N ' T S C A R E D- - - - - - - - - - - - - - - 
- - - - - - - - - - - - - - - DON'T SAY A WORD WHILE WE DANCE WITH THE DEVIL
y o u b r o u g h t a f i r e t o a w o r l d s o c o l d[/SGN]
[NIC]Cyrax Stalberg[/NIC]
[audio]http://pleer.com/tracks/5002018jqXR[/audio]
Дописав финальную главу собственной книги, Ромина замерла, вцепилась взглядом в светлый экран новенького ноутбука и пробежалась быстрыми глазами по последнему абзацу. Пожалуй, эти тринадцать строк можно было честно уместить в банальные «жили долго и счастливо, умерли в один день, крепко держась за руки». Бог мой! – неужели кто-то все еще верил в эти розовые сопли, обильно припудренные ванильным сахаром? Как показывали продажи – верили. Ромина Швайгер, в литературном мире известная под псевдонимом Бонни Блу, писала второсортные романы и прекрасно об этом знала. Делая ставку на количество, а не на качество, миссис Швайгер черкала истории о бедных несчастных девушках, погрязших в проблемах морального, физического или материального плана, но вдруг нашедших долгожданное спасение в виде прекрасного мужчины, посланного, пожалуй, самим богом. Мужчина был высок, широкоплеч и узкобедр, прекрасен, словно Аполлон, чертовски обаятелен, обязательно богат и на белом мерседесе. А знакомились они, как правило, благодаря несильной (чтобы не попортить весьма симпатичное личико героине и мерседес герою) автомобильной аварии. Она трагически лишалась сознания, он ловко подхватывал ее на руки и отвозил в ближайшую больницу, потом ни на шаг не отходил, ожидая, когда она откроет эти свои невыносимо красивые глаза пасмурного неба. Она открывала, приходила в себя, а он, чувствуя непосильный груз вины, не отходил ни на шаг. Дальше все тоже ясно: люблюжитьнемогу, любовник или любовники мешают быть вместе, первая ссора, первый скандал, слезное расставание, она обнаруживает, что беременна, но умалчивает об этом, но они снова сходятся, секс на дорогой шубе за сто шестьдесят тысяч деревянных рублей – и так далее. А в итоге счастье, конечно, потому что дражайшим читательницам нужен постоянный хэппи энд.
Ромина прекрасно знала, что пишет литературный шлак, но продолжала это делать. С садистским наслаждением она наблюдала за тем, как критики, редакторы и просто зеваки разрывали очередное дамское произведение в клочья. Они тратили силы, деньги и вдохновение на то, чтобы унизить и втоптать в землю, а Ромина просто пила дорогое вино, нетерпеливо закусывала нижнюю губу и наблюдала, весело смеялась, получала истинное удовольствие.
О ней говорили. Ее знали. Ее хотели либо вознести до небес, либо спустить в ад. Черный пиар – тоже пиар – и действует он куда лучше белой рекламы. Так не это ли успех? Словом, Ромина гордилась собственными достижениями и не планировала оставаться на достигнутом. Она всегда хотела большего и зачастую того, чего получить не могла. У нее был большой дом, но она мечтала об огромном; у нее в гараже стоял мустанг, но она хотела мазератти; у нее был чертовски красивый муж, успешный бизнесмен и любимец женщин, и она очень хотела, чтобы он, черт возьми, не опаздывал. На часах уже шесть сорок. Он обещал приехать в шесть тридцать. Миссис Швайгер, цокнув языком, облизнула губы и мягко поднялась со стула. Ее плавные шаги, невесомые движения, взгляды и жесты сквозили змеиной холодностью, хотя на первый взгляд отдавали кошачьей грациозностью. Но первое впечатление обманчиво – это всем известно.
Идеально выглаженное белое платье до колена, бежевые туфли на высоком каблуке и в тон им плащ – и Ромина готова к выходу. Вся с ниточки, красивая и ухоженная, надушенная и прекрасно накрашенная, сама едва ли не выглаженная, едва ли не накрахмаленная. И прическа идеальная – волос к волоску лежал. Звучно щелкая тонкими каблуками по сухому ровному асфальту, она вошла в гараж, изящно опустилась в салон, выдавила педаль газа и ни капли не удивилась, когда увидела, как ее дражайший муж в щеку целовал на прощание темноволосую курву лет двадцати пяти. Он кивнул ей, улыбнулся как умет только он – весело и обезоруживающе – и ушел в сторону стоянки. Дамочка, вся раскрасневшись от счастья, пошлепала в другую сторону. И – бог, мой, как получилось!? – совершенно случайно попала под колеса белого мустанга.
Несколько мгновений Ромина сидела, легко сжимая пальцами кожаный руль автомобиля, и блаженно улыбалась. У курвы такие испуганные глаза были, ах, как она смотрела! Ромина даже пожалела, что предусмотрительно выключила видеорегистратор, а то можно было бы пересматривать этот момент перед сном. Когда вокруг места аварии вдруг стали собираться неравнодушные, пришлось выйти. Спокойно так, размеренно. Ромина покинула салон, выпрямилась, расправила гордые плечи и складочки на платье тоже расправила, стряхнула невидимую пыль с плаща – и только потом соизволила подойти к полутрупу.
― Не понимаю, ― начала она, когда увидела стремительно приближающегося мужа, ― зачем она бросилась мне под колеса?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2gKzA.png[/AVA]
[NIC]Romina Schweiger[/NIC]
[STA]f l a w l e s s[/STA]
[SGN]
• ♠ • ♠ • ♠ • ♠ • ♠ •
в этом поле никто не воин, но блестит остриё из ножен.
всё, что не под твоим контролем, обязательно
уничтожит[/SGN]
Отредактировано Thea Hansen (14.09.2016 22:00:19)
Когда человек имеет в своем арсенале стандартный набор в виде работы, которая приносит хоть и стабильный, но всё-таки небольшой заработок, едва хватающий, чтобы разобраться со всеми бытовыми делами; небольшой дом, на заднем дворе которого с чрезмерно высокой скоростью растет газон, требуя чуть ли не каждодневного внимания к себе; жена, которая вроде бы и любимая, но мозг делает так тщательное и умело, что хочется собрать манатки, и свалить в закат. И вроде бы никаких претензий то и нет к жизни - в целом, потому как таким образом живет добрая половина планеты, а если быть точнее, то большая её часть.
И это отнюдь не плохо, потому как у таких людей есть к чему стремиться, в чем-то совершенствоваться, чтобы добиться каких-то иных высот. Желать, чтобы работа стала более приятной, такой, от которой действительно можно научиться получать удовольствие; мечтать, что, рано или поздно, появится возможность сменить небольшой дом на окраине, на просторную квартиру в центре города, где всё будет под рукой; и жена тогда станет мирной и покладистой сама собой, стоит только преподнести ей какой-нибудь дорогостоящий подарок.
А ещё есть определенный слой населения, к которому относятся люди, кому посчастливилось родиться в обеспеченной семье, со своеобразным, высоким социальным статусом в обществе; повезло вырасти во вседозволенности и безотказности, по первому требованию получая всё, чего желала душа.
Мне не довелось с самых ранних лет познать прелести беспроблемной жизни. Мне, скорее, довелось увидеть становление собственной семьи, и каким трудом родителям доставалось всё то, что на данный момент имел я. Парился ли по этому поводу? Нисколько. Совершенно об этом не жалею, и не обвиняю родителей в том, что когда-то давно, на свое семилетие я не получил желанную машинку, которой бредил ночами, но которую родители не могли себе позволить, потому вместо неё подарили обычный футбольный мяч. Благодаря правильному воспитанию, и всем тем трудным моментам жизни, когда приходилось выскребаться, выкарабкиваться, тратя последние сбережения на оплату счетов, я не вырос разбалованным оболтусом, которого ничего, кроме пьянок, гулянок, и бесконечных романов с каждой третьей, не интересует.
Даже сейчас, когда обеспечен был всем сполна - презентабельной, высокооплачиваемой работой, просторным домом в несколько сотен квадратных метров, автомобилем, чья цена для некоторых казалась заоблачной, и прекрасной женщиной, к которой питал самые светлые и высокие чувства, я знал истинную цену деньгам, и понимал, с каким трудом, порой, они достаются.
Сидя полубоком к столу, в удобном кожаном кресле, на спинку которого откинулся, я упирался локтем в подлокотник, подперев пальцами голову, и медленным, несколько лениво наблюдал за собравшимися сотрудниками, которые, стремясь перекричать друг друга, бурно обсуждали дела компании. Изредка поглядывал на широкий электронный циферблат настенных часов, неумолимо отсчитывающий секунды, и медленно, но верно приближающийся к запланированной встрече с женой, до которой оставалось чуть меньше часа, а ещё надо собраться, доехать, минуя все пробки. Понимал, что даже если сорвусь с места сейчас, то всё-равно опоздаю, но работа - есть работа, и я не в праве оставлять нерешенные задачи на потом. Слишком велик риск заиметь на своем счету проблемы, и поселиться в офисе на ближайшие несколько недель, разгребая свалившуюся макулатуру.
- Я вас понял, - отозвался, когда несколько пар глаз устремились в мою сторону, хотя, признаться честно, не понял ровным счетом ничего, потому как последние минут пять пытался проложить в голове оптимальным маршрут, который в самый короткий срок поможет добраться до дома, ведь опоздай я хоть на пару секунд, и скандала не избежать. Нет, я не говорю, что моя драгоценная жена - тиран и узурпатор; она - золото, в самом чистом виде, но ревность никто не отменял, и я уже успел познать все прелести её гнева в следствии последней.
- Мистер Сталберг, - окликнул мелодичный женский голос, заставивший меня, вышедшего из кабинета, и успевшего спуститься на нижний этаж, остановиться, и ловко повернуться на сто восемьдесят градусов. Молодая секретарша, имя которой, признаю, не помнил, стояла в нескольких шагах, прижимая к груди папку, и неуверенно глядя в мою сторону. - вот всё, что Вы простили подготовить к завтрашней встрече. - она неуверенно переминулась с ноги на ногу, и сделала робкий шаг в мою сторону, вызвав легкую усмешку, которую я умело скрыл от её взора, дабы не загонять в краску ещё больше. Приняв из рук папку, я сунул её подмышку, и склонил голову к плечу, почесав поросшую трехдневной щетиной щеку.
- Можно было отложить это до утра, - дружелюбно улыбнулся, сделав шаг в сторону, и пропуская девчонку вперед, в сторону выхода из здания. Она коротко кивнула, но с места так и не сдвинулась. - расслабься, я не кусаюсь.
Пока шли по длинному холлу, немного разговорились, и мне стало понятно, почему она была так зажата и выглядела крайне неуверенно - всего несколько дней на новом рабочем месте, а посылают прямиком в руки босса.
- До завтра, - приободряющие приобняв девушку, и машинально чмокнув в щеку, я скривил губы в добродушной улыбке, и, махнув на прощание рукой, направился в противоположную сторону. Уверенно ступая по пыльному асфальту, я попутно рылся во внутреннем кармане кожаной куртки - я не был сторонником строгих костюмов, и надевал их лишь в ситуациях острой жизненной необходимости, предпочитая носить более удобную и комфортную одежду, яро выделяясь на собраниях из общей массы, словно под копирку одетых, людей, - пытаясь отыскать ключи. Не нашел. Наспех пробежался ладонями по торсу, и уже было ощутил, что положил их не в привычное место, как где-то позади раздался оглушительный визг тормозов, и какой-то подозрительный, не предвещающий ничего хорошего, гул.
Никогда не считался себя чувствительным к неприятностям человеком, который нутром чуял, что что-то случилось, или должно случиться.
Но сейчас познал всю прелесть этого момента.
Нахмурившись, я шумно выдохнул, и, широко шагая, направился в противоположную сторону. Завидев знакомую заднюю часть белого мустанга, нахмурился ещё сильнее, но продолжал наивно рассчитывать, что в городе подобный автомобиль не единственный.
Самые худшие опасения подтвердились, когда взору предстала полная картина: куча народу, переговаривающегося, шушукающегося, и поглядывающего в сторону белоснежной машины, возле бампера которой лежала девушка - та самая секретарша, с которой мы попрощались буквально несколько минут назад. И всё бы ничего, если бы рядом с ней не стояла моя горячо любимая супруга.
На реплику Ромины я не ответил: опустился на корточки рядом с девушкой, приложив указательный и средний палец к шее, в районе сонной артерии. Пульс есть, уже хорошо.
- Вызовите скорую кто-нибудь,- властно гаркнул, резко выпрямившись. Кинув в сторону своей женщины неоднозначный взгляд, молча кивнул в сторону мустанга, мол "приземляй свой прекрасный зад на пассажирское сидение." Понимал, что придется постараться, и выложить немалую сумму, чтобы попытаться всё это дело замять - не любил подобное, но выхода другого не видел.
Задние колеса автомобиля сделали несколько гулких оборотов вокруг своей оси, и железный конь сорвался с места, стремительно скрывшись за ближайшим поворотом.
- Потрудись объяснить, что это было, и какого хр.. лешего ты там забыла? Покинув салон, в котором всю дорогу царило хорошо ощущаемое напряжение, я оперся спиной о прохладный металл, устало потерев переносицу. Хотел узнать мотивы, хотя, на подсознательном уровне, прекрасно догадывался, что к чему. Я не наезжал, не бесновался, ни в чем не обвинял - потому что любил, терпел, готов был простить если не всё, то очень многое.
А всем хорошо известно, что терпение - штука очень необычная, и может закончится в самый неподходящий момент.
Быть может, этот момент настал?
[AVA]http://savepic.ru/11365160.gif[/AVA]
[SGN]W E S E E A S T O R M I S C L O S I N G I N
P R E T E N D I N G W E A I N ' T S C A R E D- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - DON'T SAY A WORD WHILE WE DANCE WITH THE DEVIL
y o u b r o u g h t a f i r e t o a w o r l d s o c o l d[/SGN]
[NIC]Cyrax Stalberg[/NIC]
Отредактировано Anubis Sotiris (15.09.2016 09:07:35)
[audio]http://pleer.com/tracks/5623067v1P1[/audio]
Возвысившись над едва живой барышней, Ромина поглядела на нее с чувством исполненного долга; помимо этого красивые глаза швейцарки сияли холодной жестокостью и равнодушием. Ни сострадающим жестом, ни жалобным словом, ни сопереживающей морщинкой она не удостоила пострадавшую. Ромина не чувствовала вины за совершенное преступление – а это было преступление – она честно считала, она свято верила, что все сделала правильно – в конце концов, негоже это – чужих мужей целовать, да еще и на глазах у жен. Теперь-то шкодливая вертихвостка точно не будет этого делать по той простой причине, что не сможет: Ромина искренне надеялась, что дамочка сбита насмерть, а если нет, то доведена до инвалидного кресла. Едва сдержав торжественную улыбку, миссис Швайгер изящно переступила с ногу на ногу и с ужасом обнаружила, что по асфальту медленно, но верно расползается лужа вязкой темно-красной крови. Пришлось отступить на шаг назад, чтобы не испачкать новые белые туфли от именитого дизайнера, купленные за баснословную сумму в Италии. Этот бездушный жест не ускользнул из внимания некоторых из столпившихся зевак – они поглядели с явным осуждением, а дряхлая старуха лет ста пятидесяти пяти и вовсе покачала этой своей седой, почти облысевшей головой. Ромина в ответ лишь охладела еще больше, да расправила гордые плечи, словно крылья. Вздернув высокомерный подбородок, она сделала еще один показательный шаг назад, клацнув тонкими каблуками по сухому ровному асфальту. Не желая больше тратить драгоценного внимания на этих жалких, ничего не стоящих, людишек, Ромина медленно, с присущей ей змеиной грацией, повернула голову в сторону мужа, который сидел на беспокойных корточках подле кривоногой – ой, простите, безногой – барышни. Женщине совсем не понравилась та тревожность, с которой дражайший супруг трепетал возле полутрупа. Такие эмоции он может, он имеет право испытывать только по отношению к Ромине. Но виду швейцарка не подала – только проследила за приказом, что отдал Сай, и за тем, как одна из сердобольных женщин принялась его немедленно исполнять. Скорая, к великому сожалению швейцарки, откликнулась весьма быстро: уже через несколько минут прохладные вечерние улицы разрезал звук беспокойной сирены. Черт, только этого не хватало: у миссис Швайгер от громких звуков всегда начиналась беспощадная мигрень. Так кстати, что супруг быстро сориентировался, и уже через несколько мгновений чета Сталберг сидела в мустанге: Сай – за рулем, Ромина – рядом.
Всю дорогу молчали. Ромина сидела прямо, ровно, держа идеальную осанку, и глядела строго вперед. Краем глаза она видела, что Сай постукивал пальцами по рулю – делал он это только тогда, когда нервы сдавали. Наконец эти незначительные телодвижения ей чертовски надоели, наскучили, и швейцарка, вздохнув, устало откинулась на спинку мягкого кожаного сидения. Повернув голову, она прошипела:
― Прекрати немедленно.
Дорога до дома выдалась нелегкой – от того слаще было лицезреть белоснежные стены родного замка. Совсем неслышно хлопнув автомобильной дверью, Ромина направилась в сторону коттеджа так, словно ничего не случилось, словно они вернулись со свидания или из супермаркета. Но не дошла, потому что дражайший супруг весьма ловко перехватил Ромину за изящное запястье, безоговорочно потянул на себя, однако, совсем не для того, чтобы выразить глубокие романтические чувства. Он потребовал объяснений – этого стоило ждать.
― Потрудись объяснить, что это было, и какого хр.. лешего ты там забыла?
― Ты задерживался, на звонки не отвечал, ― она покорно подалась к нему ближе, встала напротив, не оставив и двух сантиметров между телами. Аромат его туалетной воды сводил с ума, как и прежде; синие глаза, кстати, тоже. ― Я подумала – а не случилось ли что с тобой? Поэтому поехала проверить, ― она медленно, изящно приподняла голову, коснувшись носом гладко выбритого подбородка. ― Идем в дом, я не хочу, чтобы соседи видели твое недовольное выражение лица, ― не дай бог поползут сплетни! ― Ужин стынет, ― у идеальной жены все идеально. Только характер, увы, подвел.
Поправив супругу галстук, что некрасиво выбился из-под пиджака, она развернулась и пошла в сторону дома, зная, что именно стены, а не соседи, услышат очередную ссору.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2gKzA.png[/AVA]
[NIC]Romina Schweiger[/NIC]
[STA]f l a w l e s s[/STA]
[SGN]
• ♠ • ♠ • ♠ • ♠ • ♠ •
в этом поле никто не воин, но блестит остриё из ножен.
всё, что не под твоим контролем, обязательно
уничтожит[/SGN]
Отредактировано Thea Hansen (16.09.2016 16:12:05)
Для Ромины я изо всех сил старался был хорошим мужем, опорой, и той каменной стеной, о которой мечтала, пожалуй, каждая девушка. Успел прослыть для многих друзей, коллег, и знакомых, примерным семьянином, ловя на себе восторженные взгляды чужих жен, которые, каждый раз глядя в сторону нашей пары с нескрываемым воздыханием, одобрительно кивали, восторгаясь, и желая нам долгих лет счастливой совместной жизни. При каждом подвернувшемся случае хвалили, мол "молодец, ведешь семью по правильному курсу; такую женщину, как Ромина, надо холить и лелеять". Я прекрасно это знал. Знал с самой первой секунды нашего знакомства, и, на протяжении вот уже нескольких лет, как мог пытался радовать свою жену, оберегал её ото всех проблем, считал самым дорогим человеком, и ценным подарком, который довелось получить за те годы, которые успел прожить.
О большем никогда и мечтать не мог, ведь всё, чего требовала моя душа - уже было, и, что немаловажно, было в достатке. Свою любимую женщину тоже никогда вниманием не обделял, преподнося самые дорогостоящие подарки: захотела колье, цена которого превышала пятизначные суммы - пожалуйста, дорогая; потребовала новый автомобиль, потому как на старом появился небольшой скол - конечно, любимая, всё для тебя; виллу на Бора-Бора, с видом на берег, омывающийся кристально чистой водой, и обдувающийся теплым тихоокеанским бризом - вот два билета, вылетаем завтра утром. Всё, что требовала она, порой капризничая, словно маленький ребенок, я беспрекословно выполнял, преподносил на блюдце, причем далеко не с голубой каемкой - скорее, если не с золотой, то позолоченной точно. Даже не смотря на свой высокий социальный статус, и стабильное, высокое финансовое положение, некоторые требования Ромины приходилось выполнять, приложив немало усилий. Но я всё-равно выполнял, потому что любил, потому что не хотел расстраивать. Желал каждый раз видеть тот неподдельный, искренний блеск в глазах, который появлялся, когда очередная прихоть выполнялась. О большем, в принципе, мечтать было бы глупо.
И даже не смотря на всю эту идиллию, которую видели все, и которую так старательно пытался поддерживать в семья я, жена умудрялась выделывать такие пируэты, от который, порой, волосы, и без того взъерошенные, дыбом становились.
Как и в любой семье, у нас тоже были ссоры. На идеальности и беспроблемности далеко не уедешь, и там, где длинная и светлая полоса -хотя бы периодически, - не сменяется черной и тусклой, не бывать долгой и продуктивной семейной жизни. Черное не может существовать без белого, ровно так же, как и белое - без черного. А если может, то это уже фарс, и ни к чему хорошему не приведет. В случае с семейными узами - не будь ссор и склок, не было бы и страсти, которая очень умело граничит со злостью и разъяренностью: одно правильное, нужное, ловкое действие, и вот битье посуды сменяется разорванной в клочья одеждой, а громогласные вопли сменяются мелодичными стонами.
Тем не менее, сегодня всё вышло за рамки дозволенного.
Я никогда не давал повода усомниться в себе. Никогда не поддавался соблазнам, и не допускал даже мысли об измене. Был полностью доволен своей женщиной, и всегда искренне думал, что никого лучше найти не получится, потому не беречь то, что ниспослала сама судьба, размениваясь на случайные, мимолетные связи ради утоления плотских утех, не просто не мог, а, скорее, не имел права.
Но Ромина, видимо, думала иначе. И её собственные мысли привели к тому, что теперь совершенно невинный человек останется инвалидом - если вообще выживет. Это меня жутко напрягало, раздражало, заставляло стискивать зубы так, что желваки ходуном ходили. И я впервые, пожалуй, был зол на свою жену до той степени, когда не хотелось видеть, разговаривать, смотреть в невыносимо манящие глаза, дотрагиваться до изящного, статного тела.
- Я работаю, Ромина, - тихим, хриплым голосом отозвался я, скользнув взглядом по лицу, которое сейчас находилось в непосредственной близости. Чувствовал, как размеренно вздымается её грудь, касаясь моей собственной груди. Ощущал горячее дыхание, что обдавало моё лицо, и понимал, что всё это не действует на меня так, как действовало раньше - успокаивающе; не приносит того умиротворения, когда одним правильным, пусть даже мимолетным прикосновением, жена могла утихомирить, расслабить, и заставить невольно улыбаться. - был на совещании, и не мог ответить на звонок. Ты же понимаешь, что насколько бы сильно я тебя не любил, работу приходится выводить на первый план, хочу я того, или нет.
Надеялся, что она понимает это. Очень надеялся.
В доме атмосфера нисколько не разрядилась; наоборот, она скорее ещё больше наэлектризовалась, напрягая, и вводя в состояние апатии. Сидя за столом, я не торопился притрагиваться к еде - аппетита как-то совсем не было; упирался согнутыми в локтях руками в столешницу, сцепил кисти в замок, и уперся в них подбородком, сверля взглядом лицо супруги.
- Она ведь не сама кинулась под колеса, верно? - спустя долгие минуты гробовой тишины, начал я. - Надеюсь, ты понимаешь, чем всё это может кончиться. Если она не выживет, я ничем не смогу помочь.
Знаете, что бесило меня во всей этой ситуации больше всего? Заставляло уровень моей злости зашкаливать, поднимаясь до немыслимых высот? То, что я смотрел в глаза Ромины, и не видел никакого сочувствия, никакого сожаления, и, что немаловажно, раскаяния за содеянное. Никогда не думал, что доживу до того момента, когда придется увидеть, насколько любимый и дорогой человек может быть бездушен и хладнокровен.
[AVA]http://savepic.ru/11365160.gif[/AVA]
[SGN]W E S E E A S T O R M I S C L O S I N G I N
P R E T E N D I N G W E A I N ' T S C A R E D- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - DON'T SAY A WORD WHILE WE DANCE WITH THE DEVIL
y o u b r o u g h t a f i r e t o a w o r l d s o c o l d[/SGN]
[NIC]Cyrax Stalberg[/NIC]
Отредактировано Anubis Sotiris (16.09.2016 23:53:42)
[audio]http://pleer.com/tracks/13225314x461[/audio]
В большом светлом доме пахло отварным картофелем, жареной курятиной и пирогом с клубникой – эти соблазнительные ароматы коснулись обоняния, стоило только распахнуть входную дверь. Невольно втянув запах носом, Ромина с удовольствием прикрыла глаза, обрамленные длинными черными ресницами, машинально приподняла голову и всего на мгновение задержалась на пороге, предвкушая идеальный ужин. Его, конечно, обязательно испортит Сай назойливыми попытками докопаться до истины – но и черт с ними, главное, что блюда удались на славу, и швейцарка обязательно ими насладится.
По вычищенному до блеска паркету она шла медленно и изящно, постукивая тонкими каблуками по ровному дереву. Приятный звук отскакивал от гладких стен, скользил по коридору и глох, утопая где-то в области лестницы. Перилла, к великому сожалению Ромины, хоть и не были золотыми, но все же красиво поблескивали в приглушенном свете потолочных ламп. Швейцарка любила собственный дом, поэтому держала каждый уголок в строгом порядке, в идеальной чистоте. Домработница, допустившая пятно, клочок пыли или грязный развод на зеркале, вылетала с работы быстрее пули, а потом еще долго плакалась в жилетку пьяной подружке, рассказывая, какая деспотичная эта женщина – Ромина Швайгер.
О собственном характере Ромина знала прекрасно, но не видела в нем ничего дурного. В голове этой женщины существовали строгие правила, жесткие рамки, которые не должны нарушаться – вот и все. Дал слово – сдержи; взялся за работу – исполни; совершил ошибку – поплатись. За каждое деяние положена ответственность, и она падала не только на окружение холодной швейцарки, но и на нее саму. Ромина подчинялась собственным правилам и не собиралась делать поблажек – ни себе, ни супругу, ни единицам друзей, ни родственникам.
Все просто, эффективно и красиво. Идеально – и в доме, и в голове.
Аккуратно обогнув небольшую белую тумбу, на которой громоздились два позолоченных подсвечника, Ромина вошла в залитую мягким золотистым светом кухню, легким движением руки отодвинула собственный стул и села за стол. Она посмотрела на собственную пустую тарелку и поторопилась наполнить ее содержимым ужина – надо же, еще не остыл даже. Три ложки пюре, небольшой кусок куриного филе, тушеные овощи и бокал красного вина – идеальная порция, чтобы всегда быть в тонусе. А вот Сай не торопился пробовать очередные происки дамы сердца на вкус – его тарелка все еще оставалась пустой. Ромина, облизнув губы, наклонила голову и поглядела на собственную порцию, почти беззвучно отложила столовые приборы в сторону и пальцами правой руки разгладила белоснежную салфетку под тарелкой. Ее движения, как и прежде, были исполнены легкой грацией, присущей змеям. Чуть выждав, она наконец подняла голову и поглядела на супруга именно в тот момент, когда он начал говорить.
― Она ведь не сама кинулась под колеса, верно? Надеюсь, ты понимаешь, чем всё это может кончиться. Если она не выживет, я ничем не смогу помочь.
Ромина, выпрямившись, скрестила руки на груди и отвела уголок губы в сторону. Не улыбка, не ухмылка, не ирония и не оскал даже, а что-то между.
― Она сама кинулась под колеса, ― мягко повторила слова мужа Ромина. Голос, исполненный медом, лился ласково и нежно, а вот в глазах сияли воды Северного Ледовитого океана. Чуть погодя, она поднялась с места и прошла в сторону мужа, ведя указательным и средним пальцем по гладкой поверхности стола. Остановившись за мужской спиной, она подалась к супругу ближе, наклонилась, вытянув обе руки вперед и упершись ими в поверхность стола, одной из них коснулась ножа, накрыла рукоятку ладонью. Идеальное острие, поблескивая в приглушенном свете ламп, жадно глядело в мужскую грудь, облизывалось, требовало крови. ― А ты ешь. Овощи сегодня получились замечательно, ― промурлыкала швейцарка на ухо мужу, гладя пальцами нож.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2gKzA.png[/AVA]
[NIC]Romina Schweiger[/NIC]
[STA]f l a w l e s s[/STA]
[SGN]
• ♠ • ♠ • ♠ • ♠ • ♠ •
в этом поле никто не воин, но блестит остриё из ножен.
всё, что не под твоим контролем, обязательно
уничтожит[/SGN]
Отредактировано Thea Hansen (20.09.2016 23:48:00)
Еда, что мирно покоилась на столе, приятно выглядящая, и, без сомнений, способная доставить гастрономический оргазм любому, даже самому привередливому гурману, во мне сейчас не вызывала должного аппетита, хотя буквально час назад я готов был душу продать, лишь бы порадовать собственный желудок чем-нибудь вкусным.
Я прекрасно знал, что у моей женщины золотые руки - не только в плане готовки, но и в общем, - и никогда не позволял себе перекуса во время работы - разве что кофе пил; вместо этого, на протяжении всего дня предвкушал теплый семейный вечер с любимой женой, вкусной едой, и полнейшим умиротворением. И этот каждодневный ритуал меня более чем устраивал, выработав, в некотором роде, привычку не размениваться на дешевый, несколько отвратный перекус, что предоставлялся в небольшом кафе, находящимся на первом этаже офиса. Не было в этих обедах той любви, с которой готовила Ромина. Как говорится: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Так вот, очень умело воспользовавшись этой поговоркой, она сумела приковать меня к себе невидимыми цепями, которые я, в общем-то, никогда не стремился разрушить - и пожалуй, стабильный, разнообразный рацион был одним из тех главных факторов, почему я безгранично полюбил эту женщину.
Сейчас я даже не смотрел в сторону привлекательного куриного филе; вместо этого сверлил взглядом лицо напротив, вглядывался в глаза, что сверкали в тусклом свете ламп, и пытался отыскать в них хотя бы толику сожаления, и волнения за девушку, если это был действительно несчастный случай. Но ничего, кроме деланной уверенности, хладнокровия, и раздражающего спокойствия я там не видел. И это заставляло меня закипать.
Внешне я старался выглядеть как можно расслабленнее, но, как оказалось, стоило лишь в очередной раз пробежаться взглядом по любимому, притягательному женскому лицу, по изгибу бровей, длинным ресницами и пухлым губам, вновь поймав эту долбанную статную уверенность и непоколебимое спокойствие, будто ничего не случилось, как дыхание спирало от подступающего раздражения.
Я никогда не считал себя человеком вспыльчивым и легковоспламеняемым. Наоборот, в любой, даже самой, казалось бы, безвыходной и неприятной ситуации, старался сохранять то шаткое равновесие между трезвостью рассуждений и принятием каких-либо решений, и подчинению негативным эмоциям. До сегодняшнего дня мне удавалось оставаться относительно спокойным, не свирепеть на глазах, вводя окружающих в паническое состояние.
Сейчас я не был уверен ни в чем. Абсолютно.
В первую очередь не был уверен в собственной женщине, хотя все эти годы нашей совместной жизни, разумно полагал, что сумею простить ей любую выходку. Потому что любил, люблю, и.. буду любить? Ещё с утра не задумываясь ответил бы на этот вопрос положительно. Сейчас я замешкался. Но всё же признал, что не смотря ни на что, буду любить, пусть даже эта любовь и притупится. Надеялся, что, если придется, смогу заточить ее так же, как точат ножи - легко, и без особых усилий.
Кстати о ножах.
Ромина продолжала гнуть свою линию, утверждая о несчастном случае. Я же, в ответ на её слова, лишь гулко, протяжно выдохнул, шумно опустив все ещё сцепленные в замок руки на стол, наклонил голову, и, ссутулившись, устало, измученно прикрыл глаза. Молчал. Пытался собрать в кучу те мысли, что хаотично метались по черепной коробке, ударяясь о её стенки. И все же, как бы я не хотел - до конца поверить словам жены не мог. Сам с трудом находил этому объяснение, но впервые в жизни я упорно продолжал полагать, что несчастного, в этом случае, было крайне мало.
Движения с противоположной стороны стола заставили меня чуть приподнять голову, исподлобья поглядев на жену, медленно и грациозно поднявшуюся со своего места, и направившуюся в мою сторону. Всем своим видом показывая свою расслабленность и незаинтересованность, она, тем самым, заставляла меня бороться с нарастающим чувством злости. Рано или поздно, терпение ведь заканчивается, а нервы сдают, верно? Кажется, настал тот самый момент.
Встав позади меня, так, что я прекрасно чувствовал на своих широких плечах женский взгляд, Ромина наклонилась, и её лицо оказалось возле моего левого уха; невольно подался вбок, отстранившись, словно это была не любимая женщина, а какая-то ненавистная незнакомка; сжал зубы так, что желваки ходуном заходили, между тем пытаясь держать весь негатив в узде. Проследив за изящной женской рукой, мирно покоящейся на рукоятке ножа, чье лезвие было направлено в сторону моей груди, невольно вскинул одну бровь, как-то неприятно усмехнувшись.
- Я не голоден, - спокойно произнес я, продолжая смотреть на руку, что после моих слов сильнее сжала столовый прибор. Что, убьешь меня? Вонзишь острие прямиком в область сердца? Хватит тебе на это смелости?
Честно говоря, был практически уверен, что хватит.
Набрав в легкие побольше воздуха, и на несколько секунд задержав дыхание, я, на выдохе, резко расправил ссутуленные плечи, задев ими женскую грудь, что находилась в непосредственной близости, заставив тем самым немного отпрянуть назад. Уперся ладонями в ребро столешницы, и поднялся - отчего ножки стула противно проскрипели по гладкому паркету, - не обращая внимания на все ещё стоящую рядом Ромину. Кажется, впервые в жизни я оттолкнул её, не только в прямом, но и в переносном смысле.
Собирался было уйти, сделав пару шагов, но резко остановился, упираясь кулаком в стол; продолжал чувствовать испепеляющий взгляд на своей спине, отчего кисть сжималась лишь сильнее.
- Почему ты мне врешь? - прохрипел сквозь зубы я, когда неожиданно резко ударил фалангами пальцев по столу, развернулся, и в несколько размашистых шагов припечатал женщину к ближайшей стене. Никакой аккуратности, никакой нежности - лишь грубость и свирепость, что долгие годы копилась где-то на задворках души. Видимо, чаща всё-таки наполнилась, а сегодняшняя ситуация оказалась, той самой, последней каплей. - Почему. ты. мне. врешь? - повторил, выделяя каждое слово. Вопреки всему, я не был наивным глупцом - которого старательно делала из меня Ромина в данный момент, - верящим в любые бредни - мог сопоставить некоторые факты, сложить два и два, выстроив цельную картину. - В какой период нашей совместной жизни, ты стала хладнокровным тираном и узурпатором, что не способен даже скорую вызвать тому, кто попал под колеса случайно - если верить твоим словам? - пальцы, что прижимали женские плечи к стене, сжались сильнее, а губы скривились в недобром оскале.
Как же всё-таки сложно, блять, жить.
- Я не верю тебе, - уже более спокойно произнес я, опустив голову, и, между тем, отпустив плечи: ладони медленно соскользнули по рукам Ромины вниз. Глядя в сторону, не желая видеть тот взгляд, с которым любимая жена сейчас на меня смотрела, и, вместе с тем, не желая видеть её, сделал шаг назад, и повернулся к ней спиной. Непреодолимое желание покинуть пределы дома, оказавшись как можно дальше, чтобы привести мысли и чувства в порядок, появилось неожиданно, но оказалась настолько привлекательным, что я решил его не игнорировать.
Но у горячо любимой женщины, видимо, были другие планы.
[AVA]http://savepic.ru/11365160.gif[/AVA]
[SGN]W E S E E A S T O R M I S C L O S I N G I N
P R E T E N D I N G W E A I N ' T S C A R E D- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - DON'T SAY A WORD WHILE WE DANCE WITH THE DEVIL
y o u b r o u g h t a f i r e t o a w o r l d s o c o l d[/SGN]
[NIC]Cyrax Stalberg[/NIC]
Отредактировано Anubis Sotiris (21.09.2016 10:03:16)
[audio]http://pleer.com/tracks/4959809XG0a[/audio]
Мать всегда ей говорила, что с таким тяжелым характером Ромина не найдет в жизни счастья. Под счастьем эта отвратительная старая карга подразумевала любовь и только. Ее мозг – эта щуплая худая горошина – был не в состоянии понять, что у всех людей счастье разное. Кто-то действительно стремился к восемнадцати годам обзавестись сворой сопливых детишек, что будут скакать по дому и портить дорогую мебель, а кто-то мечтал о куда более высоких целях. Ромина, например, хотела жить в роскоши. В идеальной роскоши. Чтобы газон был зеленее, чем у соседей, и чтобы ровнее выстрижен; чтобы дом, нет, целый особняк – красивее и больше; чтобы машина дороже и качественнее. Особый пункт в идеальной жизни швейцарки занимал спутник, любимый и любящий муж, будущий отец ее детей. Искренне считая себя неспособной на любовь, Ромина подходила к выбору супруга как к походу в магазин, скажем, за новым диваном. Вот этот не подойдет – слишком потрепанный, на нем что, уже спали? Использованный товар не к чему. А вот этот ничего, но складывается ощущение, что через пару лет сломается и отправится на ближайшую свалку. Покажите вот этот. Нет, с ним, простите, на нем некомфортно, как будто не на диване, а на минном поле. Этот слишком дорогой, этот осанку испортит, этот нервы вымотает… давайте вон тот. Вот так Ромина выбрала Сая, хотя мужчина по сей день пребывал в наивной уверенности, что это он ее выбрал, когда набрался смелости и подошел познакомиться на одной из вечеринок, которую устраивали общие друзья. О том, что все это было тщательно подстроенной диверсией, Сай не догадывался, а Ромина не спешила раскрывать все карты. Он, конечно, не знал, что в первый месяц, пока они встречались, будущая супруга перерыла все, что могла перерыть, даже до школьных медицинских карт добралась, пытаясь выудить необходимые сведения о мужчине. Она знала о нем все. И все ее устраивало.
С течением времени – а они женаты вот уже пять лет – Ромина притерлась. С мужем ей было хорошо, без него – плохо, хотя сама швейцарка этого не понимала. «Что имеем – не храним, потерявши – плачем», - пожалуй, эти строки идеально описали бы отношения Ромины к Саю. Он был красив – ему вслед всегда оборачивались представительницы слабого пола любого возраста; он был умен, начитан, успешен и остроумен. Все те качества, которые швейцарка так отчаянно искала в дива… в муже, она нашла в Сае. И по сей день она считала его удобным, но не больше. Швейцарка не понимала, что комфорт давно переступил положенную ему черту и превратился в… симпатию? В привычку? В необходимость? В любовь?
Надо же, она писала любовные романы, знаменитые на весь мир, и ничего не понимала в любви, да и в чувствах тоже. Сапожник без сапог. И не было ничего удивительного в том, что в итоге она оказалась прижатой к стене, а перед этим – припечатанной к ней затылком.
― А это уже, мой дорогой, твоя проблема, ― прошипела Ромина в ответ на жесткое, безоговорочное «я тебе не верю». Темные глаза невольно сузились и в золотистом искусственном свете стали похожими на острые лезвия; губы машинально сжались в тонкую полоску, напоминающую наэлектризованный провод, да и сама Ромина выглядела так, что коснись – и по венам пробежится удар в двести двадцать вольт.
Она его не боялась, но дьявольски хотела, чтобы боялся он – не ее, а той боли, которую Ромина способна причинить. Здесь и сейчас, в этом вычищенной до идеального блеска кухне, швейцарка смотрела на мужа исподлобья и невыносимо хотела заставить его биться в конвульсиях от мучительной боли. Ах, если бы она успела прихватить с собой нож, если бы успела…
Он отдалился, кинув очередной вербальный камень в огород хладнокровия Ромины. Она хищно осклабилась и резко подалась вперед, занесла руку, горячая ладонь которой молниеносно проехалась по мужской щеке, как злой хлыст. Пальцы обожгло.
― Ты слишком жалок и ничтожен, чтобы иметь претензии ко мне. У тебя ничего нет, ты ничего не добился и никогда не сможешь добиться, потому что труслив и никчемен. Я веду себя так, как ты этого заслуживаешь, ― эти слова она рычала ему в лицо. Сказанное не было из разряда «я выпалил, не подумав», нет, Ромина все еще находилась в здравом уме и в трезвой памяти, просто дала выход тем мыслям, которые старательно приглушала.
В конце концов, лужайка могла быть зеленее, дом больше, а машина дороже. [AVA]http://funkyimg.com/i/2hpPZ.png[/AVA]
[NIC]Romina Schweiger[/NIC]
[STA]f l a w l e s s[/STA]
[SGN]
• ♠ • ♠ • ♠ • ♠ • ♠ •
в этом поле никто не воин, но блестит остриё из ножен.
всё, что не под твоим контролем, обязательно
уничтожит[/SGN]
Отредактировано Thea Hansen (24.09.2016 17:00:13)
Я, за долгую, и, как мне раньше казалось - счастливую, пятилетку совместной жизни, впервые, кажется, пожалел о том, что позволил чувствам и эмоциям, касательно Ромины, заполнить собственное сознание, затуманить разум, целиком и полностью отдавшись тем порывам, коими был движим всё это время.
Наивно считал, что лучше того, что уже у меня есть, быть не может, но, как оказалось, всё то, что тщательно выстраивалось, лепилось, выковывалось и срасталось - всего лишь фарс, умело скрытый за приторно сладкими словами, наигранно нежными прикосновениями, и откровенно чувственными, но, тем не менее, деланными взглядами. Я любил искренне, ответственно относился ко всему, что касается нашей семьи, и старался всячески угождать жене, которая, в свою очередь, давала мне повод верить, что всё хорошо - ведь счастливой выглядела, когда по возвращению с работы я преподносил ей бархатистую, багрового цвета коробочку, в которой находились серьги, кольцо, или какая-либо другая побрякушка, цена которой поднималась до небес. И совершенно неважно, что после тяжелого трудового дня, когда уставший и измотанный не только физически, но и морально, ты всеми фибрами души желаешь поскорее оказаться дома, но вместо этого едешь на другой конец города - потому что злополучные серьги есть лишь в том единственном магазине, которому надо оказаться на ебучей окраине, - выстояв в длинной пробке, голодный, и немного раздраженный. Торопишься изо всех сил, потому что знаешь - жена не будет рада, опоздай ты хотя бы на пять минут. И не хочешь ведь расстраивать.
Я делал всё это, тратил немыслимые средства, лишь бы видеть в глазах любимой женщины радость, счастье. Но только сейчас понял, что ни разу, за всё это время, не видел в них искренней благодарности. Создавалось такое ощущение, что теперь, в эту секунду, в этой уютной, пропахшей вкусной едой комнате, я всерьез задумался, что этот брак на самом деле не являлся тем золотом и счастьем, к которому я шел всё это время. Будто лживая пелена рассеялась, открыв мне глаза, и показав, что в этом зиккурате семейной жизни, каждый уровень - сложно выстроенная, и тщательно продуманная цепочка последовательностей, созданная лишь Роминой, а я в ней, ни что иное, как кошелек, который способен оплатить каждый каприз.
Стиснув зубы до неприятного скрежета, который очертил тишину комнаты, и, казалось бы, уплотнившийся, вязкий воздух; сжал кисть в кулак, так, что ногти впились в кожу, отдавшись слабой болью в каждом участке ладони, но отнюдь не заглушая все те неприятные чувства, что бушевали внутри. Кто-то, когда-то говорил, что боль душевную способна заглушить лишь боль физическая. Соврали. Безжалостно, безбожно соврали. Не может. Не способна заглушить даже толику того, что творится на душе.
Я, в данный момент, был зол, рассержен, и взвинчен, но, между тем, подавлен и огорчен. Даже не смотря на все то искреннее недовольство, что плескалось в глазах дорогого мне человека, продолжал так же сильно любить жену, и хотел сохранить, пусть даже неидеальный, брак; чувствовал невероятную потребность в ней, потому как знал - никто, кроме Ромины не может дать мне того, что требовалось. А что делала, в свою очередь, она? Она втаптывала в грязь чувства, без ножа резала, безжалостно убивала, и, как-бы не хотелось это осознавать - делала всё с нескрываемым удовольствием.
Уйти мне так и не удалось. Звонкая пощечина, и ярко выраженное жжение на щеке, заставили меня посмотреть на женщину с непривычным для себя оскалом. Больно, неприятно, жестоко, на самом деле. Я не пошатнулся, остался стоять, словно статуя - непоколебимо и уверенно. Не отводил пристально взгляда от лица напротив, скользя по нему медленно, будто старался запомнить каждую деталь. Потому что на подсознательном уровне понимал - ничего на круги своя вернуть не получится. Как раньше уже не будет. Сами же и разрушили то, что долго и упорно пытались возвести, и вознести до небес.
- Не заслужил, говоришь? - приглушенно повторил я, прикусив нижнюю губу, но, между тем, приподняв верхнюю в недобром оскале. Каждое слово продолжало биться о черепную коробку, словно огромный, тяжелый молот бьется о наковальню: громко, звонко, раздражающе. Что делать? Как поступить в этой ситуации? Просто уйти, вернувшись через несколько дней? Вряд ли станет лучше - вот хуже, возможно. Хотя, казалось бы, куда хуже-то?
Нет, надо расставить все по своим местам, ведь эта история требовала безоговорочной точки, которая приведет к примирению - что вряд ли, или к полнейшему краху. Я умело сдерживался сейчас, но чувствовал, как планка медленно, но верно поднимается выше и выше, достигая той критичной отметки, когда здравый смысл отключается, уступая дорогу эмоциям, не разменивающимся на лишние реверансы. Может оно и к лучшему.
- Знаешь почему у меня ничего нет? Потому что ты, Ромина, забрала у меня всё. А я не сопротивлялся, как наивный дурак полагая, что твои чувства искренни ровно настолько же, насколько искренни были мои. И есть, но сейчас это не важно, правда? Важно лишь то, что из-за тебя пострадал человек, а ты даже не способна признать свою ошибку и раскаяться. Такое ощущение, что женат не на женщине, а на неотесанном камне. - выпалил я, продолжая периодически скалиться и озлобленно морщить нос; вскидывал бровь, уводя взгляд в сторону, но тут же возвращая его к женщине, что не двигаясь стояла напротив. И, что самое жестокое в этой ситуации - слова, что были произнесены со стороны обоих, не были следствием бушевавших эмоций. Точнее, были, конечно, но несколько посредственно. Воспринимались, тем не менее, всерьез, и с должным раздражением.
- Я знаю, чего жаждет твоя душа, любовь моя, - спустя несколько минут молчания, всё-таки нарушил тишину я, сделав шаг назад, и развернувшись. Оказавшись возле стола, я взял в руки тот самый нож, лезвие которого некоторое время назад смотрело прямиком в сторону моей груди. Но он был лишь столовым, с закругленным окончанием, а значит никакой серьезной раны нанести не мог - только приложив огромные усилия, которых у Ромины, к счастью - или нет? - не хватило бы.
Усмехнувшись, шагнул в бок, к кухонному гарнитуру, отделанному под мрамор, и бликующему под тусклым светом. Резко дернул за ручку, открыв ящик, и достав оттуда разделочный нож, с длинным лезвием, и заостренным концом. Пожалуй, как раз то, что нужно.
- Давай же, - вернулся к жене, встав практически вплотную. Аккуратно коснулся тыльной стороны её ладони, приподняв руку, и вложив в неё холодное оружие, так, что острие теперь было обращено в мою сторону, а конец упирался в ткань рубашки. Увел её руку выше, чтобы нож был направлен прямиком в область сердца. Я прекрасно чувствовал его остроту, и понимал - резкий выпад со стороны Ромины, и безоговорочный конец. . - ты ведь этого хотела, да?
[AVA]http://savepic.ru/11365160.gif[/AVA]
[SGN]W E S E E A S T O R M I S C L O S I N G I N
P R E T E N D I N G W E A I N ' T S C A R E D- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - DON'T SAY A WORD WHILE WE DANCE WITH THE DEVIL
y o u b r o u g h t a f i r e t o a w o r l d s o c o l d[/SGN]
[NIC]Cyrax Stalberg[/NIC]
[audio]http://pleer.com/tracks/5477220Yghg[/audio]
Ромина, оставаясь в трезвом уме и в здравой памяти, злобно шипела и брызгала ядом в сторону мужа подобно смертельно опасной змее. Ни на мгновение она не потеряла напускного хладнокровия. Темные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, сужались все сильнее, становясь похожими на острые лезвия; губы невольно складывались в тонкую полоску, напоминающую наэлектризованный донельзя провод; идеальная прическа совсем растрепалась, а тонкая лямка дорогого бежевого платья нервно скатилась по изящному плечу вниз. Увидь Ромина себя в зеркале – осталась бы в глубочайшем шоке. Нигде и никогда, не при каких обстоятельствах, швейцарка не позволяла себе оплошностей, особенно, в собственном внешнем виде. Идеально – вот ее девиз по жизни. Идеально все: волосы и укладка, макияж и маникюр, походка и обувь, дом и машина, мысли и жизнь. Идеален и муж.
И вдруг тамблер в голове звучно переключился; Ромина машинально прищурилась, глядя на мужа, задумчиво облизнула нижнюю губу и поняла, что не может допустить развода. А что, в конце концов, подумают соседи, друзья и родственники? Прощай репутация.
Прощай идеальная репутация.
Она молча проследила траекторию движения супруга, который отдалился, подошел к столешнице и взял оттуда нож. В Сае швейцарка была уверена больше, чем в себе, поэтому знала: он ее и пальцем не тронет. Холодно, спокойно, равнодушно встретив протянутый нож, острие которого зловеще блестело в золотистом свете кухни, Ромина лишь поджала губы и негромко хмыкнула. Надо же, какой заботливый, все сделает для того, чтобы супруга была счастлива. Но тумблер в женской голове щелкнул снова – и вдруг очень захотелось всадить роковое острие в мужские ребра. Просто потому, что хотелось сделать Саю как можно больнее. Логика и эмоции вступили в противостояние: здравый рассудок настаивал на перемирии, эмоции требовали немедленного кровопролития. Борьба длилась недолго, и лавровый венец ушел в руки логики, но только потому, что Ромина несколько лет назад не предусмотрела моющихся обоев. Если она всадит нож мужу в ребра, то кровь забрызгает все вокруг – и стены не отмоются.
― Убери немедленно, ― приказала женщина, резко взмахнув рукой и ударив ребром ладони по ножу. Тот не удержался в мужском кулаке и полетел бороздить просторы кухни, а потом громко звякнул о плиты пола и на том успокоился. ― Как ты вообще допустил мысль о том, что я хочу твоей смерти? ― весьма правдоподобно возмутилась швейцарка, сердито сдвинув аккуратные брови к переносице. Она вздохнула, поджала губы и беззвучно сглотнула, приняв обиженный вид. Чуть погодя Ромина приподняла голову и поглядела на мужа исподлобья. Ничем миссис Швайгер не выдала истинных мыслей и тех намерений, что терзали мелочную душу несколько минут назад. И до сих пор терзают. И будут терзать. ― Послушай меня, ― она сделала шаг навстречу Саю и остановилась в нескольких сантиметрах от него. Вплотную. Его туалетной воды сводил с ума, как и прежде; синие глаза, кстати, тоже. ― Эта авария действительно произошла случайно, я не хотела навредить этой девушке, ― Ромина аккуратно взяла мужа за подбородок на тот случай, если захочет отвернуться. ― Но когда она попала под колеса, во мне взыграло злорадство, и я не захотела ей помогать. Сейчас мне за это стыдно. Но авария, Сай, действительно была страшной случайностью, ― она врала и не краснела, играла удивительно правдоподобно. ― Поверь мне.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2hpPZ.png[/AVA]
[NIC]Romina Schweiger[/NIC]
[STA]f l a w l e s s[/STA]
[SGN]
• ♠ • ♠ • ♠ • ♠ • ♠ •
в этом поле никто не воин, но блестит остриё из ножен.
всё, что не под твоим контролем, обязательно
уничтожит[/SGN]
Не отводя пристального, выжидающего взгляда с глаз, что в приглушенном свете казались теперь ещё темнее - почти черные, я отчетливо видел в них холодную решимость, жестокое спокойствие, и самую малость... сомнения? Пожалуй, да. Именно тени сомнения я с трудом, но всё-таки смог уловить в глазах, в которых тонул раз за разом, стоило лишь коротко взглянуть, зацепиться, словно за спасательный круг. Тонул раньше, но не чувствовал и толики подобных чувств сейчас. Будто напротив стояла не любимая, желанная жена, которую я превозносил постоянно, каждодневно, ежесекундно, а совершенно чужая женщина, с которой меня не связывало абсолютно ничего, включая крепкие, непрогибаемые узы брака.
Я не двигался. Она - тоже. Стояли, как две истукана, и играли в гляделки. И, наверное, так и продолжили бы играть, ничего друг другу не сказав, но меня это начинало неимоверно бесить. Я буквально чувствовал, как по венам, вместе с кровью, начинает бежать адреналин, перемешиваясь, между тем, со злостью, растущей, и заполоняющей всё сознание. Не хотелось взорваться, сорваться на Ромину, и выплеснуть наружу все те негативные эмоции, что копились долгие годы - и здесь речь идет не только о той пятилетке брака, но и обо всей моей жизни в целом.
Все свое сознательное бытие я старался сохранять невозмутимость, дружелюбие, и стойкое, не под каким напором не ломающееся, терпение; был душой любой компании, умело располагал к себе людей, при этом стараясь контролировать свой круг общения, не пуская в него тех, кто каким-либо образом мог пошатнуть мое устаканенное душевное состояние, выпустив на волю зверя, именуемого злостью, которого с самого рождения посадили на цепь, и долгие годы морили голодом, лишь изредка подкидывая засохшую кость; не сложно было представить, что окажись подобное животное на свободе, без жертв не обойтись - их будет много, потому что голод, как известно, не тетка, а звериное чутье, учуяв хотя бы отдаленно запах крови, и испробовав хотя бы немного свежей плоти, остановиться уже вряд ли сможет. Примерно о том же я думал изо дня в день, когда гасил в себе всякие негативные порывы; понимал, что если сорвусь, вернуть былого, дружелюбного, компанейского Сайракса уже не получится.
И, тем не менее, я пустил в свою жизнь Ромину, даже не подозревая о том, во что превратится наше совместное сосуществование. Любой человек, естественно, меняется. Любой человек, несомненно, меняется под гнетом семейной жизни, ведь брак - это куча ограничений, рамок, и недозволенностей. Но я и представить себе не мог, что дорогая сердцу женщина так ловко сможет превратиться из любящей и заботливой, в озлобленную и хладнокровную.
Губы невольно скривились далеко не в самой доброжелательной ухмылке. В голубых глазах бликовало не только тусклое освещение комнаты, но периодически скользили и отблески натертой до идеальной чистоты стали. Лишь на долю секунды я опустил голову, и зацепился взглядом за острие, которое касалось помятой рубашки, но не касалось кожи. Хмыкнул, спокойно вдохнул, выдохнул, и подался вперед, приблизившись к Ромине буквально на полсантиметра. Теперь отчетливо чувствовал, как самый кончик ножа встретился с податливой кожей рядом с областью сердца, где-то между шестым и седьмым ребрами. Естественно, сам себя убивать не собирался, дергаться - тоже, и, если говорить совсем честно, не особо горел желанием умирать.. по крайней мере сегодня. Скорее, просто проверял жену, её нервы, где-то на подсознательном уровне надеясь и веря, что сил на резкий рывок, чтобы лезвие всё-таки вонзилось в плоть, у неё не хватит.
Поднял взгляд, вновь заглянув в глаза напротив, но не увидел и толики испуга за жизнь любимого мужа. Всё то же сомнение, стойкость, и уверенность.
- Ну, ждешь особого приглашения? - холодно, немного грубо, сквозь стиснутые зубы прохрипел я, честно не узнав собственного голоса - металлический, он напоминал голос какого-нибудь серийного убийцы, загнанного в угол, но не желающего сдаваться. Словно ничего во мне не осталось от того жизнерадостного, мирного Сая, который проснулся этим утром, в привычной для себя манере поцеловал жену, сказав ей нечто ласковое и приятное, попрощался, и уехал на работу, даже не подозревая, какой сюрприз ждет его ближе к концу дня.
Возмущенный голос жены резанул тишину; вместе с ним кожу - а с ней и ткань дорогой рубашки, - резануло лезвие ножа, по которому она ударила, выбив из рук. Не столько больно, сколько неприятно. Поморщившись, и проследив за траекторией полета холодного оружия, я сделал небольшой шаг назад.
- Тогда что ты хочешь? - задал вполне логичный вопрос, ответ на который хотелось бы услышать. Откровенно не понимал, чем вызвал в жене такие открытые порывы ненависти - не изменял, одаривал подарками, следил за собой, чтобы в первую очередь ей не было стыдно находиться рядом со мной, выполнял каждый каприз, каждую прихоть. Мне казалось, что удавалось быть идеальным дня неё. Оказалось, что показалось. - Что ты хочешь от меня, Ромина? - я очень редко называл её по имени, и это несло в себе должную серьезность. Случалось подобное лишь в моменты, когда был раздражен, чем-то рассержен, и хотел побыть один.
Она сделала шаг ко мне навстречу. Я же не пошатнулся, хотя всеми фибрами души желал сделать шаг назад, и чем размашистей, тем лучше. Чем дальше, тем спокойнее. Слышал её. Слушал. Но, тем не менее, с трудом давалась вера в эти слова. Хотел было отвернуться, но мягкие женские пальцы, коснувшиеся подбородка и скул, пресекли мои желания. Хотя это не помешало мне отвести взгляд в сторону - что я, собственно, и сделал. Зацепился им за вычурный узор на обоях, старательно изучая его.
- Допустим, поверил, - произнес на выдохе, снова поглядев на жену. Положив ладонь поверх её руки, увел от собственного лица, опустив, и отпустив. На самом деле я не знал, что делать; стоит поверить, или же это очередная уловка. Блять, да я вообще не понимал, чему теперь можно верить, а что из этого - очередной фарс.
Запустив руку в волосы, небрежно взлохматил их, сделав шаг назад, отстранившись от женщины.
- А теперь позволь своему жалкому, ничтожному и трусливому мужу, - повторил некогда сказанные Роминой слова, оскалившись, и измученно усмехнувшись. - отдохнуть после тяжелого рабочего дня. Или у тебя есть ещё какие-нибудь "ласковые" слова, о которых мне следует знать? Не дожидаясь ответа, развернулся, и медленно побрел в сторону бара. Хотелось выпить.
Нет, не так.
Хотелось напиться.
[AVA]http://savepic.ru/11365160.gif[/AVA]
[SGN]W E S E E A S T O R M I S C L O S I N G I N
P R E T E N D I N G W E A I N ' T S C A R E D- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - DON'T SAY A WORD WHILE WE DANCE WITH THE DEVIL
y o u b r o u g h t a f i r e t o a w o r l d s o c o l d[/SGN]
[NIC]Cyrax Stalberg[/NIC]
to be continued
[AVA]http://funkyimg.com/i/2hpPZ.png[/AVA]
[NIC]Romina Schweiger[/NIC]
[STA]f l a w l e s s[/STA]
[SGN]
• ♠ • ♠ • ♠ • ♠ • ♠ •
в этом поле никто не воин, но блестит остриё из ножен.
всё, что не под твоим контролем, обязательно
уничтожит[/SGN]
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » strike me down;
