Под небом Олимпа: Апокалипсис |
|
ДЛЯ ГОСТЕЙ
Правила Сюжет игры Основные расы Покровители Внешности Нужны в игру Хотим видеть Готовые персонажи Шаблоны анкет |
ЧТО? ГДЕ? КОГДА?
Греция, Афины. Февраль 2014 года. Постапокалипсис. Сверхъестественные способности. ГОРОД VS СОПРОТИВЛЕНИЕ 7 : 21 |
ДЛЯ ИГРОКОВ
Поиск игроков Вопросы Система наград Квесты на артефакты Заказать графику Выяснение отношений Хвастограм Выдача драхм Магазин |
|
НОВОСТИ ФОРУМА 
|
||
|
КОМАНДА АМС 
|
НА ОЛИМПИЙСКИХ ВОЛНАХ
Paolo Nutini - Iron Sky от Аделаиды
|
ХОТИМ ВИДЕТЬ 
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » Зомби бояться — в лес не ходить
[audio]http://pleer.com/tracks/5966574FT4s[/audio]
Участники: Ричард, Мирия, Лис (очередность такая же).
Место: лес мертвых душ (только хардкор!).
Время: 2 день в царстве мертвых.
Время суток: не очень раннее утро.
Погодные условия: холодно, темно, сыро.
О сюжете: этот лес чертовски хорош! Гробы превосходные из древесины выйдут.
Его жизнь была его личным адом – всегда надо было скрывать от всех, что он чувствовал и испытывал. Его собственные демоны жгли и грызли его душу, его собственные страхи приходили кошмарами, его собственная боль, не нашедшая выхода и утешения, терзала то человеческое, что еще осталось внутри. Жизнь Ричарда была его личным адом, ему и этого хватало. Но по воле богов ад окружил его и снаружи. Выживать и существовать было для Земекиса вполне естественным, только вот беда – физически он был недостаточно силен, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Фокс закрыл глаза, надавил пальцами на глазные яблоки под очками, пока не заплясали разноцветные мушки. Затем он глаза открыл, но ничего не изменилось – он стоял посреди безмолвного леса, именно такого, куда родители отнесли умирать Гензеля и Гретель. Тишина здесь стояла мертвая, невыносимая и звенящая тишина. Единственный звук, который раздавался – это дыхание самого Ричарда. Мозг лихорадочно работал, просчитывая все возможные варианты, как отсюда выбраться. Как он сюда попал – это другой вопрос, который сейчас не имел никакой практической пользы. Лес казался совершенно бесконечным, нигде не слышно ничего: ни звука дороги, ни шума воды. Сплошное безмолвие. Идти на юг? Но обычные для леса ориентиры здесь не действовали: мох рос везде, где заблагорассудится, длина ветвей от направления не зависела. Мужчине осталось лишь озираться, подняв голову. Неужели во всем этом массиве он один? Совершенно один? Ему не привыкать было к такому, но помимо одиночества охотника окружал холод и сырость, которые он искренне и всей душой ненавидел. Запахнуть поплотнее пиджак было практически бесполезным: тонкая ткань не спасала тощее тело от промозглости.
Самое омерзительное во всей этой ситуации было то, что у Ричарда практически не было с собой вещей – его любимая сумка, где был стратегический запас всего на свете и еще чуть-чуть остался где-то в иных мирах. А без нее он чувствовал себя почти голым и совершенно беззащитным перед лицом неизведанного. Он любил быть готовым абсолютно ко всему, а сейчас он был совершенно не готов. И черт возьми, это страшно.
Into the woods,
It's time to go.
Вообще все это было ужасно несправедливо.
С первых минут в Тартаре Мирии хотелось просто крушить все вокруг, потому что эй, боги, вы что там, совсем? Не нужны ей никакие Игры, она не просила об этом и всего лишь хотела прожить полную маленьких чудес жизнь. Встречать новых людей, ходить на свидания, примерять платья, как самая обычная девчонка, путешествовать, открывать новое в городах и странах, рисовать, нырнуть на спор в один из венецианских каналов, доиграть в The Last of Us, позавтракать где-нибудь в Альпах и покормить с теплой ладони тех самых фиолетовых коров... Но нет же, вместо всего этого пришлось сражаться за свою жизнь.
Иногда ей хотелось просто сесть где-нибудь посреди Тартара — тронный зал Аида вполне бы подошел — скрестить руки на груди, надуться и не трогаться с места до тех пор, пока вокруг поднимутся не мрачные своды пещер, а светлые стены современных Афин. Но высиживать на одном месте Мирия, увы, не умела, а если бы даже и смогла потягаться терпением с богами, голод и жажда все равно бы заставили тронуться в путь.
The woods are just trees,
The trees are just wood.
Холодно, холодно, холодно. Обхватив себя руками, Мирра растирает ладонями плечи, чтобы хоть так согреться, и едва сдерживается от того, чтобы пойти быстрее. Бросаться сломя голову в незнакомый лес — дурное дело. Девушка усмехается без тени веселья — с губ срывается облачко пара.
С виду лес — самый обычный. Даже больше — на мгновение он кажется Мирии мирным, насколько это возможно в Аду, но она старается не поддаться этому чувству. И не зря: стоит только ступить под высокие своды его ветвей, как иллюзия рассеивается. Пусто, пусто, пусто — лес обступает ее неестественно прямой стеной. Ни звука живой души, ни дуновения ветерка, ни ягод, ни грибов (от этого жалостливо ноет в желудке), только приглушенный шелест листвы под ногами, собственное дыхание и затхлый запах сырости.
Она пытается заговорить с деревьями, но бросает бесполезные попытки через несколько минут: нет, наивно все-таки было верить, что здесь, внутри мифа, ей удастся то, что так упорно не получалось на земле. Деревья равнодушны и немы. Или... нет? Иногда кентавру кажется, будто она слышит неуловимые стоны и голоса, как будто ветер гуляет в верхушках, но стоит только прислушаться напрячься, и все исчезает. Только тихо, тихо, тихо вокруг. Может быть, именно так и начинаются галлюцинации? Мирия трет ноющий висок, оглядывается по сторонам и понимает вдруг, что потеряла дорогу, которой вошла. Просвета нет нигде — насколько хватает взгляда, все застилает сплетаемая стволами и ветвями сеть.
— Твою ж мать, — она задумчиво перешагивает через поваленный ствол и, уперев руки в бока, оглядывается. Сердце в груди тяжело ухает, и кровь по венам быстрее разносит тревожный сигнал, черный зрачок расползается, скрывая светлую радужку, а голод некстати напоминает о том, что еще несколько часов, и она, кажется, согласится обдирать с деревьев кору, если не найдется другой еды.
Напряженный взгляд выхватывает темный силуэт далеко впереди — тощая мужская спина в пиджаке, над ней — курчавая шапка почти черных волос; Мирия стремглав бросается вдогонку — вдвоем ведь не так страшно, правда?
— Подожди! — окликает она парня, подбегая ближе. — Привет. — Останавливается рядом и шумно переводит дыхание — совсем ни к черту воздух в этом вашем подземном царстве — Мирра никак не может привыкнуть к тому, что многое здесь ей, к собственному удивлению, дается тяжелее. Даже бежать так быстро, как раньше, она не может. — Ты не знаешь случайно, как отсюда выбраться? Я заблудилась, — прямо объясняет девушка и заправляет светлую прядь за ухо.
Into the woods,
Without delay,
But careful not
To lose the way.
Into the woods,
Who knows what may
Be lurking on the journey?
«Into The Woods» by Stephen Sondheim, Prologue.
Отредактировано Miria (29.02.2016 22:49:40)
[audio]http://pleer.com/tracks/56643566Asv[/audio]
Ворот футболки, который еще вчера был свободным, сейчас давит, словно роковая удавка, перекрывая доступ к кислороду. Чужая теплая кофта, честно снятая с трупа, что попался под ноги, неудобна настолько, насколько это вообще возможно. Любимые конверсы жмут, как злые кандалы; голова болит и спину ломит. Лиссе требуется несколько долгих секунд, которые тянутся целую вечность, чтобы заставить себя поднять тяжелые веки. Приложив немало усилий, еврейка распахивает темные глаза, обрамленные длинными ресницами, и находит себя в кромешной темноте. Тут сыро и холодно, жестко, пахнет затхлостью и плесенью. Собравшись с силами, Лисса переворачивается на лопатки. Черт возьми, ничего не видно! Мгла. Беспросветный мрак. Рейнольдс лежит в такой позе несколько минут и вдруг понимает, что тьма медленно, но верно рассеивается, и потолок над ней приобретает смутные очертания пещеры. Лисса поворачивает голову и справа находит покрытые мягким темно-зеленым мхом каменные стены, слева тоже. Стало быть, она в пещере. Что ж, все могло быть куда хуже.
На сжатом выдохе она поднимается, садится. Густые каштановые волосы настойчиво лезут в лицо, не дают покоя щекам и губам; нервным движением Лисса убирает вихры назад, чтобы не душили и не беспокоили, но они слишком длинны, слишком спутаны и непослушны – своевольности им, похоже, не занимать под стать своей хозяйке.
Сзади слышится шорох; Лисса настораживается, вытягивается, пытаясь уловить незримую опасность. Еврейка, закусив нижнюю губу, медленно оборачивается – и не видит ничего. Но тьма здесь, в царстве мертвых, не тетка. Нужно уходить на свет. Вряд ли там будет меньше врагов, но они зримы – справиться легче.
Осторожно и тихо, стараясь не провоцировать мироздание на очередные подлянки, Лисса поднимается на ноги. Ее шатает, в глазах прыгают неприятные пятна, а ноги тяжелые, словно свинцом налитые, да и голова тоже.
Сжав зубы, в очередной раз собравшись с силами, она делает шаг навстречу редким просветам. Спустя несколько сотен метров Лисса оказывается на улице и сразу вдыхает полной грудью воздух, пропитанный холодом, сыростью и недружелюбием, а еще, кажется, кровью. Лисса хмурится, разглядывая окружающее пространство.
Перед ней лес – большой и… настроенный враждебно. Пожалуй, от таких мест нужно держаться как можно дальше. Но потом происходит нечто, что заставляет Лиссу пересмотреть собственные приоритеты. Она видит людей.
― Эй, эй, эй! ― еврейка со всех ног бросается к людям. К живым, черт возьми, людям, а не к трупам, через которые пришлось перепрыгивать сегодня ночью! ― Приветики. Меня Лисса зовут. Я человек, но почему-то могу управлять огнем. Не всегда, правда, но и Москва не сразу строилась, ― она дружелюбно улыбается, глядя то на мужчину, то на женщину. ― А вы кто? Давайте знакомиться. Я соскучилась по людям, которые могут разговаривать. Последняя моя встреча была с людьми, у которых языки изо рта вываливались, ― и она демонстрирует это на себе. ― С трупами. Их было много. Чет слишком много. Но, судя по всему, этого боги и добивались, когда закидывали нас в эту жопу мира. Есть хотите?
Отредактировано Altera Lissa Reynolds (05.03.2016 11:19:58)
Наверное, одному посреди сумрачного леса было бы куда лучше, чем в такой компании. Одиночество и звук собственного дыхания уже не казались абсолютными величинами для Ричарда, отошли на второй план, растоптанные грубым вмешательством незнакомок. Женщин он недолюбливал, искренне считая их недалекими, созданными только для греха и кухни. Кто-то бы заметил, что у мужчины психология подростка, которому никто никогда не даст, и был бы бесконечно прав. Лис, хитрый и внимательный, был озлоблен как прыщавый юнец, пригласивший на выпускной самую толстую девчонку и получивший отказ. Мол, не для него цвела роза. А тут сразу два греховных сосуда!
Первая девушка показалась ему странной. Какой-то светло-теплой, почти солнечной, но странной. С ней он чувствовал себя неуютно, будто она знает все его самые грязные и постыдные тайны, будто и мысли его прочитать может. Вторая была совершенно иной – развязная, не блещущая манерами, в дурацком свитере. Да еще и представилась как! Человек! Значит она многое знает, значит она была бы полезна. Но сейчас выдавать свои намерения он не собирался. Да, в манжете его рукава было несколько отравленных игл, которые смогут обездвижить на несколько часов даже такую кубышечку, как Лисса. Но он ее просто не сможет отнести. Придется бросить здесь. Когда-нибудь, но не сейчас.
Инстинкты самосохранения нашептывали: бери девиц и идите все вместе, так проще выжить, так легче искать пищу, так удобнее отбиваться от атак. Одному хорошо в безопасности, но здесь, в окружении мертвого леса, приходилось держаться людей.
- Ричард. Нет, не знаю, как выбраться. – Сказал он сразу всем, не удосужившись даже взглянуть в лицо каждой из спутниц. Предложение о кормежке было очень удобным, а печенье в сумке Фокса целее будет и не придется им делиться. А девицы к тому моменту могут уже и умереть, возможно, даже не от его рук, а так, по естественным причинам.
Он жадно втягивал ноздрями запах, ища что-то, что поможет вывести из отсюда. Не было ни аромата моря, ни хвои, ни характерного смрада болот. Но зато повеяло чем-то тухлым, неприятным и гнилым. Он знал этот запах – так пахли мертвецы, что лежали слишком долго в его лаборатории без холодильника. Он не любил этот сладковатый запах, от которого сводило зубы, и высыхала слюна во рту.
- Мертвечиной несет, как на скотобойне. – Пахло все отчетливее, хотя ветра не было. Просто воздух становился гуще, холоднее и мерзотнее. Тревожный признак…
[audio]http://pleer.com/tracks/4723167p2lB[/audio]
Ten little Indian Boys went out to dine;
One choked his little self and then there were nine.
— Agatha Christie
Ну вот, их уже стало трое. Неожиданно, но приятно, если в Аду вообще может быть что-то приятное.
Лисса, значит. И Ричард. Будем знакомы. Мирия переводит взгляд с девушки на парня, а затем снова поворачивается к первой — резко, и разглядывает внимательнее:
— Подожди, ты уверена, что до сих пор человек? — Мирра легко опускает пальцы на ее предплечье, как всегда мгновенно забывая о том, что не все люди любят, когда к ним прикасаются незнакомцы. — Что случайно не подцепила где-нибудь талисман? Это мог быть подарок, случайная безделушка... да даже какая-нибудь фигня, как ракушка с пляжа.
Она смотрит недоверчиво, но это чувство связано, скорее, не с Лиссой, а с самим фактом. У нее в голове не укладывается, что в Тартар боги могли бросить и простого человека, и что он может обрести силы просто так. Все, что она знала об Играх раньше, говорило, что это развлечение исключительно для Хранителей. А тут на тебе, даже люди.
Человек, точно же человек! Мирре, вдруг сполна осознавшей собственную глупость, хочется хлопнуть себя ладонью по лбу. Она бы первой почувствовала, если бы Лисса была Хранительницей.
— Мирия, — она называет только имя и ничего больше: кентавры — такая редкость, что зачастую даже Хранители, Носители и Двуликие не верят в их реальное существование. Так к чему шокировать простых смертных? Может быть, они решат, что и она человек тоже.
Тем более что жизнь приучила ее осторожнее обращаться с каминг-аутами. О такого рода признаниях она не пожалела лишь трижды: когда открылась приемному отцу, поделилась с Рэйнардом и честно раскрыла карты перед семьей Арлетты Эндрюс во время обмена телами. Этого слишком мало, чтобы заглушить обиду, нанесенную остальными, — ее называли сумасшедшей, чудовищем и боги еще знают кем.
Поэтому теперь Мирия не торопится — толку-то? Она пока и сама не разобралась, на что способна в Тартаре. Она всегда была вынослива и быстра, но здесь устает легче и чаще, и едва ли может соперничать со смертными.
Лисса начинает ей нравиться — живая, бойкая, да еще и с едой в придачу. А вот не слишком приветливый Ричард не вызывает такого энтузиазма, но в одном он, увы, прав — пахнет и правда скверно. И откуда только? Ведь раньше пахло лесом — немного затхлым и слишком влажным, но вполне обычным. А этот мерзкий, тяжелый, сладковатый запах, от которого подступает тошнота, не сулит ничего хорошего — так пахнет застарелая смерть. Девушка, поморщившись, проводит ладонью по горлу. И вдруг, тихо ахнув, подносит палец к губам, призывая всех замолчать.
— Обернитесь, — их уже четверо, и это не радует. Потому что мужская фигура, словно из воздуха соткавшаяся среди деревьев, — Мирия готова поклясться, что еще пару мгновение назад там никого не было — не слишком-то похожа на живого. Скорее на жертву помянутой Ричардом скотобойни. Или классическую нечисть из зомби-хоррора. Он приближается нетвердой, неторопливой, слепой походкой; Мирия неуютно передергивает плечами. Живые мертвецы? Нет, боги, вы серьезно?! Тоже мне реалити-шоу «The Walking Dead», прямая трансляция из Ада.
— Предлагаю свалить по-тихому, — шепчет она, кивнув в сторону ходячего, и отступает назад, потянув за рукава Лиссу и Ричарда. Может, и правда удастся уйти с миром? Но под ногой предательский хрустит притаившаяся в опавшей листве ветка. Зомби на миг замирает и, склонив голову, смотрит точно на них. Сердце отчаянно пытается выпрыгнуть из груди — хоть самому убежать, раз не может с места сдвинуть глупое, приросшее в испуге к земле тело.
— Черт.
Если что не так, пишите письма)
Отредактировано Miria (19.04.2016 20:46:40)
[audio]http://pleer.com/tracks/4991041pAq5[/audio]
― Да не, ― несколько растерянно жмет плечами Лис, удивленная напористостью Мирии, ― если бы мне попался в руки талисман – я бы смекнула. Сто лет за этими побрякушками охочусь, ― и понимай, как хочешь. Лисса замолкает и переводит взгляд темных глаз на Ричарда. Эй, парень, а ты не хочешь немного о себе рассказать? Иначе останешься без десерта.
Ричард в ответ на мысленные еврейские призывы продолжает решительно молчать; Лис, закусив нижнюю губу, смотрит на Мирию. Девушка ей нравится куда больше – живая и, кажется, открытая, готовая к сотрудничеству, а сотрудничать здесь, в царстве мертвых, придется, если хочешь выжить. В конце концов, из первого дня Рейнольдс выбралась относительно целой и даже невредимой только благодаря тому, что рядом был Эсдрас – он оказывал не только физическую поддержку, но и моральную. Кто бы мог подумать, что сильной и независимой Лиссе понадобится простое «эй, ну как ты себя чувствуешь?» как повод жить, доказать, что она чего-то стоит и не собирается помирать вот так просто.
Эсдрас. Несмотря на то, что юноша показал не только словом, но и делом, что сломить его непросто – Лисса продолжает беспокоиться о носительской шкуре. Путешествие в царство мертвых для него стало не испытанием, а настоящим подарком судьбы, ведь в его жилах течет кровь самого Харона. Но Харон тот еще мутный типчик – вряд ли придет на помощь, когда это будет нужно. Скорее махнет костлявой рукой и потребует платы. А чем здесь, в самом аду, можно расплатиться? Разве что душой. Посмертно.
Лис встряхивает лохматой головой, отгоняя посторонние мысли. Сейчас не время об этом думать – она подумает об этом позже, когда будет в безопасности. В конце концов, этот кошмар должен когда-нибудь закончиться, правда? У всего есть финал. У царства мертвых тоже.
― Ладно, давайте поедим и двинемся в путь. Я понимаю, что мы друг друга не знаем, ― Лис, присаживаясь на корточки, косит лиловым глазом в сторону Рича, ― и доверять друг другу не можем… но держаться вместе все таки разумнее, чем по отдельности, ― она запускает руку в сумку и хочет уже достать долгожданный завтрак (или ужин?), но отвлекается. Интуиция. Она переворачивает нутро, отдаваясь звенящим эхом в ушах. Лис нервно кривит губы и поднимает голову, настороженно глядя на Мирию. Кажется, девушка тоже почуяла что-то неладное.
А потом и увидела. Черт возьми, зомби, настоящий, мать его, зомби! Тот самый, который еще в «Ходячих мертвецах» главных героев пожирает. Лять!
― Ребанный йод, ― хрипит Лис, медленно поднимаясь на ноги. Она занимает вертикальное положение и нервно, но отнюдь не сильно, стучит по плечу Рича, призывая его посмотреть в сторону опасности.
Вместе с тем еврейка начинает пятиться назад, стараясь не отставать от Мирии. Сухие ветви хрустят под настороженными шагами, листва шуршит, словом, лес делает все, чтобы раздразнить зомби и дать ему долгожданный старт к атаке.
И зомби на провокацию покупается, как шлюха на двести баксов за час.
Он осклабляется, обнажая желтые зубы, издает нечленораздельный звук и, хрустнув полусгнившими суставами, бросается на Ричарда, как на самого близкого.
― Уходи в сторону!
Отредактировано Altera Lissa Reynolds (14.05.2016 13:23:36)
Он весь обратился в слух, едва сдерживаясь, чтобы не облизнуть нервно губы. Девица, что примчалась последней, говорила очень много, и очень много лишнего. Жаль, что обстановка пока не располагает к тому, чтобы поподробнее распросить ее о возможности управлять огнем. Ричард прекрасно знал методики, развязывающие язык, но тут работы будет немного – Лисса выложит все и так, достаточно будет просто обрисовать перспективы. Но что-то в этой простушке ее настораживало: она явно была хитрющей стервой, которая изучала своих спутников так же внимательно, как и Ричард. Блондинка тоже была непростой, ведь не зря же она так лихо начала вещать про талисманы и способности. Черт, вот бы оказаться тем же составом в его лаборатории! Но стоит ли думать об этом, когда ты глубоко под землей в царстве мертвых? Тех, кто уже перестали дышать и стали бесплодными духами. Никогда еще мужчина не ощущал так явственно собственного бессилия, и его ненависть к богам крепла с каждой минутой. Ждать чего-то хорошего не приходилось.
Воздух вокруг менялся все заметнее. Едва уловимый запах мертвечины распространялся активнее, забиваясь в ноздри, проникая сквозь поры. Такой мерзко-сладкий и тухлый, приближающийся. Сначала смолкли голоса спутниц, потом раздались шаги. Медленные, скованные, будто двигался по лесу кто-то похожий на неуклюжую марионетку. Оборачиваться на звук не хотелось, но пришлось: между деревьев полз нетвердой походкой полуистлевший мертвец, с мутными глазами, разлагающейся плотью. Ричард видел таких вблизи, помнил их запах. Но они всегда лежали спокойно на металлическом столе со стоком для жидкости, а не передвигались, вытягивая вперед руки, ища своими смердящими пальцами что-то перед собой.
Пока он соображал что делать, девушка начала импровизировать, не просчитав все варианты! Совсем рядом с Ричардом пронесся мертвец, который почти с размаху врезался в дерево. Да, сильным химик не был, но вот уворачиваться от опасности умел. Труп вяло шевелил руками, размозжив себе лицо и лоб, крепко впечатавшись в ствол. Вряд ли его это задержит. А что его задержит? Обернувшись через плечо Охотник обнаружил в отдалении еще одну пошатывающую фигуру, которая путь и медленно, но уверенно шла в их сторону.
- Ну, кто из вас знает, как убивать этих тварей, а? Может ты, управляющая огнем? – Пока он говорил, он успел поднять с земли здоровенный сук, который смотрелся, как внебрачный ребенок булавы и бейсбольной биты. – В обычных обстоятельствах мертвецы не ходят. И не возвращаются. Фигур на горизонте было уже три, и из селящегося между стволов тумана выползало все больше теней.
Жаль, нет ружья!
Свирепый хищник под вечер чертовски опасен,
А до села — немало верст,
Путь в тумане кобыле не ясен,
Не ясен!
ГОНИ!
— КиШ — Жаль, нет ружья
Резко становится некогда думать о том, как несправедливы забавы богов, удивительным образом даже мысль о долгожданном обеде валит, сверкая пятками, куда подальше, все обидки и заботы о хлебе насущном и дне завтрашнем вытесняет одна мысль: как спасти сегодняшний, или Как убить то, что и так не живо? Ведь what is dead may never die; такая простая истина становится неожиданно реальной и пугающей.
Смачный звук и треск, с которыми труп встречается с деревом, выводит ее из оцепенения. Глаза видят первого «пришельца», превратившего свою и так подгнившую тушку в фарш, но упрямо подающего признаки шевеления; и еще одного — он идет шаткой, но целеустремленной походкой в их сторону; и еще, еще — мрачные тени с изломанными движениями рождаются в клубах тумана одна за одной. Мозг начинает работать, и ему сейчас как-то не важно, в каких условиях ходят и не ходят мертвецы.
Сначала туман не нравится Мирии постольку поскольку: вы пробовали играть с зомби в кошки-мышки, когда вокруг видно не дальше собственных пальцев? Не думаю, что у вас бы получилось. Было бы невесело и недолго. Ее настораживает то, как целенаправленно и стремительно движется туман — несколько секунд, а он уже подобрался значительно ближе: эта ж.., как говорится, не спроста. Словно подтверждая догадку Мирры, к запаху мертвечины добавляется удушливый запах несвежего паленого мяса. Девушка зажимает нос рукавом — фу, мерзость какая — и, следуя примеру Ричарда, подхватывает с земли крепкий небольшой сук, выбирать, увы, не приходится; для удобства она обламывает его часть об колено — если оружие парня отчасти напоминает о пещерных предках, то ее больше похоже на пресловутый осиновый кол.
Новая угроза, которая шагает к ним кривым шагом, или старая, которая тянет руки с обломанными ногтями и изуродованными пальцами? Твою мать, просто твою мать. Вот же дерьмо. Она едва успевает отскочить, когда совсем незабытое старое раскрывает ей свои трупные объятия.
— Топор бы сейчас, — кентавр сердито ворчит себе под нос. — Голову с плеч, и дело с концом. Но даже зажигалки нет, — продолжает Мирра громче и хлопает себя по карманам. — Эй, зажигалка у кого-нибудь есть? Могли бы устроить большое... красивое... аутодафе! — еще громче, и каждое слово она будто вколачивает — вместе с импровизированным колом в голову ожившего мертвеца; дерево почти без труда входит в месиво костей и плоти. Как обстоят дела со вторым ходячим, она не видит, зато видит густой и неестественно упорный туман, который уже совсем близко — едва ли не в паре метров — и из которого навстречу им готовы выйти новые мертвецы.
— Уходим, уходим, уходим, — повторяет она и быстро отступает, стараясь оторваться от тумана и зомби заодно, пока те не переключились в активный режим. Что это за туман, она понятия не имеет, но одно знает наверняка: если он их накроет, шансов не останется никаких.
Отредактировано Miria (11.05.2016 00:42:48)
― Ну, кто из вас знает, как убивать этих тварей, а? Может ты, управляющая огнем?
Лис слышит вопрос, но не сразу понимает, что он адресован ей, а когда понимает, то поворачивает встрепанную голову в сторону источника звука, смотрит на него, приподнимает бровь и негромко спрашивает: «а?». Сравнимо с «че?». И, в общем-то, другого ответа еврейка предоставлять Ричарду не собирается, не желая говорить о неспособности нормально управлять стихией. Огонь действительно приходит на помощь, но только в крайних случаях. В каких – черт знает. Лис была дьявольски напугана, когда уходила от циклопа вчера – и смогла не только управиться с огнем, но и создать его. В следующий раз Рейнольдс находилась на грани жизни и смерти – было ужасно холодно – и она смогла развести костер. А с утра, например, когда пришлось убегать от огромного шмеля – огонь на помощь не пришел. Словом, черт эту способность разберет, а если разберет, то точно ногу сломит. Именно поэтому Рейнольдс не рассчитывает на стихию, но рассчитывает на себя.
Рейнольдс уходит в собственные мысли, пытаясь придумать, что делать дальше. Палки – это, конечно, замечательно, просто превосходно. Первобытное оружие всегда кстати. Как и камни, например, но этого слишком мало, чтобы отделаться от зомби. Булыжниками и сучьями можно забить насмерть, но это не прокатит с теми, кто уже мертв.
Заступив за Мирию – не для того, чтобы укрыться за девичьей спиной, а чтобы подумать в относительной безопасности, Лис чешет макушку (собственную) и всего на мгновение прикрывает глаза. Итак, что мы имеем? Стадо голодных зомби, чертовски соскучившихся по человеческому мясу. Кушать подано, дамы и господа, леди и джентльмены. Просим к столу.
Но кое-что есть. Надо за это зацепиться и не отпускать.
― В общем, ― не очень уверенно начинает Рейнольдс, выглядывая на недоброжелателей из-за могучего плеча Мирии, ― давайте на минуту забудем о том, что идея откровенно дебильная в силу того, что она, увы, единственная. Я предлагаю взять за руководство «Ходячих мертвецов». Там для того, что зомби сдох, нужно его либо обезглавить, либо повредить мозг. Это логично, потому что их мозг – единственное, что в них живо.
На выдохе она замолкает и честно готовится выслушивать, что мир – тлен, а Лисса – дура. Впрочем, у Рейнольдс есть способ доказать правоту не только ребятам, но и себе. Грех этим способом не воспользоваться, тем более что другой вряд ли представится. Ей ужасно страшно, но Лис держится героически – только колени подкашиваются. Она вытаскивает из кармана чужой куртки, снятой с трупа, нож и, едва сдерживая вопли «За Родину! За Сталина» - бросается на зомби, который пару минут назад смачно вмазался в дерево. Он еще шевелится. О, уже нет – потому что Лис с разбегу всадила нож в пустое глазное яблоко. Зомби действительно сдох. Теория Лиссы подтвердилась. Вот и первая хорошая новость за сегодня.
― Таки в голову, ― запыхавшись, выносит вердикт еврейка.
Она оказывается дальше всех от тумана и от зомби, что выходят из него. Услышав крики Мирии, Лис срывается с места, бросается в обратную от тумана сторону и с ужасом обнаруживает, что зомби их окружают. Туман надвигается только со спины.
― В туман? Там зомби нас не увидят.
Но и мы их тоже.
Отредактировано Altera Lissa Reynolds (14.05.2016 14:14:17)
Он предпочел бы сейчас быть один, да еще и в другом месте. Обстановка вокруг все меньше напоминала сумрачный лес, и все больше – его личный кошмар. В истлевших лицах некоторых зомби он смутно угадывал какие-то знакомые черты. Но вспомнить или представить их на живом лице не мог. Мертвые никогда его не пугали – скорее интересовали. Но те мертвые, которые а) хранили тайны в своем теле и б) не шевелились. Спутницы Ричарда, больше напоминающие амазонок, лихо бросились в атаку, отшвыривая покойников сучьями деревьев. Его собственная палица с хрустом размозжила голову одному зловонному пешеходу, который вздумал протянуть свою костлявую руку к Земекису. Как ни крути, а в некоторых аспектах Фокс был брезглив: разложение и истлевание его совершенно не интересовали, а приторный запах и вовсе заставлял когда-то съеденный завтрак делать кульбиты в желудке. Брюнетка (или шатенка – Рич не разбирался в женских мастях) всадила нож в глаз зомби, причем Фоксы бросилось в глаза не это, а то, как деловито и явно опытно она раздела мертвяка и нашла у него нож. Явно она проделывает подобные операции не раз, так что она не только интересный экспонат, но и довольно опасная штучка.
Как ни странно, то, что командует Лисса, мужчину совершенно не задевало. Пуни у них разные, пусть и идут они пока в одну сторону. Бледные пальцы тумана опутывали деревья, маня под свою защиту еще живых путников. Но так просто доверять чему-то химик не привык – он слишком часто имел дело с газами и ядами, чтобы безотчетно и глупо бросаться в омут неизведанного. Лисса почему-то собиралась прятаться в густом тумане, совершено не продумав никаких вариантов. Очень жаль, но, кажется, до старости она не доживет. Порывшись во внутреннем кармане пиджака, Фокс достал вещь, без которой не выходил из дома. Мало ли где ему придется испытывать свои новые игрушки. Мало ли что случится с ним в пути? В ладони мужчины оказался компактный латексный противогаз на ремнях, больше напоминающий небольшой респиратор с очками. В этой маске он чувствовал себя куда уютнее, чем с обнаженным лицом. Даже если туман будет лишь туманом, осторожность не повредит.
Голос его звучал глухо из-за противогаза, но слова можно было слышать отчетливо.
- Если что, их приближение мы услышим по шагам. Надеюсь, глухих среди вас нет?
[audio]http://pleer.com/tracks/6024729a4vd[/audio]Мирия окидывает беглым взглядом их маленькое поле битвы. Два мертвых мертвеца — совсем не тавтология в Царстве мертвых и совсем неплохой результат для двух девчонок, которые еще позавчера не помышляли о подобных подвигах. Мирия, по крайней мере, точно. Еще позавчера она сидела на мостике, позволив еще прохладным морским волнам ласкаться к ее босым ногам, грелась под ласковым весенним солнцем и рассказывала Рэйнарду, каких планов настроила на грядущее лето. С тех пор, кажется, прошла не одна тысяча лет.
Да и вообще над всем этим теперь повис огромный и мрачный, как грозовая туча, знак вопроса, потому что, если заглянуть чуть дальше не шевелившихся зомби, все было откровенно хреново. Двоих они уложили, но остались другие — вон, вон они, как тени страшного сна, переваливаются и шагают среди деревьев. Неторопливые, тихие твари, как будто бы знают, что спешить им некуда — их жертвы в ловушке.
Мысль о последнем заставляет Мирию зарычать от медленно закипающей ярости и выпалить резче, чем могла бы:
— Да вы больные что ли?
Выражение ее лица красноречиво говорит, насколько ей не нравится эта идея. Мирия ничего не знает о тумане, и логика у нее простая, как карандаш. Когда по воле богов попадаешь в Ад, и оказываешься между двух зол, не стоит надеяться, что одно из них окажется меньшим или вовсе будет дано, как возможность спастись. Как бы не так.
— Нас нарочно туда гонят!
Скорее всего.
А может быть дело всего лишь в том, что она привыкла полагаться на зрение и лишить себя возможности видеть угрозу — все это отдает какой-то противной беззащитностью. Ну же, думай давай. Быстрее! Мирра силится найти какой-то альтернативный план, она не хочет идти в туман, в который их загоняют зомби, но в голове как нарочно нет ничего светлого, кроме промчавшегося перекати-поля.
Слишком поздно. Если вы не идете в туман, он сам к вам придет. Пепельно-белые клубы хватают девушку за руку и заставляют взвыть. Она отскакивает назад, напрочь забыв о ходячих мертвецах, лишь бы оказаться вне зоны доступа для липких щупалец стихии.
Туман клубится рядом и не торопиться преследовать, как будто и он знает — бежать им некуда. От запястья до локтя распускается неприятно красный ожог. Рука пульсирует от боли так, что оторви и выбрось — все будет легче.
Мирра вскидывает блестящие глаза на Лиссу и Ричарда и находит в себе силы, чтобы между шипением и бранью, выдавить одну осмысленную фразу:
— Вы все еще хотите там спрятаться? Вперед!
Как там говорят? Из двух дол выбирают меньшее? Честное слово, ходячие мертвецы сейчас кажутся ей меньшим. Как остановить их, им хотя бы известно.
Похоже, предложение спрятаться в тумане народ воспринял без должного энтузиазма. Лисса же не видит в стихии ничего страшного: ну, подумаешь, пару раз наткнутся на трупы (обездвиженные!) или познакомят собственные лбы с шершавыми деревьями. Дело-то житейское – синяки и ссадины заживут уже назавтра. А вот сожранные глазные яблоки, языки, оторванные руки и ноги не вернешь. Именно это, по скромному мнению Лис, собираются сделать зомби – откусить у жертв несколько занимательных органов и конечностей. Еврейка с драгоценными частями тела расставаться не собирается и готовится за них люто воевать. И если для их сохранения нужно уйти в туман – окей, так тому и быть.
Несмотря на то, что предложение спрятаться в тумане поступает от Лис, она не очень хочет идти туда первой. В конце концов, в их героическом отряде есть мужчина, который, кстати, уже приготовился, натянув на лицо очки. Сделав это, он стал похож на муху, о чем еврейка предусмотрительно решает промолчать.
Только Рейнольдс открывает рот, чтобы предложить Ричарду идти в таинственный туман первым, как внимание привлекает Мирия. Она вскрикивает:
― Нас нарочно туда гонят!
Лисса, задумчиво закусив нижнюю губу, смотрит сперва на Мирию, потом на Ричарда. Такого поворота событий еврейка не предусмотрела по вполне объяснимой причине: зомби, по крайней мере, киношные, мыслить не способны, соответственно, делать что-то осознанно и нарочно – тоже. Ходячие мертвецы могут только идти на запах крови и кишок. Впрочем, то лишь сериалы и кино. Реальная жизнь – совсем другое, даже если ты находишься в блядском царстве мертвых. Так или иначе, но слова Мирии поколебали решительность Лиссы. Она поворачивает лохматую голову и смотрит на Ричарда. Как правило, такие темные лошадки, как он, знают, что делать, а в карманах прячут не только козыри, но и запасные планы действия.
― А ты что скажешь, человек-муравей? Куда нам идти?
Сама Лис уже честно не знает, что делать. Туман больше не кажется другом, скорее врагом. Только сейчас, после настороженного предупреждения Мирии, еврейка вдруг замечает, какая странная эта стихия – слишком густая, слишком серая, слишком холодная. Она не похожа на обычный смог, что кутает дождливые города поутру.
Пока Рейнольдс изучает туман, тот втихомолку подбирается к Мирии. Слышится вскрик, и Лис, машинально вздрогнув, поворачивается в сторону девушки. Ее рука, которая еще несколько минут была абсолютно нормальной, теперь вся в ожогах.
— Вы все еще хотите там спрятаться? Вперед!
— А чо я? Я ничо. Это все он, — Лис как ни в чем не бывало кивает на Ричарда, а сама поворачивается, оглядывается, пытаясь найти пути отступления.
Которых, кажется, нет.
Зомби подступают справа, слева, спереди, туман надвигается со спины. И что теперь? На деревья лезть? Идти на зомби с палками и ножом?
Лис делает несколько шагов вперед, приближаясь к зомби, но отдаляясь от тумана. Еще минута на раздумья, на действия, но в голове, как это всегда бывает, пусто. Ни единой идеи. Зато сердце колотится так быстро, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Бешеная барабанная дробь отдается в висках треском погребального костра.
Костра! Точно. Огонь. Лис может попробовать воззвать к огню. Но для этого ей нужно немного времени. И еврейка, не теряя ни секунды, ударяется в странные махинации с собственными руками – со стороны кажется, что она колдует, впрочем, в этом есть доля смысла.
― Да ладно, у меня должно получиться, ну же, ― раздраженно рычит она себе под нос, не оставляя попыток вызвать вторую стихию, чтобы она вступила в борьбу с первой. И с зомби.
Когда олимпийские боги создавали женщин, они очень лихо накосячили. Существа получились суматошные, несмышленые, нелогичные и слабые. Смотреть на их возню с зомби было не то что скучно, но явно утомительно. Сам Ричард тоже был не профессионалом ближнего боя, предпочитая держать между собой и жертвой расстояние и пуленепроиваемое стекло. Но он хотя бы мог сохранять холодный расчет и трезвость суждений, чем эти две мадамы похвастаться не могли. Фокс нарочно стоял так, что на пути густого как сметанка тумана стояла Лисса. Он видел, как обгорела ее кожа, будто на нее попал реактив. Противогаз тут не спасет, а лишь отсрочит мучительную кончину, но снимать свой хоботок мужчина не планировал. Мало ли что с ними приключится дальше, а он без противогаза. Больше чем тупость Земекиса раздражала болтливость, и явным лидером тут была Лисса – она вообще не затыкалась, неся несусветную ахинею. Блондинка же первая поняла коварство тумана, и уберегла их от опасности. Что ж, за это Ричард убьет ее милосердно.
Палица в руке снова хрустнула о чей-то череп, но запах разлетающихся мозгов уже не так беспокоил Земекиса. Все-таки противогаз – это вещь. Определенно, да. Он отодвигался чуть дальше от клубящегося тумана, не давая ему лизнуть себя, но и не отпрыгивая в гущу живых и мерзких мертвяков.
- Эй, щекастая, что ты творишь? Может хочешь помочь нам? – В его приглушенном голосе особенных эмоций не было – просто констатация факта, что Лисса отлынивает, тогда как Мирия борется за свою жизнь, верно оценивая обстановку. Еще один хрустнувший череп, и на куске дерева в руке Ричарда появилось зловонное пятно из черной крови, мозга и глазного вещества. Брезгливость постепенно отступала, вот что с людьми делает привычка. Но долго они так не смогут – армия мертвецов все пребывала, а силы тройки храбрецов таяли. Надо срочно что-то делать, и делать радикальное. – Может отдать им кого-то из нас? Тогда другие смогут уйти.
You better run for your life if you can
Манипуляции Лиссы вызывают у Мирии одновременно и недоумение, и понимание. Она видела, как используют техники Хранители и Двуликие, знала, что для этого порой нужны определенные ритуалы. А еще жертвы. Но Лисса-то человек. Она вообще знает, что делает? Да и сами они ей на слово поверили. Но раздумывать над всеми превратностями обретения сверхъестественных сил в подземном царстве было некогда, и Мирра не думала, только продолжала сражаться, молясь, чтобы слова новой знакомой о способности призвать на помощь огонь не были ложью и высшие силы снизошли бы до подмоги.
Рука горела нещадно, заставляя девушку кусать губы от боли — до привкуса крови на языке, лишь бы не застонать, и каждое новое движение только удваивало пытку, все больше мешая сосредоточиться. Одновременно хотелось прижать обожженное предплечье к себе и баюкать, пока оно не утихнет, и в тоже время от любого прикосновения хотелось выть. Опустить бы руку в холодную воду или оторвать и выбросить к черту. Боги, она и не думала, что в жизни бывает так больно, и это вместе с навернувшимися на глаза слезами, заставило ее оступиться. Мертвец нашел в ее движениях брешь, и руки его почти что сжались вокруг горла, но Мирия огромным усилием успела вывернуться и отскочить на удобное для удара расстояние.
Дыхание сбилось, и, адские псы задери, как же было страшно. Голос Ричарда донесся до Мирры будто издалека, хотя их разделяло не больше нескольких метров; она даже не сразу сообразила, что он предлагает, а когда поняла, волна слепого негодования захлестнула ее.
— Дикость какая! Так не поступают люди! — что в голове, то и на языке, но следом слова уже более осмысленные и менее наивные: — Поздно пытаться их отвлечь. Слишком много, — хватит и на жертву, и на тех, кто попытается спастись бегством.
Она остановилась — «простите, ребята, наверное, это может шокировать», — и мгновение спустя вместо миниатюрной Мирии нетерпеливо переступил с ноги на ногу кентавр, выбирая противника. Одного прыжка оказалось достаточно, чтобы подобраться к двум ближайшим зомби и немного оторваться от наступающего на пятки тумана. Мирия поднялась на дыбы — один череп, второй охотно поддались, проломились под ударами мощных лошадиных ног.
Она брезгливо вытерла копыта о листву — и откуда только взялось это чувство, когда у нее руки были по локоть в крови и разложившейся плоти; осмотрелась — ей показалось или новые зомби все же прибывать перестали? Даже если и так, их все равно слишком много, чтобы можно было прорваться, попытавшись сбежать.
— Они настроены убить всех. Если бы им нужен был кто-то один, других бы они не тронули, — и снова простая, как карандаш, логика. Она говорит это Ричарду, но смотрит не на него — на Лиссу и напряженно передергивает из стороны в стороны хвостом: давай же не подведи.
и если есть порох — дай огня
Лис не прекращает отчаянных попыток добыть огонь, что ютится в смертных руках, вдруг поцелованных греческими богами. С чего такая щедрость – черт знает – нет времени вдаваться, нет времени философствовать и разбираться, ища ответы на вопросы. Есть время активизировать вдруг обретенную способность и помочь не только себе, но и другим. Впрочем, в первую очередь все же себе и немного, пожалуй, Мирии, а вот этот высокопарный козел – косой взгляд на охотника – может и без помощи обойтись. Сам справится, раз такой умный.
― Может отдать им кого-то из нас? Тогда другие смогут уйти, ― вполне ожидаемо предлагает Ричард. Рейнольдс сразу смекает, кого охотник предлагает выбрать в качестве сочной закуски для мертвецов, поэтому громко фыркает и сердито огрызается:
― Я согласна! Кинем им мужичонку, а, подруженция?
Рейнольдс нехорошо ухмыляется, поворачивает встрепанную голову в сторону блондиночки и весело ей подмигивает. По Лис и не скажешь, что предложение, выпаленное несколько секунд назад, совсем не шуточное, а имеет весьма серьезные намерения. В конце концов, отвлечь мертвецов – не такой плохой вариант. А если он еще и единственный…
Нет, не единственный. Черт возьми!
В следующее мгновение Мирия перекидывается, и на том месте, где только что топталась изящная светловолосая девушка, вдруг возникает наполовину конь, наполовину человек – кентавр то есть. Еврейская челюсть удивленно падает куда-то в область массивных кореньев дерева, похожего на дуб, и самостоятельно подниматься отказывается. Приходится хлопнуть ладонью по собственному подбородку, чтобы закрыть наконец рот.
― Ебушки воробушки! Это же… ебушки-воробушки!
На этом словарный запас Лис позорно ограничивается. Еще несколько мгновений еврейка тратит на то, чтобы внимательнее рассмотреть чудесного кентавра. Рейнольдс приходит в себя лишь тогда, когда Мирия начинает воевать с ходячими мертвецами. Что же, пора и еврейке брать себя в руки и показать, наконец, на что она способна.
Она ведь на что-то способна, да?
Рейнольдс нерешительно переступает с ноги на ноги, хрустя сухой коричневой травой под подошвами кед. Она выдыхает через округленные губы, закрывает глаза и пытается сконцентрироваться, собраться с мыслями и вызвать блядский огонь. Кажется, снова безрезультатно, и Лис начинает злиться, сердиться, раздражаться и бесноваться. Она нервно распахивает глаза, обрамленные длинными черными ресницами, и обнаруживает подползающего к ногам мертвеца. Гортанно рыкнув, Лис заносит ногу и пинает зомби по голове, из-за чего обтянутая гнилой кожей черепушка отрывается и отлетает, рикошетит о ближайшее дерево и скрывается в ядовитом тумане.
Скоро все сгинут в этом тумане, если Лис не сможет призвать огонь.
Эта мысль придает сил, и еврейка вдруг чувствует, что ладони и пальцы теплеют. Она приподнимает руки и смотрит на них, и в следующее мгновение кончики пальцев начинают искриться оранжевым огнем. Еврейка победно улыбается и подбегает к Мирии.
В следующее мгновение мощная стена желто-красного огня отбрасывает зомби назад. А те, кто устояли – мучительно горят. Ну и вонь стоит! Одна проблема решена. Но туман все еще наступает.
Отредактировано Altera Lissa Reynolds (28.09.2016 20:36:57)
В сказки Ричард не верил никогда: кажется, даже в раннем детстве он с явным скепсисом относился ко всем этим придуманным историям с поучительной моралью в конце. Чудеса все легко объяснимы, кроме, пожалуй тех, что он воочию наблюдал сейчас в этом зловонном лесу. Белокурая девица, ударилась о земь, да обратилась кентавром с мощным лошадиным телом. В мозгах Лиса на какое время возникла схема поэтапной трансформации из человека в полуконя, но размышлять над этим не было времени: мертвые топчутся поблизости, отчаянно пытаясь сделать живых себе подобными. Когда они отсюда выберутся, то есть если они отсюда выберутся, он должен разыскать эту девушку, чтобы провести с ней время в своей лаборатории за пуленепробиваемым стеклом. Интересно, как ее позвоночник так изогнулся, не потеряв в силе? Почему человеческий торс не заваливается вперед при движении? Может, и щекастая окажется куда интереснее, чем это казалось вначале?
Хруст очередного черепа, и на дубинку налипла не только разложившаяся плоть, но и кусок челюсти. Ричарду оставалось только смахнуть все это, вытерев сук о траву – не хватало еще таскать с собой чью-то ухмылку, как напоминание о чудовищной антисанитарии. Лисса делала странные пассы руками, морща лоб и пыжась изо всех сил. Выглядело это комично, если бы она не была по локоть в мертвечине. Пожалуй, с ней надо тоже пообщаться поближе, хотя бы из-за того, что знает она куда больше, чем кажется. Черт, это определенно удачный день. Если, конечно, абстрагироваться от обстановки.
- Пони, может вывезешь нас отсюда, раз уж ты транспорт, а? – Ричард прикинул длину спины Мирии, и решил, что вдвоем они на ней поместятся. Или он один, тут уж как пойдет. – Или будешь наблюдать, как мы станем одними из них? – Ничего больше он сказать не успел, потому что Лисса стала хозяйкой огненной стены, что спалила ходячих в считанные мгновения. Если бы не противогаз, то челюсть Ричарда сейчас больно била бы его по коленям. – Как?! Как ты это сделала?!
«Да прибудет с тобой сила, Лисса!», — думает Мирия, потому что чем дальше в лес, тем яснее: огонь — их единственная надежда, палками да копытами они не отобьются, слишком много мертвых для трех безоружных живых. Исход очевиден: не захотят быть растерзанными зомби, значит, войдут в ядовитый туман. И наоборот.
Ричард, кажется, считает иначе и связывает свои надежды с ней самой, а точнее, с ее лошадиной половиной. Впрочем, сигналит об этом слишком возмутительно для необъятной и вспыльчивой кентавровой гордости.
— Я не ездовая лошадь! — прежде чем стихия снизойдет до них, Мирра успевает сердито обернуться и бьет хвостом из стороны в сторону. Ее негодование проступает в прищуре глаз, в тяжелом, шумном дыхании. Все они — люди — такие, — нашептывает ей что-то внутри, — возомнили о себе слишком много. Ее гордость взбрыкнула и подкинула стол — спасать человека, который видит в ней, потомке древних и мудрых созданий, верховую лошадь? Увольте! Пусть выбирается как хочет. Не умеет быстро бегать — его проблемы.
Может быть, где-то там сидят боги и играют в кости на каждого из них, кому выбраться из этой чертовой мясорубки, кому навечно сгинуть в подземельях Аида. Просто так играют, потому что вечная жизнь — слишком скучно. И от того, как лягут кубики, зависят их силы. Выпадет шестерка — пользуйтесь на здоровье, скупая единица — извините, ребята, но такова игра.
Lucky for them, the imaginary dice showed six and the force is awakening.
Когда огненная стена обдает живых горячим теплом, не причинив вреда, и стремительно катится вперед, сжигая за секунды восставших мертвых, Мирия с облегчением выдыхает. Сработало, надо же, сработало! Не сдержавшись, она, с высоты лошадиного туловища, наклоняется, чтобы обнять спасительницу — крепко, но коротко, потому что туман по-прежнему подгоняет их в спины.
Ну теперь-то уж они от него уйдут, непременно уйдут, — так ей кажется. Впереди дорога наконец чиста — только обгоревшие кости и почерневшие от пламени стволы деревьев — беги не хочу. Мирия бы уже бежала из этого треклятого леса, если бы не спутники и подспудное понимание: стоит держаться к Лиссе поближе, пока не станет ясно, что где-то впереди их снова не поджидают зомби.
— Я могу взять только одного, и это будешь не ты, — холодно говорит Мирра парню; сама взывала к человечности, но теперь, когда негодование все еще обжигающим комком стучится внутри, не помнит об этом ни разу. Задел кентавра — расплачивайся. Чем? Мифическим существам неважно, можешь и жизнью, если не останется другого.
Мирия машет Лисс рукой, мол, забирайся подруга, давай убираться отсюда скорее, и переминается с ноги на ногу, готовая тут же сорваться с места, — терпения у нее ни на грош.
У богов есть весьма занимательное хобби – они тянут до последнего, чтобы лицезреть не только действия, но и эмоции, чувства подопечных – читай – пешек в собственной шахматной партии. Именно это, наверное, происходит сейчас: Зевс и Гера, Арес, Афина и многие другие боги величественно восседают на позолоченных тронах, обитых рубинами и изумрудами, вкушают амброзию и с интересом наблюдают за искателями приключениям свысока, искренне наслаждаясь не только голодными ходячими мертвецами и решительно подкрадывающимся ядовитым туманом, но и царящей растерянностью, смешанной с отчаянной надеждой. Ведь это так забавно – наблюдать за тем, как люди – хранители там всякие, носители или мифические существа – борются за жизнь. Хватаются и цепляются за невидимые божественные руки, как новорожденные котята, даже не подозревая, что именно эти беспощадные пальцы вдавливают, сдавливают, уводят на самое дно. Топят. Убивают.
Но в самый последний момент боги смягчаются и проявляют милосердие, мол, а эти ребята неплохо держатся – за ними можно и дальше наблюдать, интересно, давайте оставим в живых, пусть передохнут (вот тут важно ударение верно поставить) немного, а потом подбросим им новых проблем, из которых два выхода: либо утонуть, либо выбраться.
И снова по кругу: выживай, переживай и жди заключения богов. Красота какая. Что же, Лис сама выбрала этот путь, когда зубами вцепилась в идею немедленно отыскать талисман. Крутишься среди хранителей и двуликих, варишься среди носителей, жаришься среди мифических существ – будь готова и саночки с ними возить, не только с горочки кататься.
И ходячих мертвецов, будь они трижды неладны, убивать.
― Как?! Как ты это сделала?! ― восклицает мужчина, и даже противогаз не в силах скрыть неподдельного удивления в приглушенном голосе. Лис в ответ аж расцветает вся, приосанивается и худощавые плечи расправляет, петушится, мол, да, я такая.
― Это полезное приложение досталось мне бесплатно вместе с путевкой в царство мертвых, ― поясняет еврейка и резко поворачивает голову, смотрит через плечо – туман, он никуда не девается, наступает и сдавливает воздух, клубится и беснуется, обещая немедленно сжечь заживо. Лис принимается думать, что делать, куда бежать и стоит ли при этом паниковать, как Мирия, встряхнув гордой гривой, приглашает присесть. Лис оживленно кивает и почему-то ужасно радуется словам, что Ричард с веселой песней идет к черту. Зловредность торжествует, и Лис, ловко забравшись на кентавра, показывает охотнику язык. А нехуй быть таким ослом! Лис и то сообразила, что быть человеком в мире, который кишит хранителями, носителями и чудовищами, весьма опасно, поэтому, чтобы не сожрали заживо, нужно быть заинькой.
Ну вот заиньку добрый дед Мазай и спасает.
А крокодилы остаются и дальше щелкать пастью.
― Спасиб, ― негромко хрипит Лис, нагибаясь ближе к гриве Мирии. Они стремительно убегают от ядовитого тумана сквозь поля, луга и леса, поэтому Рейнольдс только и успевает нагибаться, избегая неприятных встреч с хлесткими сучьями.
Туман остается позади. И Ричард.
И вот все это бесоебство тоже.
Все зло в этом мире от женщин и всевозможных мутанстов. А мутанты-женщины – это адовый пиздец в кубе. В чем Ричард только что убедился воочию. Огненная стена выжгла лес вместе с мертвецами, деревьями, пожухлой травой и, возможно, какими-то другими обитателями Тартара. Ну а после этого пышнотелая еврейская женщина вспрыгнула на спину коне-бабы и ускакала в закат, как в пошлом индийском фильме. Пожалуй, ярость – это не вполне то слово, но это единственное, что сейчас пришло на ум. Фокс швырнул в сторону девиц свою палицу, но, ясен хрен, не добросил – из-под копыт Мирии пыль уже почти осела, а самих дур и след простыл. И после этого люди спрашивают, почему ты ни с кем не общаешься, почему ты не любишь компанию, почему женщины у тебя вызывают огромное желание убивать и калечить. И правда, почему?
Ричард надеялся, что рано или поздно они встретятся. В более интимной и приятной обстановке своей лаборатории. Когда светлые волосы Мирии, зяляпанные кровью, уже потеряют свой живой блеск, а глаза потухнут. Когда улыбка Лиссы будет стерта с ее наглого лица смертью, которую она звала долгие и долгие часы, как избавление от мук. О, это будет его момент триумфа, его момент счастья, его миг восторженного и неприкрытого масками удовольствия. Ради этого стоит жить, и ради этого стоит выбраться из проклятого леса.
Он побрел по следам копыт по выгоревшей земле, никуда не торопясь – никто ведь не гонится сзади с топором. Рано или поздно он отсюда выберется.
Конец.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » Зомби бояться — в лес не ходить
