Коротким толстым пальцем Пвиз аккуратно выводил на портрете Альбуса Дамблдора усы и безумные черные брови. Усы были неприлично маленькие, точно грязь под носом, оставленная невнимательным учеником, а брови так и стремились друг к другу, одновременно распушаясь и вверх и вниз. Знатные брови, достойные великого директора. Богохульство над портретами всегда веселило полтергейста и никогда не наскучивало. Только гляньте, что можно сделать с этими несовершенными картинами. Разве можно назвать их прекрасными полотнами, когда их герои такие чистенькие и опрятные, в шикарных бальных платьях, отглаженных мантиях и идеально белых сорочках, а подмалеванных очков или лезущих из ушей соплохвостов и в помине нет? Это недопустимо. Как можно было восхищаться Златопустом, когда все его зубы на месте, а из носа не лезет сопля? Безобразие. Без зазрения совести, а с чувством выполненного долга Пивз вылил остатки чернил на перила, а баночку запустил в гобелен. Она слабо срикошетила от ткани с глухим звуком, чем неимоверно расстроила Пивза, но все таки со звоном разбилась, упав на пол. Острые кусочки разлетелись во все стороны, и он с удовольствием отметил, что всякий, кто пройдет по коридору, разинув рот и не смотря под ноги, обязательно наступит на осколки. Рана не смертельная, но визгу, крику будет, м-м-м, закачаешься! Если только Филч не найдет это первым, а он найдет. У этого старикана третий глаз в том месте, где у нормальных волшебников находится дар колдовства. У них дар, а у этого глаз. И нос, и рот, и вообще много чего еще ненужного и мешающего развиваться резвой и творческой натуре Пивза.
Ах, сколько лет, сколько десятилетий он обитает в замке, волнуя его каждый божий день. И пчелы в теплицах были, и свернутые в трубочку столовые подносы были (сколько не бились с ними эльфы, так и не смогли вернуть им форму), что было еще? Перевернутые столы были? Были. Выпотрошенные шкафы Снейпа и то были. Какое блаженство было переворачивать вверх дном ящики с уложенным в них аккуратными стопочками пергаментом! А заливать их вонючим зельем, обнаруженным там же? Ну а куда еще приспособить эту гадкую жижу? Надо же было горбоносому сварить такую дрянь, фу. А еще великий зельевар. То ли дело Армотенция, мерлин милостивый, как она пахла! Пахла яростными криками завхоза, пахла испуганным девичьим криком, пахла пылью, а по простому это был запах навозных бомб, проточной воды, заливающей целый этаж, да растребушенного старья, так не вовремя попавшимся ему на глаза. Многое было, а дня рождения не было. Он никогда не рождался, не было у него ни мам, ни пап, ни сердобольных тетушек. Сколько он себя помнит – он всегда был неотъемлемой частью замка, существовал с момента его появления и по сей день. И черт его знает, когда именно был тот момент.
Пивз видел тысячи и тысячи праздников. Ярких, неповторимых, веселых. И дни рождения в их числе. Дни именинников начинались по всякому. Кого-то поздравляла лишь сова, принесшая письмо, и клюнувшая получателя за палец, а ради кого-то устраивались целые торжества! Подарки, кричалки, поздравлялки и даже салют в гостиной факультета был. Но ни то, ни другое не удивляло Пивза, организация подобных «праздников» входила в его ежедневные обязанности. А вот для каждого малолетнего волшебника день его рождения становился намного красочнее и веселее, даже если он выпадал на понедельник. Как сегодня например. Может, если Пивз устроит его для себя, то он тоже пройдет куда как круче, чем обычно?
Была не была, будет сегодня гуляние! И Пивз, с громких грохотом повалив на каменный пол тяжеленные доспехи и на последок сильным пинком отправив шлем по лестнице, взмыл под потолок и устремился в спальни Когтеврана, которые были ближе всего.
- С днем рррождения Пивза! Веллличайшего! Изззвестнешего! Неповторрримого полтергейста всех времен и народов! – с диким криком он влетел в мальчишечью спальню. Было ранее утро, ученики еще и не думали вставать, а Пивз уже кружил над ними, сдирая одеяла и срывая пологи. Кто-то вскрикнул, то-то недовольно заворчал и запустил в полтергейста увесистой книгой. Он ловко от нее увернулся, подобрал ее с пола и бросил в обидчика.
- Вставайте! Поднимайтесь, глупые бездельники! День пришел! День моего рождения, мерлин вас дери! – он, визгливо хохоча сделал еще один круг, по пути сбросил какого-то парнишку с кровати, и вылетел из комнаты сквозь стену.
- Подъем, подъем, подъем! – скандировал Пивз, проникая в каждую спальню, и наконец, повиснув на люстре в общей гостиной, оставил когтевранцев в покое.
Внезапная мысль посетила его голову и он в мгновение ока вылетел в холодные коридоры. Пройдя сквозь десятки стен он оказался у портрета Полной Дамы. Та тоже еще сладко сопела и Пивз с трудом поборол желание прокричать ей на ухо какую-нибудь гадость. Но нет, пусть спит, ему же лучше.
Он бесшумно пробрался к спящим братьям Уизли и первым делом заглянул под кровати. Там в коробках, в баночках, а то и просто на полу лежали ингредиенты будущих забастовочных завтраков. Полуфабрикат Пивзу никуда не годился и он, вынырнув наружу, тихонько открыл чемодан одного из близнецов. Там, на самом верху лежала коробочка. Крышка ее была ярко раскрашена, а надпись гласила «Лихорадочные леденцы». Вот, что точно сможет ему пригодится. Он вынул заветную коробочку, и еще немного порылся в чужом чемодане. Среди одежды и бракованного товара ему удалось найти мешочек с какими-то конфетками, явно не из Сладкого Королевства. Названия на мешочке не обнаружилось, но какая разница? Ну пусть пара тройка учеников покроется гнойными ничем не выводимыми язвами, ничего страшного, мадам Помфри разберется. Больше ничего интересного для себя полтергейст не нашел. Он наспех скидал в чемодан вещи, закрыл его и приступил к изучению тумбочки, уж там то должно быть что-нибудь по серьезнее. И правда, у стенки нашелся желтый ящичек, в нем были крупные, размером со снитч, шоколадные конфеты. Не раздумывая, он сунул их за пазуху, туда же отправил мешочек и леденцы . Он в последний раз окинул взглядом содержимое тумбочки, и хотел было ее перевернуть на прощание, как на глаза ему попалась блестящая труба. Пивз вместе с ней взмыл над кроватями, вертя ее и так и сяк. Обычный телескоп, как и сотни других. Что такому делать у Уизли, неужели подались в астронавты? Шутники, не иначе. Не подозревая ничего, он пристроил его к глазу и, прищурившись, направил его к окну, но разглядеть не успел ровным счетом ничего. Если считать сноп искр, вылетевших их его глаз. Отчаянно ругаясь, покрывая благим матом все, на чем свет стоит, он швырнул ненавистную трубу вниз. Она больно стукнула Джордана по носу и тот, испуганно вскрикнув, подскочил на месте. А Пивз все крутился на месте, прижимая ручки к больно ушибленному глазу.
- Мандрагору тебе в глотку, Джордж! А тебе, Фред, срать морщерогими кизляками до конца дней, сволочь! –выпалил он наконец-то что-то более менее приличное, сверля здоровым глазом то одного, то другого брата. Как на зло они заливались смехом, уткнувшись в подушки, дергая от истерического смеха ножками. Полтергейст надулся от обиды и, досадливо пнув комод, вылетел прочь, громко напевая дразнилку, повествующую о рыжих обормотах, которые скрывают под мантией выросшие в результате неудачного эксперимента жабросли в труднодоступном месте.
- Я вам еще покажу, малолетние никчемные червяки! – выкрикнул он и седлал сальто с люстры, врезавшись в книжный шкаф. Под грохот падающих книг он нырнул вниз. К кухне.
На ней стоял привычный шум: грохотали кастрюли, шипели сковородки, стучали о дощечки острые ножи. Эльфы работали слаженно, не пререкаясь ни словом. И, что бы не нарушать единения с готовящимся завтраком, Пивз прикинулся невидимым и стащил у длинноносого кашевара ступку. Ее содержимое он высыпал в котел с кашей, а сам устроился на высоком шкафу и вынул из-за пазухи коробочку с лихорадочными леденцами. Он изрядно повозился, что бы растолочь их как следует. И растолочь, конечно, все. А их, к слову, была не мало. Проделав то же самое с содержимым загадочного мешочка, он высыпал порошки в тесто двух эльфов поочередно. Полюбовавшись, как жарятся его лихорадочные и еще какие-то оладьи, он смахнул с блюда жареный бекон, а на его место выложил шоколадные конфеты. Сверху их украсил кремом и ягодой с пирога. Так, для привлечения клиентов. Делать ему здесь было больше нечего и он поспешил в Зал.
К этому времени замок уже проснулся и начал стекаться к завтраку. Преподаватели вели вялую беседу, ученики клевали носами, но все разом оживились, когда перед ними, будто из ниоткуда, появилась еда. У Пивза разбегались глаза, он не знал куда смотреть, что бы увидеть как скрутит первую жертву. Один, вероятно очень голодный гриффиндорец, за обе щеки уплетал оладьи с сиропом, запивая это дело тыквенным соком. Ну нет, так никуда не годится, ты же всю магию перебьешь, идиот! сокрушался Пивз, нетерпеливо ерзая на месте. Но паренек вдруг замер, точно подавился, и неуверенно кашлянул. Затем поспешно прикрыл рот рукой и позеленел. Сейчас рванет! торжествующе подумал негодяй и радостно подпрыгнул на месте, в предвкушении прижав ручки к груди. Мальчишка изображал флаг Ирландии, то краснея, то бледнея, то зеленея по очереди, но сдерживаться у него по видимому больше не было сил и он отнял руки ото рта. На стол не хлынул поток противной вонючей жижи, на стол, разворачиваясь, как свисток с фольгой выкатился длиннющий красный язык. Результат устроил именинника и он радостно захлопал ладошками, заливаясь дьявольским смехом. Гриффиндорец растерянно метался из стороны в сторону и в спешке думал, что ему делать с таким добром. Его соседи потешались как могли, сочтя это за шутку близнецов, пока сами не выложили на тарелки свои языки. На другом конце стола кто-то в обмороке вывалился в проход, другие спешили на выход. Преподаватели недоуменно переглядывались и призывали учеников к порядку, но их не слышали. Ребята менялись в цвете, весельчаки уже мерялись языками и угорали над паникующими, в общем цепная реакция пошла. Неизвестно, что было в том мешочке, но скорее всего братья складывали туда все то, что получалось слишком сильнодействующим.
Пивз сорвался с места и заливисто хохоча стал кружить над длинными столами, разливая тыквенный сок.
- Добррро пожаловать на праздничный обед! Добррро пожаловать, мои маленькие обжористые детки! Кушайте, не стесняйтесь, сегодня все за мой счет! И блевательные батончики, и лихорадочные леденцы совершенно бесплатно. Ну когда же, скажите когда же вы попробуете это , если... – он вдруг осекся и перевернулся в воздухе, резко остановившись. Его широкий рот расплылся в улыбке, когда он увидел, как за слизеринским столом два толстых приятеля переглянулись, выпучив глазки, а потом как по команде стали раздуваться. Но не просто так. Шеки, руки, шея и все остальное стало стремительно покрываться яркими желтыми перьями.
Он хохотал безудержно, наблюдая оперившихся «птенцов», глупо и неуклюже топчущихся на столе.
- Ай да я, ай да молодец! – довольно вторил он, сложив ноги по-турецки и раскачиваясь взад вперед. – Что за день, что за прелесть! – ополоумевшие гигантские канарейки бросались на него, норовя ухватить за выступающие конечности, но он без труда уворачивался от щелкающих клювов и в ответ осыпал птиц кусочками мела, завалявшихся в карманах.
Но подпрыгнув в очередной раз самая толстая канарейка вдруг взорвалась, окутав пространство вокруг себя золотым облаком. Пивз даже замер с открытым ртом, в его голове мелькнула мысль, что пора бы уже и свалить. Свое дело он сделал, можно отступать, но когда перья наконец-то улеглись выяснилось, что пухляш жив здоров, только в шоке. Он часто моргал глазками и пытался сообразить, что черт возьми, произошло? Его товарищ мало чем от него отличался. Возбужденный таким зрелищем полтергейст залихватски стукнул себя по колену и открыл рот, что бы прокричать свежесочиненную, не к месту похабную, дразнилку, но пущенный в него петрификус тоталус , заставил Пивза замолчать и спикировать вниз.
Ну что ж, злобно подумал полтергейст, будет и на нашей улице праздник!
