выглядит + белые туфли на высоком каблуке

Отражение в большом настенном зеркале выглядело идеально – недаром Скарлетт целых два дня провела в душистых салонах красоты и в сияющих роскошью бутиках. Узкие белые брюки, соблазнительно обтягивающие упругие бедра, сидели идеально. Белая рубашка, расстегнутая на две верхних пуговицы, заманчиво демонстрировала великолепное декольте. Густые каштановые волосы, блестящие в приглушенном свете залы, очаровательно ниспадали на острые ключицы. Тонкий браслет и миниатюрная цепочка из белого золота с едва заметными бриллиантовыми вкраплениями  и в тон им аккуратные серьги – все это делало Скарлетт похожей на королеву. Загорелая кожа светилась молодостью и здоровьем, темные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, блестели заигрывающе. Пухлые губы были приоткрыты и вздернуты в поощряющей улыбке – поощряла Скарлетт, конечно, себя. Она прекрасна, черт возьми, как никогда – и бесконечно довольна этим. И даже тот факт, что ей придется встречаться с напыщенным индюком, который однажды чуть не сорвал торжественный прием в честь ее величества, теперь не портил настроения.
Еще раз критично оглядев себя в зеркале, Скарлетт изящно развернулась на высоких каблуках и прошлепала в сторону кухни. Изъяв из холодильника две бутылки прохладной воды, Кэтти прошла мимо Адель, строго поглядела на нее и прочеканила:
― И не забудь забррать мои вещи из химчистки.
Худая белокурая девочка кротко кивнула в ответ; Кэтти в очередной раз восхитилась ощущением власти. За такое поведение ее всегда стыдил Ксавьер, но сейчас мужа дома не было, и Кэтти сполна наслаждалась собственным положением. Впрочем, уже через две минуты ее мысли были поглощены ласковым мурлыканием любимого мустанга. Он был еще новый, даже аромат кожи в салоне не выветрился – и Скарлетт зажмурилась, словно довольная кошка в первых весенних лучах, втягивая носом неповторимый запах.
Нежно погладив руль мягкой ладонью, Скарлетт задумчиво закусила нижнюю губу. И что вдруг потребовалось Артуру от Кэтти? Что хочет передать? Уж не бомбу ли? Нет, нет, конечно. Артур не дурак, чтобы действовать в открытую. К тому же, он прекрасно знает, что без Скарлетт носители нанесут такой вред божественной стороне Афин, что только глупец не догадается ткнуть пальцем и на кириоса Кестлера в том числе. 
Дорога показалась длиннее, чем была на самом деле.
Скарлетт аккуратно припарковала автомобиль (пожалуй, даже новорожденного сына Кэтти держала не так аккуратно), хлопнула дверью и, цокая каблуками, устремилась в парк. Только сейчас она почувствовала несколько любопытных глаз, что с интересом наблюдали за изящной поступью. Папарацци. Заметив их, Кэтти не разозлилась ни на мгновение – только расправила плечи и подняла подбородок. В объективах фотокамер она должна быть неотразима.
― Вечерра, ― проворковала Скарлетт, приближаясь к Мидасу со спины. За ней оставался шлейф ароматных духов. Подобно коварной гиене обойдя мужчину с плеча, Кэтти встала напротив и нежно улыбнулась. С такой улыбкой скорее убивают, чем желают здравия. ― Мне нет никакого удовольствия находиться в Вашей компании, сэррр, ― она смотрела ему в глаза, не отводила взгляда. Бросала вызов, бросалась сладким ядом. ― Поэтому давайте разберемся как можно скорее и на этом расстанемся. Желательно ― навсегда, ― карие глаза сузились, став похожими на острые лезвия.

Скарлетт откинула голову, и каштановые кудри рассыпались по спине, а приоткрытые губы дрогнули в едва заметной улыбке.
― Весьма прризнательна вам за искрреннюю заботу, сэрр, ― парировала она тоном, утверждающим совсем обратное. 
Немного помедлив, словно оценивая ситуацию на наличие опасности, Кэтти аккуратно протянула руку и забрала загадочный конверт. Она понятия не имела, что там, и даже догадываться не могла. Признание в любви от самого Артура Кестлера? Было бы неплохо: еще одна копеечка в набитую до краев копилку личных любовных побед. Да и Артур, кажется, в холостяках засиделся – пора бы уже остепениться. К девятистам-то годам… впрочем, Скарлетт, хоть и была неумолима до любой горячей сплетни, понятия не имела, что происходит в личной жизни небезызвестного хранителя Зевса. Он твердо знала, что у него есть дочь – абсолютно избалованное создание, несносное и не по годам властное, если верить рассказам свидетелей. Удивительно, что ее еще не убили. Впрочем, еще не вечер. Вся жизнь впереди.
Задумчиво закусив нижнюю губу, Кэтти с трудом оторвала взгляд от конверта, что гнездился в мягких ладонях, и взглянула на Мидаса. Интересно, как он относится к этой ничтожной четырехлетней копии Артура? Сет не похож на человека, который любит детей, однако, он является человеком, верно и безоговорочно исполняющим приказы сверху. Продолжает ли Сет подчиняться Кестлеру, утопая в болоте по уши, или предательски утопает в эмоциях?
Занятно. Интересный человек вы, Мидас Сет. Скарлетт с удовольствием бы копнула глубже и даже не побрезговала взять лопату в руки, впрочем…
Не сегодня, не завтра. И, пожалуй, никогда.
― Он говоррил, что в конверрте? ― само собой разумеющимся тоном спросила Скарлетт, глядя в глаза напротив. ― А то откррою на виду у мужа, а там поррножурнал, ― темные глаза лукаво сверкнули в томных лучах вечернего солнца.
Не дождавшись ответа, Кэтти ловко убрала таинственный конверт в небольшую сумку, которую тут же захлопнула на звучный замок.
― Ррада была с вами повидаться, сэрр, ― она жеманно улыбнулась, всем своим видом демонстрируя неоднозначность высказанного прощания. ― Постаррайтесь больше не прринимать прриглашения на светские вечерра. Впррочем, должна прризнаться, смокинг вам дьявольски к лицу, ― подлецу. 
Она уже зацокала тонкими каблуками по вымощенному серыми плитами парку, как интуиция внизу живота стянулась в тяжелый тугой узел. Надвигалась опасность. Сзади. Кэтти резко повернулась на сто восемьдесят градусов – ее глаза расширились, губы сжались, брови сдвинулись. На них несся испуганный велосипедист – его лицо было искажено гримасой ужаса и непонимания. Кажется, он что-то истошно кричал, приближаясь к ним с невероятно высокой скоростью – такой, что уйти в сторону не успеешь, разве что отпрыгнуть и приземлиться в грязь, испортить брендовую рубашку и порвать невыносимо дорогие брюки.
Черта с два!
Не успев стрельнуть глазами по сторонам, Скарлетт выбросила руку вперед, а потом в сторону. Нерадивый велосипедист ушел влево и упал. Краем глаза Кэтти заметила, что Мидас тоже попытался применить одну из своих способностей, но Скарлетт оказалась быстрее.
Возгордившись этим, она расправила плечи, подняла подбородок и заглянула в глаза Мидасу. Ее взгляд говорил красноречивее любых слов: «не благодари».

[audio]http://pleer.com/tracks/5720044pZJS[/audio]

Таинственный конверт в суматохе выпал из неприкрытой сумки, ловко подхватился порывом южного ветра и улетел в сторону, а потом упал на теплый асфальт. Скарлетт несколько мгновений ничего не предпринимала – ждала, когда мужчина соизволит собраться с мыслями и сделать все за даму: поднять письмо и вручить законному адресату. Но Мидас был слишком занят попыткой разобраться в ситуации, и его можно понять – не каждый день на тебя несется сумасшедший велосипедист в попытке сбить с ног. Случайно ли? Нарочно ли? Скарлетт тоже интересовали ответы на вопросы, но загадочный конверт был важнее, и Кэтти мягкой поступью дошла до письма, подняла его и убрала в сумку. Теперь она закрыла ее куда ответственнее. Послышался звучный щелчок замка, тут же утонувший в гулком басе мужчины. Кэтти неспешно повернулась к Мидасу лицом, взглянула в глаза и флегматично пожала плечами.
― Если хочешь наверрняка избавиться от прроблем, ― Скарлетт сделала несколько шагов в сторону Мидаса, изящно переступая через валяющегося на асфальте велосипедиста, ― то убей его. Нет человека – нет прроблем. Мне безрразлично.
Скарлетт остановилась в метре от хранителя, легким движением руки забрала каштановый локон за ухо и обернулась, взглянув на нарушителя спокойствия.
― Он все рравно без сознания. Увезешь его и используешь для какой-нибудь из своих техник. Или Арртурру отдашь – это уже не моя забота. Только, рради бога, делай все незаметно. И уберри за собой,  ― холодно хмыкнула Скарлетт, махнув рукой. Она вновь повернулась, выпрямилась и приподняла подбородок, глядя на Мидаса. Какой он высокий! И сильный. Пожалуй, один его бицепс толще талии Кэтти в два раза. Осознание этого, правда, не мешало ирландке говорить с ним на равных, а иногда и выше.
Закончив говорить, Кэтти ласково улыбнулась и надменно прикрыла глаза.
― Я не пью кофе, сэрр, ― и речь совсем не о кофе.
Она уже было хотела развернуться и навсегда покинуть парк, оставив незадачливого водителя на совести Мидаса, но какая-то невидимая, но осязаемая сила остановила ее. Интуиция. Она снова зазвенела в ушах, а потом стремительно ушла в самый низ живота и там связалась в тяжелый тугой узел. Кэтти насторожилась, вытянулась, словно пантера, и развернулась на триста шестьдесят градусов. Внимательный взгляд царапал окружающее пространство, пытаясь зацепиться за источник опасности.
И зацепился. Кэтти пришла в ужас от увиденного.
― Черрррт возьми, ― прорычала она, однако, как можно тише: спугнуть источник опасности ей совсем не хотелось. Кэтти, закусив нижнюю губу, мягко вернулась обратно к Мидасу и встала в непростительной близости от него. Казалось, еще несколько сантиметров, и ее нос коснется его волевого подбородка. ― В кустах спррава сидит папаррацци. Дьявол, не смотрри туда, ― пригрозила Кэтти, хищно сузив глаза. В вечерних лучах солнца они стали похожими на острые блестящие лезвия. ― Сдается мне, сэр, что он видел все.
Значит, нужно его убить.

Скарлетт, вонзившись раздраженным взглядом темных глаз в широкую спину Мидаса, предпочла оставаться на месте. Она сердито поджала губы и нахмурилась, внимательно наблюдая за действиями хранителя, которые ей не понравились изначально. Нет, черт возьми, ну что за идиотизм чистой воды! Даже Кэтти прекрасно знала главное правило любой охоты: хочешь поймать жертву – умей ждать. Выжидать. Дай жертве понять, что ты на ее стороне. Войди в доверие. Обмани. А не бросайся, как танк, напролом, ломая головой стены и распугивая всех, в том числе и долгожданную жертву, на пути!
В общем-то, Скарлетт отнюдь не удивилась, когда услышала выстрелы, но чертовски испугалась. Ирландка, нервно взвизгнув, зажмурилась и только спустя несколько мгновений поняла, что избрала совсем неверную тактику поведения в опасной близости от смерти. Выдохнув, она попыталась взять себя в руки – а это, знаете, ужасно сложно сделать, когда над головой свистят не птицы, в шальные пули. И все же Кэтти, сжав зубы, ловко ушла в сторону – в ближайшие кусты. Головой она понимала, что терновник от роковой пули не спасет, но животные инстинкты зацепились за ближайшее укрытие и машинально понесли туда тело.
Наконец выстрелы прекратились. Казалось, они длились целую вечность – на самом деле их было лишь два. Четыре жалкие секунды. Как тянется время, когда ходишь по лезвию ножа!
Протяжно выдохнув, Кэтти на мгновение прикрыла глаза – попыталась прийти в себя. Черт возьми, не каждый день в тебя стреляют! Вот так просто – в городском парке средь бела дня. Кэтти, честно привыкшая к разному рода неприятности и боли в том числе, отнюдь не привыкла к пулям. Есть способности и техники – с ними можно бороться. Но как бороться с тем, от чего невозможно уклониться? С пулями. Секунда – есть человек. Секунда – нет человека.
Чертовски страшно, когда в тебя стреляют.
Взмахнув головой, Кэтти вдруг насторожилась: из впереди растущих кустов послышался шорох. Скарлетт сразу поняла, с чем он связан: папарацци дал деру! При мысли о том, что стрелявший в нее человек останется безнаказанным, Кэтти разозлилась страшно. Она ловко подорвалась с места и бросилась за ним, но остановилась, увидев лежащего на земле Мидаса.
Руки она ему не подала – только губы поджала.
― Поднимайся немедленно и помоги мне поймать этого болвана, ― прошипела Скарлетт, сузив глаза. В золотистых лучах заходящего солнца они стали похожи на острые лезвия. ― Он чуть не прристрелил меня, черррт возьми! ― вспыхнула Кэтти, с силой сжав кулаки. Казалось, еще чуть-чуть, и Скарлетт ощетинится, как злая кошка, и с изящного прыжка бросится на того, кто ближе к горячей руке – на Мидаса, конечно.
Сету было плевать на страх Скарлетт, и она зашла с другой стороны:
― У него на флешке весомая причина рраспихать тебя по лаборраторрным прробиркам. Как думаешь, Кестлерру понрравится пачкать рруки, выпутывая любимого пса из очерредных непрриятностей?
Оставалось надеяться, что ярость, которую Скарлетт вызвала прыснутым ядом, уйдет в сторону папарацци, а не в сторону ее величества. И пока Мидас соображал, Скарлетт, не желая терять времени, сменила высокие шпильки на изящные балетки, что всегда носила в сумке. Как и запасную одежду на случай перевоплощения.

Все происходящее чертовски напоминает дешевый боевик – один из тех, в которых периодически светится Скарлетт. Все начинается с проблемы, в нашем случае, с настырного папарацци, который не только увидел то, что видеть нельзя, но и умудрился снять на камеру. Потом начинается погоня – и она тоже есть, вон, Мидас бежит, прорываясь сквозь кусты, за целью, а чуть поодаль от него держится Скарлетт – тоже бежит, но немного медленнее – не хочет уродовать красивое лицо и обнаженные плечи очередными царапинами и ссадинами из-за ударов ветвей. Ирландка уверена, что сработала отлично, что попала в яблочко, упомянув гнев Артура, иначе бы Мидас не сорвался с места, как хорошо натренированный бойцовский пес. И Кэтти не сомневается, что он сделает все, чтобы устранить проблему. Даже без помощи Скарлетт. Но она должна убедиться, увидеть все собственными глазами.
Скарлетт слышит, что Мидас прекращает погоню, тормозит. Что он задумал? Кэтти, насторожившись, опасливо подходит к нему со спины и выглядывает из-за плеча, искренне надеясь увидеть проблему мертвой. Но проблема жива, тяжело дышит в кустах неподалеку и нервно сжимает в руках пистолет – Кэтти это слышит и сразу понимает, что Мидас остановился не для того, чтобы забрать чужую жизнь, а чтобы охранить собственную.
И даже жизнь Скарлетт.
Секунда! И Кэтти вдруг  обнаруживает себя лежащей на земле, припорошенной худой от бесконечной греческой жары травой. Еще несколько мгновений Скарлетт не двигается – пытается понять, что случилось, собирается с силами и с мыслями. С небес на землю ее спускает знакомый мужской бас, который звучит почему-то не со стороны, а сверху.
И Скарлетт сразу понимает, что произошло.
Не сказать, что она поражена, но удивлена, чертовски удивлена – да. С чего это Мидасу ее спасать? До этого момента Кэтти искренне полагала, что станет первой, кого Мидас учтиво подтолкнет в сторону утеса, дабы задобрить старину Посейдона. А оно вон как повернулось… впрочем, сейчас не время об этом думать. Она подумает об этом завтра.
― Если он не дуррак, то будет лишь один выстррел, ― и все недоумение исчезает с красивого лица сию же секунду. Кэтти ласковая, словно кошка, и голос не звучит, а струится, как шелк. ― Потому что последнюю пулю он прриберрежет для себя.
И она, упершись мягкими ладонями в грудь мужчины, сталкивает его с себя, грациозно поднимается на ноги и отряхивается, приводит в порядок одежду и мысли.
― Он ушел, ― сразу объясняет она собственное поведение, а потом, словно по команде, настораживается и отводит голову в сторону, закрывает глаза – прислушивается. Черт. Это плохо. Облизнув губы, Скарлетт выпрямляется и смотрит на Мидаса, а в темных глаза мелькает искреннее беспокойство. ― Он сел в машину, ― Кэтти, глядя строго на Мидаса, как будто смотрит сквозь него. В упор не видит. И вдруг приходит в себя. ― Она не заводится, у него не заводится машина, ― не дожидаясь Мидаса, Скарлетт срывается с места и убегает в сторону парковки.
Парковка встречает ее и подоспевшего Мидаса машиной, которая вдруг завелась и сейчас стремительно несется на парочку.

Старенький потрепанный фольксваген цвета сырого асфальта несется прямо на Скарлетт; у Кэтти есть дюжина секунд, не больше, чтобы принять решение и действовать. Отпрыгнуть в сторону – вариант. Применить телекинез, заставив машину в буквальном смысле сойти с маршрута – вариант. Обратиться в огромного белого льва и познакомить лобовое стекло с массивными когтистыми лапами – тоже вариант. Вариантов много, и все неплохие, но какой из них выбрать? Голова варит быстро, немного судорожно – эта женщина никогда не умела оставаться собранной и спокойной во время чумы. В опасной для жизни ситуации Кэтти привыкла действовать по наитию, а не думать. А сейчас – так не во время и так некстати – Скарлетт решила углубиться в мысли. И растерялась, чего и следовало ожидать.
Впрочем, она удивительно быстро берет себя в руки и готовится уйти в сторону. Незачем демонстрировать величественные козыри, когда можно пустить в ход жалкие шестерки. Кэтти кооперируется, сужает глаза и кривит красивые губы в нехорошей ухмылке, желая сбить нерадивого водителя – читай – смертника с толку.
И весь план катится к чертям собачьим.
Скарлетт вдруг обнаруживает чужие руки на собственной тонкой талии. Она хмурится и недовольно поджимает губы, поворачивая голову в сторону Мидаса; молчит, но взгляд вопрошает сам за себя: что ты задумал, жалкий смертный? Адепт Посейдона тоже отнюдь не богат на слова, зато щедр на действия: он просто поднимает ирландку в воздух… и швыряет на капот несущегося навстречу автомобиля. 
И черт знает, кто напуган больше: автомобилист или Скарлетт.
Слышится визг тормозов; водитель выворачивает руль вправо, и податливый фольксваген подчиняется. Скарлетт, у которой теперь нет время на раздумья, чувствует себя как рыба в воде и принимает решение удивительно быстро: она перекидывается в большого белого льва, который, увы, не таранит автомобиль насквозь, а лишь задевает. Фольксваген, истошно визжа тормозами, уходит вправо, врезается в ближайшее дерево, похожее на серебристый тополь. Кэтти улавливает металлический аромат в воздухе – запах крови. Если папарацци и жив, то здорово потрепан.
Лев грациозно приземляется на лапы, разворачивается, находит человека, человечишку, который посмел поставить под угрозу жизнь Скарлетт. Отыскав искомое, животное срывается на громкий рык – это не вопль, не стон, а победный клич. В следующее мгновение Немейское чудовище бросается на адепта Посейдона, валит того на лопатки и тянется острыми, словно ножи, клыками к шее, желая прокусить к чертовой матери.
Очень хочется освежиться хранительской кровью, а то здесь становится жарко. 

Лев хочет хранительской крови, впрочем, человеческая тоже подойдет, в конце концов, голод и жажда – плохие спутники – и избавиться от них необходимо любыми способами. Если перед тем, как перейти к главному блюду, нужно выпить пару стаканов томатного сока, то так тому и быть; и если в качестве сока выступает человек, падающий в львиные лапы подобной манне небесной, то грех не воспользоваться столь чудным предложением.
Немейский лев, отвлекшись на посторонние шаги слева, благополучно выпускает Мидаса из хватки, из вида тоже, но буквально через несколько мгновений обнаруживает хранителя в салоне чужого автомобиля. Впрочем, наблюдать за дальнейшими действиями адепта Посейдона совсем не хочется, ведь к лапам падает человек, с которого все началось. Пожалуй, Скарлетт даже не злится на него, ведь сытный ужин, состоящий не только из плоти и крови, но и из страха, отчаяния и молитв не о жизни, а о скорейшей смерти – это всегда хорошо.
Лев действует медленно, но совсем не тяжело – просто никуда не торопится. Он наклоняет большую голову, обрамленную белоснежной  гривой, ближе к человеку, касается носом лица, искаженного гримасой неподдельного ужаса, жадно вдыхает аромат страха. Эй, парень, что теперь будешь делать? Твои кадры стоили тебе жизни.
Дразняще клацнув возле шеи человека зубами, лев замирает и поднимает голову. Голубые глаза, пожалуй, слишком чистые и добрые для такого чудовища, перехватывают взгляд Мидаса. Лев хочет, лев жаждет, чтобы хранитель смотрел, наблюдал и морщился от кровопролитной картины; лев хочет, чтобы Мидас понял, какая смерть ждет и его.
В следующее мгновение белоснежная грива окропляется кровью, которая фонтаном бьет из артерии на шее человека. Лев, насладившись металлическим ароматом, смешанным с последним вдохом, впивается клыками в шею, лапами – в грудь, царапает, терзает, упивается.
Черт возьми, как хорошо.
Последний стук сердца разрезает повисшую в вечерней темноте тишину. Лев, вцепившись острыми зубами в шею человека, поднимает голову вместе с этим самым человеком и замирает, глядя в глаза хранителя. А потом, ловко сорвавшись с места, прыгает на капот автомобиля. Рядом приземляется человек – окровавленной головой на лобовое стекло.
Пришло время для главного блюда, приправленного хранительской кровью.
Но все катится к чертовой матери, когда начинает катиться автомобиль. Зажигание, бастующий хрип старого мотора и рывок с места; лев не удерживается на капоте и падает на землю. Приземляется, конечно, на лапы, но пока приходит в себя и пытается понять, что случилось, автомобиль вместе с водителем скрывается из поля зрения.
Чертов хранитель!
Скрыться из поля зрения приходится и Скарлетт, ведь сбежавшиеся зеваки вряд ли обрадуются окровавленному льву посреди стоянки. Она уходит в густые заросли кустарника, где, возле брошенной сумки, перекидывается обратно в человека, одевается. Кэтти все прекрасно помнит – каждую испитую каплю крови – и совсем не терзается совестью. Кэтти больше беспокоит то, что волосы испачканы, да и руки тоже по локоть. Нужно срочно ехать домой и мыться. Желательно, чтобы никто ее не увидел в столь ужасном состоянии.
А потом написать жалобу Кестлеру на вопиющее поведение одного из его приспешников.