Кап-кап-кап...
Кровь капала на пол, собираясь в небольшую лужицу, насыщенного темно-красного цвета. Она была повсюду. И на ней тоже.
Как же это произошло? Почему с ними?
Она чувствовала, как его жизнь постепенно уходит, покидая тело с головокружительной быстротой, равной скорости исчезновения крови из его организма. И остановить этот процесс было невозможно.
Ее душа умирала вместе с ним.
Надо двигаться. Но она не могла пошевелиться, не могла его отпустить, поэтому продолжала прижимать столь горячо любимое тело к собственному, чувствуя, как ее внутренности постепенно сковываются льдом.
Она уже знала, как это жить без него. Мир становился пустыней, с мерцающим где-то вдалеке миражом яркой и насыщенной жизни, такой же недостижимой, как и другая вселенная. Знала, что все краски этого мира постепенно исчезнут. Но это было тогда. Сейчас же, мир не будет для нее затянут дымкой с размытыми образами домов и бесплотных теней, что для всех других будут людьми, нет, теперь мир для нее исчезнет, вслед за остановившимся сердцем, что наполняло его жизнью.
Теперь он мертв.
Надо двигаться.
Для нее это не конец.
А память все услужливо напоминала о былом, словно степень ее страданий и без того не превысила все мыслимые и немыслимые отметки. Их первая встреча в баре и ее энтузиазм, длительная жизнь друг без друга, а потом словно кто-то включил гиперскорость и вот они несутся уже вдвоем в неизведанное, чтобы через секунду-другую разбиться вдребезги о стену непонимания. Такие невыносимые и такие будоражащие остатки, еще не отмерших, чувств и воспоминаний. Их отношения были странными и непонятными даже для них самих. Им бы разойтись, чтобы не оказаться в центре ядерного удара, но они не могли. Потому что нельзя сопротивляться взаимному притяжению, равному по силе магниту в тридцать тонн. Это было одновременно и даром и проклятьем. А теперь…
Его ужасное решение.
Ее сопротивление.
И в итоге смерть.
По-другому просто не могло быть. Но это не делало ситуацию более легкой. Она взяла грех на душу, не первый конечно, но этот, по крайней мере, мог привести ее к нему. А если не этот, то следующий точно. Надо было только начать двигаться.
Отделение себя от него как всегда было сложным процессом. Но время неумолимо диктовало свои правила.
От запаха крови мутило, как и от воспоминаний о произошедшем. И пусть она сделала это, потому что он попросил, и потому что знала, если не так, то иначе он сделает это сам. Их финал был предначертан. Никаких «долго и счастливо», только «накал и боль». Она хотела этого еще, но судьба распорядилась иначе. Поставила его в такое положение, с которым он не мог мириться. Весь его дух сопротивлялся, метался в этом, теперь ограниченном в своих возможностях, теле. Боль души, гораздо сильнее боли тела. Разве она могла не внять ее зову?
Кап-кап-кап…
С ее пальцев капала кровь, потому что всего пару минут назад там были когти, которые были главным орудием этой немой сцены, а из глаз продолжали струиться слезы. Она старалась сделать все быстро и максимально безболезненно. Была готова к инстинктивному отпору, что был присущ ему, как человеку готовому бороться за свою жизнь до последнего вздоха… Но он не сопротивлялся. Только сильнее прижал к себе, когда одновременно соединились их губы и ее когти с его шеей, в области яремной вены.
Много времени не понадобилось, но он до последнего крепко держал ее, будто пытаясь забрать с собой.
Скоро…
Остатки правильности, еще не замутненные эгоизмом и страданием, призывали облегчить жизнь родителям. Ведь те были не виноваты и потому не должны были жить остаток жизни с клеймом «их дочь - убийца», пусть это и было правдой. Все было подготовлено заранее. Оставалось только выйти в море. Шторм, рифы и запас взрывоопасных средств, расположенных неправильно, сделают все остальное.
По окнам яхты хлестал дождь, смешанный с морской водой, что заливалась на палубу. Яхту мотало из стороны в сторону, но она все также неслась по волнам в сторону опасных, не приспособленных для безопасного плавания, берегов. Скорость давно достигла максимума, но все равно казалось, что посудина двигается не достаточно быстро. Ей хотелось быть сейчас внизу, последовать за ним, находясь в непосредственной близости, но это было невозможно. Необходимо было убедиться, что все идет по плану.
Дистанция сокращалась все стремительнее.
Еще мгновение.
Удар.
Вспышка.
Агония боли.
Темнота.
Голубые глаза и столь знакомая ухмылка.