[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Первый день в школе, а убивать хочется так, словно уже середина февраля. Особенно одноклассников, особенно девчонок, от пестрых нарядов которых ужасно кружится голова. А еще эти их невыносимо резкие духи, которые мощной, словно осязаемой, волной накрывают с головой. Кажется, сделай еще один вдох – и плеваться будешь месяц. И для кого весь этот балаган? Не для парней, хотя это было бы логично. Все эти яркие юбки, расстегнутые на две верхних пуговицы блузки, цокающие каблуки и ненатурально розовый румянец – это все для других девчонок. Чтобы увидели, позеленели от зависти, волосы стали на себе рвать.
А на других им плевать. Абсолютно.
Холден, прозванный в народе Хэлом, сидит за второй партой и даже не пытается скрыть откровенно скучающего вида. Он, подперев правой рукой щеку, смотрит в окно – там так красиво падают листья, подхватываемые сентябрьским ветром. И ждет, когда прозвенит звонок.
― Мистер Сэлинджер, что я только что сказала? ― она никогда не нравилась Хэлу.
Мальчишка неохотно поворачивает лохматую голову на голос и лениво оглядывает его владелицу. Это молодая, на удивление красивая женщина лет тридцати, стройная и невысокая. У нее охапка огненно-рыжих волос с каким-то необыкновенно золотистым оттенком – наверное, Тициан сразу схватился бы за кисти, увидь ее. Далеко посаженные серые глаза, что гнездятся на мраморно-белом лице в форме сердечка, смотрят строго и предвзято.
Антипатия у них взаимная – еще с восьмого класса. Откуда она взялась – черт знает.
― Не знаю, не слышал, ― с вальяжной честностью отвечает Хэл.
― Останешься после уроков, ― без восторга откликается миссис Льюис.
Селинджер устало выдыхает – без удивления. И снова отворачивается к окну.
Еще одной жертвой острого учительского глаза становится высокий и щуплый, как и сам Холден, мальчишка с копной длинных черных волос. Его оставляют после уроков по той же причине, что и Селинджера – отвлекся и не смог повторить слова миссис Льиюс.
Еще три или четыре урока проходят быстро и без приключений. Долгожданный звонок определенно ласкает барабанные перепонки, несмотря на невыносимую громкость. Хэл неаккуратно сваливает учебники и тетради в рюкзак, который закидывает на плечо, и неспешно подходит к товарищу по несчастью.
― Прежде чем сдаться в добровольное рабство, ― он заглядывает в глаза однокласснику, ― пойдем пожрем, а? А то эта рыжая дьяволица не скоро нас отпустит, чую.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Хэл замечает, что товарищ по несчастью его компании не рад, но не предает этому значения. Да и потом, будешь тут сверкать счастливой физиономией, когда вместо достойной книги или трешовой игры с размазанными по стенам мозгами и почками тебя заставляют тухнуть в школе, атмосфера в которой невыносимо напоминает атмосферу тюремную. Особенно окна на решетках в первых этажах – вот самое главное сходство школы с казенным домом. Хэлу никогда не нравились эти старые ржавые прутья. Когда он смотрел не на них, а сквозь них – на пейзажи за окнами, то как будто слышал угрожающее шипение прутьев. Если бы они могли говорить, то фыркнули бы нечто вроде: «сиди и не рыпайся, мотай свой срок, салага».
И он, хмурясь, смотрит на прутья, а потом встряхивает лохматой головой и, поправив потертый ремешок от рюкзака, делает шаг вперед, огибая парту Джея.
― Угу, ― на ходу отвечает Хэл и только потом лениво поворачивает голову, ― есть, ― Сэлинджер смотрит на Джея через плечо и кивает в сторону двери.
В коридоре шумно, ярко, пахнет сладкими дешевыми духами, свежими яблоками и выпечкой. Мимо пробегают отвратительно громкие, широкие и высокие парни из футбольной команды. Они, разрывая глотки, скандируют боевой клич – что-то там про непобедимых лягушек. Хэл предусмотрительно отходит в сторону и прижимается лопатками к шкафчикам, чтобы не затоптали. А сам стоит со скучающе-раздраженным выражением лица – господи, как же они его бесят. Больше них сердят разве что черлидерши – истеричные и скандальные, одетые в омерзительный малиновый цвет, но, справедливости ради – ужасно хорошенькие, с отличными фигурками и волосами. Еще, как правило, они изысканно пахнут (нет, не потом) – не то, что эти курицы, выливающие на себя несколько флакончиков духов и киосков за раз.
Уже на улице он вытаскивает зубами из пачки сигарету и, щурясь от лучей сентябрьского солнца, быстро прикуривается спичками. Почему-то Хэл никогда не любил зажигалки – считал, что они портят вкус, да и сам процесс. Зажав сигарету губами и выдохнув дым, он протягивает и то, и другое товарищу по несчастью. Смотрит на него и невесело усмехается.
― Вспомнил твои слова о том, что рыжая не имеет права задерживать нас, ― поясняет он, прикладываясь лопатками и затылком к кирпичной стене. Закидывает голову, прикрывает глаза и выдыхает дым вместе со словами.  ― Не иметь права – не значит не сделать. Тебя баскетболисты тоже не имеют права в шкафчиках запирать, ― абсолютно ровным тоном говорит он. В голосе ни намека на издевку – нет, просто чистый факт как он есть. В его лице тоже ничего не меняется – такое же флегматичное, равнодушное и холодное, словно море. Глаз он так и не открывает. И тихо поясняет, к чему были сказаны предыдущие слова:
― Не выеживайся там с ней, а то под огонь оба попадем. А у меня есть дела поважнее, чем всю неделю торчать в этом кругу ада.
Например, почитать Данте.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Он открывает темные глаза и облизывает пересохшие губы, смотрит на одноклассника исподлобья и ухмыляется. Ухмылка переходит в насмешливую, но абсолютно беззлобную улыбку, которая застывает на мальчишеском лице. С приоткрытых губ сходит полупрозрачный сигаретный дым, поднимается вверх и там растворяется.
Сэлинджер хочет ответить, мол, вот за это – за такие ответы и советы – тебя и запирают в шкафчиках, чувак. И не только в шкафчиках. Но Хэл молчит – оскорблять, унижать, ставить в неловкие ситуации – не его стезя. Да и лишнего он уже сболтнул.
― Ладно, чувак, сорян, не серчай, ― Хэл делает последнюю затяжку, кидает сигарету под ноги и тушит носком ботинка, ― не хотел я тебя обидеть, ― и это правда.
Сунув руки в карманы джинсов, он разворачивается и, не глядя на одноклассника, уходит в школьный коридор, а оттуда – в столовую. Ни разу Хэл не обернулся, чтобы проверить наличие товарища по несчастью. Почему-то был уверен, что Джей никуда не денется.
В столовой тепло, светло и уютно, правда, шумно – но что еще ожидать от излюбленного места каждого школьника? Пахнет свежей выпечкой, пюре и чем-то отстраненно мясным. Чем-то похожим на вареные сосиски. Народу много – все сидят по пять-шесть человек за неширокими длинными столиками. В самом центре кафетерия сидит элита – черлидерши и спортсмены, чуть дальше их – дружные представители тех или иных кружков, в самых углах – ботаники и козлы отпущения. Хэлл всегда занимал среднюю зону – этакую золотую середину. Но не сегодня. Он и сам не понимает почему, но шагает за Джеем и скидывает портфель на стул.
― Оке, ― ухмыляется, ― заказ принят, босс, ― он, ловко развернувшись на пятках, салютирует однокласснику и идет на добычу еды.
Через несколько минут возвращается, ставит поднос на стол и говорит:
― Молочный сендвич и вегетарианское молоко. Жрать подано, не подавитесь, ― и сам уплетает за обе щеки двойной гамбургер, картошку фри, желе со вкусом яблока, желе со вкусом персика и все это запивает холодной колой из банки. Каждый приятный глоток сопровождается удовлетворенным «ха-а-а-а», как в рекламе Пепси.
― Ладно, пора валить. А то придерется еще и к опозданию.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Хэл, не лишенный инстинктов самосохранения, но обделенный хорошей интуицией, лишь хмыкает и рассеяно жмет плечами – он не представляет, что может случиться в школе, тем более в первый учебный день. А газетные заголовки, что кричали о маньяке, орудующем в учебных заведениях, давно стерлись из памяти под гнетом безжалостного времени. С последнего случая, когда в школе номер шестьсот шестьдесят семь были беспощадно зарезаны три подростка, прошло больше четырех месяцев. Вместе с месяцами в Лету канули и воспоминания.
Он отворяет дверь и морщится – окна этого кабинета выходят на солнечную сторону, и уже прохладные, но все такие же яркие лучи режут глаза. В светлом помещении, кроме миссис Льюис с этой ее невыносимой копной рыжих волос, никого нет.
Он коротко кивает учительнице, делает шаг вперед и садится за парту. Стул под ним жалобно скрипит – да катилась бы к дьяволу эта старинная мебель. Хэл достает из рюкзака учебники и тетрадь, читает про себя: «Тетрадь для работ по зарубежной литературе ученика десятого класса школы номер шестьсот шестьдесят восемь Холдена Сэлинджера». 
Ничего нового, все как всегда.
Время летит незаметно – удивительно даже. Миссис Льюис вышла минут двадцать назад и до сих пор не вернулось. За окном – а именно туда снова смотрит Хэл – темно и мокро, идет дождь. Очень громко тикают настенные часы и слишком тихо в коридорах.
Подозрительно тихо.
Дверь, пронзительно скрипнув, открывается на несколько сантиметров, но никто не входит. Хэл, взглянув на одноклассника, снова смотрит на дверь – а она открывается шире, словно от порыва сквозняка. Вот только сквозняка в этой школе и в помине никогда не было.
― Как-то мне не по себе, ― хрипит Хэл, глядя на дверь. На самом деле он хочет услышать собственный голос – а то молчание угнетает.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Хэл внимательно смотрит на медленно открывающуюся дверь, напрочь игнорируя голос одноклассника. Сейчас он отвлекает, не дает сосредоточиться и увидеть то, что находится в темноте. А там определенно что-то есть – об этом настойчиво предупреждает большой тяжелый ком, что засел внизу живота. Интуиция. Предчувствие. 
Сэлинджер невольно сужает глаза и подается вперед, когда видит во мраке коридора нечто блестящее, явно похожее на лезвие ножа. Черт возьми, быть может, все же показалось? Приходится протяжно выдохнуть и встряхнуть лохматой головой, чтобы привести учащенное сердцебиение и спутавшиеся мысли в порядок.
В какой-то хреновый, но все же порядок.
Он снова поднимает голову, а потом осторожно и медленно, а еще машинально, поднимается сам. Встает со стула, обходит стороной исписанную нецензурщиной парту, ведя пальцами по ее поверхности, и тихо, словно мышь, ступает вперед. Хэл еще не отдает себе отчета в том, что делает – все его действия, взгляды и шаги инстинктивны.
Голос одноклассника вырывает его из рабства рефлексов.
― Заткнись, ― грубо рявкает Хэл, а потом одергивает сам себя. Ему совсем не свойственны хамство и раздражительность, но накаленная донельзя атмосфера вынуждает. Чтобы успокоиться, Сэлинджер закусывает нижнюю губу и останавливается возле первой парты. Прямо напротив него – злополучная дверь, которая больше не двигается.
А распахивается. Быстро, внезапно. Хэл вздрагивает и едва ли не подпрыгивает на месте от неожиданности, но еще больше охреневает от того, что из коридора в кабинет буквально залетает мужчина. Он рослый, сильный, облаченный во все черное. Лицо тоже прикрыто темной тканью, местами порванной и как будто заляпанной кровью. В руке он зажимает нож.
― Твою мать! ― выкрикивает Сэлинджер, быстро уходя в сторону. Не рассчитав траекторию, Хэл врезается плечом в стену. Пронизывающая боль быстро обволакивает все тело – и в глазах стремительно темнеет. Но адреналин сильнее – он бьет, словно током, возвращает в реальность, и Хэл быстро подрывается с места и убегает в коридор. ― Давай, мужик, ну! Валим быстрее! ― Хэл останавливается в дверях, глядя на одноклассника.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Плечо ноет ужасно – Сэлинджеру кажется, что его сломали, и невыносимо острый осколок кости впивается в мясо, пытаясь разорвать кожу и выбраться наружу. Впрочем, именно эта боль – нестерпимая, резкая и пронизывающая до кончиков пальцев – заставляет быть максимально сконцентрированным. Хэл не отвлекается. Хэл не пугается. Хэл внимательно следит, терпеливо дожидаясь, когда одноклассник подорвется с насиженного места и рванет к дверям. Ожидание не мешает Хэлу краем глаза следить и за действиями убийцы – он, не сразу сообразив, куда делась потенциальная жертва, теряется, не успевает затормозить и врезается ногой в стол. Это дает фору. Тем временем Джей подбирается к Хэлу вплотную и хватает за больное плечо – Сэлинджер морщится, жмурится и с силой сжимает зубы – блять! – зарыдать от невыносимой боли хочется или даже сдохнуть прямтут. Но Хэл вовремя вспоминает, что он все же мужик, поэтому героически терпит. Ни звука не издает. И не торопится убегать. Следующие его действия сводятся к тому, что Сэлинджер быстро вбегает обратно в класс, здоровой рукой подхватывает стул, которым через несколько секунд ловко подпирает дверь со стороны коридора. Нет, это не задержит убийцу надолго, но даст немного времени для форы. Или даже для спасения.
И только потом Хэл следует за одноклассником. Лестница. Выбор.
Он тяжело закрывает глаза и протяжно выдыхает через округленные губы, пытаясь как можно быстрее прийти в себя. Трясет лохматой головой, а потом, разгибаясь, смотрит Джею в глаза – решительно и смело. Только вот у самого поджилки трясутся.
― На третий, ― он хрипит, ― там есть выход к пожарной лестнице. Допрыгнем.
А сзади слышится ударный звук – это дверь кабинета распахивается с разъяренного пинка. Хэл кивает в сторону лестницы, взбегает по ступеням, давая старт погоне.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Сердце бьется бешено, кажется, с минуты на минуты выпрыгнет из грудной клетки. Пульс в висках стучит так, что заглушает любые другие звуки: раздражающее тиканье больших настенных часов, тяжелые, но быстрые шаги, враждебное карканье вороны, доносящееся из приоткрытого окна, рваное дыхание Джея – все стихло, сойдя на нет. Спектр ощущений, эмоций и чувств, сгустившись в один большой тяжелый ком, уходят в самый низ живота и там продолжают бить тревогу. Наедине с Хэлом верно остаются лишь нестерпимая боль в области плеча и визжащая интуиция, предупреждающая об опасности.
Хочется лечь и сдаться. Так больно и так страшно, что пусть к черту катятся все попытки выжить, чтобы потом жить. Слишком сильно болит. А если Хэл продолжит предпринимать попытки к спасению, то болеть будет еще больше. Оно того стоит?
Из состояния отрешенной беспомощности Хэла выводит очередной приступ резкой боли. Мальчишка не сразу понимает, что произошло и как это случилось, но спустя несколько секунд он видит чужую ладонь, тревожно сжимающую больное плечо.
Хэл, сжав кулаки и зубы, вскидывает голову и разъяренно смотрит на одноклассника. Кажется, с минуты на минуту он набросится на него с кулаками, но это не происходит: Сэлинджер, мастерски взяв себя в руки, протяжно выдыхает через округленные губы – успокаивается. Но все же, не скрывая сердитости, сбрасывает чужую руку с плеча.
Он понимает, что именно боль, которую причинил Джей, привела его в чувства. А заодно – подарила желание и дальше слушать раздражающее тиканье больших настенных часов и враждебное карканье толстой вороны.
― Здесь кабинет химии, ― едва отдышавшись, хрипит Сэлинджер, выпрямляясь и оглядываясь. ― Ты умеешь делать коктейль Молотова?
Времени на раздумья больше нет: судя по шагам, маньяк уже на втором этаже. Хэл, срываясь с места, убегает в кабинет первым. Дождавшись Джея, мальчишка снова подпирает стулом дверь, но теперь изнутри. Обернувшись и найдя одноклассника взглядом, Хэл быстро прикладывает к губам указательный палец:
― Тш-ш-ш-ш.
Если они будут вести себя тихо, то выиграют время, пока маньяк будет шарить по другим кабинетам.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

Как хорошо, что Хэл оказался заложником столь опасной ситуации вместе с Джеем, который на уроках химии не хлопал ушами, как это делал Сэлинджер, а слушал, внимал, понимал. Хэл же предпочитал гладить взглядом разношерстные пейзажи за окном, а иногда и вовсе спать, улепетывая в кровавых сновидениях от стада разъяренных зомби. Ему всегда, кстати, удавалось унести ноги, а иногда и вовсе одержать долгожданную победу: спастись самому или спасти целое человечество. Как, черт возьми, жаль, что в реальной жизни законы Морфея не действуют. В снах ты не можешь умереть априори, а  здесь и сейчас – один неверных шаг, один громких вдох, и в голову прилетит острие ножа.
Хэл, исподлобья наблюдая за тем, как Джей принимается возиться с пробирками, вдруг цепляется взглядом за нечто важное, нужное, интересное. Глаза моментально расширяются  – кажется, в них загорается тусклый огонь надежды. Проверив, хорошо ли стоит стул, подпирающий дверь, Сэлинджер быстро бросается к Джею, обходит одноклассника со спины и бесшумно распахивает дверцы шкафчика. Там хранятся тетради, журналы и бита, которую мистер Андерсон на прошлой неделе изъял у одного из учеников.
Теперь эта бита принадлежит Хэлу.
Тем временем Джей сообщает, что коктейль готов.
― Ну, не пользовался ни разу, ― шепотом признается мальчишка, ― но в фильмах и в сериалах видел. Нужно просто прицелиться и бросить в цель – и цель загорится, ― вот и все его знания. Хэл искренне надеется, что их будет достаточно для того, чтобы на практике все свершилось. ― Делай еще две. Нужно больше на тот случай, если промахнемся, ― три – это хорошая цифра. Две бутылки Джею и одну – Хэлу. Он бы и больше взял, но правая ладонь занята битой.
― Слушай, план «А» - добраться до выхода, то есть до первого этажа. Если что-то пойдет не так, например, чувак запер дверь, а я этого не исключаю, нам нужно бежать на второй этаж – в учительскую. У них хороший замок на двери, да и сама дверь норм - крепкая. И есть телефон.
И тут Хэл, ловко крутя здоровой рукой биту, приподнимает голову и тяжело смотрит на одноклассника, задумчиво кусая губы.
― Мы можем разделиться.

[NIC]Holden Salinger[/NIC][AVA]http://savepic.net/7282376.gif[/AVA] [STA]Над пропастью дыши[/STA] [SGN] [/SGN]

― Да я знаю, ― что есть вероятность, что телефон в учительской неисправен. И эта вероятность пугающе высока – процентов восемьдесят, не меньше, если убийца не дурак.
И что-то Хэлу подсказывает, что совсем не дурак.
― Но я все равно думаю, что лучше бежать в учительскую, потому что с таким же риском мы можем броситься к выходу, а двери заперты. Тогда мы окажемся в еще более глубокой жопе, ― потому что в тупике, ― а если побежим в учительскую, то там запремся. Даже если провода перерезаны, то железные двери помогут перекантоваться до утра.
Сэлинджер внезапно замолкает – прислушивается. Со стороны коридора доносятся шершавые по вздутому линолеуму шаги. Через несколько секунд доносится глухой удар – кажется, убийца с ноги распахнул дверь в соседний кабинет. Это означает лишь то, что через несколько ничтожных дюжин секунд он ворвется сюда.
― Блин, ― судорожно выдыхает Хэл, машинально сжимая биту в ладони, ― времени нет. Давай сперва до учительской. Оттуда решим – к выходу или к кабинету, где рюкзаки оставлены. В них телефоны, ― конечно, если убийца и о них не позаботился.
Тянуть кота за яйца больше нет ни сил, ни желания, ни терпения. Особенно сейчас, когда любое промедление смерти подобно. Джей, кажется, солидарен с одноклассником – вон, стул убирает, освобождая выход. И хоть Сэлинджеру совсем не улыбается идти первым, спорить он не намерен. Сейчас просто времени на препирательства нет.
Коротко кивнув товарищу по несчастью в знак согласия, Хэл занимает оборонительную позицию. Дверь бесшумно открывается. В кабинет никто не врывается. Мальчишка, беззвучно сглотнув, делает шаг вперед, потом второй, третий. Выглянув в коридор, он шепотом говорит «чисто» и покидает кабинет. Из соседнего класса доносится копошение.
Первые несколько мгновений Хэл идет быстро, но тихо, словно мышь. Старается не привлекать внимания. Но не успевает дойти до лестницы, как замечает убийцу. Он, едва заметив школьников, срывается с места и бежит на них. То же самое делает и Хэл, искренне надеясь, что Джей, не отставая, следует за ним.
Первый пролет, второй. Еще никогда они не были такими длинными, долгими. И еще никогда Хэл не был видеть перед собой двери учительской. И только сейчас, глядя на ручку, он спохватывается и думает, что убийца, скорее всего, и доступ в этот кабинет перекрыл.
Сердце стучит бешено, пульс отдается в висках похоронным маршем. Хэл надавливает на ручку и толкает дверь вперед. Та поддается. Как камень с сердца. Мальчишка вваливается в кабинет и ждет, когда то же самое проделает Хэл.
Дверь обнадеживающе захлопывается.
― Что за херня, ― его глаза расширяются от ужаса, глядя на стену слева. Там зияет дыра, служащая проходом в соседний кабинет.
Через нее они могут выйти и попасть в литературный класс.
Через нее может пробраться убийца в учительскую.