вв + кеды черныеобщее состояние телосложения: плотная и без талии, но относительно с сиськами
I've done everything as you say
I've followed your rules without question
I thought it would help me see things clearly[audio]http://pleer.com/tracks/650405aIvb[/audio]
Вам пришло одно новое сообщение.
«Эй, дорогая, – с надеждой интересуется некий контакт, который обозначен в записной книжке как «отец», – когда планируешь возвращаться? Напиши хотя бы строчку. Неделя молчания – это уже слишком».
Открыть, прочитать, забыть. Удалить.
Вам пришло одно новое сообщение.
«Дилан, мать твою, – вполне справедливо злится Оакхарт, который Старший, который вместе со своей очередной пассией и дядей Келсо дал обещание посидеть с Тером, пока дочь займется важными делами, оставшимися в Греции. – Я знаю, что ты в порядке. Звонил Максу: говорит, мои смски ты видишь. Прекрати выделываться и позвони, или я за себя не ручаюсь».
Открыть, прочитать, забыть. Удалить.
Вам пришло одно новое сообщение.
«У тебя ребенок, помнишь? Я понимаю, что…»
На этот раз Дилан не читает: она стирает воспитательную записку настолько быстро, что чувство вины не успевает поселиться в ее подзадолбавшейся от материнства душе. Последние три часа мобильник вибрирует безостановочно; и в нем – больше десятка гневных тирад от отца, который считает ДжейДи хорошей родительницей, но ужасно трусливой. Он прав лишь наполовину. ДжейДи не хорошая. И у ДжейДи ничего, совершенно ничего не получается.
Поэтому она не собирается возвращаться в Америку ближайшие… сколько-то там дней. Пока не придумает, как ей быть и существовать дальше.
Дело идет к новому году: редкие здания на улочках Афин украшены фонариками, специальными стикерами и плакатами, рекламирующими скидки в магазинах, действующие на протяжении всего праздника. Местные жители дружелюбно желают друг другу веселых каникул; некоторые из них с улыбкой кивают ДжейДи, пытаются войти с ней в вербальное взаимодействие, однако она не обращает внимания на случайных собеседников: ее голова полнится странными, некомфортными, навязчивыми мыслями, перебивающими повседневные. В какой-то момент мужской голос говорит: «Нам нужен Кестлер», и у Оакхарт окончательно срывает крышу: «Ты прав, парень. Ты прав».
Снег валит хлопьями, оседает на плечах, густых каштановых волосах и копится на ресницах. ДжейДи уже не помнит, как два часа назад принимала аспирин, наивно думая, что он поможет преодолеть шепот второй сущности. И она не сохранила в памяти, как умудрилась предположить, что грядет буря. Старые волнения и переживания не трогали юную американку: заботливый и умный Голос управлял ее желаниями слишком умело, чтобы та начала беспокоиться. Она хотела увидеть Кестлера, обнять его (что?), поклясться ему в вечной верности и, гордо выпятив вперед грудь, предложить собственную кандидатуру на роль главного убийцы «Огня». Потому что Геркулес точно знал: нет ничего ценнее, чем одобрение отца. Но он позабыл о том, что Артур Кестлер и Зевс – это не одно и то же, это две разные личности, и если вторая обрадуется возвращения блудного сына, то первая лишь удивленно приподнимет бровь и пошлет его нахер.
– Вы к кому? – как только трель звонка раздалась в обители самых ублюдочных людей в мире – из-за двери показалась интеллигентная физиономия Алана, вроде бы их местного дворецкого. Ди постаралась нацепить одну из доброжелательных своих улыбок, но в доверие к незнакомцу не втерлась: ее глаза оставались какими-то безумными и больными.
– Мне нужен Кестлер, – резко выдает девчонка, тем временем как Алан с интересом оглядывает ее плотное тело. Видимо, он не знает, стоит ли впускать в дом сомнительного вида девицу, у которой и тон, и взгляд – подозрительны.
– Его нет, – также резко отвечает мужчина, без лишних объяснений захлопывая дверь перед носом незнакомки. – Попробуйте прийти в следующий раз, – ДжейДи, удивившись последовавшему отказу, возмущенно выдыхает носом воздух и в удивлении открывает рот, будто собирается обматерить весь состав группировки отборнейшими ругательствами. Где-то на подсознательном уровне она убеждает себя: «Ну не очень-то и хотелось». А Геркулес перебивает: «Шутишь? НАМ НУЖЕН КЕСТЛЕР. Сегодня, немедленно, любыми силами. Не надо меня разочаровывать».
Дилан не разочаровывает. Рыкнув себе под нос что-то нечленораздельное, она изо всех сил вбивает кулак в место, рядом с которыми находится глазок. Слышится треск; правда, слишком глухой для серьезной поломки. Она отводит руку назад, чтобы покорежить дерево очередным ударом, и почему-то, ровно на мгновение, останавливается. Пропитанные одержимостью извилины (хотя какая там одержимость… ее начало, не более) изредка посылают правильный импульс своей хозяйке, стараясь наставить на путь истинный и вывести из-под влияния Геркулеса. Импульс этот, к сожалению, не настолько силен, чтобы остановить самого могучего героя из когда-либо существовавших. Ему нужен Кестлер. Ей нужен Кестлер. Дайте Кестлера сию же минуту.
– Открой дверь, мать твою! – рычит и сама на себя не похожа; увидела бы со стороны – не узнала бы. Голос, заполняющий черепную коробку, становится громче, быстрее и переливается разными оттенками; Дилан кажется, что если она не доберется до Артура – у нее поедет крыша. В смысле, не поедет (она уже съехала), а сорвется, разнесется на куски и самоуничтожится. Поэтому ей нужен долбанный Кестлер. Она должна получить от него задание прямо сейчас, услышать его голос, да хоть ощутить удар поддых – неважно вообще, главное – оказаться с ним в одной комнате. – Ты, блин, тупой ублюдок, впусти меня! Или я здесь все к херам разломаю! – кричит Оакхарт, ударяя кулаком по двери снова. Та почему-то не сдается под натиском геракловской силушки: стоит насмерть, только потрескивания издает. Кестлеркестлеркестлер, сукин ты сын, выйди на крыльцо, отвлекись от своих важных дел, прими сына своего. Или дочь, которой отчаянно захотелось стать им.
И в случившемся кроется некая ирония: Дилан ведь хотела вернуться к прежней жизни…
А ее прежняя жизнь – вот она. Вот такая.