Посейдон развлекался как мог. То внезапно в лицо самой Вероники выплескивалось содержимое чашки, то неожиданно льющаяся вода из чайника, благо не кипятка, сворачивала с пути под неестественным углом вопреки всем законам физики и здравого смысла на голову клиента. Подмоченный посетитель бара не знает всей магической подоплеки происходящего, а хранителя, жертву непомерных амбиций бородатого хрыча с Олимпа, с криками увольняют. Веро сменяла одну забегаловку на другую со скоростью света, не говоря уже о том, что она просто измучилась, силясь присмирить свою проснувшуюся столь внезапно морскую природу. Чего стоили те же походы в туалет!  А затопленная квартира соседей снизу? И это еще не говоря о вечной, непреходящей жажде, причем жажде именно морской воды, а не абы какой водопроводной. Столько соли, слез и разочарования! Но упрямый небожитель как будто продолжал не замечать ее страданий и потешался. И, Вероника, само собой разумеется, пыталась сопротивляться. И так по кругу, изо дня в день. Вроде бы хранитель, а билась против бога. И получалось, что прежде всего против самой себя. Испробовав миллион способов принесения жертв капризному олимпийцу, сдалась, махнув на это неблагодарное занятие рукой. Техники отказывались ей подчиняться, а она - своему покровителю.
Так вот, путь к морю был долгим и жарким. Жарко было в автобусе уже с самого утра, когда Веро, зажатая выдающимся бюстом с одной стороны и балакающими на непонятном языке взмокшими от жары туристами с другой, болталась на поручне пригородного автобуса. Горы, раскинувшиеся на горизонте, тяжело вздымались, дыша раскаленной грудью остроконечных пиков. Однообразные пейзажи за окном, отели, машины - ничто не привлекало ее внимание. Ничто, кроме зова, манившего ее к воде. Зова, который разбудил ее, поднял с постели, и заставил отправиться к морю с утра пораньше. Единственный маячок в этой пустыне безвременья, единственное, чего она желала и о чем могла думать. И уже было наплевать кто толкнул, кто сегодня ел на завтрак чесночную скордалию, а кто из пассажиров автобуса вчера принимал за воротник анисовой водочки. Веро, не жива не мертва, держалась из последних сил, но, наконец-то, автобус хорошенько встряхнуло, и он остановился где-то на развилке, от которой начинаются самые большие пляжи, выплюнув своих уставших, но в общем-то довольно решительно настроенных пассажиров. Вероника на дрожащих ногах свернула куда-то за стройку, а там известными тропами в обход густо усыпанных отдыхающими телами берегов. Там, за острыми и неуютными скалами начинались более дикие и уединенные местечки. И Веро бежала, задыхалась, останавливалась, чтобы перевести дыхание, чувствуя, что палящее солнце не оставит ее в покое.
- Старый хрыч!... Мерзкий урод! - кочка, кочка, бережочек. Веро задыхалась, хватала воздух ртом, чувствуя как сводит судорогой мышцы и пересыхает во рту, - Я тебе всю твою бороду повыдергиваю! - пейзажи перед глазами заволакивала легкая дымка, но даже через такую завесу она видела желанную поблескивающую поверхность моря, живого, прохладного, зовущего ее войти. Войти и остаться с ним навсегда. Подчиниться зову.
- Ты, гадкий божок, - уже хрипела она, пыхтела как паровоз, вытирая со лба пот и пытаясь держаться на ногах устойчивее, - Ты вонючая рыбешка! - и упала на коленки, но сил, чтобы отреагировать на боль не было, - Я не принадлежу тебе, понял? Не принадлежу, - Вероника ползла к воде на четвереньках, едва коснувшись ее, испытывая ощущение того, что по венам побежал неразбавленный кайф. Она ползла, ноги и руки облизывали пенившиеся в забавах волны, пока не споткнулась, плюхнувшись в воду, окунувшись в соленую влагу щекой и тут же едва не замурлыкав от удовольствия. Где-то рядом прибой качал на волнах ее шлепанцы. Аид с ними! Веро двигалась дальше, стаскивая с себя одежду и, не глядя, бросая ее куда-то назад, на берег. Внезапно она застонала, остановилась и легла прямо в воду. Эйфория, подаренная прикосновением к воде, ушла, но вместе с нею ушли жажда и боль. Веро стало спокойно и хорошо, а еще совсем никуда не хотелось уходить. Незачем. Она слушала музыку волн и наслаждалась укачивающими мерными поглаживаниями воды. Кажется, она одержала победу. Вероника могла идти вперед, подчинившись инстинктам, стать частью стихии и забыть о том, кто она есть, но она устояла. И теперь обессиленная и умиротворенная лежала в накатывающих на берег волнах и улыбалась, бледно, слабо, но все-таки торжествуя. Съел, старый хрыч?! Съел?! Знай наших.
И Веро уснула, укрытая от случайных взглядов тенью скалы, нависшей над этим диким, необжитым берегом. Волосы ее, как и водоросли, подчинялись единому ритму колыбельной волн, путались между собой, жили своей жизнью. Кожа покрылась мурашками. Птицы стали отражением рыб, плывущих в воде, скользящих по коже, случайно касающихся ее, а сама Вероника - гранью между двумя сферами, живым огнем на волнах купели без дна, младенцем в утробе, морем - от одной далекой черты до другой. И только через несколько часов, порядком замерзнув и разомлев, она проснулась все еще частично погруженная в воду, спугнув расхаживающих у воды чаек.
Майка и шорты нашлись на берегу сухими, только вот шлепки пропали, а белье все это время плескалось в воде. Одевать на себя мокрое совсем не хотелось, поэтому, отжав лифчик и устроив ему временную сушилку на солнышке, Вероника облачилась в то, что было и пыталась расчесать влажные волосы пятерней, задумчиво разглядывала свою руку в солнечном свете. Сжимая и разжимая пальцы, плавно двигая из стороны в сторону кистью руки как крылом, она видела только светлые линии шрама на фоне морской синевы, слепившей глаза. Море. Она любила его и без всех этих хранительских штучек. Без Посейдона с его желанием подчинить ее. Без жажды, боли, рыбьих хвостов и жертвоприношений. Пальцы сами сложились в замысловатый, но такой неприличный жест в сторону моря. Вот тебе, Вседержитель хренов. Вот тебе! Средний палец. И на душе запели птички-синички. Переиграть Посейдона было сложно, но не невозможно, как оказалось. Он не заманит ее в воду. Зов его силен, но не всесилен. Она все еще может решать сама. Она все еще может выбирать.

Одета в белую майку алкоголичку и джинсовые короткие шорты с черными подтяжками. Белье черное. Шлепки-ушлепки уплыли в неизвестном направлении. Волосы длинные, распущенные, влажные. Выспалась!))

Отредактировано Veronika Sterne (03.06.2015 22:29:38)

На кончике пальца, того самого, который Веро выставила в неприличном жесте в сторону моря, мелькнула голова. Пловец, забравшийся очень далеко от берега мелькнул и скрылся за очередной накатившей волной. Неужели показалось? Вероника опустила руку, оставив еще влажные и слишком спутанные волосы в покое и всмотрелась в горизонт, где только что видела человека. Там действительно кто-то был, маленькая точка, которая не двигалась с места. Слишком странно для того, кто увлекался плаванием,особенно когда в следующее мгновение голова скрылась под водой и не вынырнула. Вероника подскочила, растерянная, но убежденная, что произошло что-то на самом деле нехорошее и тому, кто бы там сейчас не был, нужна помощь.
- Вот блин! - выдохнула она, покачнулась, не зная правильно ли поступает, и тут же, отметая сомнения, ринулась в воду. Он не выныривал. Море поглотило его и сделало вид, что ничего не было. Никого и никогда. Сердце в груди затрепыхалось. Веро с брызгами влетела в воду и прыгнула. Вода поглотила ее также жадно и быстро как и того, кого она стремилась спасти. Обняла, обхватила со всех сторон как мать, которая принимает в свои объятия блудное дитя.
Проплыв несколько метров, Вероника поняла, что не успеет, набрав побольше воздуха, она снова нырнула и попыталась двигаться быстрее, вкладывая в каждое свое движение все силы и развивая ту скорость, на которую едва ли был бы способен самый профессиональный пловец. Но этого было недостаточно. Она это знала. Она опаздывала. Она начала задыхаться. И тогда боль вернулась, но не такая тянущая, мучающая ее боль, что была с утра. Эта была резкой, как выстрел, стремительной, оглушающей. Вероника выгнулась под водой, судорожно вытягивая ноги, будто бы ее ударил разряд тока. Из носа ее пошла кровь, но задержка не была долгой. Она должна успеть, - колотилось ее сердце. Она сможет. Жуткая боль вспыхнула между ног и прокатилась по всей длине срастающихся конечностей. Веро закричала, но почему-то не захлебнулась. Из кожи, разрезая ее, вышли маленькие чешуйки, словно из тысячей маленьких шлюзов выпуская лишнюю кровь и превращая ее шорты в лохмотья, висящие на бедрах. Вышли и слились в одно, став плотной, ровной и не режущей поверхностью длинного рыбьего хвоста, чем-то скорее напоминающего дельфиний хвост. Кровь растворилась в воде, шок от боли ушел. Вероника, укрытая коконом из собственных волос, ударила хвостом и понеслась, разрезая пучину как выпущенная из лука стрела. И этот полет принес освобождение. Хищный блеск вспыхнул в глазах, когда русалка увидела расслабленное, опускающееся ко дну тело мужчины, но она ни на мгновение не остановилась, не замечая ни легкого колыхания лепестков жабр, открывшихся на ее шее, ни потери любимых шортов, ни майки, досадно и бесполезно поднявшейся к подбородку. Я тебе его не отдам! Он мой!
Метнувшись вниз, она ухватила здоровяка руками, но вытаскивать его наверх оказалось труднее, чем показалось на первый взгляд. Хвост работал сильнее, а Веро тащила и тащила, просунув руки подмышками, надеясь, что еще не поздно, вверх, куда-то туда к солнцу, дразнящемуся бликами по сомкнутым векам на незнакомом и спокойном лице. Словно он спал. Шумно вынырнув на поверхность, Вероника едва не выпустила свой улов, хватая его крепче и прикладывая все усилия, чтобы двигаться дальше. На воде это оказалось еще сложнее, а человек не подавал никаких признаков жизни. Он был большим и тяжелым, так что было даже удивительно как они не пошли на дно вместе. Наверное, даже было хорошо, что он без сознания, по крайней мере Вероника очень надеялась, что он еще жив, только потому что утопающий мог начать мешать своему спасению. Впрочем, на пол пути к берегу, русалка уже пожалела о том, что он не плывет сам. Гора мышц, которую она тянула буквально на себе была слишком уж тяжелой ношей. Скрипя зубами и взбивая хвостом море, Веро упорно волокла свою добычу вперед.
- Еще чуть-чуть! - бормотала она, - Еще немного, только не умирай, - обращалась она к безмолвному спутнику, будто бы примостившемуся поспать на ее плече. Следить, чтобы его лицо не погружалось в воду было непросто, поэтому Вероника была весьма благодарна, когда увидела недалеко от берега торчащие из воды камни. Она прижала незнакомца к ним спиной, давая себе секундную передышку и всеми силами пытаясь не дать ему выскользнуть из ее рук и уйти под воду, куда его так и тянуло. Не отдам.
- Потерпи, - шептала Вероника, тяжело дыша и всматриваясь в его лицо. Губы, кажется, его слегка посинели. Это напугало ее, но она даже не представляла как с ее хвостом вытянуть его на берег. Помнила только, что нужно очистить его легкие от воды и попытаться запустить сердце, сделать искусственное дыхание. Что-нибудь! Нужно было торопиться. Но как? Как?!
Большая волна соленой воды, вспенившись и недовольно загудев с ревом подняла закричавшую Веронику, оцарапавшую руку об острые камни, крепко обнявшую мужчину, как ребенка, и с силой выбросила их двоих на песчаный берег дикого пляжа, взамен прихватив с собой уже подсыхающее белье Веро, будто бы насмехаясь, укачивая его на волнах у берега. Посейдон продолжал развлекаться.
Вероника застонала, выползая из под плеча мужчины и попыталась перевернуть его. Он действительно был большой и необычайно хорошо слажен, но чтобы перевернуть его ушли остатки всех сил, она даже закричала, закричала от напряжения, от отчаяния, потому что была на пределе. От взгляда ее не скрылось ни одна деталь, так что она даже возмутилась сама себе, что в такой момент может думать о чем-то другом кроме как о спасении человека. Но хвосту ее было наплевать на все моральные терзания. Где-то там потеплело, приятно заныло, предательски напоминая ей в самый неподходящий момент насколько она женщина, живая, из плоти и крови, как она одинока. И это возмутило Веронику еще больше, чертовски разозлило, но она не останавливалась, подтягиваясь к нему на руках, и  задыхалась, с трудом соображая, с трудом вдыхая резкий горячий воздух. С Посейдоном и своим новым образом она разберется потом! Она чувствовала, что внутри нее зашевелилось какое-то кровожадное, животное удовлетворение, когда она случайно касалась его, этой красиво накаченной груди, необычно сильных рук, но у Вероники это вызывало только возмущение. Нашла время!
Русалка, проснувшаяся в Веронике, жаждала отведать это блюдо, устроить кровавое пиршество, если потребуется, но Веро была увлечена другими делами, она была непоколебима, решительна и плевала она на все эти морские инстинкты, вложенные в ее голову старым пердуном Посейдоном. Небожителем, все-таки заманившем ее в воду. Козел! О бедном юноше он, конечно же, совсем мне беспокоился! Что этому хрычу одна человеческая жизнь?!
Она вжималась в рот незнакомца своим ртом, вдыхая в него воздух и надавливая на грудь. Делать это полулежа было крайне неудобно, поэтому отчасти она уже устроилась на самом утопленничке, подтягивая хвост к себе ближе и пытаясь присесть. И спешила, очень спешила,поэтому не отвлекалась.
- Давай! - повторяла она в отчаянии, - Давай, хороший мой, дыши! Пожалуйста, - нити мокрых прядей падали ему на лицо, песок с ее щеки отпечатался на его коже, застрял в ресницах, вкус его соленых губ, вкус моря и солнца становился острее от осознания того, что, кажется, она опоздала. В его посиневших губах не было жизни, не было дыхания, совсем ничего. Капля скатилась со щеки и упала на лицо незнакомца. Была ли это морская вода с ее волос или она действительно беззвучно плакала - было уже неважно. Посейдон все-таки переиграл ее. И оставил ни с чем. И уже назло ему. Назло всему происходящему. Назло смерти и горечи, которую она селила в душе. Она не остановилась, продолжая вдыхать в него жизнь и размеренно надавливать на грудную клетку. Еще и еще, снова и снова.

Отредактировано Veronika Sterne (05.06.2015 00:13:41)

Вероника, уставшая и невероятно окрыленная тем, что утопленник скорее жив, чем мертв, откатилась на спину, рухнув на песок рядом. Он был жив, и кашель его звучал как музыка для ее ушей. Жив! До нее наконец дошел смысл его слов и тут она вспомнила, что рыбий хвост - не совсем то, к чему привыкли обычные люди. Расстояние до воды было значительным для того, у кого не было пары ног, а вместо них по песку волочился тяжелый хвост. Сбежать не получится. Все равно ему никто не поверит, - промелькнула отчаянная мыслишка, а воображение уже нарисовало себе картину, как человек пытается доказать кому-то, что видел на пляже самую настоящую русалку, его забирают в психушку, где он и проводит остатки своих дней.
Мало того, что здоровяк был жив, так еще почему-то заподозрил ее в обратном, в том, что она хотела его убить, но дальше - лучше, он уже напрямую разговаривал с кем-то вроде Посейдона. Впрочем, может быть, для шизофреников это вообще норма - болтать с воображаемым другом, но для Вероники это была любимая форма обращения к своему покровителю, правда при этом она частенько в последнее время добавляла сочные эпитеты вроде "старый козел", "хрен моржовый" и все в таком духе. Хуже всего было то, что, если она поняла правильно, спасенный ею хомосапиенс ко всему прочему хомосапиенсом этим и не являлся, а причислял себя к редкому и весьма злому племени хранителей, одержимых победой в Олимпийских Играх. Это было очень и очень плохо. Второй раз за несколько секунд Вероника подумала о бегстве. На крайний случай у нее есть руки - можно пытаться подтянуть себя ближе к воде. И что будет дальше?
То ли псих, а то ли действительно хранитель морского бога. А то ли это и другое вместе, что вероятнее. Широкая мускулистая спина с россыпью на ней мелких песчинок. Татуировки, украшавшие парня, скорей всего и могли быть его талисманом: Вероника такое видела раньше. Ну, если, конечно, талисманом не были его полосатые плавки.
Это могла быть какая-то ошибка. Могла ведь? Конечно! Толпы хранителей в полосатых плавках каждый день пачками тонут в морях, разговаривают с невидимыми богами, которые отличаются весьма скверным характером и сомнительным чувством юмора. Бежать! Но вторая селедочная половина даже и не думала весело заскакать по песочку к прибрежной линии.
Побледневшая, напряженная, Вероника осталась сидеть и во все глаза настороженно смотреть на уставившегося на нее своими зазеленевшими в ярком солнце илистыми глазами мужчину. Мутноватыми, будто цветущее летом озеро, но когда в его глаза попадал свет, она могла четко рассмотреть кристаллическое, светлое дно, укрытое серебристым мхом. Агрессивная линия подбородка и крупные черты, широкий разворот плеч, прищур глаз - все это придавало вид утопленнику более чем серьезный и решительный. Полумертвым он выглядел более тихим и беззащитным. К слову.
Вероника насупилась, все еще недоуменно и испуганно ожидая подвоха. И взглянула вниз, куда посмотрел мужчина. Увидела кровь на руке и просматриваемое сквозь тонкую и намокшую ткань тело. Хвост ее недовольно дернулся, хотя она и не была кошкой. Возможно, это было непроизвольное сокращение мышц или что там теперь у нее было вместо ног. Возмущение чешуи? Ни хвосту, ни самой Веронике такая форма одежды по душе не пришлась, но она не бросилась с криками и ложным румянцем срывать с незнакомца плавки, чтобы ими прикрыться. Слишком много было проблем и помимо собственной ноготы. Вероника, чтобы не затягивать паузу и пытаясь скрыть свое напряжение, осторожно ответила, неспешно и горделиво перекидывая длинные волосы со спины вперед. Ну, в конце концов, сколько можно молчать, как рыба, и пялиться на него?
- Привет, - хвост пошевелился снова, будто бы одобряя ее слова или же демонстрируя взвинченные нервы. Кто этих русалок знает! Веро удивленно посмотрела вниз и снова подняла глаза на незнакомца. Тембр его низкого, глубокого голоса вызывал в ней прилив почти физического отклика. Это было несвоевременно и как-то совсем по-детски. Вероника же считала себя весьма взрослой, умудренной жизнью и опытом женщиной, чтобы так странно реагировать на кого бы то ни было. Разозлившись на себя, на него и на Посейдона вместе взятых, Вероника, наконец-таки ожила достаточно, чтобы отойти от первого шока и выдавить из себя что-то членораздельное.
- Я не убивала тебя. Я тебя спасла, - в голосе ее почему-то звучали растерянность и обида, - А к Посейдону я не имею никакого отношения, вернее, не больше твоего,- она явно была растеряна, может быть, даже шокирована и показывала на нижнюю, селедочную часть своего организма, - И я не знаю, что с этим делать. Я хочу свои ноги назад.
Она резко оборвала свою пламенную речь, тяжело дыша, опустив руки и уставившись на хранителя. С чего вдруг ей так откровенничать с кем бы то ни было? Слова сами сорвались с языка. Да, она замолчала, но, может быть, слишком поздно. Она ничего о нем не знает. Впрочем, ничего и не хочет знать. Это случайная встреча, которая здесь и закончится.
- Я рада, что ты жив, - неожиданно ощутив укол совести, пробормотала она уже успокоившись и отведя глаза. Он тут едва не погиб, а она ему о своих проблемах! Кто вот тянул ее за язык? Что с ней вообще такое происходит? Вероника была раздосадована на себя саму. А еще эта проклятая гордость! Попросить его бросить ее обратно в  воду? Корона упадет? И что дальше? Она останется русалкой навсегда? И тут ее как молнией озарила мысль. У нее был он, кто бы он ни был. Он хранитель, возможно, такой же как и она. У них есть что-то общее. Может быть, он знает ответы на вопросы. Знает, как от этого избавиться. Она буквально потянулась к нему, хотя сделать шаг и подойти совсем близко возможности не было. Но даже сейчас Вероника чувствовала тепло его кожи, нагревающейся под лучами палящего солнца. Тепло и его запах, заставивший сглотнуть слюну. Что это? Язык ощутил клыки, небольшие, совсем крохотные. Она почувствовала трепет в районе живота, не совсем понимая, что он как бы немного и гастрономический. Благоразумнее будет не приближаться к нему, пока она была русалкой. И Вероника остановилась. В животе образовалась пустота, будто бы ее подбросили высоко в воздух.
- Не оставляй меня, - кажется, она только что примкнула к самым шизанутым безумцам из возможных, только недавно подозревая в том этого хранителя. Послушай кто со стороны! Не разговоры, а какие-то прям героические ролевые игры. Битва за морской престол. Или же за ракушку всевластия, - Я не хочу возвращаться, я не хочу быть такой всегда! - в глаза ее была мольба, - Сделай что-нибудь, - и в унисон ее словам рыбешкин хвост затрепыхался совсем рядом с его ногами на песочке, мол, тута я, это со мной тебе что-то надо сделать. Безумие. Безумием было говорить с ним и о чем-то просить.

Отредактировано Veronika Sterne (06.06.2015 13:38:32)

Можно было ожидать чего угодно. Проговорив свою просьбу на одном дыхании, она тут же пожалела о такой поспешности. Только вот оставаться наедине с проблемой хвоста очень уж не хотелось. Был выбор - или никого, или хранитель. Возможно, хранитель. Возможно, Посейдона. Возможно, знающий ее сестру. Это было слишком уж импульсивно и неосторожно. Вероника хмурилась, когда он хмурился, и наблюдала за каждым его взглядом или движением. Будто он волшебник, который сейчас из шляпы достанет за уши белого кролика. Или ничего. Глупо, неправда ли? Тем более, что хранители - опасный народ, от которого она столько лет старалась держаться подальше. Следом за ними всегда тянулось безумие и кровь. Это была война, неназванная, не объявленная, но она длилась веками, вела к некой иллюзорной цели, делая людей несвободными, зависимости от правил игры. Делала их убийцами. Кажется, напуганным и обескураженным ее необычной внешностью мужчину назвать было нельзя. Он думал и думал над решением ее чертовой задачки. Устыдившись своего порыва, Вероника прикусила губу, но когда незнакомец повернулся к ней, протягивая руку, не смогла скрыть удивления и вложила свою руку в его, как оказалось, лапищу. Большую, сильную, как и он сам, очень теплую. Будем знакомы, фригийский царь. И соединенные руки были как кольцо и пергамент, между которыми вспыхнула гербовая печать из плавящегося воска. Компромисс, шаг навстречу. Неужели это происходит со мной? Еще месяц назад Веро была уверена, что ничто не способно заставить ее пойти на контакт с другим олимпийцем. Она была тенью, скитальцем без дома. Вечно в бегах, скрываясь и не желая встречи. Тот мир оставался далеко позади, под строжайшим запретом, и вот она сидит и так просто жмет другому хранителю руку. Будто они два самых обычных приятеля, сидящих на берегу. Он - пловец в чудесных полосатых. Она - пловец с рыбьим хвостом. По спине побежали мурашки.
- Вероника, - растеряно ответила она.
Инстинкт самосохранения возопил, потребовал немедленно вернуться к первоначальному плану и бежать, решительно и не оглядываясь. И если надо, то ползти. Но Веро, игнорируя все сигналы, затрепетала под его пальцами, коснувшимися чешуи, вспыхивая щеками и чувствуя как сердце заходится в бешеной скачке. Это было настолько необычно и странно, что она даже не сразу пришла в себя. Удовольствие было по шкале в десять баллов из десяти. И тут же забылось о том, что она опасалась чего-то. Что? Кто опосался? Где я? Веро была так потрясена, что на какое-то время забыла, что такое дышать, а когда вспомнила, осознала, что Мидас о чем-то спрашивает ее. И отвела взгляд, буквально на секунду, чтобы только перевести дыхание, собраться, для отмазки поправляя волосы. Чтобы только он ничего не заметил, не понял. Оставить это свой тайной. Она старалась как можно серьезнее и внимательнее слушать то, о чем он ей говорил, но все мысли были там, где-то на кончиках его пальцев. Вероника высматривала что-то интересное на песке, у его ног, время от времени поднимая на него сосредоточенный взгляд, кивая, усмиряя выпущенного на волю демона. Но как ни старалась, слышала его словно сквозь толщу воды, затуманенным взглядом блуждая от песчинки к песчинке, от его глаз в сторону пляшущих волн за его спиной. Потом я над этим обязательно посмеюсь, - пыталась она отвлечься, но это будет потом, когда у меня снова будут ноги и я не буду каждый раз испытывать некое подобие оргазма, когда кто-то будет ко мне прикасаться. Мысль эта заставила ее улыбнуться, и сразу же стало легче. Но ненадолго. Поднятая на руки, беспомощная, она инстинктивно ухватилась за его плечи. Здесь, в такой опасной близости, думать получалось еще хуже, но определенно возвращаться обратно в воду она не хотела. Это был тот путь, с которого она хотела сойти, диктуя богам свои условия. Испугавшись, Вероника испытала желание прижаться к нему щекой, попытаться закрыться, избежать ответа, и четко поняла, что дальше ведь может последовать все, что угодно. Нет, нет, нет! Может быть, я захочу его укусить или даже утопить, как в древние времена русалки заманивали в воду мимо проходящих путников. Нельзя было поддаваться, что бы это ни было, магия или какие-то русалочьи инстинкты. Я должна была быть сильнее, выше всего этого. Вероника хотела свои правила. Она сопротивлялась. Во взгляде ее был страх, были сомнения. Она боролась с желанием остаться на его руках и оттолкнуть от себя. И чем дольше так думала, тем тяжелее ей становилось. Нужно было решать. Нужно было попытаться, но мысли о том, чтобы окунуться вновь, вызывали у Веро непроизвольное желание обрести еще и крылья. Чтобы улететь за тридевять земель.
- Я хочу попытаться, - ей было трудно это сказать, чертовски трудно. Не просто трудно, а невыносимо. Вероника вглядывалась в спокойное, уверенное лицо Мидаса и понимала, что меньше всего на свете хотела бы хныкать рядом с ним и выказывать страх. Откуда-то взялось желание быть в его глазах лучше, чем на самом деле. В реальности Вероника бежала долгие пять лет, а сейчас, сидя на руках совершенно незнакомого мужчины, не хотела, чтобы он это увидел в ней. Ей было страшно: Посейдон уже не раз одаривал ее такими сюрпризами, что при одной мысли неприятный комок сворачивался в животе и подступал к горлу. Но она была не одна. Она хотела быть лучше. И когда он пошел вперед, закрыла глаза, чувствуя как вода обнимает его и ее, прижатую к его груди. Она слышала его дыхание также хорошо как и дыхание моря. Она сосредоточила все свое внимание на том, что крепкие руки обнимают ее, держат, не позволяя упасть и исчезнуть. Словно бы он не просто был рядом, а одним своим присутствием служил гарантом того, что в этот раз ничего плохого не случится. Что Поседон ее не заберет.
Сладко колотилось сердце. Восторженно. Присутствие Мидаса тянуло ее, словно мощное течение, зазывало пойти с ним, позволить ему увести Веронику в теплые объятия моря. Она откинулась назад, лежа на одних его руках и воде, чувствуя как вода смыкается у нее на животе, касается чувствительного хвоста и затрепетавших полупрозрачных лепестков на шее. Она погружается под воду и единственная связь, которая существует у него с миром - его руки. И она тянусь по ним, когда по телу пробегает волна судорог, а боль выкручивает ей ноги, всю ее. Чувствует слабые, ноющие, но ноги, которые она даже не способна подтянуть к себе, чтобы хотя бы на мгновение прекратить эту муку. Но это быстро заканчивается. Она не хочет, чтобы он видел ее такой. И Веро больше не может дышать под водой. Поднимается выше, хватаясь за его руки, судорожно вдыхая воздух, пытаясь подтянуться и укрыться в нем. Ни о чем другом думать не могу. Руки, голос -дрожат, вздрагивают плечи. Веро жмется в него большого, повторяя тоже куда-то в него:
- Получилось, получилось...
Вероника ликует, обтягивает майку пониже, стараясь унять дыхание. Глаза ее светятся, не смотря на то, что повторить такой фокус с превращением она ни за что больше бы не хотела: слишком уж больно.
- Мидас, - пробует произнести его имя, - А ты ведь тоже хранитель Посейдона? - лукаво заглядывает ему в глаза и ей хочется смеяться, хотя и нет сил, - Только хранители Посейдона так ругаются на него. Сама знаю, - довольно растягивает  слова и щурится на здоровяка, понятия не имея, что творится у него в голове, - Постой, - просит его остановиться на мелководье, - Я сама хочу, ладно? - не без его помощи опускает ноги в воду и скалится как самый счастливый человеко-кот на свете. Держится за его руки и думает про себя какой же он все-таки большой. Чудесное ощущение. Рядом с Мидасом иначе как совсем крохой себя и не почувствуешь, а это почему-то приятно.
- Это первая моя техника, представляешь? До этого у меня совсем ничего не получалось. А что умеешь ты? Плавать, как я понимаю, не твой конек? - улыбается, дразнится, как гордая ученица глядит на своего учителя, отпускает руки и со вскриком летит вниз, шлепаясь о воду и поднимая брызги. Ноги подогнулись и она уже смеется, сидя по пояс в воде. Для счастья нужны две ноги - это бесспорно.Но еще лучше две сильные, красивые руки, которые тебя из воды достанут и к берегу дотащат. У самой-то пока не получается. Но если что, мы не гордые, мы и на четвереньках доползти можем. А там обсохнуть и приняться выуживать из воды чудесные трофеи - плавающее по волнам белье. Вещь весьма в общении полезная. А порой, особенно когда начинаешь себя неуютно чувствовать, даже нужная.
- Не подумай, что я смеюсь, - хотя да, это уже кажется довольно забавным, - Когда я была мелкой и у меня появился мой первый талисман, я тонула три раза на дню, - она улыбнулась и с удовольствием провела рукой по ноге. Соскучилась! Давненько уже не виделись.

Смущенным этот татуированный здоровяк выглядел милым, и Вероника вполне могла бы себе позволить продолжать пялиться на него, если бы не некоторое неудобство: ноги были как две дрожащие сопли на палочках, болели, гудели, словно она только что завершила самый длинный и сложный на свете спринт, а также перешла заодно сегодня Джомолунгму и пик Победы. Разом. А море и песок, забиравшийся во всевозможные и невозможные места набил оскомину. Очень хотелось убраться в цивилизацию, принять ванную и поспать. Да, спать сейчас, кажется, хотелось больше всего. Какая-то недетская усталость чувствовалась развалившейся на ее хрупкий девичьих плечах. А все последствия рыбьих хвостов! Боги были большими хитрецами, в чем-то давая, а в чем-то тут же отнимая. Как же она затрахалась! Но вслух не сказала, тая под очарованием незнакомца. Почти также как и под палящими знойными лучами солнца. Жарко, черт. Слова его про сведенную ногу не могли ее обмануть. Да и не было в том нужды.
- Кому ты рассказываешь! - осмелела она - Что я этого старого козла не знаю, - она все еще чертовски злилась на Посейдона, хотя уже не было на то сил, - Посейдон даже лучшего пловца способен утопить в луже, а что уж говорить про море. Думаешь, я бы зашла сегодня в воду, если бы не он? - Вероника демонстративно фыркнула, выражая этим презрение к капризным решениям покровителя, и  чувствуя, что теперь честь хранителя Посейдона в полосатых плавочках полностью очищена. Хватит уже об этом, - Он протащил меня как какую-то наркоманку без дозы от самого дома. Я бежала сюда и думала, что не проживу больше ни мгновения, если не увижу море. Сама! Сломя голову.
Стоило бы последить за своим язычком, но с ним так хорошо болталось. Веро прищурилась, глядя на протянутую руку, а затем и в искрящиеся весельем изучающие глаза, тут же устремившееся куда-то в небо, и вложила свою ладонь в его.
- Только вот нечего на меня пялиться, - дружелюбно, тихо и с улыбкой запыхтела она куда-то в его предплечье, цепляясь за него и нетвердой походкой, едва не падая, медленно плетясь к берегу, - Обещаю, если однажды Посейдон проделает это и с тобой и я найду тебя на берегу, - имелось в виду, что "оставит без штанов", - Я не буду смотреть, - очень хотелось рассмеяться, но было немного несвоевременно, потому что каждый шаг отдавался болью. Блин, блин! Ноги как вата, а она сама как младенец, который едва научился ходить. Приятно, что рядом эта обаятельная гора мышц, за которую, будем честными, так приятно цепляться.
Смущение было, несомненно, иначе бы Вероника не тараторила как сорока-балаболка. Но что еще делать, если ты настолько неповоротлив, а бог решил позабавиться, утопить одного хранителя, а второго оставить без штанов? С кем не бывает! Уговаривать себя можно было сколько угодно, но факт оставался фактом. Никогда прежде не испытывая смущение от раздевания, сейчас Вероника чувствовала себя неловко. Может быть, потому что не могла твердо стоять на ногах, а ее движения вряд ли даже издали могли показаться грациозными. Было больно и точка. Вот только жаловаться она не собиралась. Пыхтела, сопела, висла, но шла, по дороге с нескрываемой радостью выуживая из накатившей на ноги волны три черные ниточки. Это называется трусами, если что!
- Конечно, - со скрипом, едва удерживаясь на ногах, проговорила она, - Подожди, - это была просьба остановиться. Чтобы не упасть, Веро не решилась выпускать Мидаса из рук, но и не хотела переодеваться у него на глазах, так что она просто напросто переползла ему за спину, где все также цепляясь за него, принялась целиться ногами в проймы и одеваться. Мокрое, соленое? Да пофиг! Лишь бы было хоть что-то, - Конечно есть! - выдохнула она с усталой иронией куда-то ему в спину и чуть не завалилась, но устояла, - Ношу с собой на случай того, что вырастет хвост и порвет в клочья мою одежду. Ну, знаешь, с кем не бывает, - снова перебралась к его руке, желая продолжить движение дальше и больше не тормозить процессию, попутно буркнув свое смущенное "спасибо".
- С этого дня буду с собой носить. Пять комплектов, - и улыбнулась. Ну разве можно о таком говорить серьезно? Ну, да, это проблема, но теперь она вроде и не голая, так что все не так уж и плохо. Осталось только заставить эти две оглобли пониже пояса нормально функционировать. Ох, нелегко быть русалкой!
Та каракатица, в позе которой она стояла на берегу, все еще боясь оторваться от Мидаса, замерла, в удивлении посмотрев на хранителя. Неожиданное и приятное предложение. Но взгляд был оценивающий. А не решили ли меня затащить и еще куда-нибудь? Впрочем, чтобы он сейчас не решил, Веронке было настолько плохо, что она бы наверняка согласилась и на приглашение в гости от явного донжуана. Отбиваться от настойчивых ухаживаний ее научили рабочие будни официанткой. Она смотрела и думала. С этой позиции Мидас напоминал собой волка, хищного с такой мощной шеей, что очень хотелось немедленно обвить ее руками и, закатив глазки, снова устроить трепещущие покатушки на его руках. Но совесть, внезапно решившую дать о себе знать, еще никто не отменял. Вероника огляделась по сторонам, потом опустила взгляд на себя и сделала шаг поближе, чтобы его собственная накаченная рученка, за которую, согнутую в локте, она и держалась, нет, пожалуй, даже ручище, частично, но скрыла ее грудь от его случайного взгляда, уразумев, что внеочередное купание пока только ухудшило ее позиции и тонкая мокрая ткань не скрывала того, что ей бы при всем желании скрывать стоило. Да уж. Кто же будет винить его, если он что-то не так о ней подумает? Вопросы нужно решать по мере поступления. И пренебрегать открывшейся возможностью Веро просто не могла себе позволить.
- Но я сегодня же уйду. Только чай и шорты, окей? - и еще раз заглянула снизу вверх в его лицо. И поспешила объясниться, а вернее даже оправдаться, - Я не буду отнимать твое время.
Ну конечно же! Это основная причина почему полуголые девушки не желают оставаться в гостях наедине с полуголыми невероятно красивыми мачо. Вероника улыбнулась своим мыслям.
- И шорты верну. Когда-нибудь, - а вот это уже вряд ли вообще походило на правду, но Веронике было наплевать. С одной стороны он ей помогал, а с другой, с той, затаившейся, спрятанной глубоко в душе, она боялась подобных встреч до коликов. Кто знал что такая встреча принесет? Прошлое?
- Идем? - двигаться без него, без его руки и участия было как-то пока стремновато. Веро ослепительно скалилась, лыбилась и вообще таяла. Почему бы и нет? Приятное ощущение рядом с ним. Только нужно не так откровенно хлопать глазками, чтобы ненароком не разбудить в Посейдоне старого извращенца и насильника. Нет, он же мог! После сегодняшнего Вероника уже бы ничему не удивилась. Но в тоже время тот факт, что этот хранитель был ей настолько близок, притягивал ее к нему как магнитом. Столько вопросов крутилось в голове! Она никогда не встречала подобного себе. Пожирая его украдкой глазами, насколько это ковыляя с ним под ручку было возможно, она чувствовала, что просто обязана поднять эту тему. Она волновала ее не меньше, чем рисунки татуировок на его шее и руках. 
- Ты давно хранитель Посейдона? - в голове все еще сильно штормило. Все-таки Джомолунгма, не хухры-мухры, - Научишь меня чему-нибудь интересному? - это было по-детски, но удержаться от такой смелой просьбы не было никаких сил, Она не хотела быть хранителем, не настолько, чтобы так торопиться и совершенствоваться. Но сам Мидас вызывал в ней кучу вопросов. Благодаря ему она сегодня стала водоплавающей рыбой и снова человеком. Это было ново и странно - доверять кому-то. Откуда он? Насколько он сильный хранитель? Почему никогда за всю свою жизнь она не встречала кого-то подобного? Что он умеет? Какие именно техники? Падван из нее, конечно, был хреновый, а вот слушатель жадный и открытый. Впервые она могла поговорить о запретной на многие годы теме. Впервые с тем, кто мог понять ее как никто другой.
- А чем ты занимаешься? Ты, случайно, не рыбак? И не повар в каком-нибудь рыбном ресторане? Я бы этого не пережила, - И Вероника улыбнулась, - Надеюсь, никто никогда не додумается есть русалок. Ты ведь не для этого меня в гости позвал? - нет она почему-то уже не боялась, просто немного осторожничала и дразнилась. И не сразу, но заметила не самого приятного вида компанию, сидящую на берегу в отдалении. Они смотрели на них с нескрываемым любопытством, прямолинейно, а ей сразу же инстинктивно захотелось закопаться в песок или же спрятаться за широкую спину Мидаса. Второе было надежнее, чем пытаться одернуть уже подсыхающую майку пониже. Вот что людям в такую жару дома не сидится? В любом случае, это пляж. Пляж, и она - одна из многих отдыхающих. Разве нет? Ну, и что, что в майке. Ну и что, что других отдыхающих здесь практически не бывает и нету, а сам он считается диким. Веро отвернулась от людей и вскинула заинтересованное лицо на Мидаса. Она нервничала, но не отдавала себе в том отчета. Одобрительный, но вовсе не самый приятный свист откуда-то стой стороны. Вероника попыталась улыбнуться хранителю, но с первого раза не получилось.
- Они только люди, - растеряно пожала она плечами, стараясь замять неловкую паузу и поскорее уйти с глаз долой. Быстро все равно не получалось, а кожа жгла от пристальных взглядов, неприятных, изучающих похабно и грубо. Засвистели настойчивей, но чтобы переключиться, Вероника обвила его руку своими и сказала первое попавшееся, что пришло в голову, лишь бы поскорей:
- У меня уже был однажды талисман Посейдона, но я отказалась от него. И вот теперь история повторяется, - и протянула ему руку ладошкой вверх. На ней белыми тонкими линями светлела буква "V", - «V» значит Вендетта, - повторила она фразу из любимого фильма, силясь отвлечь его внимание, а заодно и свое, переключиться, снова улыбаться ему и не думать ни о чем другом. Интересно, а где его талисман?

Отредактировано Veronika Sterne (23.06.2015 21:03:22)

Гнев, страх, агрессия - это темная сторона Силы.
Легко они приходят, поддерживают тебя в битве.
Если раз ступишь на темную тропу, навсегда она твою судьбу определит.
Поглотит тебя, как ученика Оби-Вана.

Большой, милый, вежливый, не особенно разговорчивый и к тому же хранитель. Опасное сочетание. Особенно, если учесть как она на него реагирует. Нет, нет, она никогда не любила таких. Слишком уж хорош, наверняка не обделен женским вниманием и умело этим пользуется. Но сила его притяжения заставляла ее то и дело бросать взгляды на него и млеть от вращения вокруг этой оси. Только чашечка холодного чая, - убеждала она себя, мечтательно улыбаясь, разглядывая тату на его руке, прикасаясь как бы невзначай к ней пальчиками и подумывая о том, что еще неплохо было бы принять душ, а в идеале и попытаться вымыть волосы, вытряхнуть из них песок и вообще, попытаться привести себя в порядок. Впрочем, научившись довольствоваться малым, она уже радовалась тому, что у нее появилась новая деталь гардероба, пусть и настолько для нее большая. Но это было намного лучше, чем ничего. И Веро радовалась каждой мелочи, приятной компании и возможности немножечко пофлиртовать. Разве это плохо? Все в нем казалось ей не случайным. Надо же! Хранитель Посейдона. Как, интересно, это было у него в самом начале? Как у него все начиналось? Она вспомнила свое первое перевоплощение в детстве, когда весь бассейн разразился писками и криками, когда посреди него, размахивая хвостом, плавала маленькая русалка. Мидас был предельно вежлив, спокоен, так что за этим его спокойствием очень трудно было разглядеть что-то другое. А ведь хотелось! Любопытство подначивало ее задавать ему вопросы все больше и больше, но разговорить этого человека-гору еще нужно было уметь. Может быть, у себя дома за чашечкой чая он станет более разговорчивым? Ну, пожалуйста, пожалуйста! Это же так интересно!
- Хочешь посмотреть, что я умею? Я не скрываю свои способности, но не терплю, когда о них треплются посторонние.
Она смотрела на Мидаса и видела, что в глубине его глаз закипает что-то весьма нехорошее, выдержанное под кроваво-сладким соусом на кухне гневливого Посейдона. Как бы сильно не были неприятны ей эти люди, как бы не алели ее уши от их слов, больше всего она боялась не их. Неуправляемые, мистические, подверженные воздействию своих олимпийских покровителей существа, к которым она наивно себя еще не спешила причислять и всячески отнекивалась и отгораживалась от своего предназначения. Не смотря на улыбку на лице Мидаса, глаза его были холодны как лед. И Вероника поежилась, открыла было рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, что могло бы заставить хранителя передумать, но не нашлась, не придумала чем его успокоить, попросту не успела. И скорее даже потому, что испугалась. Сила плескалась из его глаз, злая уверенность в собственном превосходстве. Она смотрела на него и не узнавала. Где тот улыбчивый, милый парень, с которым она только что прогуливалась по пляжу, заигрывала и хихикала как маленькая девчонка? Мидас скорее напоминал собою стихию. Вот оно - влияние морского бога. Вот ее будущее. Впрочем, волноваться стоило не за этих пьянчуг, а за самого хранителя. Не смотря на внушительный вид и наверняка какие-то сверхвозможности, он все таки был один. На что он рассчитывал? Напугать их? И когда она заговорил, она не могла стоять на месте, заламывая руки и оглядываясь по сторонам, может быть, кто-то будет рядом и поможет. Что он делает? Их пятеро! Адекватности в их поведении не наблюдалось вовсе. Уверенность, с которой они начали наступать на хранителя, только уверила ее, что, возможно, Мидас переоценивает свои возможности, даже наверняка.
- Не надо, - бормотала она и скусывала губы, кляня себя за беспомощность. Как назло, на пляже не было больше ни одной живой души, а у кого-то из этих ублюдков мелькнула в руках бутылка. Мало ли что у них там еще с собой? Внешний вид компании не оставлял даже сомнений, что наверняка это не все и у них припасены сюрпризы на подобные случаи. Те моменты, которые им от души доставляют и в которых они уже набили руку. Каким бы сильным и спортивным не выглядел Мидас, он был один, а от нее в принципе было мало толку. И все-таки...
- Ребята, не надо, - попыталась растеряно пискнуть Веро, не двигаясь с места, но ее никто не слушал и не слышал. Все происходящее дальше повергло ее в шок. Она зажала рот запястьем, чтобы не закричать. Впилась в него зубами. А я тебя предупреждал, - зашептал где-то в голове предательский голос. Только борьба, война, полное уничтожение, - нашептывал старец, искушал и пользовался моментом. Он ли это был или же сама Вероника так думала? Только могла ли она раньше представить, еще до того как снова обрела талисман и влияние Посейдона, что не испугается, не бросится умолять Мидаса остановиться, а будут завороженно смотреть и жаждать крови. Только крови самого хранителя. Буря, самая настоящая буря поднималась где-то внутри нее. Она захлестнула страхи и инстинкты. Она возвела ее в ранг того, кто вправе решать чужие судьбы. И Вероника уже не могла это контролировать. Буря, гнев, ярость захлестнули ее так сильно, что она едва не задохнулась. Волосы ее разметались. Взгляд прожигал спину самоуверенного хранителя. Если она могла взглянуть на себя сейчас со стороны, она бы и не узнала. Но металлический запах крови и соли смешивался в воздухе и пьянил. Чувства было невозможно удержать под контролем. Она хотела только одно - остановить его сейчас, когда у воды резвились хищники, когда уже не была смысла никого спасать, кроме самой себя. И старая формула, помогавшая ей выжить все эти годы и избежать воздействия Поседона "бежать", "просто бежать, сразу и бесповоротно", она сейчас не сработала. Вместо того, чтобы попытаться уйти, спастись, навсегда оставив все произошедшее на этом берегу, она, не отдавая себе отчета, хотела драться. Хотела бушевать, рвать на куски Мидаса, сбивать с его лица самоуверенную ухмылку, этот ровный тон, этот уверенный взгляд. Словно в ней проснулось что-то, спавшее давным давно. Нечто, чему она не отдавала отчета. Как вырвавшиеся на волю подземные воды, бурный поток, с силой, тоннами обрушивавшийся не только на противника, но прежде всего на нее саму. Могла ли она даже предположить, что способна на такое? Могла ли она даже помыслить, что когда-нибудь будет желать чего-то подобного? Могла ли она знать, что силы, данные ей богом, настолько изменять ее природу, в которой никогда не было места насилию и злу? А олимпийский тотализатор работал на славу. Принимаются ставки! Один хранитель Посейдона против другого!
Вероника смотрела только в его глаза. Волосы ее подобно волосам Медузы, как ожившие змеи, развивались в воздухе, потому что ветер, смешавшийся с брызгами, поднял их. Сила, которая притянула к ее босым ногам воду из моря, подобно огромному языку слизнувшему ее с песка и взметнувшему вверх, выше, разгневанную, стоящую в пене своей ярости, бурлящей в ногах, пожирающей его яростно глазами, желая наказать, проучить, остановить - все, что угодно. Многотонная волна стеной поднялась вверх, а на ее вершине стояла Вероника и в ее искрящихся глазах было только одно: желание убивать.
- Ты... - хрипел ее голос, полный неподдельной ярости, первобытной, дикой и неуправляемой - Ты...
И стоило ей только на одно мгновение опустить взгляд вниз, где бурлящая вода щекотала кожу и мочила шорты, в ее глазах промелькнул самый настоящий страх. Только сейчас она увидела, что же происходит. Гребаная темная сторона лишила ее мозгов. Она что-ли собралась его убивать? Какого хрена? Что тут вообще происходит? Это я так могу? Увидела, как она нависла над Мидасом на высоте с десяток метров, готовая обрушить на его голову эту стихию, сбить, оглушить, заставить... Нет, нет! Такого от себя Вероника точно не ожидала. Мгновения испуга было достаточно, чтобы к ней вернулось осознание, а ярость и гнев тут же ушли с концами, отступили, схлынув, словно бы она очнулась от сна. И магия хранителя тут же рассеялась.
- Черт, - пробормотала Вероника и вода, не удерживаемая никем и ничем, повинуясь силе притяжения, просто рухнула вниз, на прибрежную линию прямо перед Мидасом, увлекая за собой и падающую Веро. Девчонка вскрикнула, взмахнула руками и исчезла в воде. Секунда и все стихло, вода ушла, застыла в лужицах на мокром песке, утекла в море, как будто бы ничего и не было. На песке, разметав руки, как поломанная кукла, осталась лежать несостоявшаяся воительница. Из носа тонкой струйкой бежала кровь. Грудь ее вздымалась и опадала, но сознание пребывало в глубокой тьме.

«Покой — это ложь. Есть только страсть.
Через страсть я познаю силу.
Через силу я познаю мощь.
Через мощь я познаю победу.
Через победу мои оковы рвутся.
И Великая Сила освободит меня.»
— Кодекс ситов

Отредактировано Veronika Sterne (24.06.2015 19:54:06)