Не входило у Панды в привычку кидаться грудью на амбразуру и говорить правду тогда, когда оная могла обидеть находящихся поблизости; именно поэтому, неоднозначно поджав губы и приподняв на секунду плечи, она не стала перечеркивать милые убеждения Дерека и ставить под сомнение его физическую подготовку. У них есть дела поважнее: например, поиздеваться над Калебом и, затолкав того в темный уголок, неожиданно выпрыгнуть с громким рычанием перед его смазливой мордашкой. Нора уже не играла в игру «ты обидел моего друга и за это поплатишься», она выбрала легкие подтрунивания во имя личных развлечений. Еще чуть-чуть – и Дерека пойдет разыгрывать, чтобы не расслаблялся! Не одному же Стоуну страдать.
– Алиби я придумаю, – доверительно шепчет девчушка на ухо Деллосу и резво выпрямляется, будто по струнке, стараясь придать недавним перешептываниям вид невинный и безобидный. Почему они не могут поговорить о выходе нового фильма или о падении кометы в одной из стран? Калеб – не центр Вселенной, и негатив, исходящий от Дерека и Панды с одинаковой интенсивностью, не имеет объективных причин для существования. Не надо, парень, не думай о них плохо. Или думай. Как тебе будет угодно. «Шутники года», – она нервно выдыхает, наблюдая за диалогом кассирши и своего однодневного спонсора. Ей-Богу, детский сад на выезде, штаны на лямках, памперсы в зубах, а взрослого мышления – никакого! Панду посетило смутное ощущение, что она находится на линии огня и будет на ней сидеть до тех пор, пока кто-то из спутников не сдастся и не решит, мол, к черту его – последнее слово и моего противника! Заметно же, что он не особо умен.
– Еще раз окрыситесь или оскалитесь – и я вас поколочу, – грозно выпаливает Хранительница, при этом кивая Калебу головой в знак того, что она заметила его вежливый жест и непременно воспользуется правом «ladies first», пока очередной залп не вылетел из вербальных орудий. Балетками девушка ступает на темный протертый пол, шоколадными глазами шарит по потолку, увешенному то ли настоящей, то ли фиктивной паутиной, а плечом задевает тяжелые махровые ткани – занавесом отделяется один коридор от другого. В одном из настенных углублений шевелится что-то мелкое и непонятное; Витман поддается вперед, чтобы разглядеть содержимое пугающего секрета и через секунду, встрепенувшись, вздрагивает от резкого звука. Укутанная мраком инсталляция подсвечивается, мерзкий монстр двигает лапами, горит глазами, скалится пастью и пытается якобы дотянуться до горла той, что потревожила его покой. Панда не пугается, но  явно не остается в восторге. Даже не из-за обилия тлена, безысходности и уродливых существ вокруг – она сама предложила пойти в комнату страха – а из-за дешевых декораций, которые не получается воспринимать всерьез.
Она разочарованно хмыкает, делает шаг назад и разворачивается, чтобы перейти в следующий коридор. И лбом врезается в алую плотную ткань, не рассчитав расстояние. Пыль с ткани оседает на лице, заставляет зажмуриться и почувствовать щекотание слизистой. Витман бестолково топчется на месте, хватая полными губами затхлый воздух, от которого ситуация только ухудшается. И-и-и… чихает. Не видит куда, но зато остальные видят: на недавнего монстра, который уже почти перестал орать. Бедная игрушка оказывается не просто обплеванной, о нет, на ее пушистую шкуру перекидывается пламя, разгорающееся подозрительно резво.
– Ой, – бестолково молвит Нора, не понимая, что приводит ее в ужас больше: потенциальная возможность спалить аттракцион или причастность к пожару, – воды!
Не будет же она тушить огонь на глазах у всех!