Звук поднимался откуда-то из самых глубин, как гудок затонувшего несколько десятков лет назад дредноута. В ответ ему звонким голосочком быстроходной, но очень легкой лодочки, у Веро бить рынду принялось ее сердце, а имеющиеся волоски на теле дружно выстроились по стойке смирно, как матросы перед своим капитаном. Свистать всех наверх! Всем своим существом в последнее мгновение Веро осознала опасность. Крышку, которая тут же и накрыла ее. Конечно же, проще и веселее было бы думать, что это всего лишь заурчал оголодавший без сытного обеда желудок, но самообман не спасал от того цунами, что пришел вместе с корабельным гудком, подтверждая, что дело плохо. Веронику с силой швырнуло. Соленая жидкость обожгла легкие. Вместе с волной, вмиг перевернувшей и закрутившей ее, накатила паника. Вместо того, чтобы продолжать беспорядочно крутиться, Вероника сжалась в комочек и обняла колени. Течение начало утихать, но воздуха в легких катастрофически не хватало. Изо всех сил Веро рванула в сторону, юркой рыбкой поднырнув под пенящуюся волну. Удивительно, но ей без особого труда удалось взять нужный ритм и довольно быстро развить такую скорость, что позавидовал бы даже пятикратный олимпийский чемпион по плаванию. При первой же возможности Вероника вынырнула и, отплевываясь, жадно глотнула воздуха. Что это было?! Ни капли не доверяя олимпийскому старику, колдующему своим трезубцем в афинских водах, Веро свалила все на него и изо всех сил, приноровившись к тому как у нее легко это и ловко получается, поплыла к берегу, мелькавшему за гребнями недовольных волн тонюсенькой линией. Ее снесло далековато, но чем больше Вероника отдавалась самому процессу плавания, заныривая с головой и уже под водой развивая скорость, тем больше ее это захватывало. Раньше, когда она получила свой первый талисман Посейдона, она так не умела. Времени, чтобы покрутиться и рассмотреть свои ноги, поискать между пальцев перепонки, не было. Веро спешила к людям, оставшимся на берегу в опасной близости с капризной древнегреческой стихией, где сегодня развлекался безумный бог.
А еще ее ждал Балу. Сердце сжималось при мысли, что с этим искренним и вонючим комочком шерсти может что-то случится. Она впервые отвечала за кого-то сама. И это чувство, несмотря на всю его новизну, заставляло ее желать оказаться на берегу как можно скорее. Кто знал, что еще удумает сегодня Посейдон? Старческое слабоумие, болезнь Альцгеймера - список его диагнозов можно перечислять бесконечно. Это же Древняя Греция, детка! Что ему стоит убить ту же Аминту? Она наверняка нашла ее, чтобы стребовать денег, но видеть ее размазанное по берегу бездыханное тело все равно не хотелось. Как ее странного гостя малыша Балу. Никогда еще Вероника по собственной воле не спешила попасть побыстрее к своим кредиторам. За пять лет в нищете жизнь научила ее бежать в обратную от них сторону. Но сегодня, видимо, все стало с ног на голову.
Вероника плыла, не чувствуя усталости, наслаждаясь как руки, выбрасываемые вперед и в стороны подобно крыльям разрезали упругие волны. Она выныривала на мгновение и все реже и реже, а солнце било в ее голую спину. Кажется, все успокаивалось. И она вновь ныряла с головой в сине-стальную воду, пронзенную косыми солнечными лучами, тенью поглаживая бархатистое дно, усыпанное ракушками. И даже там, где уже могла идти, она продолжала скользить в соленой утробе моря как младенец, связанный с ней пуповиной и не желающий ее покидать. Волосы как длинные пшеничные нити мягко стелились по глади воды.
Достигнув первого маячка - торчащих над водой коленок в мокрых трениках, Вероника вынырнула рядом с ними, но тут же присела обратно, припомнив, что не совсем одета. Выхватив взглядом кляксу какой-то непонятной тряпки, болтающейся на волнах у камня, она ее цапнула и сгребла к груди.
- Выходите! - продышалась она, отворачиваясь и на всех скоростях набрасывая на себя, как оказалась, спортивную мужскую кофту, - Бегите из воды! А лучше подальше от воды! - голос ее был искренне встревожен. Вероника повернулась, запахивая одежду на груди и тут же вспомнила где уже эту вещицу сегодня видела. А вернее на ком. Сердце ушло куда-то в пятки, но преисполненная желания спасти всех, даже тех, кто ее пугает, Вероника проигнорировала тревожные сигналы своего инстинкта самосохранения и пошла к нему. Куртку она не отдаст. Не отдам - говорили ее глаза, потом жутко извинялись, но уступать не собирались ни в какую. Береговая линия была влажной, а значит стихия бушевала и здесь. Нужно было действовать более решительно.
- Неужели вы не видели? - потянула к нему ручки, как к слабоумному, которого стоит не только попросить, но еще и вывести под руки, но в последний момент остановилась, дрогнула, оборачиваясь на слабое потяфкивание с берега.
- Балу! Не стойте. Ами, скажи ему! Давайте вернемся. Знаете, я не могу вам объяснить что это было, но как бы оно не называлось, я прошу вас выйти на берег со мной. Знаю, та еще перспективка, - Веро фыркнула, сдувая мокрую прядь, прилипшую ко лбу, - Денег у меня все равно нет. Но я заработаю. Ами, я все верну! Ты же знаешь, у меня скоро будет работа, - бросила она куда-то на берег и опять обратилась к этим снедающим всю ее решимость глазам. Стоять вот так в воде в мокрой одежде и уговаривать его, было странно, хотя и необходимо. Может, был смысл устроиться работать на полставки куда-нибудь в сумасшедший дом? Выносить утки за пациентами и читать сказки на ночь тем, кто готов слушать. Воображение тут же нарисовало какую-то прескверную, но до колик смешную картину, от которой Веро старательно отмахнулась.
- Я не знаю что это было, не знаю, что вам надо, но готова вас заранее за все простить. Честное слово! Знаете, я даже готова извиниться. Аминта, и.. вы - извините за все. А теперь лучше отсюда уйти. Это небезопасно. - Веро приподняла плечи как нахохлившийся воробей, с опаской оглянулась по сторонам, как будто бы вот-вот из воды кто-нибудь на них да выпрыгнет.
- Тут недалеко на берегу есть чудесное кафе. Ами, я всегда хотела тебя сюда сводить, - она отвернулась от берега, прекрасно зная, что Аминта не видит ее глаз, а ее чудоковатый доктор а ля Отелло в подмоченных брюках вряд ли поймет к чему это. И голодно, с тоской зыркнула куда-то вниз.
- Я вам покажу куда идти, - натянула улыбку до ушей, так что едва щеки не треснули от натуги. Включила все свое обаяние, на которое только была способна, а ради спасения чужих жизней Веро была способна на многое. Ну, как их еще убедить? - Там подают чудесный кофе. Я, к сожалению, с вами не смогу, - зашептала она заговорщицким тоном Юклиду, - Дети дома плачут. Трое, - на полном серьезе сказала она, для убедительности даже нахмурив лоб, чтоб он ну совсем поверил, - И проводить вас не получится. Мне в противоположную сторону, но как только получится - заскочу к вам в гости. Идет? - и не особенно дожидаясь ответа легко продолжила, - Там и караоке есть. Ами! - чуть повысила голос, чтобы та ее услышала, - Ты же любишь караоке? Помнишь как мы любили петь... эту... Time it took us. To where the water was...
И самое удивительное, но Вероника не смогла остановиться. Она изменилась в лице, прижалась к камням, закрыла глаза и так сладко запела, что даже у самой на душе все распахнулось и потянулось "навстречу приключениям". А именно попеть песни. Да, вот именно сейчас и именно здесь, стоя по пояс в воде и рискуя попасть в очередное цунами, угробить людей и любимого пса. В ней просыпалась русалка и тут же принималась голосить на всю округу. И весь мир шел к черту, с его проблемами, богами и угрозами. Русалка желала петь, и Вероника, не подвластная ее магии, все же закрыла от удовольствия глаза. И уже тогда, в тот первый миг знала, что никогда этого не забудет и будет хотеть повторить этот момент во чтобы то ни стало. Всю свою жизнь.
- That's what the water gave me аnd time goes quicker. Between the two of us. Oh, my love, don't forsake me. Take what the water gave me. Lay me down. Let the only sound. Be the overflow. Pockets full of stones... Время забрало нас. Туда, где течёт вода. Это то, что дала мне вода. А время бежит всё быстрее. Между двумя из нас. Ах, любовь моя, не покидай меня. Забери то, что дала мне вода. Уложи меня. Пусть лишь один-единственный звук. Нас переполняет. Карманы полны камней. Уложи меня. Пусть лишь один-единственный звук нас переполняет. Ох, бедный атлас. Мир несёт звериное бремя. Ты держался так долго. И от всей этой тоски ржавеют твои щиты. Это то, что нам дала вода...
И ничего, что рот ее ощерился клыками, а глаза подернула влажная мутная пелена то ли удовольствия, а то ли безумия. Веро пела, потому что просто хотела петь. Это было чем-то похоже на кашель, который вырывается из груди непроизвольно. Как спазм, потребность дышать. Это уже потом, остановившись, она громко и испуганно ругнется на всю Грецию, разрушая всю прелесть момента и опускаясь с небес на землю. Позеленеет от стыда и поймет, что бежать из воды нужно прежде всего ей, чтобы не натворить беды. Подхватывать Балу подмышку и нестись сломя голову куда-нибудь на другой конец света со скоростью и спецэффектами из мультфильмов. Ты уже там, а твой силуэт легкой дымкой еще здесь. И никогда больше не возвращаться к воде, пока люди не догадались о той стороне жизни, которую с самого детства ей приходилось прятать. С другой стороны петь песенки - было довольно невинным и понятным занятием. Она обязательно, вот обязательно запишется в какой-нибудь хор девочек-белочек, чтобы оправдаться со всех сторон, но потом. Еще лучше - будет петь в душе, когда никто ее не услышит. Только вот душа в ее снимаемой комнате не было.
А сейчас она едва пошатнулась как пьяная и сладко улыбнулась самой себе. Это будет почище любых наркотиков, даже лучше халявной Пина Колады от бармена на Beach Road в Патри́ко. А еще Вероника внезапно ощутила голод. Рот наполнился вязкой, тягучей слюной. Есть захотелось нестерпимо, желательно мясо, и желательно сырое. И желательно немедленно. И впиться в него зубами, в еще теплую и сладкую плоть. Ммм...