Змей задумчиво жевал пальчик. Акриловый пестрый ноготь перемещался из правого уголка рта в левый, будто манил Аминту подойти ближе, послушать, что имеет живоглот сказать ей на ушко. Косточки и хрящики не должно, но вполне явственно, хрустели на зубах, отчетливо намекая, что видимость человеком это всего лишь тонкая пленка иллюзии и суть хищная гораздо ближе, буквально за острым белым частоколом. Манил, но сам Юклид, увы, о испуганной девушке не думал, даже, если честно, не сильно замечал и выйди она из ванной не с аптечкой, а, к примеру, с выкрашенной в зеленый цвет головой, не заметил бы и вовсе. Запах привлек. Привлек, но к активным действиям не подтолкнул. Человек человеку кто? Сородич, а значит друг и лекарь. По крайней мере, малознакомые голодные хищники на роль сестер милосердия подходили значительно хуже. И чтобы этой аксиомой проникся и вопящий бледный феникс, Натхайр показательно извлек из кармана бумажный сверток, выудил из сувенирного набора "кириии Васкес на долгую память и тюремный срок" женский безымянный пальчик, обмакнул его, как в соус, в сочащуюся из пяток мадемуазель Стерн кровь и с удовольствием надкусил. У кого какие чипсы...
И от раковины тоже отступил, предоставляя блондинке оперативный простор.
Присев на высокий барный табурет, с которого еще вчера он в чужом теле с сомнением разглядывал очередной кулинарный шедевр, Змей растворялся в недоумении как крупинка какао в чашке горячего молока - практически бесследно. Вот уже вторая женщина за утро стонет в его руках, но с первой-то все более менее понятно - не сдержался с голодухи, душил и грыз одновременно. Но Вероника... Безусловно, распознать происходящее с разрумянившейся, вопреки всем законам биологии, девицей такой закоренелый сластолюбец смог, но причины его несколько обескураживали. Да, на стопах человеческих много нервных окончаний и энергетически важных точек, но не думал дракон, что сочетание разрезов и проточной воды, может дать подобный результат. И хорошо, что не думал прежде, иначе неуемная жажда познания многим кому могла вылиться боком. Он, буквально, уже ощущал как ползет по хребту могучий исследовательский зуд:
- Все, чего мы не сделали, когда у нас была такая возможность, с позиции  более удаленной временной точки грехом не представляется, - дожевав и скусив несъедобный акрил, прокомментировал наблюдение Натхаир любопытному собачьему носу, - Но этот грех ни в какие уголовно-процессуальные рамки не впишется, если  же к концу этой недели я не найду в Афинах клуба каких-нибудь садомазохистов. Аминта, радость моя прекрасная, скажи, как мазохистка со стажем: где в этом городе собираются твои единомышленники?

Отредактировано Euclid (17.02.2015 16:02:39)

Белка. Пушистый хвост дергается в раздражении. Темная полоса меха по хребту встает возмущенным гребешком. Увенчанные кисточками уши нервно прядают, постоянно разворачиваясь розоватыми раковинами назад: "А что там? А кто там?". И стрекот, цыканье, сопение - неумолчное, слишком явно окрашенное неудовольствием. Пухленькая прикормленная избалованная белочка с атрофированным инстинктом самосохранения. Несмотря на то, что по жизни чайка. Чайка это так - стиль мышления и клеймо на судьбе. А так же часть сознания, исковерканного греческим местообитанием. Не излечимо, но женщине женщиной быть не мешает. А вот чайка и белка в одном субтильном телосложении - это явный перебор.
Аминта Васкес, ты бываешь человеком?
Нет, не отвечай, что человеком ты выглядишь. Я тоже выгляжу. И что с того? Я притворяюсь и знаю это. А ты знаешь? Человеком надо быть. Потомком примата, эволюцией и богами облагороженным. Хитрым, ловким, восприимчивым к изменению и быстро обучаемым. Другие не развиваются - дохнут от катаклизмов, становятся добычей тех, кто кровожадней и сильнее.
Аминта Васкес, ты добыча? Дичь.
Сопишь, оглядываешься, даже светлым хохолком на затылке показываешь как тебе тяжело, как тебе необходима помощь. Почему? Потому что предстаю пред тобой человеком, мужчиной? Ты видишь только то, что тебе показывают? Или, полагаешь, что раз уж в наличие есть разум, то он во всем подобен твоему, разве что уступает в развитии в силу первичных гендерных признаков? Не растягивай свои моральные догмы на других - не резиновые, лопнут. Чувствуешь, воздух становится холоднее и даже щенок, по младости лет наивный, свернулся за пазухой клубком и тихо вздрагивает, ожидая. Я тебе не угрожаю, но я голоден. Твоими стараниями, твоим попустительством голоден.
Аминта Васкес, тебе стыдно? Страшно?
Нет. Не стыдно и не страшно. Ты сбросила ответственность на хрупкие плечики тела, которому едко пахнущей дрянью обрабатываешь пятки. Которому неосторожно, как мясник трупу, расшатываешь осколок в ладони, оставляя беспамятной девочке шикарный шрам на всю оставшуюся жизнь. Ты хочешь быть хорошей, но ты абсолютно не чувствительна. Высшая ценность самой для себя, что зависла на тонкой ниточке в пропасти. И блестишь, и фырчишь, и вертишься со всех боков красиво-благородная, не понимая, что не солнце - ценность для вселенной минимальна. Что притаившийся на дне мрак уже готов поглотить тебя. Ты не прячешься от него, не бьешь тревогу - ты зовешь его к себе, потому что на его фоне кажешься краше. Такова суть Феникса?
Аминта Васкес, ты действительно Феникс? Носитель?
Неужели, в нашей благословенной стране среди подобных тебе, ты встречала только трусливых ортодоксов? Вежливых детей турмалинового неба? И ни одного выкормыша добродейтельного Кестлера? Ни одного лучезарного кера? Никого из тех, кто почитает боль искусством? Ты была в прошлом, но почему же ты так и не приучилась оглядываться? Между нами сейчас всего пару метров, неужели, ты настолько привыкла ко мне? Или, полагаешь, что сможешь сохранить равнодушие в любой ситуации? Моя милая маленькая белочка, белоперая птичка... На тебя же даже злиться толком нельзя, как бесполезно негодовать на ромашковое поле - его можно либо уничтожить, либо любоваться им, либо не заметить его вовсе.
Аминта Васкес, как мне быть с тобой?
Зажав в кулаке акриловый ноготь, кулаком же подперев подбородок, меланхолично сгорбившись на стуле, Юклид в отражении стеклянной дверки духового шкафа следил за манипуляциями Носительницы и очень старался дышать медленно. А лучше не дышать вовсе. Острый запах медикаментов пытался, но не мог окончательно перебить навязчивый аромат свежей теплой крови. От него мутился рассудок, старой шкурой сползала так и не ставшая родной человечность. Голодное чудовище за кухонным островом истязалось, все меньше понимая для чего, и уже совсем не далек был момент, когда животное начало возобладает окончательно. Он слышал, но уже не воспринимал слова Аминты, а совсем скоро, он перестанет воспринимать ее крики, появись у нее причина визжать. Натхайр это знал, потому что так бывало. Бывали останки ветхих рыбацких лачуг, растертые в пыль многотонной тушей, бывали размолотые камни трактирных стен - трупов не бывало. Змей не был поклонником страданий - он глотал целиком. Вместе с красными тапками и яркими шортами.
Челюсть хрустнула в пазе сустава, как бывает у рептилий, которые готовятся разинуть пасть на слишком крупный объект. Натхайр вздрогнул и резко встал, едва не выронив из-под кофты молчаливого тряского щенка, но с грохотом опрокинув стул. На Аминту не обернулся, на Веронику не посмотрел, зашебуршал в кармане бумажным пакетом, бросив не относящееся:
- Посмотрим, - и плавно, но целеустремленно потек в прихожую. На выход. Куда-нибудь, где так отчетливо, так отчаянно не манит горячая свежая кровь, где не давит на виски перестук двух сильных молодых сердец, где нет людей... Судя по всему, нахохлившийся, спрятавший в подмышки холодные ладони, закусивший губу, подрагивавший жадно крыльями ноздрей дракон намеревался из квартиры кирии Васкес немедленно стартовать куда-нибудь на Марс.

Отредактировано Euclid (26.02.2015 20:41:30)

Брюнет произнес какое-то слово, но Аминта, полностью сосредоточенная на бездыханной мисс Стерн, не имела возможности вникнуть в то, о чем вел речь Юклид. Когда белокурая гостья наконец-то издала звук, чем несказанно обрадовала уже начинавшую всерьез беспокоиться хозяйку жилого помещения, Ами хотела  оповестить об этом дракона, но тут оказалось, что его на кухне уже нет. Ушел? Ну и ладно. Не думаю, что мы еще когда-нибудь увидимся с этим любителем все крушить на своем пути, как в прямом, так и в переносном смысле. Мы слишком разные для дружественного общения, как разошедшиеся в море корабли. А между тем что-то странное начало твориться с Вероникой. То ли от неожиданности, то ли и вовсе по странному стечению обстоятельств обладательница светло-русых волос скатилась со стула и начала на четвереньках передвигаться по полу, взывая то ли к Натхаиру, то ли и вовсе непонятно к кому.
- Веро, ты что? – только и смогла произнести Носительница, наблюдая за этим своеобразным ползаньем по холодному кафелю и чуть ли не лобзанием с каменной плиткой. Бог мой, да она не в себе! Никогда не видела, чтобы нашатырь действовал подобным образом. С приоткрытым ртом обладательница белокурых волос наблюдала за своей более молодой товаркой. У нее что, приступ? И как ее теперь лечить? Между тем Вероника провозгласила на всю квартиру свои гневные речи в адрес наверняка уже успевшего покинуть разгромленное жилище Змея. Девушке явно нужно было выпустить пар, вот только одного обладателя темных волос ей, похоже, было мало. Со злобным выражением лица блондинка уставилась на Аминту и принялась обвинять ее в том, что дракон унес ее любимого пса.
- А? – несколько ошарашено отреагировала на такую смену настроения своей гостьи мадемуазель Васкес. Только радовалась жизни, а теперь полна ярости? Я, конечно, понимаю, что вся эта ситуация с разбушевавшимся Натхаиром выбила ее из колеи, но чтобы настолько? Какая импульсивная девица! Дальнейшие события и вовсе, по мнению хозяйки жилого помещения, перестали подчиняться какой-либо логике. Мадемуазель Стерн в бешенстве схватила со стола большой разделочный нож и, произнося совершенно непонятные Ами речи, принялась надвигаться на свою «закадычную подругу» с самым, что ни на есть, кровожадным видом. Во имя всего святого, да она помешалась.
- Что?! -  только и произнесла молодая женщина. Странное поведение той, кого она хотела видеть в числе своих друзей, еще можно было как-то переварить, но вот откровенное желание расправиться с нею, пусть даже это являлось  минутной реакцией окончательно слетевшей с катушек Вероники, мисс Васкес уже стерпеть не могла. Ее тело среагировало прежде, чем она осознала это разумом. Обладательница светло-русых волос влепила своей более молодой товарке звонкую пощечину, причем оплеуха явно была внушительная: по щеке Стерн начало расплываться багровое пятно.
- Что я говорила тогда, уже неважно, коли ты пытаешься воткнуть в меня нож! – буквально зарычала на рассердившую ее представительницу прекрасного пола хозяйка квартиры. – Подругой меня своей считаешь, а сама кидаешься разбираться с тесаком на изготовку из-за какой-то собаки?! Ты бы в зеркало при этом на себя посмотрела, насколько тебя перекосило! Да ты, извини меня, конечно, дорогуша, просто спятила! – закричала на Веро Ами, бешено сверля глазами, стоявшую рядом с ней обладательницу белокурых волос. -  Ведешь себя как младенец, у которого любимую бирюльку отобрали! – продолжала раздраженно восклицать блондинка. – Или твое радушие и взаимовыручка были только маской, а теперь ты наконец-то показала мне свое истинное лицо? Что ж, очень приятно познакомиться, настоящая Вероника Стерн! – воспользовавшись ситуацией, мисс Васкес схватила агрессоршу за руку и чуть ли не силой вырвала из ее ладони разделочный нож, который затем кинула в мойку. Сталь с грохотом соприкоснулась с поверхностью эмалированной кухонной раковины.
- Мало того, что ты, оказывается, настоящая психопатка, так еще и психопатка неблагодарная! – продолжала яриться Аминта. Она терпеть не могла подобные склоки, и старалась  все то время, что длился диалог с Натхаиром, сдерживаться, однако выходка светловолосой гостьи, казавшейся в начале такой милой и веселой, добила ее окончательно.
- У меня, видишь ли, не было возможности следить за тобой и за Юклидом, одновременно. Ты изволила лежать в обмороке, как маленькая девочка, испугавшись вида и запаха крови, я обрабатывала твои раны, полученные тобой из-за твоей же неаккуратности!  За это время он и ушел, подобно Бэтмену, внезапно и бесшумно! Натхаир этим отличается, запоминай, уж коли собралась и дальше продолжать с ним общение, - обладательница светло-русых волос мрачно усмехнулась, - хотя, знаешь, а вы с ним даже похожи, оба двинутые на всю голову, прямо Бонни и Клайд двадцать первого века: он все крушит и ломает, а ты всех немилосердно кромсаешь, сладкая вы парочка, блин! Аминта сложила руки на груди.
- А по поводу крошки ретривера, я все равно не смогла бы оставить его у себя. Ты, наверное, хорошо знаешь, и, думаю, должна понять, что в силу моих занятости и частых отъездов из страны в альпинистские экспедиции, времени на животных у меня нет. Тем более собаке нужен простор и хорошая профессиональная дрессировка, чтобы вырос не оболдуй с золотой улыбкой, а сильный, умный пес. Юклид несмотря на всю свою специфичность, способен ему это дать, животные ему, похоже, куда дороже людей. И детенышу он явно пришелся по душе. Впрочем, если ты без этого щенка жить не можешь, пожалуйста, я дам тебе его телефон, звони, встречайся, ругайся и отбирай милую твоему сердцу животинку! Мадемуазель Васкес вздохнула и опустила взгляд в пол. Докатились, называется. Жаль, что все идет к такому концу. Видно эта девочка просто без ума от той, другой Аминты, созданной Натхаиром. Вот только ей невдомек, что это лишь моя кривая копия, так и пышущая инстинктами и мимолетными желаниями. Интересно,  Юклид ее использовал в виде живой игрушки, осыпая  всевозможными земными благами, потому она теперь такая избалованная?
- Если ты меня хоть немного уважаешь, то принимай меня такой, какая я есть, Веро, - спустя мгновение, обратилась она к блондинке уже более спокойным голосом, - но если ты выдумала себе какой-то иной, известный тебе одной образ, то прости, что не оправдала ожиданий. Я та, кто есть, живу так, как считаю нужным и, вовсе не являюсь живым бриллиантом со множеством граней.  Я не сияющая яркая звезда, которая нравится всем, и никого насильно не принуждаю к общению со мной. Что делать дальше, решай сама. Это твоя жизнь и твои поступки. Нужна ли тебе в качестве подруги настоящая я, или ты дорожишь лишь тем силуэтом, который все это время изображал в моей оболочке дракон Юклид Натхаир?

Отредактировано Aminta Vasquez (03.03.2015 21:50:37)

В парадном, на относительно свежем воздухе, Юклиду полегчало. Разумеется, тиски голода не разжались, по-прежнему коловоротом выкручивая внутренности, но наваждение свежей кровью потихоньку развеивалось. Спустившись всего на один лестничный пролет, мужчина остановился, высадил из-за пазухи щенка на широкий, уставленный горшками с цветами подоконник, и дернул створку окна, страждуя причаститься к пока еще прохладному городскому ветру, несущему помимо выхлопных газов выходного дня гипотетическую бодрость морского бриза.
С первой попытки створка не открылась. Дракон дернул чуть сильнее и обнаружил, что фурнитуру к окнам делают качественную, но сложно то же самое было сказать о самих стенах. Все как с косяком в жилище Васкес – чуть добавить нажима и ультрасовременный пенобетон с легкостью расстается со всеми металлическими вкраплениями. Кажется, придется заново привыкать к себе, - отстраненно подумал Змей, сдвинул на подоконнике все цветы в один край и вынул оконный блок вместе с обрешеткой и дюбелями. Не уронил с высоты на землю, а прислонил, вполне пригодное для последующей эксплуатации, аккуратненько к стене на лестничной площадке, поднял с пола улепетнувшего туда зверя и уселся на подоконник, спиной к ярко освещенной улице, разложив звереныша пузом кверху на своих коленях и принялся рассеянно его почесывать. 
Он грелся, ни о чем не думал и уж совершенно точно ни мало не терзался муками совести ни за убийства, ни за мелкие разрушения последней пары часов. Как говорится, мастер слишком устал делить участь своих героев на публике, чтобы еще и наедине с самим собой разыгрывать фарс человеческой этики. Тем более стыдиться того, что самим творением предназначено: исполинская хтоническая тварь была воплощена для безумств мироздания, для сотрясания его основ или, хотя бы, для разрушения следов цивилизации, наводя тем самым первобытный порядок в сущем, а уж никак не для того, чтобы следовать законам мотылиного племени. Это была аксиома, не требующая ни формулировки, ни доказательства.
Он грелся и ни о чем не думал, просто отвыкал от яркого четкого зрения, от ощущения дружелюбного солнца на закрытых веках, от слабости своей телесной отвыкал, от сердечка сбоящего, от тусклых в тысячную накала эмоций. Он грелся и вновь приобщался к миру безудержной силы, к миру полного не света, а звука, к миру, где голод - это не легкое сосущее чувство в животе от завтрака до ленча, а мало контролируемая мания, к миру, где персональному бытию еще пока не видно за горизонтом конца.
Усталость буффонадой последних десяти дней надавила на плечи. Надавила и не удержалась под порывом ветра. Соскользнула. Сорвалась. Не зацепилась за молодые роговые наросты поднявшего в душе голову познавательского интереса. Еще одного, зубастого любопытствующего: в покинутой им квартире назревал скандал. В покинутой им квартире прямо в эти минуты проходил увлекательный социальный эксперимент: встреча двух знакомых незнакомцев. Проходил бурно, с пресловутым греческим темпераментом, практически с битьем посуды и звонкими затрещинами.
Юклид сидел на подоконнике, всего за дюжину ступеней вниз от  открытой двери, слушал, чесал горлышко разомлевшему щенку, грелся и совершенно не собирался никуда ходить и кого-то там спасать. И даже когда переложил ретривера на солнечное пятно рядом, совсем не беспокоясь что собака из детского любопытства может выпасть из проема, когда оборвал листья цветущей в горшке герани, растер в пальцах и намазал едким вонючим, отбивающим не только запах, но и вовсе нюх, соком себе под носом, он тоже не собирался кого-то с кем-то разнимать или, упаси весь греческий пантеон, вставать на чью-либо сторону. Просто он подумал, что с обмороком Вероники, он как-то запамятовал забрать с кухонного стола свой мобильный телефон. Да и, честно говоря, он бы и сейчас о нем не вспомнил, а вернулся бы когда после, но оговорки Аминты навели его на подозрение, что ему необходимо вызнать у соглядатаев деда маршрут ее передвижений в его теле как можно скорее, дабы не устраивать в Афинах геноцид – по оговоркам мадемуазель Васкес оказалась непорядочным хранилищем интимной информации. Треплом, по-человечески говоря. А значит, ему пока еще не поздно, придется проверять всех ее контактеров. Проверять и при необходимости, убивать.
Муторно-то как, - вздохнул Юклид, заново переступая порог. Творимое на кухне отсюда еще видно не было, но по красноречивым звукам, Змею не приходилось особенно напрягать воображение, - Может, просто к тетушка уехать? Или деду нанести ответный визит вежливости с последующим вояжем по свету? Лет на семьдесят, пока здесь все сами не передохнут? 
Расположившиеся на кафельном полу девицы всеми своими действиями уверяли - семьдесят лет это долго. С подобной техникой боя в назревающих со дня на день – или с года на год – Олимпийских играх они и половину срока не протянут. Даже если одна Носитель, а вторая и вовсе человек, то есть лица, вроде как не причастные.
Кстати, о лицах…
- Ага, - прошелестел на грани слышимости Натхайр и полюбовался сначала одним шикарным оттиском по загорелой щечке – «А кто-то еще вчера говорил, что устроился на работу и в воскресенье будет первый день испытательного срока!» - затем россыпью других быстро краснеющих пятен – «Лучше бы вам, дамочка, даже не представлять те суммы, которые за прошлую неделю я угробил на уход за вашим тельцем!» - и направил свои стопы не к скульптурной композиции «Воздаяние за свое заблуждение», а к холодильнику, где в камере хранилась охлажденная телячья вырезка. Ровно три аппетитных сочных куска, самый большой из которых он сырым и прикусил, а два других взял наперевес. Чтобы практически сразу, по обыкновению подкравшись, одновременно плюхнуть на обе румяные женские рожицы. Плюхнуть и на мгновение придавить поверх ладонями, будто намереваясь этих фурий и вовсе придушить, чтоб не орали. А уж после бесцеремонно развести дам по табуретам, едва удерживаясь чтобы не надавать этим визжащим кошкам по рукам.
- Леди, - сказал он им, стоя между враждующими сторонами, тем самым межнациональным, межполовым и межвидовым тоном глубокого разочарования, - Существа изысканные и утонченные. Правда?
Причудливо украшенные свежим мясом, помятые, растрепанные, голоногие девчонки блондинистой наружности, наверняка сами того не желая, казались замечательно друг на друга похожими.

Как же меня все  достало, кто бы знал. Вся эта ситуация похожа на какой-то фарс. Аминта чуть слышно вздохнула, проведя рукой по волосам. Подумать только, я словно в какую-то сюрреалистическую картину попала, где все предстает в совершенно непредсказуемых тонах и цвете. Мадемуазель Васкес хмуро посмотрела в сторону черноволосого представителя сильного пола, с удовольствием поглощавшего холодное мясо, которое все это время он держал в своей руке.
- Ффффф, - чуть слышно произнесла представительница женской части населения, наблюдая за этим пиршеством. Хоть бы посолил его что ли. Белокурая молодая женщина усмехнулась и прикрыла глаза. Между тем Вероника, очевидно несколько отойдя от шока, пережитого во время драки, поднялась со своего стула. Аминта молча наблюдала за тем, как разбушевавшаяся гостья утоляет свою жажду попавшимся ей под руки спиртным напитком. Вид у мисс Стерн был тот еще, словно у взявшейся за старое пьяницы. В таком виде совсем не следовало появляться на людях, однако девушка непререкаемым голосом заявила о своем желании удалиться. Будь бы Ами  в это время в спокойном душевном состоянии, она бы не преминула заставить Веронику переодеться в более подходящую для прогулок одежду, но сейчас хозяйке жилого помещения было на все наплевать. Удачного путешествия! До первого поста полиции! – только и промелькнула мысль в голове у светловолосой представительницы прекрасного пола.
- Хххххх, - громко вздохнула молодая женщина. Ушла, и даже про своего щенка, из-за которого полезла со мной в драку, забыла. Надо же, какая у нее недолговременная память! – чуть ли не со злорадством, совсем не свойственным ей, подумала Аминта. Однако все же она жалела эту девушку. Стерн была не виновата, что все так повернулось. Возможно, Носительница огненной птахи и сама бы слетела с катушек, окажись она в подобной ситуации, как Веро. Мадемуазель Васкес не хотела травмировать свою более юную товарку, рассказав ей правду о путешествии душ в чужие тела, однако, наверное, это сделать все же стоило. Но теперь в блондинке заговорила самая настоящая женская вредность. После выяснения отношений с мисс Стерн на кулаках, разъяснять этой девушке истинное положение дел у Аминты пропало всякое желание.  Перестав разглядывать выход из кухни,  куда удалилась Вероника, она перевела все свое внимание на продолжавшего с удовольствием вкушать холодную вырезку Юклида. Все еще подкрепляешься? А дама-то твоего сердца, вон, гляди, уже, у самых дверей. Не боишься, что убежит и не воротится? Помрешь же раньше времени с тоски и печали без своей Красавицы, очаровательное ты наше, тысячелетнее Чудовище! Вот потеря для сообщества-то будет! Кто же тогда будет служить тебе подстилкой холодными вечерами, кто же тогда будет рожать тебе маленьких драконят, а, Натхаир? Хотя, может они у тебя уже и есть, таких подробностей я не знаю. С мрачным выражением на лице Ами наблюдала за представителем мужской части населения. Концерт по заявкам закончился, занавес опущен, что же ты не спешишь освободить помещение? Неужели ты настолько вежливый? Женщина поморщилась и взъерошила руками свою длинную шевелюру. Из-за этой схватки не на жизнь, а на смерть мои волосы превратились в какие-то патлы, придется теперь столько времени потратить, чтобы привести их в норму. И как только Юклид справлялся с ними?  Если учесть то, как ловко он открывает двери и крушит чужую мебель, особой аккуратностью Натхаир не отличается. Удивительно, как он до сих пор не обкорнал мои пряди за все время пребывания в моем теле! А может плюнуть на все, и пойти подстричься? Ведь ходила же я когда-то во времена студенчества с короткой стрижкой, почему бы, как говориться, не вспомнить годы молодые? Между тем черноволосый гость закончил подкрепляться и, обернувшись, снял свои очки. Серо-голубые глаза светловолосой хозяйки жилого помещения встретились с ромбовидными очами находившегося на ее кухне мифологического существа. Наверное, мужчина собирался что-то сказать, девушка аж вся напряглась, ожидая, что брюнет изволит сейчас ей выдать. Однако сего важного события не произошло, обладатель темных волос отвернулся и принялся по-хозяйски варить кофе. Собираешься с мыслями для яркого постскриптума? Ну, давай-давай, я жду. Сложив руки на груди и закинув ногу на ногу, белокурая женщина опустила взгляд в пол. Лицо ее выражало крайнюю степень недовольства, однако на дальнейшие препирательства с представителем сильного пола сил  у обладательницы светло-русых волос уже не осталось. Возможно, следовало, пока Юклид занимался готовкой горячего напитка, сходить в спальню и хотя бы  домашний халатик одеть, однако Аминта из принципа делать этого не собиралась. Ее совершенно не смущало, что она находится в одной помещении с мужчиной в довольно неприбранном виде, а ее шортики с маечкой сейчас похожи на лохмотья. Натхаир наверняка, за дни заточения его духа в физической оболочке хозяйки квартиры, уже успел исследовать ее тело вдоль и поперек, и сейчас особого интереса к ней физически, похоже, не испытывал вовсе. Тем временем по комнате разносился ароматный запах свежемолотого кофе. 
- Возможно, неплохая идея, - коротко отозвалась на раздавшуюся реплику обладателя темных волос мисс Васкес. Итак, начало, как я понимаю положено. И как же дальше продолжится твое выступление на бис? Уже можно аплодировать стоя?

«Все еще хуже», - решил для себя мужчина, сцеживая тревогу в кофейную чашечку и искоса подсматривая за сменой выражений на лице Аминты. Блондинка корчила странные гримаски, будто мимика родного тела вмиг стала ей чужеродной. Конечно, можно было списать все на нанесенный Вероникой удар, да и падение с высоты собственного роста на кафельный пол могли отразиться на психологическом состоянии девушки, но привыкший рассматривать не только самые очевидные варианты Змей немедленно заподозрил очередную божественную каверзу. «Неужели, этот цирк с подменами будет иметь последствия? Может, пребывая сущностью в ее теле, я неосознанно изменил его под себя и теперь оно отторгает исконную владелицу?» Он чуть повернул голову, прислушиваясь не столько к словам «леди» Васкес, сколько к ее кровотоку. Но сердце женщины билось достаточно ровно, в положенном ему природой ритме, жидкости текли свободно, застаиваясь только в местах сгибов кровеносных русел и в областях свежих гематом. Дыхание.. вот дыхание казалось затрудненным, но это носило более нервический характер, нежели являлось следствием физиологической травмы. А еще речь. И прежде Юклид замечал за Аминтой склонность к излишнему театральному драматизму: удлиненные интонационные паузы, намеренное акцентирование, не всегда уместный пафос, но прежде же они казались дракону милыми причудами современной барышни, что, вероятно, когда-то мечтала о сценическом искусстве. Теперь же он услышал в ней совершенно иное и встревожился еще сильнее: белокурая девчонка в разорванной майке, со свежими ссадинами на ухоженном еще вчера личике не говорила с единственным, достаточно близко расположенном к ней, слушателем, а молвила. Молвила, будто простирала свой монолог на обширную аудиторию. «Деменция!» - вывел диагноз Натхайр и щедро испортил хороший напиток сливками. В долгой своей жизни с сумасшедшими он дело имел неоднократно, встречались среди и них и женщины, но вот зарождение болезни сам дракон, по видовой принадлежности вовсе не способный подвергнуться психическим расстройствам личности, прежде не наблюдал. Тем более так, изнутри.
- … Выражать восхищение не станут, если на улице вдруг увидят, - надрывно окончила Аминта фразу и поднялась со стула. Мысль о том, что еже ли девушка в его теле общалась с его знакомыми подобным образом, сходными фразеологическими оборотами и тоном, то поведенчески вариативному монстру все же проще эмигрировать в другую страну, чем объясниться, была задавлена в зародыше. Блондинка пошатнулась. «Нарушение координации!» - отметил Юклид и уже не скрывая принялся наблюдать за «пациенткой». Девушка потянулась, провокационно потрясая порванной одежкой, перекосилась улыбкой, весьма странной для существующих обстоятельств, а потом и вовсе застыла в облике классной дамы повстречавшей мышь. От ее «милый» Натхайр передернулся, но вспомнил, что психически возбудимым людям лучше не перечить всуе, и не возразил. Лишь машинально вытянул из кармана парочку оторванных поутру пальцев и закусил ими кофейную горькость.
- Видел. Пешком. Нет, не знаю. - Покладисто проинформировал он Аминту, прекрасно понимая что с ее стороны вопросы был исключительно риторическими: девушка ни на мгновение не оборвала очередной свой монолог. – Конечно, переоденься. Может, душ еще примешь? – мужчина поставил не тронутую кирией чашечку на блюдце, подхватил с собой и пошел за нею, ежесекундно ожидая что Васкес споткнется и тюкнется носом в напольное покрытие. Известие о том, что Вероника вот только сейчас, на этой кухне в присутствии Носителя обрела себе олимпийского покровителя, мужчина решил попредержать. Не потому что уважал таинство чужих секретов, и уж явно не из излишней доброты – если обострение восприимчивости можно было спровоцировать, то Змей предпочитал делать это контролируемо. Для чистоты эксперимента. – Чую, ты немного вспотела, да и голову надо привести в порядок. Не выйдешь же ты на улицу прямо так? С синяками? А я пока полистаю телефонные справочники, по интернету пробью ее фамилию – вдруг в Афинах есть ее родственники. К тому же, знаешь, Веро всегда была не равнодушна к морю. Может, стоит поискать ее там. Особенно теперь.

За недоступностью хвоста Натхайр дирижировал носком кроссовки. Балансирующий на коленной чашечке портативный компьютер Аминты при этом опасно покачивался над грудой битого стекла, фотографическое изображение рыжеволосой женщины на экране то наплывало ярко, то гасло, засвеченное солнечным лучом, отчего тщательно заснятая казалась то стервой въедливой, гарпии подобной, то мечтательной наядой, неосторожно попавшей в суетный офисный плен. Расположенная ниже обширная статья про приоритетность для рестораторов посещаемости над маржой была прочитана дважды, признана профессионально спорной, и теперь Змей кропотливо выуживал из памяти детальные подробности нескольких коротких встреч, тасуя колоду «похожа - не похожа» рубашками вверх. Среди трех десятков живущих в Афинах кирий Стерн в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет Вероники не нашлось – кори Веронике Стерн вообще не было места в открытых социальных сетях, зато отыскалась та, которую дракон вполне мог подозревать в «нехорошем».
Мог, и с каждым взглядом на лилейно-белую кожу, на безмятежность голубых глаз, на решительно выпяченный подбородок под алонапомаженным ртом подозревал все больше. Регулярно запинаясь об божественные шутки и трупы героических охотников за головами рано или поздно все же станешь параноиком.
И все же-все же-все же, бывают же в этом мире совпадения? 
Кирия Лоренс Стерн выявила себя излишне занятой бизнесвумен и на пляжные фотографии в общедоступные местах не разменялась. Ни компромата с молодежных вечеринок, ни подавляющего вороха селфи. Все, чем пришлось довольствоваться любознательному чешуйчатому носу - это несколько ресторанных обзоров, с пятком композиционных портретов в интерьере в общей сложности и небольшой фрагмент телешоу из рубрики "где не стоит травиться туристу". Излишка информации они не дали, но попав на старые дрожжи воспоминаний все больше склоняли весы в сторону утвердительного ответа: Юклид достаточно прожил бок о бок с Веро, чтобы запомнить некоторые характерные движения, статичности поз и мимические реакции.
Характерные для существ с одной кровью...
Или все же паранойя?
Кроссовка подрагивала в такт, ноутбук раскачивался все активнее, кренясь над останками стола, Хранительница огнеликого Гелиоса, коей футбольного поля много, многообещающе ухмылялась с экрана.
Кофе остыл. Герань благоухала уже до полной отвратности. Своеобразные "чипсы" тоже подошли к концу и дракон задумчиво сминал в пальцах широкую полосу чужого обручального кольца.
След Вероники неуклонно таял в жарких объятиях погожего летнего дня.
Аминта шлепала босыми ножками по кафелю ванны, по полу комнаты, шуршала тканями, хлопала дверцами, скрипела вешалками и вроде бы даже не собиралась немедленно биться в приступе падучей. Напротив, упрямый Феникс определенно решил именно сегодня хоть кого-нибудь осчастливить своей заботой, и Натхайр, в очередной раз сменивший курс своего настроения, собирался непременно разделить с ней тягости этого богоугодного деяния.
- Никаких, - ответил Юклид, добросовестно подчищая кэши и куки перед отключением, - Девочка не любит выставляться на всеобщее обозрение. Есть вероятность, что я ее учую просто так, но лучше на это не надеяться. Вещи она не забрала, деньги, телефон и документы, - он хлопнул себя по карману куртки, - у меня. Наиболее вероятный маршрут - до ближайшего водоема. Идем?