«Ну что такое, неужели им всегда чудится нечто большее за простым проявлением дружбы? Сдалась им эта любовь… Отношения…. Зачем?»
Вздохнув, Агата остановилась перед витриной магазина и посмотрела на свое отражение в стекле. Как и следовало ожидать, ничего нового она не увидела: то же знакомое лицо девчонки из соседнего двора, все те же непослушные волосы, прижатые к груди учебники.… Нет, определенно она бы в себя не влюбилась. И не потому, что ей не нравилось увиденное (скорее наоборот) просто потому, что она не верила в существование любви. Не верила в реальность ее появления в ее жизни, ибо любовь означает доверие и опору на кого-то. Прожитые годы показали, что опереться она может лишь на себя. Как любила говорить ее мама «Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам».
«Ну и что теперь делать?»- мысленно спросила она у своего зеркального двойника и тут же рассмеялась. – «О боги, я уже разговариваю со своим отражением. Если так дело пойдет и дальше, мне придется бросить университет, работу и отправить себя на принудительное лечение. Иначе я рискую потерять все, чего с таким трудом добивалась. Нет, я не должна сойти с ума, я должна добиться того, чего не успела добиться мама, я должна быть достойна ее, я должна заботиться об отце».
Сколько раз в ее жизни повторялось это слово «должна» с момента смерти мамы, Агата сейчас и сама не смогла бы сказать. Да и не нужно было это девушке: она привыкла жить с этим словом, жить для этого слово, жить с его помощью. Оно было для нее спасительным кругом. Вот и сейчас оно выдернуло ее из размышлений о странности мужской логики и о негласном законе, что каждая уважающая себя девушка 24 лет от роду должна с кем-то как встречаться, мечтать о свадьбе и куче детишек. Выдернуло и вернуло к насущным планам: «Итак, для начала необходимо заглянуть в продуктовый магазин, затем заскочить домой и приготовить обед для отца.… В 15 часов я должна быть в ресторане, сегодня на работу принимают новую официантку, надо еще раз проглядеть ее контракт».
Мысли плавно сменяли одна другую и прервались лишь в тот момент, как за спиной захлопнулась дверь маленького магазинчика, а сверху звякнул колокольчик. Агата любила это место, вне зависимости от жары на улицы, здесь было прохладно, а улыбчивая женщина-продавщица всегда готова была подсказать, что новый сорт сыра просто превосходен, а вот булочки лучше в этот раз не брать или что-то в этом же роде. Это был своеобразный ритуал, нерушимый вот уже пару лет. И хотя девушка уже превосходно выучила предлагаемый ассортимент и не хуже продавцов знала график привоза товара, она с удовольствием вслушивалась в быструю речь черноволосой продавщицы. Было в этом что-то стабильное, успокаивающее, домашнее, что ли.
Вот и сегодня все было как обычно: звук колокольчика, приветливая улыбка и заговорщицкий шепот, чтобы не услышали другие. Усмехнувшись, Агата пошла вдоль прилавка, прекрасно зная, что в конце должны быть столь любимые отцом булочки. Но, по всей вероятности, боги решили, что сегодня ничто не должно заканчиваться благополучно. Булочка была лишь одна. Кристи несколько ускорилась, и вот ее рука уже коснулась упаковки, как нечто буквально спихнуло ее с места. Девушка увидела грузную женщину лет 45-47. Ее волосы были явно крашенными, а неумело нанесенная косметика лишь подчеркивала возраст.
-Простите, но я была первой, – спокойно заметила Агата, вопросительно глядя на соперницу. Ей казалось, что произнесено это было достаточно вежливо и корректно и что женщина, так же спокойно отреагирует и если не отдаст покупку, то как минимум спокойно объясни, что ей эта несчастная булочка нужнее, чем ей. Тогда бы девушка отступила. Трагедии то, в принципе, никакой не произошло, а прежний невежливый поступок мог быть простой случайностью. Не тут-то было. Как только вторая покупательница открыла рот, Агата поняла, что так просто она теперь его не закроет, и что попытка перебить ее заранее обречена на провал. Оставалось лишь стоять и слушать. Точнее делать вид, что она слушает. В это время она обдумывала, как бы получше совмещать работу и образование. Этот год обещался быть сложнее, чем предыдущие: поговаривали, что преподаватели новых предметов сущие изверги, когда дело касалось студентов-заочников.
-…твоя мать, видимо, была такой же идиоткой как ты… – слова крикуньи наконец дошли до сознания.
«Что? Как она посмела» - вот тут-то девушка не выдержала.
-Да как вы смеете, так говорить, - краем глаза она заметила, что вокруг них уже собираются люди, - вы же ее совсем не знали. И раз уже дело на то пошло, вы знаете, что я вполне могу подать на вас в суд? Я не переходила на личности и не оскорбляла вас. И сейчас вправе требовать от вас компенсации за моральный ущерб.
Голос, дрогнувший на первых словах, сейчас звенел как натянутая струна, сейчас Агата была не девушкой в магазине, а обвинителем в суде, пусть это и не было совсем в ее компетенции. Раньше бы она не выдержала и сорвалась на ответные обвинения, но годы обучения и работа с персоналом в ресторане сделали свое дело. Женщина, не ожидавшая такого видимого хладнокровия и готовившая себя к обычному обмену ругательствами, шаг за шагом отступала, стараясь держаться подальше от этой девушки.
-И знаете, что. Я потребую эту компенсацию. Но, на ваше счастье, в этот раз это будет всего лишь маленькая булочка, - Кристи потянула руку и буквально выдернула из рук женщины хлебобулочное изделие.
О, как ей хотелось сейчас высказать особе, посмевшей упомянуть ее мать, все, что она думает. Но был нельзя: это могло повредить магазинчику, могло повредить ее репутации, что, в свою очередь, могло разрушить все, что она создавала.
«Так, успокойся, дыши глубоко.» - мысленно приказала она себе и развернулась в сторону кассы, стараясь успеть до той поры, как ошеломленная неожиданным отпором женщина не пришла в себя. Молча она прошла мимо столпившихся людей, видимо, ожидавших более длительного развития событий, и обратилась к продавщице:
-Сколько с меня?
Отредактировано Agatha Christie (11.09.2010 19:07:41)
