Название: «Хочется домой, но я уже дома»;
Участники: Melanta Novak as Charlie Andrews & Miria as Michelle Andrews & Pandora Witman & Charlie Andrews as Melanta Novak & Ellen Page Andrews;
Место: дом Чарли;
Время: 28 июня 2012 года;
Время суток: утро, где-то 10.30;
Погодные условия: солнечно, ясно, без осадков, температура воздуха +29...+31;
О сюжете: крайне некруто проснуться другим человеком. Особенно в том случае, если ты – Хранитель, опекающий трех молодых девушек, также связанных с Божественной катавасией.
Хочется домой, но я уже дома.
Страница: 1
Сообщений 1 страница 19 из 19
Поделиться101.10.2014 22:02:35
Поделиться205.10.2014 00:20:32
[AVA]http://funkyimg.com/i/N4ZN.gif[/AVA]
Внешний вид (к искреннему недоумению Мел)
Автомата нет, но если кто-то предложит - возьму.
Меланта, как и 99% населения Земли, ненавидела звонки будильника. Правда, перед большинством того самого населения у преподающей филологини было существенное преимущество, и имя ему было «последние пары». Методисты Новак обожали – она с радостью брала себе самые поздние часы, от которых брезгливо отказывались остальные преподаватели: до таких лекций доползали только самые стойкие студенты, но и те сдавались под напором полученной за день информации на двадцатое минуте. Мел, которая по молодости в основном вела у непрофильников ненужную ни им, ни ей чушь, такая ситуация полностью устраивала, и все расходились довольные друг другом.
Помня, что в четверг у нее только одна лекция у историков, и та стоит где-то после обеда, Новак легла спать ближе к пяти часам утра, отчаянно задротствуя в очередной стрелялке для снятия напряжения и накопившейся профессиональной агрессии. Касаясь разгоряченной щекой подушки, Меланта с блаженной улыбкой подумала, что наконец-то проснется не по будильнику…
…и была безумно удивлена, поражена и обескуражена, когда он все-таки зазвонил.
-Мфпт! – возмутилась Новак, с трудом разлепив глаза и завозив рукой по тумбочке в попытках найти телефон и выключить эту идиотскую звонилку. Нашла. Выключила. А потом сообразила, что у нее НЕТ ПРИКРОВАТНОЙ ТУМБОЧКИ. И телефон, если вдуматься, тоже не её. Как и вся комната.
Первым делом Новак осторожно скосила взгляд в сторону и облегченно вздохнула: кровать была в разы больше, чем у Мел, но спала на ней, очевидно, только она одна. Итак, сценарий американской комедии можно исключать. Остается сюжет какого-нибудь триллера. А вдруг её здесь заперли? И будут проводить чудовищные эксперименты? «Да, например, всегда так рано будить!» - Мел недовольно тряхнула головой, села на кровати и с трудом подавила зевок.
«Склероз, мать! Что я тут забыла, интересно?»
Хранительница опустила босые ноги на пол и прошлась по комнате, разминая затекшую шею. Сонливость не давала думать здраво, и даже паниковать раньше времени не хотелось. Возможно, вчера Климин затащила её на вечеринку. Где Новак так устала от шума и гама, что хозяева предложили ей почитать книжку в спальне, там Мел и заснула… Потрясающая теория! Главное, очень правдоподобная.
И тут девушка случайно бросила взгляд в зеркало, возле которого маршировала туда-сюда уже минуту. И сдавленно охнула.
На нее смотрела другая женщина. Старше. Красивее. Грустнее. И – другая.
Мел закрыла и открыла глаза. Потрясла головой. Помахала руками. Попрыгала на носках и скорчила зеркалу гримасу. Отражение повторило все в точности. Не желало оно только одного: отражать внешность некой Меланты Новак.
Девушка отступила на шаг и осмотрела свои руки. Много родинок. Шрамы на запястье. Белая майка не скрывает болезненной худобы, которая с детства крепкой Мел могла только сниться. «Может, мне это все тоже – снится?» Новак устало посмотрела в зеркало. Опыт хранителя подсказывал, что дело не в этом.
Боги. Черт возьми, ей почти без потерь удалось пережить последствия переноса из древности и последующую чехарду, но теперь её догнали и двинули по голове олимпийской дланью! Но зачем давать ей внешность незнакомой женщины?.. Меланта нахмурилась и стянула с волос резинку. Тяжелые темные кудри рассыпались по плечам. «А может, не незнакомой?»
После того, как Новак то увольнялась, то снова восстанавливалась в университете, руководство, которому это порядком надоело, решило, что только большое количество административной работы сможет спасти эту заблудшую душу и удержать её на рабочем месте. Теперь Мел, кроме своих прямых обязанностей, экзаменовала кандидатов на должность преподавателя, готовила отчеты в министерства, разговаривала с родителями абитуриентов… Именно эта женщина пришла к ней вчера, пытаясь пристроить свою воспитанницу. Как же её зовут? Миссис Эндрюс? Шарлотта Эндрюс.
То есть Мел не просто получила новую внешность. Это, выходит, чертов обмен телами! Но почему? Зачем? Что ей теперь делать? И кто такая эта Эндрюс? И кто сейчас управляет тушкой Меланты Новак?!
- Мама! Ты уже встала?! Панда, смотри, она уже встала! – детский голос застал хранительницу Деметры врасплох, и тут сзади кто-то накинулся на нее с объятьями.
«Мама?.. Черт, у нее что, есть дети?..»
Меланта повернулась и постаралась максимально мягко («Без паники, Новак, без паники!») высвободиться из ручонок маленькой девочки. А ничего, миленькая. Даже на Мел чем-то похожа. Если бы у нее БЫЛ ребенок.
- Ммм, доброе утро... дочка.
Поделиться301.11.2014 04:19:13
Если вы думаете, что нет ничего более жестокого, чем пробуждение по будильнику, то у вас наверняка никогда не было детей.
У Норы, в принципе, тоже не было. Зато у нее была очаровательная племянница Эллен Пейдж Эндрюс, способная встать в восемь утра и прийти к ней в комнату, чтобы отыскать тот журнал с картинками, который она читала вчерашним вечером. Интересно, почему малявка начинает свои пытки с красивой, хорошей и доброй Пандочки, а не со своей матери? Та все равно каждый день рано встает под мелодию «Bon Jovi – Livin’ On A Prayer», причем отнюдь не из-за глубокой любви к року. Просто однажды, проснувшись от мерзкого пиликанья и осознав, что ее разбудили именно в тот день, когда у нее выходной, Панда поставила условие: либо Бон Джови, либо она покончит с собой при помощи аллергии на апельсины. Как именно – это одному Богу известно, главное, что угроза звучала убедительно. Так хотя бы не обидно. Можно ради разнообразия встать, потанцевать, а потом уйти обратно в мягкую кроватку и поглумиться над Чарли у себя в сознании. Иди-иди на работу! Отдирай свой попец от мягкого матраса, корми ребенка и наслаждайся жизнью взрослой женщины. А Панда пока слишком маленькая для таких серьезных вещей, и она должна очень хорошо высыпаться, чтобы однажды стать такой же, как ты.
– Панда-а-а, – послышался тоненький голосок. Хранительница лениво приоткрыла один глаз и попыталась сфокусироваться на маленьком юном личике, желающим превратить ее страдания в ужасного вида агонию. Приподнявшись на руках и разлепив второй глаз ради разнообразия, девушка буркнула недовольное «что случилось?», не надеясь услышать ничего особенно важного. – Пойдем сделаем маме и Летте чаю! Там еще «Свинка Пеппа» идет! – гори ты в аду, кретинская свинка Пеппа и все твои друзья. И маму с папой захватить не забудь, они у тебя гонят такую пургу, что иногда реально становится страшно за их психическое состояние. В общем, как уже стало понятно, мисс Витман ненавидела тупое животное с фонетически ужаснейшим именем, о чем сообщала Эндрюс-старшей постоянно. Она не понимала, почему Пейдж всегда смотрит с ней именно этот мультик. Лицо у нее глупое? Она похожа на любительницу флоры и фауны? Так-то оно так, конечно, однако даже дикие звери ведут себя сознательнее, чем герои популярного американского шедевра. Девушка подавила порыв удариться дланью о чело и весьма молчаливо, хотя и не без написанного на лице раздражения, поднялась с уютной кровати. Настало время завтрака. И популярного вопроса: «почему именно я?»
Кулинарные навыки Панды – это почти так же смертельно, как вирус Эболы, удар Чака Норриса и концепция фильма «Пункт назначения». Еда в ее умелых руках превращалась в яд, которым можно было убить пятнадцать Белоснежек; зато чаек она заваривала божественный. Они с Пейдж даже выпили по чашке оного, досматривая очередную серию не особо интеллектуального мульта и ожидая того момента, когда микроволновка звонко скажет «дзынь!», и из нее можно будет достать тепленькие кексы, согревающие холодные руки по особенно паршивым утрам. Раз чашечка, два чашечка… вот тебе и неплохая трапеза. Если Чарли возмутится, то скажем: нууу ты чего, мы же так старались! Не надо ничего готовить, наши божественно разогретые кексики поднимут тебе настроение! Наверное, и Пейдж, и Панда думали, что сделали великое дело. И после такого они решили подняться наверх, чтобы ласково разбудить кормильца семьи и юную слепую девочку, чей пес вчера разбил цветочный горшок. У самого порога эндрюсовской спальни Витман остановилась, наблюдая за доселе невиданной картиной: взрослая женщина, неспособная не то что рассмеяться во весь голос – даже улыбнуться! – скорчила гримасу и стянула с густых волос резинку, рассматривая собственное отражение так, будто видит его первый раз в жизни. Нора сдвинула темные брови к переносице и глянула на племянницу. Удивленную чуть меньше, чем ее утренняя помощница по приготовлению чая, и тем не менее… «Я сплю, и мне снится сон, в котором моя опекунша стала нормальным человеком. Какие качественные декорации у этого сна!» – на полном серьезе подумалось Хранительнице, пока она наблюдала за тем, как дитя обхватывает ноги матери в веселых обнимашках. Вроде бы ничего ужасного не произошло, но Панда заметила, что Чарли очень мягко и аккуратно пытается освободиться. Что с ней такое? Как будто не Чарли. Чарли бы никогда такого не сделала.
– Не такое уж и доброе, если хочешь знать, – устало выдохнула брюнетка, делая шаг вперед и резким выдохом сдувая прядь волос с лица. Из коридора донесся звонкий лай, и секунду спустя на пороге показался черный лабрадор по кличке Эрос. Тот обрадовался и новому дню, и теплому солнышку, и вчерашней разбитой вазе, не восставшей из пепла. А вот Эндрюс ему почему-то не особо понравилась. Он, глухо зарычав, злобно уставился на женщину и оскалился. Засранец! Нет, Нора очень любит животных и может понять, почему он напрягся, но какого черта пес встал в угрожающую стойку? Совсем совесть потерял! – Кыш отсюда, говнюк! – шутливо вскрикнула девочка, выпустив небольшую струю огня при помощи руки. Рядом с Эросом, не в него, разумеется. Четвероногий друг тут же испуганно ретировался, а Дора повернулась к Чарли и виновато улыбнулась, пожимая плечами.
– Извини. Я больше не буду делать этого в доме, – лови сотое обещание! И верь ему, обязательно верь! – Ты в порядке?
Поделиться428.11.2014 17:06:23
[AVA]http://funkyimg.com/i/JGYj.png[/AVA]
Мордочка («Мел, это девочка, а не зверек!») малышки выглядела озадачено и почти обиженно. Кажется, мама проявляет к ней большую теплоту, но у Новак не было привычки тискать чужих детей. И вообще тискать хоть кого-нибудь, кроме плюшевого зайца на диване под какой-нибудь не шибко интеллектуальный фильм. «Отлично, давай напялим ребенку ушки и пойдем смотреть «Дневник Бриджит Джонс».
- Мы тебе кексы принесли! – объявила девочка, тыча пальчиком на дверь. Меланта подняла взгляд, чтобы осознать, кто такие «мы». Пандора. Отлично, её имя она хотя бы знает.
Черт его знает, кем приходилась мисс Витман Шарлоте Эндрюс, но последняя проявляла о ней безграничную заботу. Даже попыталась устроить непутевое дитя на филфак, что, как с первого взгляда поняла Мел, было плохой идеей. В Пандоре напрочь отсутствовали интерес и даже некоторая мания к языкам и литературе, та специфическая одержимость, которая не идет ни в какое сравнение с простым «Я люблю читать». Настоящий филолог – это естествоиспытатель, настоящий доктор Франкенштейн от гуманитарных наук. Его так и тянет разобрать слова на морфемы, высказывание – на синтагмы, произведение – на образы, чтобы понять, как все это работает. А потом сшить их в полотно беспристрастного анализа, в котором безобидная лексема или стихотворение о летнем дожде превращаются в огромного неуклюжего монстра, склепанного из заимствований, аллюзий, исторической традиции и теорий модернистов. Таких на филфаке были считанные единицы, и именно их имело смысл обучать, чтобы они не были опасны для общества. Ещё горстку составляли просто способные ребята, которые потом пойдут в переводчики или журналисты, остальная же масса изо дня в день покорно тянула лямку ненужного им образования, мечтая лишь получить диплом и сбежать как можно дальше от пыльных коридоров и сумрачных закоулков филфака. В Пандоре же совершенно определенно не было этого безграничного терпения, граничащего с апатией. Девочка-непоседа, шустрая, несмотря на легкое прихрамывание. Девочка-фейерверк, причем, скорее всего, китайский и контрафактный, который, конечно, может оторвать тебе пальцы, зато светом озарит весь район. И нечего тушить этот внутренний огонь тонной старых книг.
Именно это Меланта и пыталась в мягкой форме объяснить миссис Эндрюс, подсунув для приличия репетиционную контрольную Пандоре. Просмотрев возвращенный ей листок, Новак вздохнула. Нет, задания были выполнены неплохо, но их было сделано катастрофически мало: видимо, надолго мисс Витман не хватило. Зато у герани на окне рядом с её столом как-то странно обуглились листья. Порекомендовав отдать воспитанницу в другую сферу, возможно, более творческую, возможно, менее связанную с классическим образованием, Мел распрощалась с миссис Эндрюс и Пандорой, чтобы в скором времени снова встретить и ту (в зеркале), и другую (с подносом кексов).
- В чем-то ты права, - медленно проговорила Новак, мучительно соображая, что делать со всем этим разновозрастным пансионом благородных девиц. – А тебе оно чем не угодило?
«Интересно, как её называть? Вряд ли Эндрюс постоянно обращалась к ней «Пандора»… Дора? Панди? Зайчик? Нет, ну мало ли… А мелкую, интересно, как зовут? Главное – не спросить у нее об этом, иначе у ребенка будет психологическая травма. Мы же не хотим психологических травм, правда, Новак? Мы хотим вырваться из этого дома, съездить к себе и надавать по шее тому, что сейчас нежится в нашей кровати!»
Тут в коридоре залаяла собака, и в комнату ворвался ещё один обитатель этого («сумасшедшего») дома. Лабрадор. Чудесно. «Только не говорите, что мне придется его выгуливать».
- Нельзя! – почти инстинктивно прикрикнула Новак на рычащего пса. А потом сообразила: видимо, животное чувствует, что она – не его хозяйка. Все по канону фильмов ужасов с переселением душ. «Ой, а если он набросится на меня? Плевать, что тело Эндрюс, больно-то будет все равно мне!»
И тут Панда взяла дело в свои руки. Буквально. Меланта широко раскрытыми глазами проследила за струей пламени, вырвавшейся из руки девчонки. «Вот тебе и девочка-огонек!» Получается, Пандора – хранитель? И её опекунша об этом знает. Возможно, она сама как-то связана с миром богов… Ох ты ж.
Новак разрывали противоречивые желания: то ли кинуться Витман на шею и со слезами на глазах рассказать всю правду, то ли бежать от этой семейки куда глаза глядят. А вдруг Пандора из Файер? А вдруг это вообще не она, а очередной переселенец из тела в тело – злобный маньяк с тягой к пиромании? Вот ужас-то!
- В полном, - инфернально-тонким голосом отозвалась Мел, всем своим видом противореча сказанному. – И да, пожалуйста, больше не делай так… вообще.
Так, ладно, собраться. Может, это все вообще ненадолго. На сутки, например. Сутки же она продержится? Конечно, продержится, Меланта Новак вообще герой и молодец, а уж в присмотре за неразумными детьми и неуравновешенными оголтелыми хранителями ей нет равных, хоть у Оакхарта спросите. Кстати, опыт общения с ним говорит, что для начала их нужно накормить.
- Так, ладно, - Мел выдохнула и уперла руки в бока. - Кексы – это хорошо, а вы нормально завтракать собираетесь? А ну-ка айда на кухню, я вам оладушек напеку. Или там… не знаю, диетический салат сделаю, что ли. Судя по твоему виду, Пандора, ты постоянно на диетах.
«Да и я тоже – смотреть больно».
Мел снова завязала волосы в хвост, рассталась с мыслью найти в шкафу нормальную одежду (поиски явно затянутся) и с решительным видом взяла дочку Эндрюс за руку.
- Давно встала? – спросила она малышку. А потом остановилась в нерешительности: оказывается, этот дом просто огромный! И, спрашивается, где здесь кухня?.. Не искать же методом тыка. Мел присела на корточки перед ребенком и вкрадчиво предложила:
- Слушай, а давай поиграем? Я закрою глаза, а ты проведешь меня на кухню, если справишься, сделаю тебе оладушку в форме Микки Мауса. А Пандора пока покормит собаку, правильно? А то видишь, какой он злой – наверняка от голода. Вот и мы такими будем, если не поторопимся. Рррр! – Мел зарычала и принялась щекотать девочку, та заливисто рассмеялась.
«Так, кажется, в доверие мы втерлись, кормить их и бежать отсюда!»
Отредактировано Melanta Novak (28.11.2014 17:07:33)
Поделиться519.01.2015 00:45:53
А чем оно тебе не угодило, утро-то это?
Панда молчаливо скрестила руки на груди, пошмыгала носом и весьма недовольно вздохнула, решив для себя, что бесконечное перечисление причин превратит их небольшой монолог в одну бесконечную жалобу, которая не сделает очередной день менее паршивым или бесполезным. Чем оно не угодило? Ты серьезно? Сначала милую, хорошую и добрую Дорочку разбудили ни свет ни заря, потом заставили смотреть «Свинку Пеппу», а после этого она поломала свои знания о мире и о семье Эндрюс в частности, когда увидела внеплановые кривляния перед зеркалом. Мир сходит с ума, и ничего удивительного в этом нет: они ж, блин, в Греции живут, не в Нью-Йорке, не на Северном полюсе, где пингвинчики аккуратно ходят по льду, раскачивая плотненькие тельца из стороны в сторону. Тут на каждом шагу магия, чудеса и разрыв шаблона, поэтому стоило бы порадоваться тому, что утро приносит сюрпризы, связанные с неожиданным поведением близких людей, а не какие-то другие. У вечно унылой Чарли исчезло выражение вселенской скорби с лица? Что ж, сегодня четверг, и это – день перед пятницей, за которой следуют блаженные выходные; здесь определенно есть чему восхититься. У королевы драмы, той же Чарли, внезапно живо засияли изумрудные глаза? Ну, допустим, ее радует тот факт, что она родилась с грудью второго размера, чего не порадоваться-то, в самом деле. Не робот ведь – человек со бьющимся сердцем. Милая Чарли внезапно стала несколько холодной по отношению к собственному ребенку? Вы знаете, мелкота умеет и не такое, поэтому отставить удивление! Продолжим мирно существовать, не приписывая людям того, чего у них нет. Или то, что было, но по твоим ощущениям безвозвратно ушло. Панда натянуто улыбнулась и, как полагается претендующей на «Оскар» актрисе, неоднозначно пожала плечами, чтобы убедить опекуншу в том, что никаких подозрений у нее не имеется.
– Мариса в «Одиноких сердцах» умерла, – заявила Хранительница с толикой сдержанной тоски, сооружая ложь последовательную и антикиритикуемую, чисто девичью по природе своей. Чем еще может огорчить утро, если не смертью любимого персонажа? Или не лишним килограммом на талии? – Ужас, Чарли. Мы с тобой и думать не думали, а тут такое, – плевать на Марису, на самом деле, она Доре никогда не нравилась. Безмозглая баба, не умеющая ценить дары Поднебесной: ей и парня подсунули, и друзей, и веселую американскую жизнь, но не-е-ет, куда там, нужно периодически устраивать себе проблемы, не имея к этому никаких предпосылок. «Не делать так вообще? Ты что, мать?» – вот тебе и еще одна странность. Чарли бы не стала просить, она этого вообще не умеет. Тяжко вздыхать, опускать глаза в едва заметном отчаянии, грустно сжимать уголки губ – без проблем, хоть пятьдесят раз, но не просить; в ее понимании каждый человек сам способен решать, что ему делать, и влиять на его решения никто не имеет права. Особенно прав не имеют те, кто приходится ему жалким подобием родственника, коим она себя и считала.
– Мы ждали, пока ты проснешься, – честно ответила Панда. Толку-то строить предположения? Перед ней стоит обычная женщина, с которой они познакомились несколько лет назад. Изменилась, конечно, а кто из нас не меняется? Некоторые скажут: за одну ночь… измениться… бред. И тем не менее, ведь говорят люди, что такое возможно. Должен быть хотя бы один живой пример перед глазами, чтобы в это поверить. – Чарли, ну какие салаты! Давай нормальное что-нибудь! – наигранно возмущенным голосом произнесла девушка, стараясь сгладить шероховатость своего подозрительного поведения и разрядить явно напряженную обстановку. Пейдж, видимо, в силу нежного возраста не просекла подвохов и ринулась торжественно рассказывать маме о том, как удивительная свинка Пеппа переехала в новый дом на каком-то хлипком холмике и попросила отца поставить рядом качельки.
– Давно! – восторженно воскликнуло мелкое существо, – и Панду разбудила! – на этом моменте губы богатой американки многозначительно скривились, карие очи наполнились тоской, а брови съехались к переносице еще сильнее – так, чтобы оставить на коже глубокую морщину. – Закрывай! – фраза относилась к глазам, конечно. – Руку! – маленькая ладошка уверенно сжала одну из конечностей матери. И нет этой дороге ни конца, ни края, и будет замечательно, если Чарли не наеб… не навернется где-нибудь по пути.
Раз ступенька, два ступенька. Вместе – это ле-сен-ка!
– Серьезно, больше не проси Макса… ну, того, у которого фамилия дебильная… не проси его помогать! Прикинь, всего лишь диван передвинул, а ощущение такое, будто половину Персии завоевал! Я ему такая говорю: «слышишь, ты, самовлюбленный кретин, прекрати отвешивать свои тупые шуточки каждый раз, когда на один миллиметр мебель протолкнешь», а он в ответ такой: «да ла-а-адно, красавица, ты чего такая вредная?» – ежедневная развлекаловка: испытывать интроверта-Эндрюс на прочность, заливая ей в уши и сироп, и газировку, и прочие лексически напрягающие напитки. Несколько лет она держалась молодцом, пока вдруг… ой, извините, никаких «пока вдруг». Словесный понос Витман наша мать Тереза выдерживала стойко, чем бесила каждый Божий день. – Действительно, чего это я такая вредная? – продолжила брюнетка, прижимаясь грудной клеткой к высокой столешнице. Пришли на кухню, пришли уже, открой свои глаза, несчастная женщина. – Не люблю людей, которые думают, что они лучше всех. Ведь лучше всех я.
Шутка-минутка на первом канале. Хранительница, выдав совершенно бессмысленный монолог на тему «как меня бесит Макс, не подпускай его к нашему шикарному дому», со скучающим видом подперла щеку кулаком, слегка поглаживая свободной рукой бедро той ноги, что мерзопакостно похрамывала. Ощущение чужеродности, поселившееся в теле Чарли Эндрюс, отпускать не хотело. Наверное, в связи с этим фактом юная американка попробовала испытать нервы опекунши на прочность и добиться вразумительного ответа на вопрос, который имел смысл только для людей, проживающих в никому не нужном особняке.
– Собираешься в августе ехать к Ричарду? – беззаботно и очень легко. Не вопрос, а просто облачко какое-то. – Я думаю, ты только зря тратишь деньги каждый год.
А за такое можно было и по репе получить.
Чарли злилась редко, можно сказать – практически никогда, но в том случае, когда речь заходила о покойном муже, становилась совершенно другим человеком. И настоящая Чарли, скорее всего, не спустила с рук Панде безобидное мнение, слетевшее с вишневых уст. Что будет сейчас – одному Богу известно. И точно не Зевсу.
Поделиться621.01.2015 00:07:50
[AVA]http://funkyimg.com/i/JGYj.png[/AVA]
Меланта твердо решила одно: если она останется в этом доме подольше (не дай Деметра, конечно, но готовиться нужно к худшему), первое, что она сделает, – это выбросит на свалку телевизор. Кем, скажите на милость, является эта Мариса, и зачем Новак нужно о ней жалеть? И во имя всего святого, кто пишет сценарии к детским передачам и почему примером для подражания для маленькой девочки должна становиться свинка?
Смущала её ещё и Пандора, то и дело хмурившаяся и посылающая опекунше недоуменные взгляды. А что она хотела? Непросто вжиться в образ богатой тридцати-с-хвостиком женщины с двумя детьми, когда в душе ты пятнадцатилетний подросток с дыркой на коленках. Хорошо ещё, что хотя бы ребенок вел себя хорошо и не задавал лишних вопросов, просто вел Мел на кухню. Новак, разумеется, подсматривала из-под опущенных век. Нет, ну как иначе дорогу запоминать?
Между тем Пандора рассказывала много интересного. Честно говоря, сначала её болтовня таковой не казалась и здорово отвлекала. А потом мозг Меланты уцепил в опасной близости друг к другу очень знакомые слова: «Макс», «дебильная фамилия», «самовлюбленный кретин», «красавица»… Да, наверняка по Греции бродят миллионы… ну хорошо, десятки Максов, но все это красочное описание слишком уж напоминает ей Оакхарта… И спрашивается, почему ей так отчаянно хочется расспросить Пандору, с какой стати этот парень двигал диваны в квартире Шарлотты Эндрюс?.. «А помнишь, как он у тебя дома оказался? Тоже по хозяйству хлопотал… Старательный какой, да? Интересно, многим он так… помогает?»
Мел ощутимо напряглась, забыв даже следить за дорогой. «Новак, соберись! Если это Оакхарт, значит, где-то здесь есть номер его телефона, можно попробовать найти его и попросить о помощи... Просить его о помощи? Что, снова мебель подвигать?! Ох, ну что ж такое-то!»
- Не волнуйся, Пандора, - холоднее, чем требовалось, отозвалась Мел. – Никакие Максы с неудобоваримыми фамилиями больше не появятся в этом доме. Я об этом позабочусь.
Когда девочка объявила, что они добрались, Новак с чистой совестью полностью открыла глаза и бурно восхитилась:
- Ух ты, и правда, кухня! Кто у нас молодец, ну же? – Мел подхватила ребенка на руки и покружила по комнате. – Кто заслужил вкусные оладушки?
- Пейдж, Пейдж заслужила! – засмеялась мелкая. Аллилуйя, теперь мы знаем, как зовут нашу дочь! Для этого всего-то понадобилось двадцать минут и невероятные ухищрения в духе посредственного аниматора. Пандоре и её сериалам не снились такие коллизии.
- Пейдж молодец. Пандора, а ты покормила собаку? Как только ты это сделаешь, обещаю считать тебя лучше всех на свете, а пока Пейдж в этом рейтинге лидирует. Так, где все миски в этом доме?
И тут в повисшей тишине прозвучал вопрос подопечной Чарли. Клац – как будто ловушка захлопнулась.
Меланта посмотрела на Пандору. Та, кажется, ждала от нее чего-то, хотя старательно делала вид, что она тут ни при чем и вообще сама пушистость. Но интуиция Новак вопила во все горло, что сейчас её непременно раскроют, а потом свяжут и запрут в подвале, и никто никогда не узнает, где сгнили её ни в чем неповинные косточки.
- Эм… Думаю, он меня давно ждет? – каким-то полувопросительным тоном произнесла Мел первое, что пришло ей в голову, и чуть было не зажмурилась от страха, ожидая немедленной и стремительной развязки этого странного утра.
И апокалипсис свершился.
- Мамочка, не говори так! – Пейдж бросилась к Мел и уткнулась лицом ей в колени. Казалось, она вот-вот заплачет. – Не уходи к папе, не уходи, пожалуйста!
«Ну все, приехали…» - устало подумала Новак.
Поделиться724.03.2015 03:43:10
И Панда радостно улыбается.
Ей приятно слышать, что любимый особняк больше не станет жертвой насилия непутевых помощников. Ей-Богу, пока этот Макс Оакхарт им диван двигал, добротная половина вещей успела упасть с тумбочек, другая ее часть – зацепиться за мягкую обивку и оставить на ней некрасивые швы, которые трудно заметить, когда тебе плевать на интерьер, и заметить легко, когда ты априори не любишь вредительство, направленное на нечто прекрасное. Она тогда семь тысяч раз на него наорала, пока Чарли молчаливо и едва заметно осуждала каждое ее действие. Вы, блин, вообще в курсе, сколько денег вбухал любимый папа в ремонт? Если не знаете, то оставайтесь в неведении, потому что такие суммы вам и в страшных снах не приснятся. В общем, доступ к дому у Хранителя Пейто бессовестно отобрали, несмотря на то, что его вины в том не было. Макс – парень симпатичный, дружелюбный, относительно веселый и – о мать моя женщина! – напрямую связан с музыкой. То есть музыкант он, реальный и настоящий. Стыдно признаться, но песни его группы Нора когда-то слушала безостановочно, даже не думая о том, что однажды познакомится с вокалистом воочию. И не его это печаль, что он – придурок, который бесит своими дурацкими и самоуверенными разговорами. Никто не имеет права присваивать себе статус крутого перца в обители мисс Витман, потому что она его официально себе забронировала.
– Да почему вечно я? – радостная улыбка медленно сползает с лица, вселенская тоска уютно кутается в нитях зрачка, уголки губ стараются уйти настолько далеко вниз, чтобы превратить любимую хозяйку в лучшего косплеера угрюмого кота. Хранительница, правда, от своих обязанностей отлынивать совершенно не думает. Она со скорбной миной добирается до верхнего ящичка, выуживает огромную упаковку корма, который раза три пыталась подсыпать лидеру Эгейнста в тарелку – ну, типа, проверить, правда ли у него нюх отменный, – и насыпает щедрую горсть Эросу в миску. Несколько подушечек с хрустом падают на кафель, где-то слышится цоконье копыт. Ой, то есть когтей, разумеется. Но собаки не видно. – Не могу соперничать с Пейдж. Пусть она будет лидером, а то еще мои туфли спрячет, как в прошлый раз, – шутливо отзывается девушка, кидая на мелкую нечто подозревающий взгляд. Та, показав язык, смеется на всю кухню и остается довольна фактом своего лидерства.
И вот эта семейная идиллия, приправленная беспочвенными подозрениями, могла продолжаться долго, если бы Нора не дернула за рычаг. Однако поезд правды не остановился, он наоборот начал гнать с дикой скоростью, убеждая нашу юную американку в том, что пора бы ей заткнуться. Причем желательно – навсегда.
Неревинеревинереви!!!
Ну не надо!!!
Панда искренне пожалела, что открыла свой болтливый рот. Пейдж – зайка невероятная, такая уютная и обнимашкательная. Ходит в бантиках, носит платьица и тонким голоском рассказывает стихи на табурете, но когда начинает рыдать – тут-то светлый образ и испаряется; славное создание превращает мозги присутствующих в некий каучук, который легко и приятно месить. Или в фарш, или в цемент, или в паштет… в общем, во что-нибудь, что можно довести до состояния однородной массы. Витман страдальчески закатывает глаза, в то время как кончик носа юной истерички чуть дергается из-за слишком интенсивных вдохов и выдохов. Не реви, не плачь, не лей слезы!! Господи, я пошутила! Я куплю тебе огромный торт, политый глазурью с макушки до основания, позволю обыграть себя в домино и разрешу накрасить Эросу губы моей дорогой помадой, только прекрати!
– Как неудачно вышло, – с искореженным от ужаса лицом произносит Хранительница и непутево почесывает темный затылок, будто мысли стимулировать пытается. Ребенок в отчаянии хватает мать за колени, утыкаясь лицом в белую кожу и ежесекундно согревая ее сбившимся паническим дыханием. Пейдж прекрасно знает, что папа – мертв, и глаза на это ей открыла прекрасная и умная Пандора, дураиздур, Витман (месяца три назад). Она ж не думала, что будут такие истерики! У нее вообще не получалось воспринимать мелкоту полноценным человеком. – Не думаю, что мертвые могут кого-либо ждать, – но отступать было поздно. Если Нора заберет свои слова обратно, стараясь уничтожить расстройство эндрюсовской дочери, то никогда не поймет, что ее смутило утром и что смущает сейчас. А вдруг она с оборотнем живет? А вдруг парни из «Огня» вместо Чарли внедрили убийцу с техникой перевоплощения? Ну нет, нас так просто не обманешь, поэтому накося выкусите, мерзкие вредители! – Почему меня не покидает ощущение, что ты окончательно долбанулась? Серьезно, давно ты начала в зеркало гримасы корчить и забывать, где тарелки лежат? – Панда показательно скрещивает руки на груди и смотрит на опекуншу убийственным взглядом. Темно-карим.
Итак, Чарли, скажи: где у нас посуда? Или тебе действительно показать?
Поделиться826.03.2015 18:23:11
внешний вид (+босиком, волосы распущены)
«В черном-черном доме есть черная-черная комната...».
Только не говорите, что в вашем детстве не было таких страшилок — глупых и совсем не страшных. Впрочем, нестрашных только до тех пор, пока сам не окажешься на месте тамошних персонажей. Мирия чувствует себя одним из таких, когда, распростившись со страной снов, открывает глаза и обнаруживает вокруг только непроглядную черноту — в такой удобно прятаться обветшалому скелету, чтобы в самый неожиданный момент схватить за плечи с громким «Отдай мое сердце!», или гробу с не смазанными колесиками, или пиковой даме, поджидающей жертву.
Мирия упрямо всматривается в темноту, подносит руки к глазам, трет их — ни малейшего просвета, никаких, даже самых смутных, очертаний. «Да что за черт?» — чувство «как-то не по себе» усиливается. Не от детских страшилок, конечно, а вот от этой темноты. Нельзя же, в самом деле, ослепнуть за ночь. Так не бывает.
«Зевс всемогущий, что ж я такого сделала-то?»
- Эй, это не смешно! — Мирра рывком садится на кровати, взывает неизвестно к кому, чтобы хоть как-то забить неприятное и пугающее чувство, и удивленно ахает — и вовсе не потому, что невидимый собеседник сподобился ей ответить, он-то как раз невозмутимо молчит, просто Мирия вдруг понимает — голос чужой.
- Кони, кони, кони, кони, мы сидели на балконе... — повторяет она слова детской считалочки, как мантру, но все без толку: говорит она, а голос не ее, хоть и женский, но чужой. На этом поразительные открытия не заканчиваются: стоит только попытаться собрать рассыпавшиеся по плечам волосы, как оказывается, что они на порядок длиннее, чем должны быть. Вот тут-то Мирия понимает, что еще немного — и от этой чертовщины у нее задрожат руки. «Не паниковать, главное — не паниковать».
- Всему должно быть какое-то объяснение, — и выросшим за ночь волосам, и изменившемуся голосу, и слепоте — пришло время с последним смириться, да, бросить глупую надежду, что сейчас, сейчас, еще минуточку — и все пройдет?
Нужно позвонить Рэйнарду. Или в скорую. Хотя нет, лучше Рэю, он скорее все поймет. Он поможет, обязательно поможет. Мирия тянется к мобильнику на прикроватном столике — и рука проваливается в пустоту. Она пробует еще раз и еще, мало ли, не дотянулась или левее надо, но нет, нет, нет никакого столика. Вконец озадаченная, Мирра выбирается из-под одеяла, чтобы обойти комнату — конечно же, знакомство не обходится без коварно притаившегося шкафа, только и ожидающего, когда девушка ударится и зашипит на него. Мирия старается пробиться через окружающий ее мрак хоть к чему-то знакомому — например, к полкам с памятными вещицами. Мирия точно помнит: пингвин из снежного обсидиана стоит на третьей сверху, крайний слева; ее ладонь и сейчас помнит приятную тяжесть и прохладу камня. Но нет ни пингвина, ни полок. Тогда она ищет спасительные острые листья гипераструма, которому не так давно дала имя — Клара, за коралловые бутоны, но и тут ей остается только нервно выстукивать дробь по поверхности подоконника. Ничего знакомого в мире-на-ощупь она не находит. Приходится признать: где она — тайна, покрытая мраком, да еще и в самом прямом смысле этих слов.
«Так выглядит конец света, детка», — невпопад констатирует Мирия, чертыхается, старясь удержать на плаву остатки хладнокровия. Надо успокоиться — девушка разводит руки в стороны и шумно выдыхает. «Надо что-то делать».
Она, нахмурившись и недоверчиво поджав губы, садится на краешек кровати, найденной вновь осторожной ощупью, — что она, собственно, может сделать? Что она знает о слепоте? Где может находиться, когда вчера не напивалась до радужных пони, головой не ударялась и в гости ни к кому не ходила, совершенно точно не ходила? Все это похоже не то на скверную комедию, не то на начало фильмов ужасов.
В любой непонятной ситуации всегда ищи выход —
фигуральный или тот, который дверь, как уж повезет.
Оказывается, что одеться для новоявленного слепого — совсем не непосильная задача. Непривычно, конечно, искать и подбирать что-то, пользуясь только осязанием, но этого достаточно, чтобы не только не спутать футболку и шорты, но и лицо от изнанки отличить. Это здорово помогает Мирии отвлечься, как и путешествие по незнакомому коридору, и спуск по лестнице: сначала она осторожничает со ступенями, но шаг за шагом — у нее получается. Она прикусывает щеку, напряженно улыбается краешком рта — каждая ступенька не может не приближать ее к решению загадки. Панацея обязательно найдется, иначе быть не может, а это нужно просто пережить и вопросы «как?» и «почему?» лучше пока оставить в стороне.
- Сначала нужно найти телефон, позвонить Рэю и на работу... В этом доме есть кто-нибудь?.. Боги, как же хорошо, что сегодня четверг — ведь четверг же?.. — шепчет она себе под нос и замирает на последней ступени: кажется, где-то плачет ребенок, кажется, слышатся чьи-то голоса. Откуда здесь — «здесь — это где? Я даже не знаю где я, но точно не у себя дома» — взяться ребенку? Кто эти люди? Знакома ли она с ними? Впрочем, какая разница, ведь где люди, там и помощь. Она сосредоточенно оглядывается, прислушивается, стараясь понять, куда ей идти.
Еще пара минут борьбы с неизвестным пространством, с углами, стенами и мебелью, возникающими из мрака неожиданно; с грохотом упавшее что-то, что она зацепила рукой, не одно замысловатое ругательство — и Мирия близка к цели. Она оценивающе склоняет голову — два женских голоса, ей не знакомы, и детский плач.
- Что происходит? — срывается с языка прежде, чем Мирра успевает подумать. Наверное, стоило бы представиться сначала, поинтересоваться, с кем она говорит, но она задает только один-единственный вопрос, который звучит одновременно растерянно и напряженно. Она и сама не замечает, как чуть морщит лоб от недоумения и сосредоточенности на всех звуках вокруг.[AVA]http://savepic.su/5517975.png[/AVA]
Отредактировано Miria (11.09.2015 01:31:26)
Поделиться907.04.2015 16:34:30
[AVA]http://funkyimg.com/i/JGYs.png[/AVA]
Кошмар. Девчушка ревет, Пандора подозревает, собака носится вокруг с безумным лаем, а посреди всего этого стоит Мел и очень старается не раздражаться. Потому что, честно говоря, она устала беречь чужие чувства, когда собственные нервы на пределе. В конце концов, если эти барышни лишились всего-то опеки, то Новак осталась без квартиры, работы, любимого тела и… ну да, талисмана Деметры. Меланта рефлекторно пошарила рукой, стараясь найти на груди болтающееся на цепочке кольцо, но вместо этого пальцы нащупали странного вида кулон. Интересно, просто безделушка или тоже талисман? И как отнесется Деметра к тому, что её хранительница таскает чужие побрякушки, пусть и против своей воли? В общем, совершенно очевидно, что хуже всех здесь бедненькой маленькой Новак, а не этим двум нервным красавицам!
«Господи, прекрати же плакать!»
Меланта присела на корточки перед Пейдж и послала Пандоре свой самый строгий преподавательский взгляд.
- Тихо, деточка, тихо. Мама не пойдет к папе, она его проведает. Навестит. Папе очень важно, чтобы о нем не забывали. А потом я обязательно вернусь к тебе и Пандоре…
- Правда? – всхлипы Пейдж не то чтобы стихли, но стали как-то более осмысленными.
- Обещаю, - торжественно заявила Мел, чувствуя себя откровенно паршиво из-за того, что беспардонно врет маленькому ребенку. И дело было даже не в том, что она, конечно же, не собиралась навещать могилу неизвестного Ричарда. Просто Новак не могла с уверенностью сказать, что стало с Шарлоттой Эндрюс и вернется ли та когда-нибудь к своей дочери.
- Теперь с тобой, Пандора, - Меланта, не вставая с колен (да и вряд ли бы ей это удалось, потому что мелкая повисла на любимой маме, вытирая слезы о её майку), повернула голову к взрослой подопечной. – Я…
- Мам, - вдруг прервала её Пейдж, - Панда что-то натворила? Почему ты все время зовешь её Пандорой?
«Хороший вопрос!»
- Нет, милая, просто Панда сегодня немного не в духе. И у нее очень красивое полное имя, правда? – проворковала Меланта с непередаваемым выражением на лице. – Так вот, Панда, сейчас мы занесем Пейдж в её комнату, а потом спокойно с тобой поговорим. Ситуация с тарелками действительно требует немедленного решения…
- Что происходит? — раздался вдруг чей-то незнакомый голос. Меланта подняла взгляд: у лестницы стояла девушка, смотря прямо перед собой, но, кажется, ничего не видя. Каким-то шестым чувством хранительница поняла, что новая обитательница этого дома слепа.
И тут глаза Новак пронзила резкая боль, и Меланту на мгновение укрыла темнота. Вскрикнув, Мел прижала руку к глазам. Пейдж испуганно пискнула:
- Мама, что с тобой? Мама!
Поделиться1009.04.2015 00:07:50
Жили-не тужили три поросенка – Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф.
Были они, как вы уже поняли, связаны кровно-нерушимыми узами и определенными обязательствами перед друг другом. И фамилию имели одинаковую, потому что иначе не могли бы зваться полноценными родственниками. Но их чудесная компашка страдала от периодических набегов серого волка, который не хотел ничего, кроме как пожрать и дунуть, пользуясь советом удивительного волшебника Амаяка Акопяна. Противные поросята были целиком и полностью уверены в том, что страдают больше всех на этой земле, хотя не пытались даже на секундочку войти в положение опасного хищника. Им-то хорошо, голодранцам: живут себе, строят хлипкие дома и на судьбу жалуются, пока наш лесной антагонист мечется в поисках чего-нибудь съестного. Панда всегда думала, что великолепная тройка несколько преувеличивала свои бедыпечали, но прекрасно понимала, почему они занимались столь неблаговидным делом: маленькие дети, читая сказку, должны различать плохое и хорошее, не задумываясь о существовании промежуточного понятия.
К чему весь этот пересказ? Наверное, к тому, что семейство Эндрюс напоминало Норе страдающих от судьбы хрюшек – и численностью, и родственными связями, и их отношением к бедному волку, которым была сама Пандочка. Чарли концептуально не имела возможности отречься от тлена и безысходности, Пейдж в силу возраста устраивала драмы на пустом месте, а Летта… ей просто в жизни немного не повезло. Поэтому Хранительнице приходилось изредка выдергивать их из состоянии всепоглощающей депрессии, полюбовно кладя болт на личные кризисы. Она у них выступала в роли шута, клоуна и хорошего настроения, но несколько минут назад нарочно отреклась от своих обязанностей, чтобы серьезно поговорить с Чарли об изменениях в ее поведении. И стать, черт вас подери, жертвой, которой под нос сунули опасного убийцу с ликом интровертивной опекунши!
Поэтому очень зря Новак (Эндрюс?.. да пофиг) посчитала, что ей – хуже всех. Хуже всех было Панде, ибо… ну сколько можно им страдать?!
– О, доброе утро, – легко улыбнулась девушка, помахав рукой в сторону Летты так, будто та могла это увидеть. – Да ничего, Арли. У твоей сестры просто крыша поехала, – информативность – наше все, хотя побольше фактов услышать бы не помешало. Но вместо того, чтоб просветить слепую подругу, Хранительница беспечно пожала плечами и вернулась взглядом к Чарли, ожидая абсолютно любых объяснений. Ну-с, красавица, ты шпион? Подопечная Артура Кестлера? Попала к нам из будущего аль прошлого?.. Ни на один вопрос ответа получить не удалось. ЛжеЭндрюс, жалобно вскрикнув, приложила белую руку к глазам; зачаток панического настроения тотчас сгустился, заставив Дору сделать невозможное: а именно – с грозным шиком отцепить ребенка от матери и перехватить запястье Чарли ладонью. Несмотря на то, что сама ситуация грозилась переполошить всяк и каждого, ничего критического в ней не было. Эндрюс, как и любой Хранитель, получила в распоряжение определенные недостатки. Один из таких недостатков – временное «заимствование» чужих недугов, от которых нельзя умереть, но можно перепугаться. Раньше она могла блокировать слепоту Летты, даже сама признавалась, что почти ее не чувствует, а сейчас… либо растеряла все навыки, либо никогда прежде не сталкивалась с сюрпризами от Панацеи. А если правда не сталкивалась – значит, и не Чарли она вовсе.
– Сделай глубокий вдох, – коротко советует Витман, не будучи полностью уверенной в том, что ее подсказки помогут излечиться. – Не нужно нервничать и паниковать. Это пройдет. Хранительская особенность такая. Наверное, тебе передалась слепота Летты… – тягуче произносит Пандора, уже не скрывая того факта, что пытается вести диалог с кем-то незнакомым. То есть… вроде бы не кричит «ага, попалась!» с торжествующей миной, но и не обходится короткими эпитетами, имеющими смысл только для просвещенных.
– Летта-а-а, – стонет мелкое существо по имени Пейдж, бочком продвигаясь к старшей сестре и доверительно обнимая ту за ноги. – Панда и мама сегодня странные! Мне страшно!
Вот точно – у поросят крыша с каждого домика съехала – и с соломенного, и с кирпичного, и с того, который из прутьев сделан… Один лишь волк находится в здравом уме и твердой памяти. И что бы они без него делали?
Поделиться1109.04.2015 23:25:27
Просто не знаю, кто я сейчас такая. Нет, я, конечно, примерно знаю, кто такая я была утром, когда встала, но с тех пор я всё время то такая, то сякая — словом, какая-то не такая.— Л. Кэрролл |
А дальше — все страньше и страньше. Раз. На Летту, Мирия, конечно, не реагирует вообще — мало ли, кто-то еще, кроме нее, рядом появился — она же не может увидеть. Но и отрицать то, что шагов не слышала, тоже не может — и это невольно настораживает, и где-то в глубине души — очень так глубоко — она уже начинает догадываться, к кому обращались на самом деле.
Два. Не успевает Мирра повторить свой вопрос, покричать, чтобы доказать в первую очередь себе, что потерять зрение не значит стать бестелесным призраком, которого все игнорируют в пользу какой-то Летты, как вскрикивает одна из девушек.
«What the hell?» — вздрагивает Мирия. — «Кто вы такие и что у вас тут происходит?». Впервые в жизни она чувствует себя настолько беспомощной и беззащитной.
Три. Все происходит очень быстро. Мирра снова слышит голос той, которая назвала ее (или все же нет?) Леттой. «Так слепота Летты еще и заразна?..» — глупость, какая глупость лезет в голову, и как хорошо, что чужие слова стремительно увлекают мысли в другое русло: хранительская особенность? При упоминании хранителей Мирия чувствует облегчение. Она по-прежнему уверена, что незнакома с девушками, но причастность к божественной катавасии — как незримая ниточка, связывает стольких людей и существ между собой, и это дает надежду думать, что можно им все рассказать, не опасаясь напугать или получить статус ненормальной: Мирия, ее зовут Мирия, не Летта, и она кентавр, точнее, была им, пока не проснулась слепой и в чужом доме. Кто она теперь? «Помогите мне разобраться!».
Четыре. Удивление тем временем растет с каждой секундой: может, она теперь не только слепая, но и человек другой? Как, ну, ка-ак такое может быть? Мирия, которой, в отличие от смертных, с детства было известно, что боги-олимпийцы — не выдумка и не миф, привыкла любую непонятную ерунду объяснять, мол, это боги так пошутили. «Ни фига себе шуточки!» — думает она теперь. Не смешно ведь. Вот совсем.
Пять. Мирия успевает досчитать только до пяти — кто-то когда-то сказал ей, что так проще успокоиться — потому что все время думает о другом, не может, да и не хочет сосредоточиться на цифрах; пять — и к ее ногам жмется испуганный ребенок, а Мирия к тому моменту уже не сомневается, что именем «Летта» обращаются именно к ней. Чтобы не пугать девочку еще больше, она немного неуклюже опускается рядом на одно колено и не знает даже, смотрит ли ей в лицо или куда-то мимо — как неудобно-то, насколько проще говорить, когда видишь:
- Не бойся, милая. Все будет хорошо, — она бы ее обняла или по голове погладила, но как взаимодействовать с миром полной темноты, еще не до конца поняла, и теперь, когда рядом не просто мебель, а живой человек, старается двигаться аккуратнее. «Я тоже сегодня странная. Со мной тоже что-то не так. Весь мир сошел с ума, крошка». — Мама и Панда, наверное, просто встали не с той ноги. Так бывает, но потом проходит, — она старается улыбнуться и говорить успокаивающе, но даже это, когда не видишь собеседника, труднее. «Но вот пройдет ли то, что случилось с нами?». Если все это придумали боги, они же знают, как вернуть все обратно, ведь так? Мирра ласково берет девочку за руки, и тут начинается какое-то совсем немыслимое светопреставление. «Я вижу!» — радостное восклицание встает поперек горла. Светлая аккуратная кухня, ребенок за столом — темные волосы, ногами болтает, говорит что-то, только девушка не слышит что — как будто в чужой сон попала — рядом с ней женщина, с такими же темными волосами, тонкая, хрупкая. Видение обрывается так же быстро, как и приходит, Мирра даже толком ничего не успевает понять, как снова проваливается в темноту. Машинально она закрывает руками глаза и, потеряв равновесие, мягко валится на колени.
- Это ты сделала? — Мирия дышит так, как будто минуту назад ее пытались утопить. — Я видела... тебя, — она вскидывает голову, «смотрит» на девочку недоверчиво, недоуменно, протягивает ей руку. — Ты сидела за столом, и женщина рядом с тобой… Что это было?[AVA]http://savepic.su/5517975.png[/AVA]
Отредактировано Miria (11.09.2015 01:31:42)
Поделиться1213.04.2015 15:53:11
[AVA]http://funkyimg.com/i/JGYs.png[/AVA]
Темнота выжигает глаза и отодвигает все звуки куда-то на задний план, будто Мел накрыла голову огромной подушкой. Как бы не задохнуться…
«Спокойно-спокойно-спокойно!» - Меланта сжимает и разжимает кулаки, чувствуя, что ногти – вот они, впиваются в её ладонь, а значит, она ещё здесь, в реальности, и эта темнота – что-то временное, что можно решить, нужно только постараться и вынырнуть из-под толщи этого безбрежного океана паники. Она барахтается там, а потом кто-то сверху хватает её ладонь и тянет вверх, к воздуху, свету, жизни…
– Сделай глубокий вдох, – И Меланта вдыхает полной грудью, чувствуя, как в глазах проясняется. - …Это пройдет. Хранительская особенность такая. Наверное, тебе передалась слепота Летты…
Новак «идет» на этот голос, чувствуя, как расширяется в темноте коридор видимости, постепенно выхватывая лицо Панды, всю девушку, кухню и наконец лестницу со стоящей на ней виновницей её временного ослепления. Летта. Красивое имя. Но какое-то мужское, бабушка бы не одобрила.
- Спасибо, - Новак выдохнула и прошептала тихо-тихо, чтобы не услышала Пейдж. – Послушай! Честное слово, я не причиню вам никакого вреда, я понимаю в происходящем не больше вашего, и если мы сможем поговорить наедине, обещаю, я все расскажу.
Больше всего Меланту беспокоила маленькая дочь Эндрюс, хотя и Летта выглядела не очень взрослой. А ещё – растерянной. Как будто не понимала, куда попала. В голову Новак закрались подозрения, усилившиеся после восклицания девушки… Как малютка Пейдж может быть виновата в чем-то сверхъестественном? Скорее всего, в этом доме действительно три хранителя, однако то, что испытывает Летта – не влияние дочки Эндрюс, а её собственная техника.
- Панда, - снова прошептала Мел. – Кажется, у Летты тоже проблемы…
Новак встала с колен и медленно подошла к Пейдж, протянула ей руку.
- Это не я, - пробормотала девочка. – Мам, это правда не я. Это Летта.
- Я знаю, милая. Сегодня мы все встали не с той ноги, правда? Мне кажется, во всем виновата эта ваша Марисса. Давай сделаем вот что: ты возьмешь миску, мы насыплем туда хлопьев и зальем молоком, а потом ты позавтракаешь у себя в комнате, пока я накормлю девочек и мы поговорим о нашем поведении, ладно?
- Но ты же не разрешаешь мне завтракать в комнате!
- Сегодня особенный день, милая! Особенный!
Когда Пейдж поднялась наверх, расплескав по ступеням лестницы молоко, Меланта повернулась к Пандоре:
- Помоги Летте сесть за стол, я боюсь её касаться – вдруг снова случится приступ.
А сама бедняжка вряд ли сможет это сделать – кажется, она действительно впервые на этой кухне.
Подождав, пока все рассядутся, Новак набрала в грудь воздуха и заговорила:
- Итак, девочки. Все мы здесь так или иначе имеем отношение к олимпийским богам, поэтому давайте начистоту. Пандора, я, как ты поняла, не Шарлотта Эндрюс. Меня зовут Меланта Новак, на днях мисс Эндрюс приводила тебя ко мне на филфак, если помнишь. Ты нам ещё цветок на подоконнике попыталась сжечь, как я понимаю... Сегодня я проснулась и оказалась здесь – в вашем доме и в её теле. Не знаю, как. Мне этого совершенно не хотелось, уж поверь мне. Я не знаю, где сейчас Шарлотта, возможно, в моей квартире. Мы можем позвонить и узнать, если хотите. Обещаю, я не причиню вам вреда, я мирная хранительница Деметры… была. И сейчас мне очень нужна ваша помощь, чтобы найти мисс Эндрюс и вернуть все на свои места.
Отредактировано Melanta Novak (13.04.2015 15:53:48)
Поделиться1313.04.2015 20:12:34
«Всё ясно, у вас Skittles протек!» – слух Норы тревожит писклявый голос фиктивного сантехника, заставляя ее повернуть голову в сторону телевизора, на котором они вместе с Пейдж смотрели мультики. Она безучастно наблюдает за разворачивающимся на экране действом и озабоченно качает головой из стороны в сторону, чтобы всему миру дать знать, как сильно ею осуждается современная реклама. «Да если бы Skittles…» – думает Панда. И с досадой выплевывает: «У нас крыша протекла, понимаешь?» – то есть, не конкретно у нее, а у этих двоих – с натяжкой троих – красавиц, впитавших взором сияние изумрудов и улыбкой – горечь всего населения людского. Старшая Эндрюс волнуется раз, младшая Эндрюс мягко падает на колени – два, самая-самая младшая (если не сказать «мелкая») Эндрюс перемещается в комнату, обливая домашний костюмчик молоком, – три. Эрос, со звонким лаем и характерными для собак звуками, которые они издают, когда устали бегать, несется следом и слизывает содержимое тарелки со ступенек, попавших под раздачу детской неуклюжести. Замечательные звери, эти ваши собаки: заменяют и пылесос, и пылесборник, и двух-трех друзей, с которыми ты не можешь общаться в силу треклятых обстоятельств.
Чтобы не усугубить ситуацию и не испугать Пейдж пуще прежнего, Хранительница затыкает себе рот печенюхой, найденной в большой таре на столе, и пытается придать словам лжеЧарли бо̀льшую убедительность, изредка вставляя безапелляционное «ага» или доверительное «мы встали не с той ноги, солнышко». А потом они, заложники обстоятельств, оказываются наедине друг с другом и страшной тайной, которую им нужно раскрыть. Дора, неуместно подавившись смехом от той мысли, что все они – прямо копия компашки из «Скуби Ду», нарекает себя Дафной. Чарли почему-то становится Шэгги, Летта по какому-то волшебству примеряет роль Велмы, хотя поведение сестер едва напоминает канон трусливого юноши и занудной зубрилы. Будем считать, что Панда сняла таким образом напряжение и сделала себе легкий комплиментик; не забывайте, что рыжая подруга Фредда всегда была самой красивой.
– Давай лапу, – залихватски просит девочка, мягко сжимая ладонь слепой подруги и помогая ей подняться на ноги. Они обе добредают до маленького деревянного столика, и Хранительница, удачно посадив Арлетту на стул, умещает любимую пятую точку совсем рядом – в пределах сантиметровой досягаемости. В нетерпении предлагает не-Чарли продолжить: – Ну?
Эндрюс, которая оказывается Новак, выдает очаровательную продуманную речь, придавая голосу Чарли доселе невиданные никем интонации: он звучит живо, без зажимок, с натренированной уверенностью, встречающейся только у преподавателей, уставших от студенческого панибратства. И глаза – ах, изумрудные незабываемые глаза! – не пустые совсем, переполнены обычными человеческими переживаниями и негласными выражениями, которые мы привыкли слышать от людей, любящих жизнь настолько, чтобы не упиться ею, но и не пообещать себе: «живу последний год… точно – последний». Панда на секундочку очаровывается новой начинкой, преображающей «целлофанный» облик всем известной Шарлотты, и подпирает щеку кулаком в немом одобрении. А потом приходит в себя, старается проморгаться и воспроизвести в памяти отрывки важного монолога. Знакомое имя – Меланта Новак – тут же ударяет по сознанию, будто ментальные пузырики шампанского брызнули в нос. «Надо признать, – нехотя соглашается мисс Витман сама с собой, – ей идет амплуа взрослой женщины… выглядит профессиональнее, что ли», – не в том смысле, что впечатление сурового филолога не производит, а в том, что для своих лет она смотрелась непозволительно свежо и кукольно. Остальные преподаватели внешним видом расположились в промежутке цифр от тридцати до ста лет, и они наверняка хотя бы раз завидовали нестареющей Мел. Панда бы завидовала. И плевать, что некоторые студенты в тебе авторитет видеть не хотят. Вечная молодость важнее признания кучки идиотов.
– Не пыталась я его сжечь! – возмущенно пыхтит Хранительница, приоткрыв губы в немом недовольстве. Она могла бы удивиться, узнав об обмене тел, или воскликнуть «ого!», осознав то, что мир тесен, но вместо этого она кинулась защищать якобы обруганную девичью честь. Полагая, что Панда ловит кайф от сознательного вредительства, вы совершаете грубую… в общем, очень грубо с вашей стороны. Не стоит так полагать. – Я чихнула. И листок загорелся. Это произошло случайно, – продолжает оправдываться горе-вандалка, хотя есть смысл сменить тему и обсудить внезапное божественное вмешательство. Мы закончили отбиваться от несуществующей угрозы? Мы закончили! Теперь начнем с чего-нибудь важного. – Безудержное веселье на Олимпе… – происходящее тихо озаглавливается глухим пандовским ворчанием. – Поздравляю, Меланта, – поздравлять Летту она совершенно не собирается. Она всё еще наивно полагает, что в комнате только один невезунчик, потому что не обратила внимания ни на предостережения лжеЭндрюс, ни на вопросы слепой подруги, ни на просьбу о помощи. Не догадалась, не задумалась, не увидела странностей, – выбирайте любой вариант из предложенных. И обмену не удивилась нисколько: привыкла к катастрофам мифологического масштаба. – Ну… эм… как меня зовут – ты тоже знаешь. Я Пандора Витман, Хранительница Гефеста – Бога огня. Состою в Эгейнсте вместе с той женщиной, которой ты стала, но вовсе не потому, что потеряла кого-то из близких. Мои близкие, как раз, живее всех живых… к сожалению или к счастью… – юная американка ненадолго уходит в себя и закусывает губу. Через пару секундных отсчетов она возвращается обратно к разговору, невинно пожимая плечами. – Чарли… да-да, именно Чарли и никак иначе, а я – Панда, Дора или Нора, без полных вариаций моего имени… так вот, Чарли – Хранительница Панацеи. Лечит людей от мелких ран, избавляет их от рака, мигрени и прочих заболеваний. Если где-то подцепишь слепоту или бронхит – это нормально, просто передается чужой недуг на некоторое время. Зато окружающие тебе всячески симпатизируют; ты будто распространяешь вокруг себя обезболивающие флюиды. Рядом с тобой никому не бывает плохо и страшно. Это твоя самая клевая повседневная способность, – Пандочка улыбается и запускает руку в тару с печеньем. Снова пихает его в рот. – Арлетта Эндрюс, – она кивает в сторону Летты, – двоюродная сестра Чарли, потерявшая в автокатастрофе зрение. Недавно выяснилось, что является Двуликой Кассандры. Может видеть будущее и… что-то еще… – говорливый рот Норы захлопывается, словно морская раковина с драгоценной жемчужиной. Ничего не упустила? Просветила достаточно? Пусть сама решит, блин. – Мелкая фигня по имени Пейдж Эндрюс – это твоя дочь от… честно говоря, я понятия не имею, кто стал виновником появления твоей кровинки. Ричард – бывший муж Чарли, но он умер больше пяти лет назад, а девочке всего лишь три года, поэтому… – снова молчание. История получает логическое завершение, тем временем как девушка усиленно выкапывает из чертог разума остаточную полезную информацию. Итак, телефон. Звонок. Картина, корзина, картонка… нет-нет, подождите, это из другой оперы! – Если сделаешь пробный звонок – будет очешуенно! Но, знаешь, ты приготовься к тому, что исправить вмешательство Богов за одну секунду не получится, – как-то слишком по-умному произносит Нора, поднимаясь на ноги и с классическим прихрамыванием добираясь до места, где стоит на зарядке домашний телефон. Душу греет мысль о собственной исключительности. Все-таки приятно погружаться в атмосферу нового олимпийского прикола, не попадая в неприятности слету. – Держи. А мы с Леттой подождем. Да, Летт?
Поделиться1418.04.2015 19:36:10
Мирия слушает внимательно — должна же она знать, в кого ее превратила и с кем свела извилистая тропинка олимпийских приключений. Двуликая, значит, Кассандры. Уже неплохо — какая-то определенность. Не то что бы ее было легко выбить из колеи событиями, выходящими за грань всякого понимания, — Мирия вообще считала, что сможет приспособиться к чему угодно, только времени немного дайте, а она уж развернется так, как будто всю жизнь с этим жила, — но знание, как ни крути, приятнее. Хотя бы даже такое, небольшое совсем.
Выходит, виновницей видения была вовсе не малютка Пейдж, а она сама. Знать бы еще, как это работает — случайно выстреливает или при каких-то условиях? А на что со стороны это похоже? Совсем не хотелось бы говорить, говорить, с человеком, а потом — р-раз! — и выпасть в транс. А Кассандра, охтыжблин, кажется, именно так и делала. А еще ничего хорошего она не напророчила — несчастья и разрушение Трои, и про данайский дар знала, и про царевну Елену, которая не принесет счастья ни Трое, ни Парису, и про гибель царя Агамемнона... Точно — ничего хорошего. Так мало этого — еще и безумицей считали, не верили. Стоит ли и Мирии ожидать недоверия к ее словам и неприятных картин из будущего? Но, кажется, в том, что она уже видела не было ничего плохого?..
Маленькое знание порождает массу вопросов и горячее желание как можно скорее научиться управляться со всем, что Двуликой Кассандры отмерено. Ведь если за всем этим безудержным афинским весельем стоят боги, то быстро и легко все на свои места не вернется. Вот и Нора это подтверждает. А Мирру тем временем распирает от жажды деятельности: чем скорее она освоится в доме и с новыми способностями, тем удобнее и проще будет жить, да и для пилотируемого тела безопаснее. И для окружающих тоже. И для всего жилища семейства Эндрюс.
«Да, Летт?» — заканчивает Панда на совершенно безобидной ноте, а у Мирии от вопроса срывает чеку: ее разбирает смех — отчасти нервный, отчасти и впрямь веселый — да так, что остановиться сразу она не может.
- Я... — даже начать получается не сразу, смех ее снова душит, — я не Летта. И я не специально. Кажется, мне повезло так же, как и Меланте, оказаться не в своем теле. Меня зовут Мирия, и я, — барабанная дробь; девушка беспокойно сглатывает, отбрасывает попавшие на лицо волосы, — кентавр. Была, точнее. Пока не проснулась в вашем доме, — торопливо объясняет она, надеясь, что кого-кого, а двух Хранителей знакомство с мифическим существом шокировать не должно. Да после этого утра впору вообще перестать удивляться.
Разве думала Мирра когда-нибудь, что однажды вот так запросто (ну, правда ведь все до элементарного просто получилось — ей самой даже ничего делать не пришлось, боги за всех подсуетились) сможет познакомиться житьем-бытьем другой расы — не расспрашивать других об особенностях и сложностях, а вот самой попробовать, на своей шкуре? А теперь вот напробуется, да может, на целую жизнь вперед. Потому что кто знает, сколько это продлится и как вернуть все на свои места.
- Думаю, мне тоже стоит позвонить домой, особенно если телефонные поиски Чарли закончатся удачно. А так, конечно, Панда, мы подождем, — заключает она со слабой улыбкой и оборачивая лицо на голос. Интересно, можно ли научиться так хорошо ориентироваться на слух, что и не заподозрит никто в слепоте? Мирия бы хотела — пялиться в пустоту как-то неприятно для обеих сторон.
Одной ладонью она подпирает щеку в ожидании, а во вторую, лежащую на колене, тычется чей-то мокрый нос. Мирия едва заметно вздрагивает от неожиданности сначала, но потом опускает руку на собачью голову, чувствует под пальцами короткую гладкую шерсть.
- Дора, кажется, ты забыла представить нам кое-кого, — улыбается новоявленная Двуликая уже смелее, продолжая чесать пса за ухом. — Ну, давай знакомиться, — говорит она уже четвероногому другу, а тот отзывается заливистым добродушным лаем, из которого Мирия узнает, что его зовут Эрос, и он был другом Летты и теперь беспокоится о ее судьбе. Мирра в ответ обещает, что ничего плохого Летты не делала и сама не понимает, как так могло получиться. А еще ей, наверное, понадобится его помощь. Она даже почти не удивляется, что понимает собаку, почти радуется — как же все-таки славно, что в чужом теле ее ждало хоть что-то привычное. Это вам не пороховая бочка с предсказаниями будущего и славой безумной пророчицы.
- А Летта только будущее могла видеть? Просто я понимаю, что хочет сказать Эрос, и он вроде бы меня тоже.[AVA]http://savepic.su/5517975.png[/AVA]
Отредактировано Miria (11.09.2015 01:31:58)
Поделиться1519.04.2015 13:35:03
Звонок Чарли написан вместе с Чарли.
[AVA]http://funkyimg.com/i/JGYs.png[/AVA]
Панда (ну, хочет она быть ленивым плюшевым зверем – пожалуйста!) оказалась крайне легкой на подъем девушкой. Подумать только, у нее только что отняли опекуншу, но возмущается она лишь тем, что коварный похититель тела Эндрюс обвинил её в порче имущества университета! Впрочем, это, конечно, лучше, чем получить в ответ на свою исповедь полноценную истерику, сопровождающуюся огненным шоу.
- И часто ты… просто чихаешь? – решила уточнить Мел. Дом, конечно, не щеголял подпалинами тут и там, но лучше готовиться к худшему. – Впрочем, не волнуйся – герань я подрезала, ей это только на пользу пошло.
А вот сведения о специфике способностей Чарли оказались очень полезными. Мел внимательно посмотрела на Летту: раз та до сих пор ничего не видит, значит, есть вещи, с которыми техники Панацеи справиться не могут. Но даже того, что перечислила Дора, хватило бы, чтобы страшно позавидовать Эгейнсту. И впасть в уныние от того, что все недостатки этого медицинского рая достанутся бедной Мел. На время, будем надеяться, на время.
Хотя у остальных побочные эффекты ещё хуже. Панда прихрамывает – очевидно, наследство Гефеста, а Летта… Мел почему-то казалось, что автокатастрофа и открытие способностей Кассандры – взаимосвязанные события и девушке пришлось дорого заплатить за свой сомнительный дар.
А теперь за это расплачивается кто-то другой. Новак не успела как-то отреагировать на особенности личной жизни Чарли (впрочем, не очень-то и хотелось: Мел считала, что это личное дело каждой женщины – от кого ей иметь детей, и оставалось лишь надеяться, что Эндрюс не продолжает тайно встречаться с папой Пейдж), как Летта созналась, что она вовсе не Летта. Кентавр. Представляете?!
Пользуясь тем, что Мирия их не видит, Новак изумленно вытаращила глаза. В реальном мире – Древняя Греция не в счет – она ещё никогда не встречала мифических существ. И вообще считала, что божественные козни обходят их стороной. Но оказалось, что никого не минует чаша сия. Интересно, а как нужно вести себя с кентаврами? Меланта же теперь за девочек, вроде бы, отвечает.
- Мирия… Да, конечно, мы позвоним и к вам… к тебе… Но, думаю, начать нужно с Чарли – она взрослее Летты и меньше испугается. Если, конечно, она действительно в моей квартире.
Меланта уже начала набирать номер, но тут на кухне снова появилась собака. Хранительница испугалась было: утром пес быстро вычислил, что она не Чарли, и вел себя агрессивно. Что, если сейчас он набросится на Мирию, ведь подлог любимой хозяйки он должен был воспринять ещё более болезненно? Но нет – лабрадор был мил и доверчиво ластился к девушке. А потом Мирия вдруг сказала, что понимает его. Чертовщина какая-то!
- А это вообще нормально? – изумленно спрашивает Новак. Впрочем, что тут вообще можно описать этим словом? Хранительница вздохнула и набрала свой номер, отчаянно боясь, что никто не ответит. Что, если это не обмен? Что, если тело Меланты Новак умерло, когда сознание покинуло его? Что, если Чарли они никогда не найдут? А если и найдут, может быть, вернуть ей её облик – значит, обречь себя на исчезновение. Гудки вдруг прервались, и на той стороне Мел ответил голос… Так странно слышать себя со стороны…
- Доброе утро!.. – И Мел решила рубануть с плеча. Всегда можно сказать, что ошиблась номером: - Чарли?..
После секундной паузы с той стороны ответили:
- Господи Боже мой... Доброе утро. Это Меланта?
Новак облегченно выдохнула, возведя глаза к небу в неуместном в данном случае жесте благодарности богам. А потом нажала на кнопку громкой связи, жестом дав понять Панде, что нужно соблюдать тишину. Мирия, как надеялась Новак, догадается об этом сама.
- Да. Я почему-то оказалась у вас дома... Здесь все в порядке. Почти. Панда за вас очень беспокоится.
- По-моему, беспокойство - это самое безобидное чувство, которое можно ощутить в данной ситуации... Я сначала подумала, что сошла с ума. Но потом поняла, что дело снова в Богах. Как вы? Мне нужно приехать?
Меланта задумалась. Тут все в трех словах не расскажешь, верно? Но и волновать Чарли нельзя: она сейчас, между прочим, сжигает не свои, а новаковские нервные клетки, а их и так немного осталось.
- В общем-то, ничего страшного. Пейдж пока ни о чем не догадалась, мы постараемся её не волновать. Панда, кажется, готова помогать... Правда, Летта... – Меланта бросила на девушку виноватый взгляд, - как бы так сказать, она тоже успела поменяться телами. Мы постараемся поскорее выяснить, где она. Насчет приезда... Я думаю, нам нужно встретиться - неизвестно, сколько это продлится, возможно, нам придется притворяться друг другом довольно долго. Мне бы не помешали подсказки, да и вам придется какое-то время, например, походить за меня на работу. Вообще, наверное, удобнее всего будет, если вы совсем переедете сюда. Я живу одна, меня вряд ли кто-то хватится, а в своем доме вам может быть уютнее, - вдруг Меланта спохватилась, поняв, что забыла об одной важной детали. - Ах, и да, Чарли, у вас на шее висит кольцо на цепочке?
- Час от часу не легче... – новости Чарли явно не обрадовали. - Ладно, не будем паниковать. Я так понимаю, обмен взаимный, поэтому попросите Летту позвонить ее прошлому телу. Я пока... Соберусь, найду транспорт и попробую до вас доехать. Раз уж так получилось, что мы должны немного побыть друг другом, то лучше всего пожить вместе в особняке. Тут я с вами согласна. Хотя при моей работе не нужно иметь особых умений, вы бы разобрались с ней с легкостью... А кольцо... Да, на месте. С ним что-то не так?
Да все с ним не так, дорогая миссис Эндрюс! Скоро сами убедитесь.
- Летта... позвонит. Кольцо - это талисман Деметры, я приносила жертвы, а если учесть, что ваши техники у меня срабатывают, то будьте осторожнее с растениями. Не приближайтесь к открытому огню и избегайте высотных зданий. Про Панацею Панда мне рассказала. Я состою в Сильвер, возможно, они будут меня искать. От моего дома тяжело добираться в центр, возьмите лучше такси, кошелек в сумке, она висит на вешалке в коридоре. Мой адрес, - Мел продиктовала улицу и номер дома. - У вас там все в порядке, может, мне нужно что-то подсказать?
- О, вот оно как. Вы тоже Хранительница! Мир все-таки тесен. Всё поняла, всё запомнила. А вы не снимайте с шеи кулон и старайтесь держаться подальше от больниц, чтобы не превратиться в носителя миллиона разных болезней. С вашей группировкой будем решать проблемы уже на месте. Так... Адрес записала. Попробую добраться как можно скорее. Не беспокойтесь, я вроде бы сама со всем разобралась.
Все-таки Чарли – чудо. Никаких скандалов, никаких воплей «не смей трогать моих девочек!» и прочего. Интересно, что было бы, переместись Мел в тело какой-нибудь истеричной дамы из Огня…
- Отлично! Чарли, пожалуйста, захватите мой рабочий ноутбук - в ящике стола. Ну и возьмите немного одежды на первое время. Мы будем вас ждать и постараемся разобраться, где Летта. До встречи!
- Без проблем. Сейчас всё соберем. И, к слову, не бойтесь Панду: она немного эксцентрична, но всегда готова помочь. До связи!
Меланта положила трубку и посмотрела на девочек.
- Итак, Чарли нашлась. Когда она приедет, постараемся придумать, как вернуть все обратно. Мирия, ваша очередь. Набрать вам номер?
Отредактировано Melanta Novak (19.04.2015 13:36:28)
Поделиться1627.04.2015 01:59:14
Девчонки прекрасные, простите за задержку, у меня бомбанул краткосрочный кризис.
В унисон с вопросом Меланты звучит звонкое «апчхи!»
Это Пандора, будь она трижды неладна, берет печенье, сует его в рот и довольно отряхивает руки, после чего подносит ладони к лицу в полной уверенности, что крошки давно упали на пол, прибавляя Чарли – то есть Новак – работы по дому. Но нет, кулинарные песчинки резво подбираются к слизистой при вдохе и щекотят рецепторы. Стоящая рядом салфетница страдает первой и последней: вместо того, чтобы быть оплеванной обычным человеком, она терпит пандовский огненный чих, молниеносно превращаясь в импровизированный источник тепла. Или костра, если хотите. Хранительница недовольно выдыхает через ноздри, стонет от досады и подводит раскрытую ладонь поближе к пламени – настолько близко, чтобы ощутить теплое покалывание. И резко собирает ее в кулак. Обугленные бумажки испускают дух, протягивая тонкую нить дыма вверх.
– Частенько, – обреченно тянет девочка, пальцами сжимая шершавые салфетки и поднимаясь на ноги. Их путь теперь – помойка, переработка и существование в более безопасной квартире. И вот они, скользя по гладкости полиэтилена, надетого на ведро, едва слышно шуршат и окончательного исчезают в недрах мусора. Но мифологические сюрпризы, черт дери, исчезать не планируют. О нет, они только и ждут, чтобы вырваться наружу и звучно ударить маленькую Пандочку по голове в тот самый момент, когда она успокоилась окончательно. Худой попец Хранительницы приземляется на стул, карие глаза без интереса гладят поверхность стола, а уши, скрытые за прядями смольных волос, слышат мелодичный голос Летты, который – оцените абсурд ситуации! – говорит, что не Летта она вовсе. Она – настоящий кентавр, которому не посчастливилось однажды открыть глаза и понять, что кругом царит непробиваемая темнота. Шокированная Нора хлопает ресницами снова и снова, задает себе вопросы раз за разом, а потом решает: да чего удивляться-то, в самом деле; Греция – волшебная страна, и жители в ней тоже должны быть волшебные.
– Кентавр?? Не шутишь? – восторженно тянет девочка, хватая Летту – которая Мирия – за запястье с таким непередаваемым энтузиазмом, будто собирается попросить ее: «покатай меня, большая черепаха!» А в нашем случае – большая коняшка. Почти что она. – Офигеть! Не знала, что вы существуете… – несколько бестактно выдает Хранительница, в раздумьях прикладывая свободную ладонь к пухлым вишневым губам. И плевать на очередную Божественную шутку, плевать на несвоевременный обмен тел, плевать даже на Апокалипсис, если рядом находится живое подтверждение тому, что мир – удивительное место! Слышите? У-ди-ви-тель-но-е! Прочтите по слогам для лучшего усвоения. – Как только ты вернешься в свое тело – мы будем друзьями! Обязательно! Нам надо дружить! – всегда есть вариант отказаться от сомнительного предложения. Проблема только в том, что Панда предлагать и думать не думала: она, воодушевившись до безвозвратного предела, выложила Мирии собственные планы на будущее. Та могла сопротивляться, посылать назойливую подругу в дальние края или сбегать на другие континенты, но не имела никакой возможности остаться в покое. С юной мисс Витман такие фокусы не проходят. Она и мертвого из могилы при желании вытащит, хотя в этом, безусловно, намного больше пользы, чем в ее попытках собрать коллекцию интересных друзей.
А потом настала тишина. Тишина, прерываемая мелодичным голосом Меланты, говорящим с чисто эндрюсовской интонацией. Эх, Чарли-Чарли… и этот голос попортила печалью своей!
Ничего нового. Такое ощущение, что мисс Эндрюс не умеет удивляться; она принимает любое проявление сверхъестественного бреда за данность, смиряется с ним еще до того, как он произойдет. Наверное, в каком-то смысле ей стоит позавидовать, потому что наша драма квин тратит намного меньше нервов на открытие неожиданных сюрпризов. Офигеть! – новое тело? Вдох-выдох, выдох-вдох, сейчас разберемся. Ничего себе! – нас забыли все обычные люди? Будем решать проблемы по мере их поступления. И она молодец, эта Чарли, что так думает. Но такое ощущение, что эмоциональных потрясений у нее не бывает и быть не может совсем!
– Эй! – возмущенно чертыхается Пандовна, поддаваясь грудью вперед и оказываясь максимально близко к мобильнику. – И ничего я не эксцентрична! – звонкий голос разрезает воздух в тот момент, когда нынешняя филологиня отключается. Звучат гудки, Панда прикладывает ладони к горящим от досады щекам и пару раз поскуливает – для того, чтобы не начать глупо рыдать. Ну зачем, скажите на милость, выставлять добрую, красивую и умную Норочку странной девицей с необдуманными выходками? Почему новые знакомые не могут сделать выводы сами? Почему? Она ведь не так чтобы очень эксцентрична. Самую малость. И хуже бывает! – Не слушайте ее, она всё придумала. Лучше давайте… эм… не знаю… выпьем чаю? – дружелюбно отзывается Хранительница, в очередной раз подскакивая на ноги и ударяя по пимпочке, включающей чайник. Слышится глухое нарастающее шуршание. – Я просто только его и умею делать. Если омлет приготовлю – отравитесь.
И никакого вранья. Однажды наша затейница решила повысить кулинарный навык, выбрав в роли дегустатора Енота. Она тогда старалась сделать то ли гренки, то ли кексы с жидким шоколадным центром… в общем, сам вид трапезы неважен, да и одно блюдо, приготовленное мисс Витман, не сильно отличается от другого. В тот странный раз, когда ослепительная улыбка притаилась на устах рукожопой девчонки, обладающей редким талантом – превращать съедобное в яд, Томми Раннельс в лег постель и не вставал на ноги ровно неделю. Если не считать тех случаев, когда ему надо было навестить белого друга. И после этого, как ни странно, Панда не кинулась жалеть свою вторую половинку и прижимать ту к груди. Она обиделась на нее. Ох, как же она обиделась! Ведь он даже не попытался оценить ее стараний!
– Мирия, расскажи мне, как ты выглядишь! Вообще всё-всё расскажи! – восторженно пролепетала Дора, преследуя корыстные цели и на секунду забывая о том, что Летта сейчас может находиться в одиночестве. И не понимать, что происходит вокруг.
Поделиться1704.05.2015 17:46:56
«Боги-то существуют», — тянет Мирия про себя, склонив голову чуть набок. Выходит немного озадаченно, где-то на задворках сознания едва уловимой ноткой звенит не смертельно задетая гордость рода: с Олимпийцами все давно привыкли считаться, а как до других существ дело доходит, так пойди докажи, что ты не миф и не сказка. Ну, что за беда?
— Ну, а чо, Греция — волшебная страна, — успевает вставить она между репликами Пандоры, не подозревая, что почти что сняла слова у той с языка, пожимает плечами и заправляет за ухо прядь длинных волос.
Разговор Меланты и Чарли она слушает, опустив взгляд в стол, пытается перестать так пристально всматриваться в мягкую бесконечно черную вату перед глазами. Так странно: мир вроде бы и растворился в темноте, а вроде и продолжает существовать. Ее ладонь чувствует гладкую поверхность скатерти. Где-то рядом крутится Эрос — Мирия слышит легкий перестук когтей по полу, чувствует, как он задевает ее ноги хвостом; она пытается представить его себе, но это сложно — наверное, он немногим выше ее колена, у него короткая шерсть, но какого она цвета, какие у него глаза, какое выражение принимает его морда, когда он радуется или сердится — да-да, выражение морды тоже важно, пес для нее такой же член семьи Эндрюс, как Летта, которой она стала, Чарли, Пейдж или Пандора — все их она может представить очень смутно и вряд ли скоро узнает, как много угадала ее фантазия.
У Чарли-Меланты ровный, мелодичный голос — такой подошел бы рассудительной молодой женщине. Той, что была рядом с Пейдж в видении, к примеру — Мирра пытается воскресить образ в голове, чтобы иметь хоть какое-то представление о тех, кто рядом. Жить без зрения она не привыкла и пытается заменить его воображением.
Иначе она представляет Панду, у нее тоже приятный голос, но совсем другой — звонче, в нем энергия бьет, как веселый лесной родник из-под земли, и в перед мысленным взором Мирры она предстает тонкая и подвижная, с улыбкой от уха до уха, едва заметными ямочками на щеках и непременно темными волосами.
— Да, пожалуйста, — кивает Мирия, надеясь, что смотрит на Меланту, а не буравит взглядом стену, и называет номер, а потом, пока идут гудки, оборачивается к Пандоре. — Ты сама все увидишь, как только мы найдем Летту. И когда я вернусь в свое тело тоже.
Она смолкает, а гудки, гудки, гудки, мерные безразличные гудки заполняют комнату и не хотят сменяться человеческим голосом на том конце — интересно, а как вообще звучит ее голос для других? И, о разочарование, ей даже не придется узнать, как это, увидеть себя со стороны — Мирия напряженно подается вперед, опираясь локтями на стол, и задерживает дыхание. От бесконечных гудков уже зубы сводит.
Она ждет до последнего — пока линию не разъединят. Вздыхает, теребит пальцами горловину футболки, а в стране воображения, получившей вдруг так много свободы, тем временем из своего логова выползает маленький червячок с ярко-голубой надписью на боку «БЕСПОКОЙСТВО», а Мирия ему — нет, нет, нет, нас так просто не возьмешь, и загоняет его метлой обратно. Да только, что с того — все равно, маленький и вредный, он наблюдает за ней, пусть не в силах нарисовать ей неприятную или страшную картину, но заставляет думать о Летте: что с ней? Где она? Как чувствует себя? Да и в ее ли теле она вообще? Вдруг не всем так повезло, как Чарли и Меланте? Что, если ее собственная тушка сейчас лежит бездыханной в доме? И куда в этом случае улетела душа Летты?.. Ой, мамочки!.. Мирия взмахивает рукой, отгоняя непрошеный и жуткий образ, как надоедливую муху.
— Мы найдем Летту, я уверена, — она говорит бодро, как будто это Пандору и Меланту нужно успокаивать, как будто это не ее тело потерялось в древнем городе с красивым названием, как будто это от нее в первую очередь зависят поиски Летты, как будто «мы найдем» значит «я пойду и найду». И никто не знает, что где-то в чертогах разума она долбит несчастного беспокойного червяка метлой по голове — и это помогает ей сохранить присутствие духа.
— Мы можем позвонить позже еще раз или я могу дать свой адрес, — Мирра складывает руки перед собой, — Я работаю в национальном парке и живу там же. Это в двух часах езды от Афин, если автобусом, на машине быстрее, конечно. Мне было бы проще объяснить, как добраться, если бы я знала, где нахожусь. Если кто-нибудь из вас поедет, возьмите меня с собой, ладно? — она даже толком не знает зачем просит об этом, просто так ей будет спокойнее — сидеть и ждать девочка-уже-не-кентавр умеет плохо, да просто с ума сойдет в ожидании, если поиски Летты и тела продолжатся без нее. Еще она хочет добавить, что и парк знает лучше, сможет показать короткую дорогу, но темнота перед глазами ненавязчиво напоминает, что это ей самой теперь нужен поводырь.
— А если ты хлопья молоком зальешь, мы тоже рискуем со здоровьем попрощаться? — легко и по-доброму усмехается «Летта» и виновато морщит нос, — я бы чего-нибудь поела, если честно.
Напрашиваться на завтрак, наверное, не слишком вежливо, но когда беспокойство, даже подспудное, ест Мирию, Мирия сама хочет что-нибудь съесть.
— Панда, расскажи мне о Летте. Если придется быть ею какое-то время, что мне нужно знать о ней?[AVA]http://savepic.su/5517975.png[/AVA]
Отредактировано Miria (11.09.2015 01:32:14)
Поделиться1815.05.2015 04:22:41
ВНЕШНИЙ ВИД + ЧЕРНЫЕ БАЛЕТКИ (КАБЛУКИ НЕ НАШЛИСЬ!)
ОФФ
Мы долго думали, удобно ли мне будет вклиниться в этот отыгрыш, и в конце концов решили, что может получиться весьма интересно, несмотря на общую многолюдность. Ах, да, последовательность такая:
Меланта - Панда - Мирия - Чарли (:
Кнопка красная. Конец разговора.
Чарли всматривается в экран незнакомого мобильника, различая в затемненном отражении чужие черты лица, которые не успела хорошенько рассмотреть рано утром перед зеркалом в ванной. Она не удивилась, но озадачилась. В ее жизни не было места шоку или изумлению; связь с Богами и фамилией Эндрюс гарантировала наличие разнообразных происшествий, случающихся с такой периодичностью, что обмен телами становился самой безобидной штукой на свете. Называйте Чарли привыкшей. Называйте Чарли уставшей. Называйте Чарли пофигисткой, если вам так будет удобнее.
Она несколько неуклюже добирается до кухни, словно водитель, сменивший механическую коробку передач на автоматическую и не успевший приноровиться к внезапным изменениям. Голые участки кожи чувствуют прохладный утренний ветерок, попадающий в комнату сквозь открытую форточку. Чарли обнимает саму себя, ежится от раннего контраста между теплым одеялом и ледяной атмосферой, потом решает закрыть ведущую в реальный мир щель и подходит ближе к деревянному подоконнику, который занижен чуть больше, чем полагается его классическим вариантам. Она по привычке поддается корпусом вперед, надеясь сразу же наткнуться ладонью на ручку, и остается крайне удивлена тем фактом, что хватает пустой воздух. А ручка продолжает находиться в некотором отдалении от хозяйки, не собираясь облегчать ее страдания перемещением в удобную часть. От таких повседневных курьезов отвыкаешь, когда твой рост застывает на отметке «сто семьдесят пять сантиметров». Чарли отводит уголок пухлых губ в стороны, умиляясь первым различиям, которые ей были чужды в собственном облике, и забирается на подоконник, чтобы закрыть доступ уличным летним запахам.
В ящике стола находится ноутбук; его полюбовно заматывают в полотенце и кладут в сумку, где помимо него мирно лежат всякие мелочи вроде ключей, кошелька и прочего. Ведь Чарли не знает, есть ли у Меланты специальная переноска для компьютера, а узнавать ей несколько боязно: как-то невежливо копаться в чужих вещах, даже если они стали на краткий миг времени твоими. Занявшись поиском вещей, Хранительница находит подходящий для своего консервативно-присутствующего вкуса наряд, но нигде не отыскивает каблуков, ощущая разочарование от того, что давняя мечта не осуществится. Понимаете, Чарли не носила ни десятисантиметровые шпильки, ни туфли с более скромными параметрами набойки (разве что в особенных случаях и по настроению), потому что сразу начинала чувствовать себя Эйфелевой башней. А тут – вон как удобно! Рост маленький, туфли любые можно выбирать… жаль, хозяйка тела не особая любительница экспериментов. По крайней мере, ее гардероб говорил именно о нелюбви к слишком яркому выделению из серых масс.
– А вы к кому? – грозно осведомляется охранник, проживающий в небольшой коробке перед входом на территорию особняка. Чарли была против лишних людей и доходящей до абсурда безопасности, но отец Панды, Мейнард, ее мнения не спрашивал.
– К Чарли Эндрюс, – пространственно отвечает девушка, убирая прядь темных волос за ухо и понимая, что нужно соорудить логичную ложь, чтобы пройти внутрь. В груди зарождается смешное щекотливое чувство: Господи Боже мой, Чарли и вранье – это же две разные вещи! – Я на собеседование. Планирую стать няней Пейдж, если мне… повезет, – она удивляется тому, насколько естественно и живо звучит незнакомый голос! Он даже не дрогнул, когда пытался навешать собеседнику лапшу на уши! Быть может, этому поспособствовала частичная правдивость истории: буквально неделю назад уволилась молодая сиделка, честно сознавшись, что не имеет возможности присматривать за младшей Эндрюс из-за загруженности по учебе. И частично из-за того, что единственная родственница молодой девочки – ворчливая сухая старушка с тонкими губами, так ярко выражающих надменность – настаивала на хороших оценках. Чарли, грустно улыбнувшись и пожав покатыми плечами, попросила прелестную помощницу не беспокоиться и не чувствовать вины перед Пейдж, полюбившей няню всем сердцем; если захочется повидаться – двери пустого особняка откроются мгновенно. Впрочем, спустя несколько дней стало понятно, что ворота не станут преградой для любого, кто придет помочь с дочерью на официальных условиях и с зарплатой.
– Хм… – напряженно выдает дядечка в форме, но слышится механическое «пи-и-и», и Хранительница открывает плетенную из металлических прутьев дверь. – Удачи, – неожиданно вежливо кидает вслед охранник.
– Спасибо, – благодарно откликается Чарли. Забавно, что удача ей не нужна.
Она минует красный деревянный мостик, нависший над искусственным озером; плавным шагом ступает по каменной кладке, и ей кажется, что все вокруг такое маленькое, такое неизвестное, да и она сама – другая какая-то, словно переделанная. Подстриженные кусты (Зачем они только тратят деньги на садовников?.. Вот кому эти кусты нужны, а? Кому?), примыкающие к фонарным столбам и ненужным скамейкам, придающим местности атмосферу какого-нибудь парка, цветут во всю. Фонтан тихо журчит, фасад здания давит своим великолепием. Это очень грустно (хотя и похвально тоже), когда твой дом не передает твое мироощущение.
В холле Чарли на секунду останавливается. Интуиция, паразитирующая внутри головы, требует спешно добраться до кухни и вздохнуть с облегчением. Наверное, нет смысла не верить собственному разуму, если он хорошо знает, что в этом особняке больше негде находиться по утрам, кроме как в обители еды и девайсов для быта. Но непривычно карие глаза упираются в отражение, рассматривая его с такой осторожностью, будто ожидают трансформации легкого образа в образ какого-нибудь монстра. Копна каштановых волос, миндалевидные глаза, не очень большой рост и плавные, округлые черты; не то что у самой Чарли – в ее лице больше резких линий. А тут, посмотрите, такое милое и юное личико, которое тянет с натяжкой на двадцать два года. Чарли подходит ближе, прикасается к отражающей поверхности на уровне правой щеки. И, если честно, ей становится немного завидно: это очень здорово, наверное, не выглядеть на тридцатку, когда твой возраст не достиг первой важной точки окончательного взросления. Чарли вздыхает и приятно улыбается. Совсем не так, как привыкла. Есть такие улыбки, которые, расползаясь по территории щек, не формируют ямочки во всех возможных и невозможных местах. Они словно аккуратно раздвигают мрамор кожи, лишая ее каких-либо недостатков и формируют только несколько тонких складочек рядом с уголками губ. И ими нельзя не очароваться.
Впрочем, молчаливый диалог с новой оболочкой длится недолго: Эндрюс, поправив ремешок от сумки на плече, уверенно пересекла знакомые комнаты и добралась до кухни, появляясь почти что бесшумно.
– Ну как идут дела? – дружелюбно осведомляется она, махая рукой в знак приветствия. И хлопает ладонью по сумке. – Кошелек, ноутбук, зарядка. Я удивлена своей расторопности.[AVA]http://funkyimg.com/i/WPpS.png[/AVA]
Поделиться1919.06.2015 22:50:15
[AVA]http://funkyimg.com/i/JGYs.png[/AVA]
Странный разговор с собой закончился, и все снова пошло своим чередом. Если, конечно, можно применить это понятие к таким неоднозначным обстоятельствам. Панда обиделась, расстроилась и возмутилась – почему, непонятно: по мнению Новак, в эксцентричности не было ничего плохого, пока она не переходила в откровенную долбанутость. Чтобы ощутить разницу, поставьте рядом Пандору Витман и Дженнифер Дилан Оакхарт. И даже последнюю Мел выносила без проблем, так что с Норой Чарли-Новак тоже как-нибудь договорится.
Мирия вела себя спокойнее, она вообще старалась быть очень вежливой. Как иностранка, хотя, наверное, мифологические существа действительно чувствуют себя среди людей чужими. И хорошо, если не компенсируют это непомерной гордыней. Странно, человек считает себя венцом творения, но ни боги, ни МифСы, ни даже звериная часть Носителей с ними в этом категорически не согласны. Короли без подданных.
На телефон никто не отвечал, и лицо Мирии отразило беспокойство. Мел вспомнила, какие мысли вертелись в её голове, пока шли гудки соединения с Чарли, и, потянувшись, ободряюще дотронулась до руки псевдо-Летты.
- Мы съездим туда, обязательно. Возможно, Летта просто напугана и не решается поднимать трубку. Но сначала дождемся Чарли, она ведь уже едет. А пока я все-таки пожарю нам оладьи, я же обещала. Или кто-то хочет яичницу с беконом? Чай взяла на себя Нора, дружно скажем ей спасибо. Панда, а ты в курсе, где тут мука, м?
Готовить для компании девчонок было даже весело: себе Мел редко стряпала полноценные завтраки и ужины, обходясь перекусами и дешевыми обедами в столовой университета. Мурлыча под нос старую песенку, Новак переворачивала оладьи и ровной стопочкой выкладывала их на цветную тарелку. Немного остынут, и можно звать Пейдж, странно, что запах до сих пор не приманил её с верхнего этажа.
И тут сковородка дернулась у Мел в руке: за спиной раздался её собственный вежливый голос.
Обернувшись, Новак растеряно оглядывала вошедшую. У Шарлотты был вкус: Меланта хорошо помнила и рубашку, и брюки из своего гардероба, но она никогда не сочетала их вместе, чтобы выглядеть так стильно. Волосы наскоро уложены, но теперь не лезут в глаза и не выглядят неряшливо. «Сюда пошли бы каблуки», - невольно подумала Новак, опуская сковороду на плиту и не отводя глаз от своего лица. «Так странно».
Сама она все ещё оставалась в пижаме, в которой вчера заснула Чарли, и тайком порадовалась этому, потому что не была уверена, что своим подбором одежды не оскорбила бы чувство прекрасного Эндрюс. Вообще она впервые до конца почувствовала то странное обстоятельство, что у нее теперь – чужая внешность. Как будто Меланта – воровка, да ещё и неумелая, пойманная с поличным и неловко мнущаяся у кухонной плиты. Впервые Новак до конца осознала, что Чарли имеет полное право испытывать по отношению к ней гнев. И это заставляло Мел, теперь такую высокую, съеживаться под взглядом самой себя, стоящей у двери.
- Спасибо, вы быстро добрались, - неловко улыбнулась она. – Я готовила девочкам завтрак… - хорошо бы пригласить Чарли к столу, но это ведь её дом! И Мел неловко пробормотала: - Надеюсь, я не доставила вам неудобств. Это Мирия, – как-то слишком поспешно сменила тему хранительница Деметры, как за соломинку хватаясь за возможность сместить внимание Чарли на кого-то другого. – Она кентавр. Мы звонили в её квартиру, но никто не берет трубку.
Страница: 1
