Вискарь хорош практически всем. С ним и весело, и интересно, и увлекательно, только без него либо голова раскалывается, либо мучает чувство вины за неприкрытый алкоголизм. Бог миловал – Стоун не успел спиться в своих попытках заглушить головную боль. Он стал сильнее, умнее и научился контролировать проклятие Эриды. Но когда алкоголь сам оказывается на тумбочке… когда его качество радует глаз… когда он пьет не один… у него не получается сказать «нет».
Джон Кестлер являлся Хранителем, сыном босса и, в принципе, неплохим малым. Этот человек явно не разделял очень многие взгляды Артура, что очень радовало Ирвинга, потому что он бы не смог и дальше заниматься делами «Огня», имея под боком второго представителя вселенского зла. Глаза добрые, а рубашку ему – смирительную. Да, Кестлер-старший казался вежливым, спокойным и неспособным причинить боль, но вы будете удивлены, когда узнаете, насколько опасными могут оказаться подобные кадры. Так что Стоун с удовольствием откликнулся на зов помощи. Где-то между третьей и второй. Или в перерывчик небольшой.
– То есть ты предлагаешь мне тебя побить? – на лице грека появилась беззлобная ухмылка. Нет, не подумайте, он отнесся к просьбе «новой крови» со всей серьезностью. Обидно чувствовать себя слабым звеном, когда в покровителях ходит довольно серьезный Бог. Когда-то и Ирв был таким – юнец с единственной техникой. Регенерация (временная, черт подери!) полезна от случая к случаю и помогает, как правило, только своему владельцу непосредственно. А если нападут? А если нужно будет помочь? Даже не вылечишь никого. В тот момент, когда Стоун осознал степень своей бесполезности, он решил во что бы то ни стало открыть другие способности. Потом появилась телепатия, после этого – Шира подоспела со своим тонким хвостом, который так многозначительно дергается, если огромная кошара сердится. Впрочем, подобные бонусы все равно не делали из Стоуна всемогущего мужика. Он не убивал одним щелчком пальцев, не душил взглядом и не заражал чумой при помощи прикосновения. Он мог делать опасные вещи, но… наверное, не настолько. – Ладно. Попробуем.
Хранитель чуть слышно выдохнул через нос. Физическая подготовка? Каждый день сюрпризы. Осталось всего лишь придумать, как сделать тренировку более продуктивной. На улице, тем временем, стоял самый настоящий дубак, к которому мужчина уже успел привыкнуть. Холод он почему-то всегда переносил легче, чем жару. Не сказать, чтобы любил… просто его организм на нее реагировал адекватнее.
– Сначала ответишь мне на один на вопрос, – совершенно спокойно произнес шатен, разминая пальцы. Послышался специфический хруст. – Что ж ты тут забыл, Джон? – никакого наезда. Считайте праздным любопытством. Хорошо идти по стопам отца, но имеет ли это смысл, когда похож на него только линией скул? Ирвинг знал – пусть не всегда, и все-таки, – зачем пришел в «Огонь». Потому что… почему бы и нет? Сильная группировка, умный лидер, столько возможностей для развития. Понимать начинаешь потом. Наверное, адепт Эриды понял слишком поздно; тогда, когда не имел возможности бросить Дафну и бросить Артура, чтобы потом со стороны наблюдать за тем, как он разрушает всё, что создавалось столетиями, за одну секунду. Он полезнее внутри, а не вне. Он полезнее другом «Огня», а не врагом. Он полезнее. – Здесь, у нас в группировке. Тоже хочешь захватить мир? – и снова улыбка. Абсолютно беззлобная. – Ответишь – можешь первый бить. По рукам?

Отредактировано Irving Stone (11.10.2014 03:00:00)

Чувак озадачил Кестлера-младшего весьма конкретно.
Вот не был он похож на злодея, способного уничтожить этот мир одним щелчком пальцев. Славный, немного неадаптировавшийся в Хранительской среде парень… и куда он лезет? Тут же одни убийцы, если не считать Дафны и Ирвинга, хотя последний уже успел запачкать руки кровью раз пять, если не больше. В основном, не по своей воле. Но тем не менее. Неужели ему хочется стать таким же, как его отец? То есть… не подумайте ничего плохого: Артур – умен, хитер и обладает восхищающей сознание сдержанностью, которая пугает сильнее, чем откровенная угроза. Только он плохой. Он хочет превратить весь мир в империю и стать императором, бросив подыхать слабых и никчемных. Этого нельзя увидеть с первого взгляда. Это нельзя услышать в первую беседу. Однако Стоун провел с этим человеком целых четырнадцать лет и смог понять, кем он на самом деле является. Можно восхвалять его лидерские качества, но что касается человеческих… не надо на него равняться. Иначе все мы станем сволочами высшего класса. «Ну что ж, зато честно», – не то что бы особо поэтично, конечно… да и разве тут имеют значение ораторские навыки?.. Все мы хороши в чем-то своем. Ирву было достаточно честности. Его не интересовали лексически симпатичные построения обычных фраз. Иногда эти самые построения только все портили. Из недолгого монолога Джона стало понятно несколько вещей: во-первых, он понятия не имеет, за каким чертом стал файеровцем. Во-вторых, он смог бы стать хорошим помощником, когда придет время идти против системы. Стоун не стал ему этого говорить. Не в том положении он находится, чтобы рассказывать о своих не особо коварных, зато продуманных планах. В-третьих, у Артура Кестлера вышел очень и очень смелый сын, способный резать правду-матку без анестезии. Вот это уже не всегда хорошо.
– Честно говоря, – на выдохе произносит Ирвинг и пожимает плечами, – я сам не понимаю, зачем Джефф здесь находится. Нормальный парень, забавный. Но ему бы не в «Огонь», – слишком много в нем манерности. И не выглядит он как человек, способный взять автомат и пустить пулю в лоб, когда того потребует ситуация. Увы, иногда так бывает: клятву на воде из реки Стикс дают те, кто понятия не имеет, что их ожидает после этого. Адепт Эриды не секунду останавливается, окидывая Кестлера несколько ироничным взглядом, разбавленным толикой теплоты и фразой «ты наш человек». Он подходит ближе, шутливо грозит пальцем и улыбается, представляя, как смешно его поучения выглядят со стороны. – Мой тебе совет, – совсем не грозно и не занудно говорит мужчина, – никогда, – он произносит это слово тихо, но въедчиво. Так, чтобы оно отпечаталось на коре головного мозга, – НИКОГДА не говори подобных вещей тем, кто хоть как-то связан с огнем.
Это опасно. Большинство людей из их группировки – жестокие беспринципные уроды, которые верят в непоколебимость Артура Кестлера и его идеалов. Услышь они нечто отдаленно напоминающее о предательстве – все, считай, тебя больше не существует на этом свете. Они найдут способ снять шкуру даже с самого сильного Хранителя. Такого, как Ирвинг. И ней дай Бог, если кто-нибудь узнает о его независимости. Ему удавалось семнадцать лет пудрить мозги Хранителю Зевса, при помощи телепатии показывая ему лишь те мысли, которые стоили быть увиденными. И если однажды все это рухнет… за одну секунду… кто тогда встанет на место Ирвинга Стоуна?
– Ты давал клятву? – внезапно выпаливает грек, резко выныривая из раздумий. Но тут же, выставив руки вперед, махает одной из них в сторону, дескать, извини. Что-то нашло. – Впрочем, неважно, – на всякий случай переводит жесты в вербальную форму. – Бей, Джон. Посмотрим, что ты умеешь.

Отредактировано Irving Stone (03.11.2014 06:59:55)

Что, простите? Как у такого великого человека, как Артур, могло родиться такое недоразумение? Ирвинг заинтересовано приподнял бровь, стараясь удержаться от фразы в стиле: «парень, по правде говоря, здесь всем плевать». Не потому, что ты какой-то неинтересный, просто половина членов группировки заботится исключительно о собственных шкурах. Они не заметят, если Ирв, Даф и Вивьен сгорят заживо или будут скормлены акулам. То есть, нет, для приличия они погорюют, склонят головы в знак уважения и посочувствуют Хранителю Зевса, мол, господин, какая трагедия! Ваша женщина, ваш ребенок, ваш помощник… Господи, замечательные же люди, за что их так судьба наказала? В общем, шайка злобных ублюдков пожалеет Кестлера, чтобы не отрываться от коллектива и показать себя с лучшей стороны. А потом… что потом? Каждый вернется обратно – грезить о власти над миром, о смерти ребят из группировки Эгейнст и о прочих мелочах. Абсолютно личных. Какое им дело до какого-то там отпрыска? Быть может, некоторые не любили Джона, но они точно не сравнивали его с отцом, ибо Артур жил на этой земле уже чертову кучу лет, а его сын даже границу тридцатника не успел пересечь. Совершенно разные категории:  Кестлер-старший воспитал в себе качества лидера, создал огромную империю из песчинок и заслужил уважение своих подчиненных; насилием ли, индвидуальным подходом ли – разница невелика в его случае. Кестлер-младший пока не имел никакого влияния, хотя было бы глупо предполагать, что однажды он не соберется стать таким же, как его отец.
Вопрос лишь в том, захочет ли?
Адепт Эриды глухо выдыхает. Практически в тот же момент, когда справа прилетает удар в челюсть. Знаете, ведь Ирв – не так уж хорош в ближнем бою, его самая сильная сторона – ментальная, поэтому ожидать от него финтов ушами абсолютно не стоило. Скула, не ожидавшая подвергнуться хоть какому-нибудь физическому насилию, неприятно запульсировала. Правда, сосредоточиться на первом выпаде не получилось: талантливый ученик очень проворно врезал Стоуну под ребра, заставив его тем самым чуть наклонится вперед и приложить широкую ладонь к коже. Чего ты, Стоуни, хотел? Афина же. Парень наверняка преуменьшил собственные навыки, как любой молодой Хранитель, не желающий раскрывать всех своих тайн раньше времени. Снег, падающий с неба, изредка высаживался на горячую кожу щек, очень слегка избавляя от боли. Холод – замечательное обезболивающее. И совершенно бесплатное.
Хорошо, парень, научим тебя не только кулаками махать, но и избегать ловушек, которые самые сильнейшие из Хранителей способны устроить. Порывистый шаг вперед – и битва начата, впрочем, вряд ли подобное можно назвать битвой. Адепт Эриды предусмотрительно ставит блок, защищая лицо, и резко бьет под дых – в центр грудной клетки. Хук справа – в ребра, точнее, в границу между ребрами и животом, хук слева – может, чуть ниже, потому что направлен именно в пресс, а не в самую больную точку. Хотя стойте, о чем это мы? У каждого свои больные точки. И Стоун, выполнив незатейливый прием, закрывает скулы, нос, подбородок и губы руками, искренне надеясь, что рассчитал силы и не изувечил Кестлера-младшого легкими выпадами. Тренировка в «Огне» - это вам не паршивая отца какая-то, здесь бьются по-серьезному. Не насмерть, конечно, но до синяков, ушибов и ссадин, фанатом которых Ирв никогда не являлся.
И тут – мужчина поднимает глаза, его зеленый взгляд устремляется за спину соперника. Обеспокоенный, тревожный, цепкий; руки медленно опускаются и Хранитель делает шаг назад.
– Я думаю, нам лучше отсюда уйти, – почему? Сам посмотри. Обернешься – увидишь, что сзади стоит мужчина лет тридцати, одетый в кожаные штаны, сникерсы и потрепанную куртку. На лице красуется оскал, переносица неестественно искривлен, будто ему не единожды успели дать в табло. 
Обернешься – увидишь. Но это не значит, что он действительно там стоит.

Отредактировано Irving Stone (10.01.2015 02:27:00)

Ирвинг с доброй ухмылкой наблюдает за Джоном. Его руки скрещены на груди, несколько расслабленно и отрешенно, будто его вообще не заботит – есть перед ними амбал или нет. Он стоит, словно хореограф на выступлении своей танцевальной группы; словно преподаватель, который видит лицо любимого ученика, получающего Нобелевскую премию; словно командир небольшого отряда, наблюдающий за блеском медалей на груди своих ребят, половина из которых, к сожалению, не смогла дожить до этого момента. Он безмятежен и спокоен, в его глазах не плещется первая паническая эмоция, которой он задурил голову молодому оппоненту.
Тот двигается юрко и резво, ничуть не хуже опытного бойца, несмотря на то, что приемы использует явно не профессиональные. Сильный соперник, как ни старается, не может превзойти чутья Афины и не может обмануть человека, чье лицо вызывает в нем дикую необоснованную ненависть. Да, обмана у него не получится, но он обязательно получится у Ирвинга. Что там, уже получается, а парень знать ничего не знает. Туша неизвестного прибивается к шершавой коре дерева, тем временем как победитель этой битвы флегматично закуривает и задает резонные вопросы. Стоун, вытянувший небольшую деревянную палку из специального колчана, находящегося неподалеку, резко делает шаг вперед и бьет Джона под ею колени – так, чтобы согнулся, а потом и вовсе упал на холодную траву, впитавшую склизкость тумана. В общем, Кестлер оказывается внизу, очевидно не понимая выпада адепта Эриды. Ирв, с умеренным довольством осмотрев мертвое тело, приставил конец древесного оружия к груди Хранителя и слегка надавил – не до боли, конечно, но чтобы почувствовал.
– Урок первый, – вещает низкий голос, светлая голова кидает в сторону мини-Джаггернаута, изо рта облачко белоснежного пара. – Если сражаешься черт пойми с кем, причем есть вероятность того, что твой оппонент – Хранитель… всегда делай ставку на то, что он может оказаться телепатом, – окровавленное тело медленно растворяется в воздухе. Вместе с ним исчезают капли крови, царапины на дубе и прочие элементы, напоминающие двоим файеровцам о произошедшей славной битве. И оно не вернется. Потому что этого никогда не было. – Лучше всего вообще не реагировать на попытки тебя отвлечь. На возгласы «Боже, что это у тебя за спиной?» и настороженные взгляды в другую сторону обращать внимания не стоит, – нет, бывают разные ситуации, разумеется, но в большинстве случаев Хранителей убивают именно подобным образом. Взять того же амбала, чью тушу Ирв материализовал для тренировки: это прототип когда-то существующего Хранителя, которого убили при помощи обманного маневра. Хороший мужик был, не свирепый и не злой совсем; смерти не заслужил.
– А еще есть Хранители, которые играют нечестно и вызывают всяких помощников, – Стоун кладет деревянную палку рядом с Джоном и направляется обратно к колчану – взять такую для себя, ведь не может он быть совсем безоружным. Через две секунды из-за спины выходит пантера, недовольно помахивая хвостом и щуря глаза от… а хрен его знает отчего. От поганости погоды и мрачного пейзажа, наверное. – Вот моя чудесная защитница. Прихреначишь ее – не думай, что это будет просто – подберешься ко мне. Уложишь меня на лопатки – я куплю тебе бутылку дорого алкоголя. По-другому, увы, поощрять не умею, – честно сознается Ирвинг, закидывая палку на плечо. – Не бойся, ей смерть не страшна. Правда, меня потом Эрида попытается наказать за то, что я обидел ее любимую кошку, но это вполне привычное для меня явление.
Шира подозрительно рычит и снова машет хвостом.
Извини, милая. У нас в дуэте командую я, помнишь?

Отредактировано Irving Stone (23.03.2015 04:58:57)