Оседлав скрипичный ключ, Чарльз Фрэнсис Ксавье, ведущий эксперт по генетике, мутациям и псионике, с улюлюканьем, гиканьем и залихватским свистом мчался по нотному стану. К чести Профессора Икс улюлюкал, гикал и оглушающе свистел вовсе не он и этот факт - единственное, что радовало его в последние несколько часов жизни. Нотные линейки прихотливо изгибались змеей Мебиуса, чертили среди зефирной розовости бесконечные ультрамариновые спирали, вздымались до самых пурпурных облаков и рушились вниз на бритвенно острые лиловые диезы, скрипичный ключ взбрыкивал, недобро смотрел верхней парой очаровательно голубых глаз и на каждом головокружительном вираже старался сбросить своего седока. Гордый потомок испанских грандов цеплялся руками, утратившими паралич ногами, испытывая труднопреодолимое желание ухватиться еще и зубами, с усидчивостью прирожденного гения на лету осваивая искусство джигитовки и сбрасываться отказывался наотрез. Свистеть ему было совершенно некогда.
Свистела, а так же гикала и улюлюкала черепаха. Большая изумрудно-зеленая морская черепаха, что парила среди зефирного неба, бережно и с достоинством неся на своей покатой спине ярко-алую парчовую оттоманку. Всякий раз когда ключ Ксавье оказывался в непосредственной близости от черепашьей морды, та замолкала и заинтересованно вытягивала шею, стараясь цапнуть Чарльза за воротник куртки, но всякий раз бывала остановлена длинной золотого поводка. Поводок - тонкая вычурно витая цепочка - был небрежно намотан на запястье возлежащего на парчовом диванчике отвратительно обыкновенного мужчины, выполненного в скучной для этого безумного места черно-белой гамме. За него по-неволе цеплялся взгляд. Когда взгляд цеплялся слишком надолго прямо над нотоносцем вспыхивали серебром римские цифры обратного отсчета, при обнулении которого ключ с фанфарно-торжественным "За родину! За Кестлера!" ускорялся на порядок.
- Простите, уважаемый, вам еще не надоело? - спросил черно-белый на очередном двадцатом или двадцать пятом витке, - Признаюсь, эта фуга уже порядком набила оскомину. Не желаете ли сменить репертуар?
"Желаю!" - хотел бы воскликнуть Ксавье, напрочь покоренный многогранностью творчества Генделя, но промолчал по техническим причинам.
- Так смените, - посоветовал черно-белый, взмахивая длинным мундштуком кальяна. Из мундштука курилась тонкая розовая струйка дыма с характерным сладким запахом.
"Не подозревал, что зефир настолько глюкогенен" - подумал Профессор, в очередной раз уносясь в необозримые разрумянившиеся дали. Впрочем, и в этом необозримом его догнало едкое:
- Имейте совесть! Я к вам с навязчивой мелодией в разум не лезу критиковать ваши привычки! В последний раз предупреждаю: смените пластинку!
- Е..бр.р.р.р.р - "Если бы я знал как!" в сердцах хотел ответить Ксавье, но встречный ветер внес свои коррективы в дикцию, вывернув Профессору губы и пузырями надув щеки. Последний раз такой ураганный массаж ему устраивала Шторм, но тогда он был надежно пристегнут к устойчивому тяжелому креслу, а не восседал на взбесившемся нотном знаке в наркоманском Неверленде. Подумать только, Чарльз и не представлял, что наступит тот миг, когда он всерьез начнет мечтать о тихой недвижной инвалидной коляске.
- Не знаете? О! Но это же очевидно - отпустите ключ и все сразу изменится.
"О, да! Изменится..." Жаждущие перемен диезы внизу призывно топорщили наточенные грани и Профессор для надежности применил к скакуну удушающий захват.   
- Какие нынче трусливые пошли Хранители, - фыркнул вдалеке собеседник. Фырк пошел рябью по нотной линейке, струны заходили ходуном, основательно внося фальшь в композицию, заколыхались и предательски поменяли полярность. Рекордсменов одиночного заезда выкинуло с трассы, пару раз развернуло в полете, окунуло в мягкую перистось облака и неудержимо повлекло в свободное падение.
"Дьявол твою Магнито!" - ругнулся Профессор, отпустил ключ и раскинул руки, стараясь при этом придать лицу выражение степенное и торжественное. Все-таки не абы кто летел на верную погибель, а директор и учредитель элитного учебного заведения для очень одаренных детей. Летел солидно, не кувыркаясь, к моменту приземления умудрившись все-таки найти для улыбки соответствующий моменту баланс между мудростью и безмятежной просветленностью.
Загробный мир встретил его неприветливо, можно даже сказать, холодно.  Чарльз осторожно открыл левый глаз, на всякий случай не снимая с лица заготовленной маски не омраченного жизненными тяготами даоса, и тут же зажмурился обратно. Во-первых, загробный мир оказался мокрым и чрезвычайно соленым, вмиг атаковав роговицу, во-вторых из мрачной глубины на него наплывала улыбчивая зубастая пасть, которую Ксавье предпочел бы вовсе никогда не видеть. Не то что бы он имел что-то против китообразных, но каждому размеру должен был быть предел.
Белуха носила имя "Добродетель", коряво выписанное черным маркером по молочно-белому боку, имела ход плавный, к резким разворотам не склонный, но Чарльз все равно в тайне нервничал, не имея возможности зацепиться за что-нибудь на гладкой мокрой спине. Кругом простирались бескрайние морские просторы с синеватыми вкраплениями одиноко дрейфующих льдин от одного вида которых мороз продирал до костей.
- В воображении. Все исключительно в вашем воображении, - лениво заметил черно-белый абориген. К вящему неудовольствию Профессора и в посмертии его не оставили в покое, непринужденно развалившись по-соседству и явно не испытывая никакого дискомфорта навязывая свою компанию. - Так говорите, вы директор? Директор, простите, чего?
- Института для одаренных подростков. Имени Ксавье. - честно ответил Чарльз и решительно внес ясность в ситуацию, - А не подскажете, где мы, собственно, находимся?  И далеко ли отсюда до Уестчестера?
- Далеко. И близко, - туманно ответил черно-белый, глядя на уважаемого во всем научном мире человека с какой-то жалостью, - А находитесь вы там, куда залезли без спросу. В разуме. Моем.
- Побойтесь Бога, молодой человек, что мне делать в вашем разуме если я вас даже не знаю! - возмутился Ксавье - Я вас даже не видел ни разу!
- Не молодой, не человек и видели. Что вы помните последним?
"Скрипичный, мать его, ключ!" А до него был Конкорд, вынужденно приводнившийся где-то возле Мальты, скрежет сминаемого металла, пробоины в обшивке и гигантский глаз рептилии, пристально рассматривающий содержимое самолета сквозь лобовое стекло. Попытка уговорить эту кажущуюся разумной тварь отпустить их и...
- Вот вот, зафиксируйте воспоминание.  Вы ментально полезли ко мне в голову и застряли. В данный момент я перевариваю вашу личность, что, понимаю, несколько неприятно. Так какому олимпийскому покровителю передавать благодарность за трапезу?
- Какому хотите, я не язычник. Атеист, временами, может быть даже, католик.  - Профессор расстроенно обнял себя за плечи стремясь взять  себя в руки, ну и еще немного затем, чтобы хоть как-то отогреть вусмерть окоченевшие конечности.  - Послушайте, может мы договоримся как мутант с мутантом, или хотя бы сменим местечко на что-то более уютное...
- Сами вы мутант, - в свою очередь возмутился черно-белый, но тоже как-то лениво, - Дракон я, чистокровный дракон.
"Дракон", - согласился Ксавье, разглядывая свое подмерзающее отражение в узких вертикальных зрачках, -  "Обыкновенный чистокровный дракон. Конечно, если есть синяя обезьяна с ученой степенью, то почему бы не быть дракону, а? " -  и решительно подумал о чем-то приятном.
Приятное пахло Эрл Греем, книжной пылью и нагретыми солнцем дубовыми панелями. В приятном было тепло и уютно, слышался детский гомон за тяжелой толстой дверю, широкое кресло не стремилось немедленно куда-то убежать из-под пятой точки и единственное, что напоминало о том, что это не США, не  Уестчестер, не родной кабинет в особняке так то, что кресло было со встроенным массажером: оно деликатно разминало щупальцами и ложноножками плечи и уставшую от гонок по нотному стану спину и даже наливало в фарфоровую чашечку чай. "Святой Льюис, ну и черт с ним!"
- Профессор, можно к вам? - в дверь просунулась голова Китти. Вместе с плечами. Сквозь толстое филенчатое полотно. - Я быстренько? Только спросить? В другой раз, да? 
- Значит, институт для одаренных подростков, - задумчиво протянул пристроившийся на краешке любимого профессорского стола черно-белый дракон, провожая плечи и голову Китти внимательным взглядом, - А знаете, Директор, у меня ближайшие лет двести совершенно свободны...
- Любезнейший, вы меня, вообще-то, съели.
- Ничего, выплюну. Ментально.
- Но здесь дети!
- Я очень люблю детей!
- Но их нельзя есть!
- Хорошо, не буду.
- Я видел ваши вредные привычки!
- Каюсь, люблю классическую музыку. Завяжу.
- Нам негде Вас держать! У нас нет ни водоема подходящего размера, ни учебных классов!
- Я могу быть компактным. Умещусь в стандартном люксе с видом на сад.
- У нас нет люксов!
- Хорошо, в одноместной комнате. С видом на сад.
- На парковку.
- Значит Вы согласны?
- Нет! Вы не мутант!
- Не мутант, но вы ведь никому не скажете, да?
- Я не скажу, но что вы будете делать, если у вас спросят каковы ваши способности?
- Плюну на вопрошающего!
- ?!
- Тьфу на вас!
- .... ты мне руку заморозил...
- Отойдет. Только не растирай. И вообще, перчатки это очень стильно. Протезом больше, протезом меньше...
- Мы боремся за равноправие рас и спасаем мир от зла!
- Я тоже представитель иного вида и спасаю мир от спасателей мира. Концепции в чем-то даже похожи.
- А возрастной ценз? У нас учатся под-рост-ки!
-... досадно. Хорошо, а как на счет вакансии преподавателя?
- Штатное расписание утверждено!
- Буду вести занятия факультативно за символическую плату!
- По какому предмету?!
- По БЖД!! Кстати, а вы не хотели бы перенести заведение в Грецию?
... Чарльз очнулся от того, что кто-то увлеченно хлестал его по щекам. По крови, наполняющей рот, узнал ласковую руку Ороро.
- Профессор, вы пришли в себя! Скажите, сколько пальцев видите?
- Пока пять, дорогая Монро, но, возможно, и три.  А вам не приходило в голову, что в целях приведения в чувство можно использовать хотя бы воду?
.. первосортная морская вода  сочилась из рваной дыры в обшивке, плескалась у середины колеса. Логан индифферентно точил адамантиумывые когти о пробивший потолок шип....
- Или нашатырь? Аммиака полная аптечка. И вообще, мальчики и девочки, у нас теперь новый завхоз. Рекомендую радоваться....

Отредактировано Euclid (15.09.2014 22:32:43)

Себастьян застыл перед большими коваными воротами школы профессора Ксавьера. Ему было… тревожно? Мягко сказано. Он волновался до дрожи. Все-таки не факт, что его примут. Мутантов много, а заведение подобного рода одно. Наверное, желающих попасть сюда больше, чем фанатов у 30STM, из которых в принципе можно собрать население небольшой европейской страны. В школу, скорее всего, принимаются только те мутанты, чьи способности слишком велики, чтобы пустить все на самотек, или откровенно опасны. У Себы обеих этих проблем не было, но имелась третья. Она мешала ему жить не меньше, чем любая другая. Особенно весной и осенью. В это время хотелось лезть на стенку, а расческу нельзя было выпускать из виду ни на минуту. Кто-то мог назвать эту способность очень милой, да и самого Себу считали лапочкой и очаровашкой, и все было бы хорошо, но не в тридцать с лишком же! В это время мужчина должен выглядеть представительно, солидно, внушительно или шикарно, но никак не мило.
«Профессор обязательно поймет, что я остро нуждаюсь в помощи и обучении. А как иначе? Не могу же я с этим хозяйством до конца своей жизни оставаться объектом внимания всех детей, подростков и анимешников! А что, если… Нет, мне помогут. Эх, жизнь-борщ», - от обилия обуревавших его чувство, Себа дернул хвостом. – «Так, нужно еще раз прогнать свою речь.
До тридцати лет я был абсолютно нормальным человеком без каких-либо отклонений, что, если подумать, выглядело очень подозрительно, так как мой брат-близнец Артур еще в детстве обнаружил в себе способность вызывать у людей ярость (хотя порой мне кажется, что это все его дурной характер, а не мутация). Я же на его фоне выглядел совершенно обычным ребенком. Окончил школу, университет, устроился учителем музыки, собирался даже жениться. А потом на меня рухнула балка, и следующее, что я помню – потолок палаты. Врач, пришедший на мой вызов и сообщивший о годовой коме, вел себя очень странно: все время отводил глаза и мялся. Причина такого поведения выяснилась довольно быстро, когда в раздражении я дернул хвостом.
«Стоп! Какой хвост? Откуда? ДА ЧТО ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!»
Я опустил глаза и уставился на шикарный лисий хвост. Серьезно. Настоящий лисий хвост. Он был большим, до жути пушистым, с белой кисточкой и МОИМ. Последнее было самым странным. Я дернул им еще раз, чтобы это действительно мое и никакая не глупая шутка. Получилось. А еще получилось дернуть ушами и усами. Первые выросли на голове в дополнение к человеческим и были очень мягкими, с маленькими кисточками, а последние вообще жили своей жизнью, и их хотелось почесать. Очень сильно. Как позже оказалось, у меня появились и аккуратные когти.
Все время, пока лежал в больнице, я вызывал у женской части медицинского персонала неконтролируемые приступы умиления, а у мужского – нервозность и ненависть. Одна радость, новый образ дал мне шанс налаживать отношения с окружающими. Особенно этому способствовали ушки.
В большом мире реакция оказалась не столь хорошей. Для окружающих я был хоть и милым, но все же мутантом, из-за чего сначала потерял невесту, а потом и работу. Периоды линьки стали моим персональным кошмаром. В эти недели вся квартира была завалена рыжей шерстью, и спасенья от нее не было даже с ежедневной уборкой. Артур предлагал вязать носки, родители умилялись, а я… А что я? Зимние вещи из лисьей шерсти хорошо продаются.
Самой большой болью новой жизни стала одежда. Я так и не научился убирать хвост (а можно ли вообще это сделать?), который не спрячешь ни под какими брюками из-за повышенной пушистости, поэтому помимо вязания экстренно научился швейному делу, а также понял, что благодаря этому рыжей части тела даже похоронный костюм выглядит на мне очень живенько. Настоящей благодатью стали холода: тогда можно надеть плащ и не сверкать хвостом столь явно, хотя все тот же Артур говорит, что в таком виде я еще больше похожу на персонажа аниме. Пафосного и лисьего.
На работу меня так никто и не взял, потому что производительность других сотрудников при моем появлении резко снижается. Друзья помогали по мере сил и все ждали, когда начнет расти второй хвост (они почему-то все поголовно убеждены, что я какой-нибудь кицунэ). Отношения я не могу завести не из-за того, что не нравлюсь женщинам (с известных пор как раз наоборот), а потому что в подавляющем большинстве случаев меня воротит от их слишком резких запахов. Каждое свидание неминуемо заканчивается сенсорной перегрузкой и жуткой головной болью. Дамы, вы можете менее ретиво использовать духи?
Я по образованию педагог и в случае необходимости могу преподавать музыку и греческий. Пожалуйста, профессор, помогите мне хоть чем-нибудь. Я не могу больше так жить!»
Как Себастьян бы не старался, все равно его речь выходила очень эмоциональной и крайне неинформативной. Это удручало. От напряжения мужчина едва не тявкнул, но вовремя зажал рот обеими руками. Ну уж нет, до такого он никогда не опустится!
«Все, решено, назад пути нет», - и Себа вошел.