Мёртвые для ресторанного бизнеса послеобеденные часы словно бы предназначались для рутинной бумажной работы, требующей ровно ноль творчества и фантазии, зато лучше всего тренирующей терпение. Именно в такие моменты Ло почти добиралась до края готовности заявить о том, что собственная работа ей не нравится. Хотя бы тихо и самой себе. Однако это не было правдой. Вернее, не было правдой до конца, ибо просматривая шестую колонку цифр на десятой по счету странице, ей было сложно мыслить позитивно и не жалеть об убитых на документы часах, которые можно было потратить с гораздо большей пользой. Естественно, Лоренс повышала полезность дела, если оно напрямую или косвенно было связано с Играми. Но сегодня разнообразие пришло с неожиданной стороны, отчего на губах расцветала улыбка, наглядно демонстрируя изо всех сил подавляемую мстительность. Ей звонили. Причем звонили много и часто. Но Ло продолжала спокойно заниматься своими делами, а не расшвыривать листы бумаги по кабинету только потому, что лично её вывести из себя удалось единицам. Свой номер телефона она не афишировала, поэтому поздравления обрушивались на администратора, секретаря и любого, кому приспичит подойти к звонящему телефону в особняке. Ей их больше не передавали, скорее всего, почувствовав внутри шевеления инстинкта самосохранения.
Как ни крути, а шаг этот явно был ответным, а не предупредительным, поэтому право на него у Кондуриоти оставалось – это Лоренс признавала. Но вот от ядовитого желания продолжить нагнетать обстановку своими собственными методами это не избавляло. Проигравший всегда смеялся предпоследним, так что благоверный свою долю радости получал сполна. Даже счет за малярные работы она не стала отправлять на его адрес, а оплатила сама, чего наверняка не случилось бы, не узнай Ло об отношениях Кондуриоти к драконам. Горячих до больничной койки.
По поводу поздравлений с изменением статуса она просила больше ни с кем не соединять, поэтому раздавшийся звонок администратора сулил некоторую передышку от ровных стопок документации. И тут она действительно не ошиблась, округлив губы в заинтригованном «оу» как только услышала о визитере. Естественно, она не попросила провожать его до кабинета, а сказала, что в скором времени выйдет сама, и ждать себя долго не заставила, одним только этим фактом подчеркивая прямо таки лоснящееся дружелюбием отношение. 
При недавней встрече в больничной палате она уже говорила ему о том, что внезапное бракосочетание стало для неё большим сюрпризом. И этого допущения с лихвой хватало для объяснения цвета, который сейчас радовал глаз любому, кто проезжал мимо дома Кондуриоти. А, следовательно, хоть сколько-нибудь ответственной и, упаси Гелиос, виновной в этом Лоренс себя не считала и своему благоверному не советовала. Ко всему прочему так быстро увидеть его она не ожидала, прекрасно запомнив недавнюю бледность, слабость и, конечно же, ремни. Скорее всего, у медсестер еще не просохли глаза с выписки такого галантного пациента, а он уже спешил в ресторан, навестить жену. Или выбирал цветы.
Ах, да… Середина марта. Коты солируют, птицы на подпевках, а все лавочки во всех парках перманентно заняты, потому что на улице пахнет весной. И вот на пороге так называемый муж. Чуть небрежная поза, блестящий свежевыбритый подбородок и бордовые розы. Фу, как пошло. Лоренс старалась воздержаться от любых проявлений эмоций, не скрещивала руки, не поднимала удивленно бровь, плюс волнения не испытывала ровным счетом никакого. Сама бы она тоже, несомненно, нанесла визит, обнаружив особняк в далеком от первоначального состоянии, ничего удивительного тут не было. Тем более в данный момент они находились на её территории, что гарантировало значительный перевес сил и полную её безопасность.
- Ах, Тэрон, - рада тебя видеть? Нет, не рада. Она покачала головой на подходе, шага за три почувствовав резкий аромат мужского парфюма. Улыбнувшись уже администратору, Ло кивнула, подавая знак, что дальше гостем займется самостоятельно. На сей раз подхватить благоверного под руку, задавая направление к лестнице на второй этаж, на данный момент полностью пустующий в виду слишком раннего времени, показалось вполне допустимым, раз уж он сам счел нормальным представиться мужем. – Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. Я просила краску без запаха, но знаешь, сейчас никому нельзя доверять.
От легкой улыбки она всё же не сдержалась, в конце концов другой причины для визита просто-напросто не видела. Хотя и та не дотягивала до скоропалительного появления в ресторане, где около трети персонала ходят с талисманами, да еще и с цветами наперевес. Кстати, о цветах.
- Этот букет мне? А то не хотелось бы начать благодарить, а потом попасть в неловкое положение, - и всё же, каким бы это положение не было, пока что она чувствовала себя его хозяйкой, а это дополнительно поддерживало её стальную уверенность в себе.

Первое же слово пошло отнюдь не в его пользу, потому что сокращать собственное имя Ло ему не разрешала. Уменьшительное произношение всегда выглядело либо слишком личным, либо несущим в себе некоторую издевку, как если бы ей самой пришло в голову назвать его Тэрри или Ронни, при этом протянуть чуть подольше гласную, словно между ними двоими существует какая-то особая атмосфера. Скоропалительный брак, чисто теоретически не способный стать для Лоренс серьезной проблемой или поводом для долгих и мучительных размышлений, с Кондуриоти никак не сближал, поэтому «Рен» слух слегка резануло. Впечатление от волшебно-солнечной погоды и так несколько смазалось отчетами и звонками, а забредший на огонёк благоверный делать счастливой свою молодую жену не спешил. Но Ло точно так же не спешила с выводами, тем более сама выстлала ему дорогу в гости. Разве что ковровая дорожка отличалась невообразимо ярким розовым цветом.
- Если бы существовал цвет паскуднее, его бы я и выбрала. Но нет, тебе достался самый лучший, - наконец, улыбка стала более естественной и открытой, но только из-за того, что больше Ло смеялась над ним, а не вместе с ним. Резкие и бесконтрольные порывы следовало сдерживать, купировать в себе, не давая возможности хоть как-то испортить продуманные взвешенные решения. Однако исключительные случаи бывали. Даже, скорее, неожиданные, на которые среагировать быстро и спокойно не выходило. К примеру, собственная свадьба, выплеснувшаяся на стены дома Кондуриоти галлонами цветочной краски.
Видимо, Кондуриоти ушел не слишком далеко, позволяя себе ответные действия, больше злящие, нежели несущие в себе реальную угрозу, чего нельзя было сказать о её воображении, сочно и ярко рисующем благоверного с яблоком во рту на огромном серебряном блюде к столу чешуйчатых противников. Основания? Кому они требовались, когда проблемы стремились самоустраниться с помощью друг друга. Но загадывать Ло не стремилась, оставляя свои мысли смутными образами где-то на самой периферии сознания, просто зная, что они есть, но не обращая на них пристального внимания. Ни случай, ни удача не любили взгляда в упор, оборачивая ожидания на сто восемьдесят градусов в самые неожиданные моменты. В конце концов, волю к жизни у своего так называемого мужа Лоренс успела оценить на самый высокий балл, что только подтверждалось его здесь присутствием без бригады реанимации, на всякий случай ожидающей у входа. Кто знает, может, этот рыцарь в своём походе еще способен её чем-то изумить.
Как и положено прекрасной даме, цветы она приняла правильно, не выражая ложную скромность комментариями типа «что ты, не стоило», и уж тем более ничем не намекая на тот факт, что в их случае больше подошли бы чайные розы. Ей сейчас вообще любопытнее было не говорить что-либо, а наблюдать за сценкой влюбленного студента, который от волнения с трудом вспоминает слова заготовленной речи. Какое же впечатление верное? Ло видела достаточно, чтобы собственное представление ясно вырисовывалось из насмешливого собеседника в кафе, ставящего свои условия на её требования; из закостенелого собственника, не считающегося с чужим мнением, если речь заходит о его желаниях; из всего того, что успела ухватить в его мыслях за время эксклюзивного просмотра в больнице. И неуверенный в себе, мнущийся мальчик сюда вписывался с трудом, особенно учитывая обстоятельства. Чего она точно не могла ожидать, так это что из всех возможных выводов он сделал именно эти.
Лоренс не вырывала свою правую руку, чтобы отвесить ей легкую пощечину исключительно для приведения Кондуриоти в чувства, а лишь расстроено вздохнула на исчезнувшую из поля зрения коробочку с биркой. Очень любопытно было бы узнать, на сколько конкретно он принял её слова всерьез. В денежном эквиваленте. Тоненькое колечко на пальце согрелось от кожи почти моментально, став незаметным по ощущениям, словно его не было вовсе, но уж теперь Ло точно знала, что о его наличии не забудет.
- Ты слегка переигрываешь, милый, - она взяла указательным и большим пальцами его за подбородок и повернула голову к себе. И ему, и ей лучше, чем кому-то еще было известно – «что-то не так» являлось весьма преуменьшенным определением. Подобной щепетильности ожидать не приходилось. Его подбородок Ло отпустила, продолжив путь до лестницы и вверх, снова подхватив его под руку. Странно, но плохо соображал и нёс какую-то ересь он как раз сейчас, а не в больнице, но разбираться с подводными камнями и скрытыми мотивами в данный момент она не спешила. – И как скоро я могу стать вдовой? Возможно, мне просто нет смысла тратиться на адвокатов, а стоит немного подождать. Ты же не хочешь, чтобы кто-то предположил, что между нами что-то не так.
Остановившись возле первого попавшегося на пути столика, Ло махнула в воздухе букетом, чтобы официант принес вазу, а заодно и меню – отпраздновать первый брак обеих сторон.

Действительно, никого из чудовищ Кондуриоти не напоминал, но для таких выводов трех эпизодов в этом нескончаемом сериале, где у обоих в сценарии появились реплики, адресованные друг другу, не хватало для полного и объёмного портрета, когда с уверенностью можно будет оценивать его суть до самого темного закоулка души. Больше её благоверный походил на любителя мелодрам и дешевой театральщины, в чём потакать ему было весело лишь на тех порах, пока самой Ло было смешно. Обмен взаимными шпильками, вполне подходящий под линию поведения перебежавших друг другу дорожку если уж не противников, то явно далеко не друзей, из программы не выпадал, а вот кольцо Лоренс сочла уже перегибом. Какие конкретно человеческие черты при этом Кондуриоти имел в виду, так и оставалось неразгаданной тайной, и приоткрывать настолько плотную завесу Ло оставляла следующим поколениям юных исследователей. В конце концов, она предоставила собственную руку, на палец которой благоверный достаточно спокойно надел кольцо, ибо она это позволила сделать, не ожидая подвоха. И это было самым большим проявлением доверия, на которое Кондуриоти вообще мог рассчитывать.
В остальном на его милые комментарии о цветах на платье Ло лишь чуть улыбалась, демонстрируя нечто среднее между вежливым интересом и защемлением лицевого нерва, и крутила на пальце подарок. Как только столик был выбран, она присела за стул, по привычке закинув ногу на ногу, и сложила пальцы в замок, поставив локти на стол. В качестве управляющей рестораном вольности в этикете для неё считались непозволительной роскошью, но гость к особым церемониям и не располагал. Более того, пока Кондуриоти длинно излагал собственные размышления по поводу её вопроса, Ло сняла кольцо и надела его на безымянный палец левой руки, как носят вдовы, и отвела кисть в сторону – полюбоваться издалека. Смотрелось просто великолепно. Вернув кольцо на правую руку и улыбнувшись собственным мыслям, она повернулась к благоверному, словно вспомнив о его здесь присутствии, и снова сложила пальцы в замок.
Хотя в такой ситуации не помешал бы еще и долгий вздох, ибо со всей его речи следовало первоначально счистить шелуху нагромождений лишних слов, убрать фантики и обертки и в итоге добраться до сердцевины из смысла, который заключался в коротком словосочетании – династический брак. Улыбка мгновенно перешла в легкий смех. Рыцарь и прекрасная дама объединяют своими узами два враждующих королевства. Гелиос, неужели он говорит это всерьез?
Среди Хранителей итак уже некоторое время циркулировали слухи о том, что Огонь и Серебро скоро выплавят единую группировку, с которой Эгейнст тягаться уже не сможет. И вот, она сама в роли Короля-Солнце, а Кондуриоти – инфанты Испанской. Ей повезло уже в том, что Беннингтон не спешил задавать какие-либо вопросы, но если её благоверный не поторопится умереть, они, несомненно, возникнут. По зрелому размышлению его смерти Ло не желала, ни её характер, ни методы её группировки не подразумевали жестокость, но про разумные потери не знать она просто не могла.
- Не верю, потому что не существует ни одной причины для настолько искренних побуждений. И этого хватает, чтобы продолжать не верить, - Ло отвлеклась на официанта, отдавая ему меню, раз уж её муж не проявил к нему никакого интереса. Сама она каждую позицию знала наизусть, потому что некоторые из них сама же и вставляла. Отметив в качестве заказа сухое игристое вино и сырную тарелку, Ло отправила официанта обратно. – Ты зашел только затем, чтобы поделиться впечатлениями о доме и подарить мне кольцо? Кстати, для тебя ответного подарка я, к сожалению, не приготовила. Но венок при случае обязательно куплю.
Идущие на смерть приветствуют вас… Лоренс как всегда удивлял его просто-таки космических размеров фатализм, при котором о возможности собственной смерти можно было рассуждать так просто, да еще и урвав время, чтобы оставить некие «распоряжения». К тому же, Ло еще не забыла о рыжей девочке, которую он порывался идти спасать, но всё же нашел свободную минуту на посещение ювелира и ресторана. Либо торопиться было уже некуда и не к кому, либо она не ошиблась в собственных предположениях, и кириос Натхаир удовлетворил собственную игривость бескровно. Скажи мне, Гелиос, почему и мужчины, и драконы настолько любят драматические постановки и собственное в них участие?

За три встречи для Ло любой человек всё еще оставался бы абсолютно чужим, овеянным разве что собственным именем и первым произведенным впечатлением. Но благоверный затесался в ряды знакомых не случайно – почти всю его публичную жизнь она изучила по крупицам с разных сторон, желая знать, с кем имеет дело, и не добившись в этом ровным счетом ничего вплоть до личного более близкого знакомства. Мимолетные пересечения в прошлом Лоренс не считала вообще, относясь к Кондуриоти тогда больше как к предмету интерьера. Если учитывать специфику группировки и нравы её лидера, то точнее – как к ружью на стене, которое в любой момент может выстрелить. А спустя время, потребовавшееся ей, чтобы пройти от едва ли воспроизводимых памятью пересечений до этого самого стула в собственном ресторане, Лоренс наблюдала за паяцем, который по случайности стал её мужем. Уважение на самом деле являлось безответным лишь отчасти, ибо мгновенные трансформации от умирающего лебедя до начинающего охотника за головами её действительно впечатляли, но в остальном… В остальном за три коротких и не очень встречи не рождалось ни преданности, ни основанного на ней уважения. Ни за три дня, ни за три недели. Однако раз Кондуриоти желал слегка потренироваться в искусстве пикировки шпильками, к слову сказать, ею же и начатой, то Ло проявляла удивительную для неё покладистость, где надо поднимая брови, округляя губы и едва покачивая головой. 
От неё не ускользала вся минорность разговора, если с него начинать счищать такой же многослойный налет, как и в каждой фразе её благоверного, загубившего свое призвание по написанию речей для политиков, то обнаруживалось мерзко пахнущее вязкое дно, не обращать внимания на которое мог только такой фаталист, как Кондуриоти. И с каких пор болтушками стали считать именно женщин.
На секунду Ло представила, что будет после звонка из морга с сообщением о новом поступившем постояльце их небольшого морозного отеля. Для Кондуриоти не будет ничего, и тут он, естественно, выигрывал по всем параметрам, оставляя разгребать оставленные за собой кучи проблем остальным. О, никаких ромашек, милый. Я тебя кремирую. Возможно, даже несколько пожалею, что не собственноручно. Но, скорее всего, она просто вежливо попросила бы сотрудника морга позвонить кому-нибудь еще и повесила трубку, считая себя при этом полностью правой, ибо Кондуриоти не входил в круг её забот. Ни живой, ни мёртвый. Однако за сам факт звонка, за мгновение, когда её позовут к телефону, Ло прекрасно могла злиться заочно. Может быть, поэтому каждую брошенную плоскую шутку с его стороны воспринимала не как чёрный юмор, а как достаточно отчетливо доносившееся в пространстве тюремное: «мертвец идет».
Тема смерти её ничуть не привлекала, и по молодости Ло ни разу не использовала черный лак для ногтей или густую подводку, так что терпеливо дожидалась, пока Кондуриоти оберет весь свой специфический юмор, добравшись, наконец, до ответа на заданный вопрос. Лоренс не считала, что ему действительно пришло в голову заглянуть в ресторан только для того, чтобы унести её светлый образ в могилу, даже при патологической вере в судьбу. Монетку кинул? И не прогадала. Отпив глоток из своего бокала, не особенно вникая в букет напитка и взяв с тарелки кусочек бри, она слегка склонилась над столом и провела указательным пальцем по досконально знакомым строчкам. Одна молоденькая орестиада, зажав в дрожащих ручках полученное письмо, уже спрашивала у Ло, имеет ли место быть подобная охота.
Нет, не имеет. Ни в Серебре, ни в остальных группировках собственным истреблением через самоубийство с помощь мифических никто не занимался. В этой листовке особенно органично смотрелось упоминание именно тех игр, в которых Кестлер еще не принимал участия, отчего даже он с уверенностью не мог сказать, что такого не было восемьсот лет назад. И именно такая прозорливость неизвестного автора убедила Лоренс в отчетливой провокационности. Никакая война не начиналась внезапно в мгновение ока. Горизонт заранее окрашивался алыми тонами, становясь пророчеством для тех, кто мог не только смотреть, но и видеть. Листовки у мифических существ пока еще не были занимающимся пожаром.
- Для тебя и твоего дракона здесь верно каждое слово. Неожиданно, правда? - и кем же ты станешь, милый? Францем Фердинантом или Принципом? На самом деле это не играло никакой роли, ибо повод в любом случае был бы дан, а далее сценарий пестрел невообразимым количеством шаблонов. Отпив еще глоток шампанского, Ло отодвинула листовку обратно на его половину стола, понимая, что это явно не конец. – И?

Как всегда пишут в сомнительных бульварных романах: что-то неуловимо изменилось. Но для Ло секретом подобная неуловимость вовсе не являлась, перемену она видела так четко, словно бы воздух внезапно перестал быть прозрачным, а начал отражаться как сквозь витражное окно из цветного стекла. И ощутимо запахло обманчивой свежестью – озоном, точь-в-точь во время грозы. А молния метила как раз в Кондуриоти, вера в судьбу которого неожиданно оказывалась не настолько фанатичной, как Лоренс считала до этого. Открытые послания и брошенные вызовы все-таки не устраивали его настолько, чтобы бездумно им подчиняться. Нет, отнюдь. Монетку он не бросал, а обдумывал возможности, способные переманить удачу на его сторону, пусть и сделано это будет за чужой счет. Как она стремилась решить вопросы за его счет, так и он собирал себе внушительный щит, за которым можно переждать бурю.
Подцепив на шпажку еще один кусочек сыра, Ло внимательно слушала его насыщенный лишними словами монолог, лишенный, однако, сносного эмоционально фона. Произносить выданные им речи следовало более талантливым актерам. В какой-то момент ей отчаянно захотелось воткнуть оставленную шпажку ему в руку, только бы почувствовать, что перед ней живой человек, а заодно наглядно продемонстрировать, как именно она относится ко всему вышесказанному. Всё, что он пока с блеском донес до её сознания, так это простую фразу – «я не хочу умирать». Никто не хочет, милый, но кому-то всё равно приходится. Кондуриоти подбирал оригинальные аргументы подобно искусному упаковщику, заворачивающему в ажурную бумагу с блестками и бантами подарок, купленный на барахолке за пару евро, а то и вовсе найденный в кладовой за неимением времени и желания забивать себе этим голову. Такого мужа она бы убила на второй день совместной жизни, ибо ода на две страницы с просьбой купить после работы хлеба действительно выводила из себя не хуже, чем незавинченный колпачок зубной пасты, небрежно оставленный на раковине.
Но думая, пока он говорил, Ло все больше склонялась ко мнению, что отчасти её раздражает не он сам, а то, как интересно вышло словно бы посмотреть на себя со стороны: и в образе невероятно умной интриганки, и в образе просительницы. Гелиос, неужели всё действительно настолько плохо? Даже не плохо, а грустно и нелепо. Она смела надеяться, что нет. Легким движением плеча, словно сбросив с себя неуместные сравнения, она вздохнула свободнее, стараясь размышлять не абстрагировано, а по заданной теме, но Кондуриоти просто не давал ей передышки.
– … он снял номер для новобрачных… - не засмеяться оказалось сложно. Сложнее, чем спокойно и внимательно выслушивать его речь. Да любовь просто витает в воздухе! Весна не перестаёт пожинать свои плоды, набивая в собственные закрома пылающие горячие сердца. Ах, кириос Натхаир, ваш способ близкого знакомства с девушками не перестаёт удивлять. Может быть, эта рыженькая глупышка как раз оказалось той самой, которой можно рассказать множество интересных историй и покатать на спине по волнам. В таком случае, не стоило ли просто позвонить в отель и попросить к телефону счастливую молодую, представившись её дядей? Вопрос вертелся на языке, обжигая его кончик, но Ло заглушила его еще одним глотком вина из бокала, а Кондуриоти тем временем приправлял просьбу щепоткой лести для пикантности вкуса. На сей раз вышло несколько лучше, чем в больнице, но всё равно достаточно сыровато.
– Ты ведь не видел его в облике дракона. И это не вопрос, - их могли видеть в городе только в таком виде и никак иначе, в противном случае кириос Натхаир закрыл бы собой одну или две полосы движения на шоссе. Это к делу никак не относилось, но рождало у Ло стойкое ощущение, что Кондуриоти просто не представляет, с кем именно связался. У него не было ни единого шанса – без вариантов. А жертвовать небольшой армией людей из группировки ради личной мести одного из них, даже учитывая спасение девушки, Кестлер не стал бы. Но и с таким ограниченным представлением её благоверному хватило и ума, и чувства самосохранения, чтобы прийти и просить. И у кого? У неё.
Ло слегка нахмурила брови, пытаясь вспомнить, что именно он говорил в кафе, но дословно воспроизвести не выходило. Что-то вроде «я бы рад, да не могу», только в свойственной ему манере на много-много слов. Желание чуть освежить ему память обмывало изнутри теплыми волнами собственного превосходства. Напомнить и о символическом жесте, и о личной услуге. И Лоренс искала для себя хоть один повод отказаться от подобного удовольствия. Но либо не прилагала достаточных к этому усилий, либо поводов не было вовсе.
– Даже такой умной женщине с бесспорным дипломатическим талантом трудно тягаться с драконами, которым перевалило за тысячу лет, - улыбки в голосе вышло чуть меньше, чем некоторого ехидства, но Ло себя не удерживала. О, ведь это же мой муж, зачем ограничиваться рамками светскости? И она не врала, вспоминая невероятное путешествие по глубинам сознания дракона, которое он демонстрировал сам, стремясь показать больше, чем она была способна усвоить. – Эти листовки нельзя опровергнуть, тем более подавляющая часть мифических считает себя выше, лучше и умнее человека, не рассматривая нас как угрозу. И во многом они правы. Но твоё приглашение я всё же принимаю, если ты, в свою очередь, гарантируешь мне такую же личную услугу тогда, когда мне это понадобится, и в том виде, в котором мне это будет нужно. Воды реки Стикс от этого у тебя над головой не сомкнуться, обещаю.
У неё уже имелось три фронта для военных действий: носители и две остальные группировки. Открывать еще и четвертый с мифическими созданиями Ло не стремилась. Тем более что Кондуриоти мог случайно или не очень сказать, кто именно назвал ему имя Натхаира. Возможно, это вообще не играло никакой роли, но проверять Лоренс не стала бы.

Отредактировано Laurence Sterne (25.08.2014 22:08:13)

- Услугу? – у кого-то здесь проблемы со слухом? Возможно, еще и с памятью, хотя в отрезок времени, когда Кондуриоти достаточно живо пытался обменять её же деньги на дополнительные личные одолжения, вызывая этим ощущение некоторой липкости на пальцах, после чего руки немедленно хотелось помыть, духи еще не действовали. Но Ло ничуть не раздражалась подобной реакцией, ибо она не сильно отличалась от того, как именно восприняла предложение она сама. С одной только большой разницей – её благоверный решил согласиться, ставя свою подпись под практически пустым бланком договора, куда от себя вносил один единственный пункт. Бесплатные киллеры Лоренс не требовались, а самостоятельно вешать себя на суку Кондуриоти, как оказалось, не желает категорически, выворачиваясь из петли с завидным упорством и использую при этом любые подручные материалы. Условие она безоговорочно принимала, отчего только согласно кивнула, а как-то комментировать по ходу не сочла нужным, точно так же, как и блестящее по своей ценности замечание о размерах кириоса Натхаира в естественном его виде. Разве что Ло позволила себе чуть-чуть пожалеть о назначенном месте встречи – пустынный пляж подошел бы гораздо лучше. Но в таком случае наблюдать за встречей родственников старых и новых, учитывая номер для новобрачных, она предпочла бы с безопасного расстояния на пару с биноклем.
Но все-таки больше её внимание привлекали многочисленные «если», касающиеся разных тем разговора, но отлично вырисовывающих перед ней образ Кондуриоти, пусть и всего с одного ракурса, который был ей известен. На секунду Ло бросила взгляд на дно своего бокала из-под вина. Брант бы наверняка увидел там нечто интересное, подложную истину или до смешного банальное философское изречение по случаю, но она не видела ничего. Как бы ей не хотелось на короткое мгновение почувствовать ту направляющую силу, что постоянно двигала Кондуриоти; сделать шаг в пропасть не глядя, положившись на волю случая или судьбу, не суть важно – Ло тормозила в последний момент. Вряд ли из страха, скорее, из-за предубеждения к действенности метода. Что может быть проще, чем сказать беспечно «это судьба» и снять с себя всяческую ответственность? Но перед её глазами сидел неоспоримый пример веры в неизбежность, хрипло пытающийся прогнуть предопределенность бытия под себя удобным способом. Её благоверному выпал жребий встречи с драконом, но в распределении ничего не было сказано о том, что при этом следует умирать или запрещено дополнительно вооружаться. До чего же ты живучий, мой милый. Все её предположения, можно сказать – мечты, решить свои проблемы с драконами и мужем этими же самыми драконами и мужем, уплывали за горизонт, теряя на глазах очертания, но Ло это разочаровывало не слишком сильно. Вернее, не чрезмерно. Хочешь что-то сделать хорошо – делай сама.
- Я приеду сама к половине девятого, просто закажи столик в ресторане, - Лоренс воспринимала разговор достаточно серьезно только потому, что речь шла о вещах, с которым не следовало шутить, однако и это едва-едва удерживало её в рамках, за которыми плескалось целое море саркастических замечаний о номере рядом, о просверленных стенах для обзора, о стаканах у уха. Кондуриоти, Тэрон Кондуриоти. Чего он опасался с подобными предосторожностями? Спугнуть дракона? Эти два слова не следовало употреблять в одном предложении вместе, по крайней мере, не таким как она или её благоверный, сколько бы тузов в рукаве он не прятал. Гелиос, если никто не спустится, я просто подойду к номеру и постучу в дверь, после чего статус жены торжественно перейдет к Кондуриоти. – Это всё?
Спокойно, без спешки поднявшись с места, Ло ясно дала понять, что аудиенция окончена. Хотя здесь она несколько кривила если уж не душой, то неверно подобранным определением. Не окончена, а отложена до вечера, плавно размазана дальше по дням на неопределенное время, пока не придется действительно потратиться на адвокатов, устав дожидаться обещанного вдовства. И все же любопытно, что же за таинственные распоряжения он оставил на случай своей скоропостижной кончины? Другой вопрос состоял в том, что вряд ли Ло это было любопытно настолько, чтобы толкать его в спину на рельсы, а в этом уже заключалась некоторая толика расположения.