Brainbug – "Nightmare"
На город опустилась ночь, и только две темные фигуры бесшумно скользили по улицам, всё ближе подбираясь к своей цели.  Их команда сложилась уже давно, Дженни всегда знала, о чем думает Питер, а он каждый раз спокойно принимал любую её безумную идею. Сегодня они собирались проникнуть на особо охраняемую территорию главаря местной группировки, чтобы найти доказательства его причастности к крупным махинациям и не менее крупным, так и не раскрытым преступлениям. «Кто убил Кеннеди?» - спросите вы. «Он,» - серьезно ответит Дженни, прищурив глаза и взглянув в направлении загородного поместья, куда они с Питером сейчас двигались. В черном обтягивающем костюме, гибкая и грациозная, она больше напоминала пантеру, крадущуюся в поисках своей добычи. К сожалению, её напарнику обтягивающее шло не так сильно, поэтому он был одет в брюки с таким огромным количеством карманов, что найти там можно было, казалось, что душе угодно. Черные маски скрывали их лица, а приборы ночного видения позволяли видеть обстановку как днём.
Впереди выросло первое препятствие — практически отвесная стена с минимальным количеством упоров, но Дженни лишь довольно усмехнулась, потому что к этому походу они готовились не день, и даже не два. Как два заправских скалолаза, без помощи и страховки они друг за другом полезли наверх. Питер шел вторым, по-джентльменски подстраховывая даму, но ей это и не требовалось. Ловко переставляя ноги с упора на упор, Дженни достигла крыши, ничуть не запыхавшись. Буквально через секунду рядом с ней уже стоял напарник.
- Ты уверена, что у нас получится? Это слишком опасно, - Питер посмотрел на расстояние, разделяющее крышу с переплетением строительных лесов недостроенного здания, разделяющего их с началом владений Нейбура, их заклятого врага.
- Ты что, трусишь? Может, не стоило тебя с собой брать, - она шутливо толкнула его локтем в бок, хотя у самой гулко билось сердце в груди. Подобраться к этому зданию снизу они уже пробовали, но все попытки оказались тщетными, и вот теперь Дженни готовилась к самому опасному предприятию в своей жизни. Она сняла с плеча свернутую веревку и размотала её, чтобы удобнее было перебросить её на ближайшую перекладину.
Им потребовалось неимоверное количество попыток, прежде, чем веревка закрепилась основательно, и первой опять же полезла Дженни, резонно заметив, что она гораздо меньше весит. Переплетение балок гудело и вибрировало от каждого движения, но на упорно лезла вперед, чувствуя себя отчаянно смелой. Вцепившись мертвой хваткой в перекладину, она обернулась назад и помахала Питеру рукой, давая сигнал лезть следом. И вторая тень скользнула по веревке в сторону здания. Балки загудели еще сильнее, а внезапно послышался треск — крепление не выдержало. Расширившимися от страха глазами Дженни следила, как её друг и напарник полетел вниз, успев зацепиться за какой-то штырь и повиснув на нём на обеих руках.
- Питер, - она уселась на одну из перекладин, крепко обхватив её ногами, и наклонилась вперед, стараясь рассмотреть, что происходит внизу.
- Иди без меня, я справлюсь, - мужественно отозвался Питер. Несмотря на то, что при падении он ударился о стену, особых повреждений заметно не было. Он поднял взгляд наверх и долгим взглядом посмотрел на Дженни. - Ты уже почти добралась. Не думай обо мне, иди.
Он раскачался и спрыгнул ещё ниже. Второй раз тот же путь в одиночку он бы уже не прошел, потому что веревка осталась висеть где-то на балках под тем местом, где сейчас находилась Дженни. Она протяжно выдохнула, запрещая себе плакать, и двинулась дальше, ловко пробираясь в целой паутине перекрытий, осторожно переставляя ноги с перекладины на перекладину. До стены поместья оставалось еще совсем чуть-чуть. Окрыленная своей удачей и мысленно желая, чтобы Питер видел её в данный момент, она поставила ногу на забор... Но совершенно забыла про ловушки. Буквально через секунду сработала сирена, громогласно вещая на весь двор:
- Дженни, обедать! - девочка обернулась назад, и увидела стоящую на пороге дома в дальнем конце двора маму, прижимающую  к боку пластмассовый тазик с постиранным бельем.
- Ну, мааам... Мы разоблачаем главаря мафиози! - Дженни шмыгнула носом и убрала ногу с забора во двор мистера Нейбура, их соседа. Перебравшись обратно на ветку яблони, она посмотрела на весь проделанный путь через крышу папиного гаража на дерево, нижние ветки у которого располагались слишком высоко для её росточка. Сейчас внизу сидел Питер, подвернув штанину шорт и рассматривая свою свежеободранную при падении коленку.
- Ничего не знаю! Бери с собой Пита и верни на место бельевую веревку! - мама закричала снова, всё еще прижимая к себе тазик, белье из которого оказалось не на что вешать.
- Круто было. Почти долезла и без лестницы, - Пит сверкнул улыбкой, в которой не хватало одного зуба, приставил к стволу искомую маленькую лесенку и поплелся в сторону дома. Дженни вздохнула и полезла вниз обедать.

У меня нет квартиры. У меня нет машины. У меня нет ноутбука и телефона.
У меня нет детей. У меня нет родителей. У меня нет сестер, братьев и дальних родственников.
Порой у меня нет и меня.
Привет. Меня зовут Игорь, и я – бомж.

В мире людей я не считаюсь человеком. Скорее грязью под ногами. Неприятной, ненавистной и пачкающей их чистый мир. Они ходят рядом со мной, они видят меня, но не замечают. Мужчины и женщины, старики и дети, - все с отвращением морщат носы, поджимают губы и с какой-то надменной гордостью отводят головы в стороны. Они словно говорят: «ты сам виноват в том, что стал бомжом. Ты пропил все деньги, когда мог вложить их в дело. Так когда-то сделал Я. Посмотри, я лучше. Я – человек. Ты – бомж. Я – человек. Ты – никто». А сколько укора в их ясных взглядах! Они винят меня, но я не понимаю за что. За то, что смею жить в их мире?..
Но, знаете, не все так плохо. Порой, бывает, выйду вечером на улицу, да встречу добрую женщину. Она посмотрит на меня, вздохнет как-то грустно-грустно, и протянет буханку хлеба. Я возьму. Что ж не взять-то? Скажу «спасибо большое» и поклонюсь даже. А у самого слезы глаза щиплют. Я поскорее уйду, чтобы она не видела этих соленых ручьев, что мажут грязь по лицу. Сяду возле подвала, да съем полбуханки. Остальное отдам Адидасу – моему другу. Такому же бездомному, грязному и голодному, как и я. Сперва я звал его «Адик», а теперь в шутку называю Гадиком. И жить веселее становится, когда подзываю его, а он смотрит непонимающе и вопрошает: «Эт я, чтоль, ГАДик?».
Иногда выдаются худые дни. Иду порой домой (да, у меня есть дом – я расскажу о нем позже), да повстречаю ребят шестого-седьмого класса. Их возраст еще слишком нежен, но так зол… Они не могут пройти мимо, ведь я для них боксерская груша. Безобидная, не способная дать сдачи. Пинать, бывает, начнут. Однажды кирпичом мне в голову кинули, да так, что я сутки без сознания в луже провалялся. Вчера вот повалили меня, да доской побили. Я упал в обморок, а проснулся от того, что какая-то юная девушка мне голову перевязывает, да тарелку супа протягивает. А я сижу, молча смотрю на нее и плачу. В этот раз я не могу убежать. Только стыдливо голову опускаю, да прячу глаза за сальными прядями седых волос. Спасибо тебе, добрая девушка. Будь здорова, будь счастлива. 
А каждый вечер я иду домой. Захожу в старый подъезд, пропахший кошачьей мочой, дымом сигарет и жареными котлетами. Такой грязный дом снаружи! – и такие добрые люди внутри. Они знают меня. И не выгоняют. Сажусь возле двери, склоняю голову набок, да засыпаю. А когда кто заходит и ругается, что темно хоть глаз вырви – я просыпаюсь, достаю из кармана куртки коробок, да чиркаю спичкой. Путь им освещаю. Сперва пугались, а теперь привыкли. А Андрюха, бывает, с работы поздно вернется, да первым делом: «Гоша, ты опять на посту уснул? Включай свет, а то сигарет не получишь!» Добрый парень. У самого за душой ни гроша, а мне помогает. И кормит, и поит, и сигареты покупает.
Так и живу. Не жалуюсь. Каждый день хожу по лезвию между добром и злом. И вот что я вам скажу… Добра больше. Я знаю – я видел.

- Гоша, ну ты опять за свое? Включай свет, горе-электрик! Иначе не получишь сосиску, – с шутливым недовольством говорит парень, находясь у двери. Он опять задержался на работе. Не щадит его начальство. Не щадит… – Ага! Солдат спит, а служба идет? Вставай, Гошан! Включай мне свет! - Прости, но света нет. Ты не волнуйся, просто… спички кончились. Андрюха начинает рыться в карманах, а потом достает телефон. Включает фонарик и подбегает ко мне. Пытается нащупать пульс, которого больше нет. Но ты не переживай, только не из-за меня. Вот лучше, на, возьми спички. Там целый коробок.
Возьми и освещай себе путь тогда, когда будет темно. Теперь сам.

А знаете…
У меня не было квартиры и машины. Не было детей и родителей.
Но у меня был я. Привет, меня зовут Игорь. И я – человек.

Немного неформат в связи с главными действующими лицами

Ананас - Меня зовут - Акелла!
"Ещё вчера они все у ног твоих лежали,
Ты умирал рядом с ними, когда их убивали" (с)

«Становилось тяжело дышать, белые мухи забивались в прорези кровоточащих глаз, не давая мне видеть, но я продолжал свой путь на север. Мне нужно было найти своих, нужно было предупредить об угрозе, что их ждала. Нужно было всех увести или принять трудный бой, рискуя жизнями состайников, но в то же время, давая им надежду и веру в себя».
Лапы серого, продрогшего на морозе и холодных ветрах, волка, ступали в глубокий снег, уходя по самые локти, а местами и брюхо полностью утопало в белоснежной ледяной «крупе», казалось, не давая зверю больше возможности выбраться наружу. Но резкими прыжками, лапы выталкивали волка вновь на поверхность и бой с метелью продолжался вновь. Обрубок хвоста безжизненно волочился по проломленному лапами насту, полностью окоченев, а обмороженные уши зверя и вовсе представляли собой жалкое зрелище в виде скукожившейся мертвой ткани, покрывшейся инеем. И он продолжал идти до тех пор, пока силы его совсем не покинули. Провалившись в неглубокую яму, защищающую тело от ветра, серый, казалось, лишь на мгновение, свернулся клубком, уткнув нос в свой мех, и закрыл глаза.
«Я очнулся, когда ночь уже полностью вступила в свои права, ветер по-прежнему завывал у меня над головой, но мне больно было пошевелиться, что бы продолжать свой путь дальше.
- Все пропало. Я не успею.
- Ты должен быть с ними, даже если это будет твоя последняя битва.
Вздрогнув, я распахнул глаза, чтобы увидеть незнакомца, что откуда-то взялся в моем укрытии. Слипшиеся от запекшейся крови прорванные веки нещадно болели, и, моргая каждый раз, я чувствовал, как глаза пронзают сотни игл. А передо мной стоял огромный, старый, белый волк: гордая осанка, хищный взгляд, зверь вселил в меня страх, поэтому, ощерившись и подняв на холке шерсть, я попытался подняться, чтобы дать отпор незнакомцу. Но он даже не пошевелился, с укором лишь наблюдая за моими тщетными попытками опереться на собственные лапы, хотя тут и я заметил, как изорван его бок, окрасивший кровью весь снег под собой.
- Убей меня, если хочешь! Мне уже все равно.
На что белый покачал головой, смотря, как я снова укладываюсь на нагретое место, готовясь уже отдать богам свою душу.
- Жалкий щенок, что боится потерпеть поражение на глазах собственной стаи. Ты сдался мне, чтобы не нести пред ними ответ? И ты называешь себя вожаком?!
Я не мог не удивиться его словам. Он знал меня и знал о моих тревогах. Он совестью взывал о том, от чего я пытался себя оградить, успокаивая свою душу безысходностью и собственным спасением.
- Кто ты такой?
- Я мертвый волк. Меня зовут - Акелла. Судьба любого из волков твоей стаи – твоя судьба. И ты убьешь их всех, если останешься здесь лежать.
В этот миг я забыл про свою боль. Старик с изорванным брюхом был прав.
- Ты справедлив и строг со всеми, Маттео, так будь же справедлив к стае – они не заслужили бросившего их вожака, и будь строг к себе – докажи свой сильный дух.
Внутри меня будто что-то щелкнуло. Слишком легкий выход от проблем – умереть здесь, и слишком просто – уйти в никуда, когда забыть о своем не исполненном предназначении не удастся никогда. Я на мгновение закрыл слезившиеся глаза.
- Ты прав, Акелла. Я вел себя недостойно вожака.
Но когда вновь распахнул веки, то вокруг был только лишь чистый снег, стеной образовавшийся вокруг меня, и по-прежнему присыпал шкуру сверху».
Разбив грудью снежную преграду, серый волк вырвался из тепла в метель и понесся на север, а по щекам его текли кровавые слезы, вмерзая в шерсть. И хоть безхвостый и знал, что не успеет вовремя, не успеет увести их, но больше в пути он не останавливался ни на миг.
«Я добрался до нашего лагеря спустя пару часов, тогда еще все были живы. Мы не успели уйти, поэтому пришлось принять бой, чтобы навсегда избавиться от гнета, не существующей более, стаи. Но выжили не все…»
***
- Зачем ты мне все это рассказываешь? – раненый в бок волк, лежал на земле и с испугом и недоверием взирал на незнакомца.
- Помни, кто ты есть, Райс, и оставь свой страх. Сейчас ты должен быть с ними.
- Но кто ты такой?! – в глазах раненого явно читались удивление, но он все равно пытался подняться с земли, несмотря на серьезную рану.
Безхвостый лишь мягко ему улыбнулся:
- Я мертвый волк. Меня зовут – Маттео.
…И растворился дымкой в воздухе.