За целый день ни единого луча солнца так и не появилось, лишний раз напоминая, что ничего в этой жизни не дается просто так, и счет рано или поздно будет выставлен. Голова очень любезно не раскололась за целый день, благородно позволив Лоренс доиграть свою партию до заката, на который сквозь плотный занавес туч даже не хотелось смотреть. За семь дней более чем активного ожидания свободно выдохнуть Ло так и не смогла, усилив и без того приличный контроль над каждым из группировки, почти низводя их до детей пятилетнего возраста, и превращая саму себя в их склонную к преувеличенным трагедиям мать. Надзор требовался везде одновременно, дела не строились в очередь, а наваливались все скопом, грозя похоронить её где-то на дне под свои весом. Если это было еще одно испытание, проверка готовности всех трех группировок к Олимпийским Играм, то Лоренс моментально приняла вызов. Масштабная катастрофа на одной стороне ринга и она собственной персоной на другой. Ло считала, что справлялась. Не без огрех, не без неудач, но справлялась с помощью всех членов своей группировки, набившихся в особняк как никогда плотно. На данный момент он больше напоминал улей студенческого общежития, коим и оказался на время. Время чего?..
Каждая машина, оставшаяся на стоянки около особняка за его пределами считалась или угнанной, или незарегистрированной. Эту неприятную мелочь, на ряду с сотнями других, они выяснили еще в понедельник, поэтому передвигаться сегодня пришлось на такси. Ло всерьез надеялась, что пока всё не вернется на круги своя, за время её отсутствия никто не подожжет дом и не наделает глупостей, которые потом нельзя будет исправить. С начала недели вести себя следовало как можно тише, оставляя тренировочное поле безлюдным, не вырезая в его пределах животных и птиц, и не оглашая окрестности шумом проводимых тренировок. Без них Лоренс ощущала, как внутри накапливается требующая выхода энергия, которой уже не хватало тренажерного зала или разбитых с чувством тарелок. Поправив на плече объемную сумку, не совсем подходящую остальному костюму, она отпустила такси и зашагала прямиком в сторону пляжа, расположенного не так близко к Афинам, чтобы привлекать достаточно туристов в конце ноября. Снующие туда-сюда по особняку люди вызывали в Лоренс гордость и страх за безопасность каждого, а так же острое желание побыть в тишине и одиночестве, проснувшееся на шестой день с утра и окончательно развернувшееся сегодня к вечеру. Срываться от усталости и головной боли, подаренных отсутствием на небе солнца, надо было только на пару с самой собой, и Лоренс это знала слишком хорошо.
Взглянув на темный пляж, где даже кромка моря угадывалась больше по шуму прибрежных волн, он достала из сумки пластиковый шар, коих продают несметное множество на блошиных рынках и в сувенирных лавках. Внутри этого должен был идти снег над милым маленьким домиком, но подставка треснула и жидкость вытекла. Нагрев ладонь, Ло смотрела как вместо рождественского снегопада на домик капнула первая капля плавящегося корпуса, прожигая крышу насквозь. Глаза вскоре привыкли к темноте, но лишняя возможность увидеть пейзаж максимально отчетливо никогда не стала бы лишней, поэтому Лоренс приносила жертву Гелиосу. Порыв ветра раздул небольшой колеблющийся огонек, когда избушка от жара загорелась, но Ло прижала его пальцем, оставляя темноту одной сплошной огромной тенью, и стряхнула остатки подарочного шарика на песок, чтобы достать из сумки следующий атрибут своего ночного колдовства - бутылку белого вина. Пьешь без повода и компании? Как мило. Она улыбнулась прошагала ближе к камням, оставляя море пока бесноваться в своем собственном одиночестве. Здесь не было удивленных лиц сотрудников ресторана, испуганных — родителей, и полных вопросов — всех без исключения членов группировки. Не требовались ни удостоверение личности, ни документы на машину. Прошлое так и оставалось прошлым, пережитым и выстраданным, никак не касающимся будущего, так как осталось далеко позади. Достав из сумки два бокала, Лоренс внимательно посмотрела на второй, потому что положила его не случайно, а исключительно для того, чтобы разбить, спустив слегка пар. Мне больше подошел лёд, не правда ли? Даже всплески эмоций у меня запланированные и четко выверенные. Сжав бокал в ладони, Лоренс пару секунд смотрела на его тонкие прозрачные стенки. К черту всё! Изо всех сил запустив им в ближайшую скалу, она протяжно выдохнула, поставила сумку рядом и откупорила заранее открытую бутылку вина. Ветер всё неистовствовал кругом, заставляя лишний раз порадоваться, что хотя бы на ночном осеннем пляже она обошлась без платья и каблуков. Хотя разметавшаяся юбка выглядела бы более эффектно. Может, как раз из-за таких видов Байрон в свое время решил на время переквалифицироваться в вандалы, вырезая свое имя на одной из колонн разрушенного временем храма Посейдону. Жаль, но и туда я опоздала, ведь загаданные на мысе Сунион желания сбываются, только если произнести их на закате. Наполнив и подняв бокал, Ло отсалютовала морю, не став произносить вслух банальности, вроде избитой фразы «пусть всё будет хорошо». Если потребуется «хорошо» она сделает сама, своими силами или с помощью.
- За удачу, - она выпила первый глоток прохладного вина, разбавившего своим чистым вкусом и ароматом налетающую с моря соль. Разве что время вспять поворачивать она не умела, так же как делать прошлое тем самым, которым оно было всего неделю назад, отчего тост всё-таки превратился в с опозданием загаданное желание.

Какими интересными иногда получаются рассуждения о праве на ошибку. Ло с удовольствием улыбнулась бы этой мысли, но обстановка складывалась скорее уж печальная, а мысли выходили с легким налетом сарказма, увеличивающимся от каждого порыва ветра, который оставлял на язвительность всю свою соль. Итак, право вроде бы есть, ведь по сути своей кто я, если не человек? Но на самом деле его нет. Без каких-либо «потому что». Лоренс чаще, чем хотелось бы, приходилось выпускать собственные эмоции из себя, приходилось уставать, болеть, ошибаться. Но разве кто-то мог позволить ей слабости, если даже она сама себе их не позволяла? Вопрос риторический, потому что двух вариантов ответа на него не существовало в принципе. Выбирая из двух зол меньшее, она пришла в эту ночь на пустой пляж, только чтобы напороться на новую проблему. Прелестно. Высшие силы отреагировали на тост исключительно быстро, лучше любого самого расторопного официанта в самом дорогом её ресторане. Рассмотреть поданное блюдо пока, к сожалению, не удавалось из-за слишком объемных украшений по краям тарелки. Волны у самого берега заволновались вместе с ней, взметаясь выше положенного и доставая мелким бисером брызг до её лица.
Какого же романтика занесло в ноябрьскую воду с голосом туберкулезника со стажем и громкоговорителем? Или сам Посейдон решил тряхнуть стариной и потренироваться во флирте? Улыбка всё же коснулась края губ, поднимая уголки повыше, хотя милой её назвать не вышло бы и с натяжкой. Больше всего Ло в данный момент раздражал тот факт, что внезапно объявившегося любителя ролевых игр она не может видеть. Огни города слабели и растворялись у самой воды, оставляя воображению детально вырисовывать бушующие волны. Сама темнота никогда не являлось опасностью, лишь служила плащом-невидимкой для скрывающейся угрозы, не давая рассмотреть её и сделать свой ход. Оставалось только прислушиваться к темноте, как к приемнику с плохим сигналом из-за помех, устроенных разыгравшимся морем. Или воспользоваться техникой. Тонкие словесные игры больше подходили для светских раутов, но на пустынном пляже казались несколько натянутыми по причине неравного положения: её и собеседника. Что, если всё же человек? Риск всегда был делом благородным, однако её глаза от действия техники привлекли бы к себе внимание отнюдь не красивым разрезом и длинными ресницами. И объяснять пришлось бы гораздо больше, нежели желание присутствовать в это время в этом месте. Сейчас положение вокруг хранителей стало еще более шатким, поэтому Лоренс выжидала. Небрежно вылив недопитое вино из бокала, она убрала его в сумку, перехватив удобнее правой рукой бутылку за горлышко, а левой нащупала поверхность скалы позади себя. Поддержка ей не требовалась, а мечтай скрывающийся дальше в темноте человек напасть, напал бы уже давно. Однако иметь позади себя каменный монолит было чисто инстинктивно приятно, ведь реши она потренироваться в беге, направлений оставалось более чем достаточно.
- Выбор не так уж и велик. Пожалуй, я расширю список и возьму себе Персея. А кем же хотите стать вы, кириос? Могу предложить роль морского чудовища, она еще свободна, - её голос, едва различимый из-за ветра, хотя она его повысила, не шел ни в какое сравнение с ревом собеседника. Выбор был сделан. Глаза подсветились изнутри от побочного эффекта техники, а обзор Лоренс расширился, словно она вышла на пляж в безоблачный летний полдень. Четко проявился берег, обрело свой облик мятежное море, появились скалы, то и дело скрывающиеся под накатывающими волнами, а плащ-невидимка темноты остался валяться на песке ненужной брошенной вещью. - Какая ирония. В последнее время на драконов мне необычайно везёт.
Голос не дрогнул, отдавая лишь неуловимой хрипотцой перехваченного дыхания. Лоренс уже поняла, кто из них сильнее и подавила мгновенно вспыхнувшее желание броситься бежать, потому что на сей раз чувство самосохранения подсказывало со своего места неправильно, пока она стояла у доски под внимательным взглядом. Откуда же вас столько развелось, милые мои?

От целой маленькой бури на побережье, швыряющей высоко в небо фейерверки соленых брызг, спустя всего минуту или около того, остался только ветер, словно отыгрывающийся за всё, чего лишили море. Если быть совсем уж точной, лишил искусственно отдельно взятый дракон. Нэсси слегка промахнулась бы с туристическим сезоном, выбрав месяцем посещения курорта именно ноябрь. Но и без неё близкими и дальними родственниками Греция просто-напросто кишела, в данный момент давая Ло выбор: смеяться ей над выбором темы для беседы, или плакать от того, что Евгения вряд ли начнет волноваться о её пропаже раньше, чем через несколько часов. Не определившись пока между этими двумя вариантами, она рассматривала «купальщика» внимательнее, вернее, только те его части, которые были различимы над водой. Берег отступил чуть дальше в море, будто пытаясь поближе рассмотреть внезапно выросшую дамбу, а бесноватый ветер тщетно старался поднять вверх волнами оставшуюся воду. От его неудачных попыток страдала только прическа Лоренс, выбиваясь из строгой улитки летящими, естественно, прямо в глаза, прядями.
Помнится, у Персея помимо наглости в запасе имелся еще щит Афины, шлем Аида, крылатые сандалии, волшебная сумка и нож Гермеса. Парень явно подготовился ко встрече, чего о себе Ло сказать никак не могла, имея в наличии только стеклянную бутылку вина. О, если бы наглости хватало для побед. Но сам факт подобного разговора с драконом в натуральном своем виде заставил Ло чуть склонить голову на бок и прищуриться, потому что некоторые драконы показались похожими друг на друга если уж не по виду, но по стилю излагать свои мысли. Чересчур похожи... Вместе с постепенным узнаванием, появившимся с его словами, равноценными представлению по полной форме с именем и фамилией, Лоренс чуть больше расслабилась, хотя рассмеяться захотелось сильнее, потому что кириос Натхаир оказался не только доктором, но и телепатом. Она смутно помнила их разговор в булочной и никогда бы не воспроизвела его дословно, но некоторые его части оказались достойными внимания, чтобы оценить иронию еще полнее, хотя вроде было уже некуда. Она действительно увидела его как огромного хищного ящера, представляющего опасность в первую, вторую и третью очереди, а лишь затем уже интерес. После своеобразной идентификации порядок постановки приоритетов ничуть не изменился, а сухая статистика всё еще гласила, что прогулки по пустынному пляжу считаются исключительно беспечными, даже если встреченный незнакомец оказывался вполне знаком.   
- Несколько любопытных моментов обнаружилось,  - не в книге, так при личном знакомстве точно. В любом случае, она окупила собственную стоимость, равную одному прикосновению губами к запястью. Бродившие в голове редкие мысли, больше опирающиеся на фантазию, так как знаний не хватало, нашли свое подтверждение — общей на всех встреченных драконов оказалась только чрезмерная самоуверенность. - Не ожидала вас встретить раньше, чем через сорок лет, кириос Натхаир. Возможно, я не так безнадежна в попытках увидеть сказочного зверя вместо хищника.
Безнадежна... Самой себе врать Лоренс не стала, пусть поза и стала более расслабленной, а бутылка временно прекратила свою моральную подготовку к участи стать «розочкой», совершенно бесполезной против того, что заставил обмелеть часть побережья.

Случайная встреча, организованная мимолетным стечением обстоятельств, как самым искусным режиссером-постановщиком, неудобно затягивалась для самой Лоренс. Возможно, очень уж не хватало фигур из шариков, или конферансье заснул за одним из камней скалы, укрываясь там от ветра, но после потрясающей по своей эпичности демонстрации драконьей улыбки, стрелки часов моментально покрылись ржавчиной, отказываясь двигаться дальше. Кириос Натхаир отличался весьма шутливым нравом, сродни некоторым веселым владельцам огрызающихся, брызжущих слюной питбулей. С добрейшей улыбкой на лице они любили с поговаривать: «не бойся, он всего-лишь хочет поиграть». У дракона предложения выглядели куда заманчивее для юных, не обремененных умом дев, наизусть способных процитировать любою страницу небезызвестной саги про вечную любовь, на какой бы странице не раскрылась книга. Ло в это не верила тогда, и уж тем более не была способна поверить сейчас, размышляя о том, что в данный момент по собственной глупости мало чем отличается от вышеупомянутых барышень. Перед ней красовался хищник, опасный еще и потому, что по умолчанию чувствовал себя безнаказанным. Какие, к черту, занимательные истории?
Мысли у них не сходились. Скорее всего, еще и потому, что на несколько секунд в голове Лоренс не осталось их ровным счетом ни одной. Завидная реакция, которую она начинала отрабатывать раньше, чем выпал первый молочный зуб, не могла даже отчасти помочь вовремя сориентироваться в произошедшей перемене положения. От рывка бедная, слепленная из волос улитка распалась окончательно, приводя в беспорядок голову, чтобы внешне в точности соответствовать внутренним ощущениям. Упустив из рук свою единственную ношу в виде бутылки вина, Ло ухватилась за появившийся на ней эксклюзивный кожаный поясок с оригинальной пряжкой. Лавры Кинг-Конга кому-то здесь не давали покоя, по повторить фирменный истеричный крик героини Лоренс, к сожалению, не смогла. Воздух задержался в легких, распирая грудь изнутри, отчего в новом аксессуаре хотелось сделать дополнительную дырку и отпустить посвободнее. Никакого детского восторга не наблюдалось и в помине, а судорожное неровное биение ничем не напоминало звук замирающего от счастья сердца. О чем сейчас Ло не мечтала вовсе, так это о том, чтобы оно замерло окончательно.
Нападение ею расценивалось исключительно как нападение, а не попытка произвести неизгладимое впечатление на ту, которая в этом совершенно не нуждалась. Разве что открывшаяся партия прямого противостояния выходила не слишком уж блещущей перспективами. Второй раз в жизни к ней исподволь подбиралось желание перейти на шепот и просьбы, но в повторном шансе подобным эмоциям Ло отказывала сразу же. Заранее признавать поражение оказалось ниже её достоинства. Принцесса трепетала, но не падала в обморок. Принцесса отчаянно не хотела умирать.
- Не могу пожаловаться на скуку. К тому же не стоит путать спонтанность с хаосом, из последнего выбраться куда сложнее, - горло пришлось напрячь, наконец-то освобождая наполненные легкие криком, отчего дышать стало легче, а сердце забилось ровнее. Отцепив застывшие напряженные пальцы от драконьего хвоста, Лоренс чуть дрогнувшей рукой поправила волосы, убирая их от лица назад за спину, где их сразу же подхватил ничуть не смилостивившийся ветер. Сложнее оказалось убедить себя в правильности положения тела и нормальности кипящих где-то под ногами волн. Еще одного мимолетного и резкого сжатия кольца вокруг её пояса вполне хватило бы, чтобы перестать волноваться обо всем на свете уже окончательно. Но в связи с колоссальными габаритами дракона на ум приходило несколько дополнительных вариантов, навевающих ассоциации с игрой в кошки-мышки. Не так быстро для одной из сторон, и гораздо веселее для второй. – И о чем же еще вы хотели поговорить со мной? О погоде, возможно. Или просто решили сделать знакомство чуть ближе весьма оригинальными методами?
С такого положения своим не совсем естественным зрением Лоренс видела его лучше, окончательно уверившись в чужом превосходстве. За стеклами его огромных глаз ей представлялся внимательный взгляд капитана Немо, больше жестокого к врагам, чем сострадательного. А всё это необъятное длинное тело преображалось в сочленения металлических пластин почти непробиваемого корпуса «Наутилуса». Где-то там в глубине работали механизмы, а меха раздували жар в котлах. Никакого налета современности в виде чипов и микросхем, только массивные шестерни, безостановочно вращающиеся, чтобы привести в движение каждую отдельную часть громадного змея. Что она могла ему противопоставить? Мысли дракона были закрыты для Ло, а на зрение он почти и не полагался.
Кисти рук едва ощутимо нагрелись, превысив норму буквально на пару градусов. Ох, милый, лучше бы ты походил на Троянского коня, тот хотя бы состоял из горючих материалов. Она погладила ладонью гладкие пластины хвоста, надеясь, но не особенно веря, что её предельная температура заставит разжать хватку в случае необходимости. Стальная твердость под пальцами старалась задавить и надежду, но Лоренс не торопилась и ждала ответа.

Отредактировано Laurence Sterne (09.02.2014 20:53:31)

Классику эпоса Ло оценила моментально, для этого не требовалось слишком долго предаваться размышлениям и сетовать на треклятую иронию судьбы – особый боевой настрой дракона отличал исключительно в своем естественном виде огромного зверя. Логическая цепочка отрывочных рассуждений умещалась в два хлипких звена: в качестве человека, глядя на неё глаза в глаза с одного уровня, он о различного рода жанрах не вспоминал, освежив память исключительно разросшись до исполинских размеров. В оценку личности к его самомнению сбивая ноги спешила трусость, отчаянно мешая взглянуть на ситуацию с его точки зрения. В конце концов, у Лоренс всегда имелась в наличии своя. Что касалось зрения обычного, то плыло оно немилосердно, не давая зацепиться за ориентиры во время неоплаченных каруселей, куда её затащили помимо воли. Будь у неё на руках билеты, она с удовольствием сдала бы их обратно в кассу, но бесконечная билетёрша, извиваясь в морских водах и поднимая со дна тонны песка, уйти не позволяла. 
Счастью не было бы предела, окажись конкретно этот вид вымирающим, но судьба считала такие подарки слишком дорогими. Ло даже не пыталась отвечать на заданные неизвестно кому вопросы, потому что этот дракон, точно так же как и еще один его собрат, ей знакомый, говорил исключительно для себя и слушал только собственные речи. Даже случись чудо, и ошибись она в размышлениях, вряд ли это сыграло бы хоть сколько-нибудь значимую роль, потому что Лоренс изо всех своих сил старалась заменить страх злостью. Собственное бессилие перед ним, перед сложившимися обстоятельствами, только подстегивали начинающий разгораться в самом центре груди пожар. Возможно, он чего-то хотел добиться от неё устроенным шоу: криков ужаса или мольбы отпустить. Но, скорее всего, он не хотел ничего, просто играл, потому что мог себе это позволить. В таком случае борьба оказывалась очень простой: потерпеть, пока дракону не надоест. Отсутствие сопротивления почти всегда лишает азарта. Но эта мысль долго в голове не задержалась, улетев вместе с очередным порывом ветра, превратившим волосы в развевающееся порванное полотно за спиной. Лоренс снова вцепилась ладонями в хвост, хотя дополнительная поддержка больше не требовалась. Окончив свою партию, дракон скрылся из вида, оставив её над водой, видимо, чтобы пролить свои слезы в гордом одиночестве. Но глаза у неё полыхали уже не только от действия техники. Терпеливое ожидание себя не оправдало, диалог пошел лесом, а Лоренс окончательно вышла из себя, чувствуя, как взрываются фейерверки пока еще сдерживаемых эмоций. В такие моменты она запиралась в кабинете особняка, чтобы уничтожить один-два набора дешевой керамики, или выходила на тренировочное поле, изливая на него всю скопленную ярость. Жилетка и сильное плечо ей не требовались никогда. Её не отпускала твердая уверенность, что ни через сорок лет вперед, с два десятка лет назад такие выходки не вызвали бы всплеска энтузиазма и веры в чудесную сказку, где дракон мудр и благороден. Драконы мира Лоренс являлись теми еще гадами. И только спустя несколько секунд она поняла, насколько права.
Волноваться о людях на катере не стоило по умолчанию. Довольно таки сложно кому-то помочь, если и самого себя спасти не в силах. Появись кто-то на горизонте или останься он девственно пуст, для Ло мало что поменялось бы. Быстрыми резкими движениями она стягивала с себя жакет, сбрасывая его в воду, и задирала повыше белую блузку, прижимаясь животом к «поясу», только чтобы поверхность соприкосновения её тела с чешуйками на хвосте вышла как можно больше. Из мыслей остался только внутренний полный ярости крик, всё никак не способный вырваться наружу, а сама она обвилась вокруг доступного ей участка хвоста, превращая собственную кожу выше пояса в раскаленный уголь. Так и не снятая легкая блузка буквально через пару секунд и вовсе вспыхнула пламенем, а кружевные оборки белья начали тлеть.

Да-да, конечно же, наиболее ожидаемый вариант оставался исключительно в воображении его создавшем, а череда неудач, вторя давно известной пословице, всегда оставалась именно чередой, не гуляя поодиночке, как Ло этим вечером. Ноябрьское море никогда не манило её своими бурными волнами, хотя походило на Лоренс в своем бушующем гневе чуть более чем полностью. Счастье плескаться в ледяных волнах, сковывающих тело, и выплывать на поверхность, раскидывая руки в сторону с криком победы над судьбой, она оставляла безумцам. Однако именно сейчас, в момент горения маленького одинокого маяка на побережье, Ло разве что не мечтала окунуться в воду, чтобы почувствовать пусть короткую и иллюзорную, но всё-таки свободу. Но дракон не развернул свои кольца, позволяя выскользнуть в объятия моря, а вспенил его само. На светлой коже, никогда не знавшей, что такое ожоги, четко по поясу, скорее всего, уже собирались темно-синими грозовыми тучами поставленные по периметру синяки, только и дожидаясь подходящего момента величественного выплывания на поверхность. Но вот в чем была неожиданная заковырка – у трупов с кровообращением отношения абсолютно не складывались, поэтому доставшаяся по наследству бледность обещала не сильно пострадать.   
Отчего-то никогда в неспокойном сознании не выплывали многозначительные, отчасти даже здравые вопросы то ли внутреннего голоса, то ли любой посторонней силы на выбор, что предпочтительнее: сдаться, обмякнув бесхребетным вялым кулем, уповая на вселенское милосердие, или же продолжать борьбу, пока не умеющий гнуться стержень просто не переломится пополам? Возможно, население земли значительно разрослось бы, мелькай в сознании подобный предохранитель, усиленный инстинктом самосохранения, самым естественным из всех. Не можешь победить – сдайся! А, может, иссякло бы совсем, оставив на своей поверхности горстку живодеров, которым никто не смог дать отпор. Но до такого эволюция пока еще не додумалась, не наигравшись окончательно в своих опытах селекции, случайно или специально соблюдая баланс. С пледом у камина? Несомненно, мыслители! В отчаянном рвении выбраться из цепких объятий дракона – безумцы.
А потом не стало и этого, оставляя для судорожных мыслей исключительно собственное тело. Какая разница, каких размеров змей, какая судьба ждет людей в катере, какие войны и катаклизмы происходят в мире, когда единственное обжигающее желание – успеть вовремя вдохнуть больше воздуха до того, как волна накроет с головой. Хотя и его сразу же попытались отобрать, нанеся два отменных удара по ушам, отозвавшихся резкой болью настолько сильно, что рот пришлось зажать рукой, чтобы не закричать, бесславно растратив и так скромные запасы, накопленные в легких. А мир тем временем погрузился в тишину, молчаливое и любопытное наблюдение за трепыханиями пойманной добычи. Боль ослабла, покидая свое место, чтобы его занял ненавязчивый звон, наверно, с целью составить компанию оставшейся без слуха и зрения Лоренс, потому как веки пришлось плотно сомкнуть, не позволяя соленой воде и остаткам туши разъесть в дополнение еще и глаза.  Поблекнув на секунду, она распалялась с новой силой, уже по всей поверхности тела, превращая его в живой кипятильник, опущенный в море. Огромный живой кусок мяса, беспрестанно плавающий вокруг, однако совершенно не желал вариться, но Ло не было до него никакого дела. Он скрылся за более масштабной целью добраться до поверхности и вздохнуть. Пусть ориентиры оказались потеряны полностью, но положение в пространстве угадывалось инстинктивно. В окружении бесконечных мириад стремящихся вверх пузырьков, наполненных паром, Лоренс точно так же, как и они, пока не могла достигнуть поверхности, но попыток не оставляла. Звон у ушах все больше на поминал шелест песка, постепенно перетекающего из верхней части песочных часов в нижнюю, погребая её под собой. И поэтому она грелась сильнее и сильнее, до того рубежа, когда ещё один лишний градус сулил надрывом, только для того, чтобы кипящей воды стало больше. Она просто плыла вверх, поднимая с собой свой горячий непрочный щит, совсем недейственный против дракона, но единственный, который Лоренс могла поставить.

Ей, наверно, стало бы бесконечно жаль, что раскрывающая челюсть дракона как олицетворение её собственной глупости прошла мимо её внимания. Но едва выплыв на поверхность, своими потухшими глазами, залитыми едкой морской водой и черной краской смытой косметики, Ло не видела ровным счетом ничего, только смутно осознавая, что конец не может прийти так просто, потому что поверхность волнующегося моря ничем не напоминала финишную ленточку, знаменующую окончание забега. Но продолжение заявленной сюжетной линии в спектакле одного актера серьезно проигрывало перед возможностью просто вздохнуть. Полной грудью, наслаждаясь вкусом и запахом просоленного воздуха, который раньше казался чем-то совершенно обыденным. И Лоренс дышала, не в силах остановиться, смутно понимая, что в любую секунду новый запас непременно может понадобиться. Только урвав кусок отпущенного времени, чтобы протереть ладонями невидящие глаза, она заметила густой туман, клубящийся вокруг. Он мог бы заканчиваться на расстоянии вытянутой руки, а мог уходить дальше на километры, заставляя гадать, отчего же такое наводнение обрушилось на Елисейские поля, по которым теперь целую вечность придется не бродить, а плавать. Но кто бы разрешил отделаться так просто, лечь спиной на воду и насладиться первыми минутами загробной жизни. Земная передавала прощальный привет, видимо, всерьез обидевшись на невнимание, а распахнутые челюсти предстали на короткое мгновение во всей своей красе, позволяя рассмотреть себя не только снаружи, но и изнутри, что было удовольствием очень сомнительным.
За годы бесконечной борьбы с ограниченными возможностями собственного тела и дарованных талисманом сил Лоренс считала, что привыкла к сложностям, привыкла к той боли, которую несет за собой каждая совершенная ошибка. Но вряд ли они смогли подготовить её к мгновению, когда она еще не умрет, но успеет об этом подумать. Мгновение растягивалось как нагретая её собственным жаром резина, а захлопнувшаяся клетка зубов, заменяющих прутья, не желала приходить в движение в простом процессе разгрызания и пережевывания. Даже в этом дракон вытягивал театральную паузу, заставляя Ло едва ли не исходить злостью, которой не суждено было вылиться в ярость, потому как в бессмысленности подобных всплесков она уже убедилась. Ей не стало бы легче, прожги она ему десны; никуда не исчез бы тугой мешающий дышать комок в груди, опали Лоренс ладонями его язык. Жить хотелось сильнее. Обычное рефлекторное желание выпустить из рук обжигающий предмет или выплюнуть особо горячий кусок, скорее всего, на драконов не распространялись. Вслед за глазами погасла и она сама, вернувшись к выжидательной позиции в попытках выдрать ком злости из тела едва ли применимыми сейчас философскими догматами, вроде смирения с ситуацией, на которую нельзя повлиять. Не помогало. При малейшем шансе выбраться целой данное когда-то самой себе обещание, не выжигать его книжный магазин до основания, казалось трудновыполнимым. Разве что теперь никакого магазина не было, а её положение внутри огромной пасти дракона несомненно очень подходило творящемуся за её пределами вертепу. А малейшее отступление с трудом сдерживаемого ожесточения грозило гораздо большими неприятностями, потому что следом шел страх. В том числе страх не справиться со своими эмоциями, выдав свою слабость и доставив тем самым дракону удовольствие, которого он не заслужил.
Эти мысли не оставили Лоренс, когда она погрузилась обратно в обжигающе холодное на этот раз море, отчего даже не дернулась от прикосновения к собственной спине. Не хвост, не жесткие пластины чешуи и не зубы. Рука. Несмотря на все тренировки, на изматывающие часы в зале и на поле она оставалась слишком слабой в некоторых случаях. Значит, не стоило раньше и не стоит впредь тратить время на пустяки, упускать его песком сквозь пальцы на бессмысленные прогулки к морю, на другие такие же мелочи, лишь сбивающие с курса. Значит, следовало раньше и следует впредь требовать от себя еще больше, чем требовала до того, потому что этого недостаточно. Проигрывать нужно было уметь, в противном случае не вышло бы спокойно жить дальше, но Лоренс то ли не умела вовсе, то ли не хотела учиться. И сейчас воспринимала собственный проигрыш с трудом, еще и оттого, что дракон смилостивился, выплюнув поднадоевшую игрушку. Ло подплыла ближе к валунам, цепляясь за гладкий камень пальцами, то и дело норовившими соскользнуть и отпустить её обратно в ноябрьские ледяные волны. Кричать от бессилия она отказывалась напрочь, напрягая непослушные руки и вытягивая свое тело из воды под холодный ветер. Как бы ей ни хотелось увидеть пустой берег, кириос Натхаир не желал оставлять её один на один со своим позором. Его губы шевелились, но слов Лоренс не слышала. Даже шум моря для неё звучал свой собственный, начинаясь в голове сразу за разрывами барабанных перепонок.
Вспыхнув в последний раз на излете оставшихся сил, она высушила тело и волосы, припорошенные теперь легким едва заметным слоем соли и разочарования в себе. Ветер моментально перестал бросаться пригоршнями острых игл, оставив только неизбывный до весны холод. Сапоги после заплыва в кипящей воде полностью потеряли вид, но оставались на ногах, а джинсы облепляли тело едва ли не плотнее, чем до того. На этом одежда заканчивалась, выше пояса оставляя Ло без единого клочка ткани. Но закрываться руками или отворачиваться она не стала, потому что сидящий перед ней человек человеком всё еще не был. Его оболочка больше её не обманывала, а суть не давала забыть о том, кто он есть, поэтому стеснения от его или своей наготы Лоренс не чувствовала, как не чувствовала бы его находясь в одной комнате с собакой или кошкой. Прикрыться хотелось исключительно от холода, но это вряд ли бы от него спасло. Бросив беглый взгляд на окрестности и уловив знакомые очертания, она самую каплю не дотянула, чтобы почувствовать что-то еще, кроме злой усталости. Гордость не позволяла повернуться к нему спиной и попытаться уйти, но гордость также ничем не помогла бы пройти пешком пять километров до особняка, не привлекая к себе внимания.
- Я не умею читать по губам, кириос Натхаир, - чтобы целиком сказать первую фразу, пришлось несколько раз кашлянуть, чувствуя, как дерет горло запертый внутри громкий голос, и унимая стук зубов друг об друга. Лоренс коснулась пальцами уха, и не ожидая ощутить на них липкость давно уже вымытой крови. – Вы можете опустить свой щит и повторить мысленно.
Сделав шаг навстречу, она протянула ему руку, пока не волнуясь на счет собственной безопасности. В таком виде он не сумел бы ничего сделать, в этом Ло была уверена. Точно так же, как и в том, что делать он ничего и не захочет. Гарабиты, сила и скорость давали ему преимущество, противопоставить которому ей оказывалось нечего. Но нацепив на себя узкий жмущий костюм человека мистер Натхаир становился с ней на один уровень по хрупкости тела. Она не знала, станет ли он рисковать, потому что в её протянутой ладони могла бы скрываться любая техника, и отчасти надеялась, что уже его страх пересилит, отчего протянула ладонь ближе, желая получить для себя хоть какую-то компенсацию.

Технику Ло включила не сразу, сначала рассматривая протянутую навстречу руку через призму собственных впечатлений. Даже ленивую фантазию не надо было слишком сильно подталкивать, чтобы вместо гладкой и такой тонкой, хрупкой кожи увидеть стальные непробиваемые пластинки чешуи. Они словно бы предполагались на каждом неукрытом сантиметре тела, и вызывали легкое удивление от своего отсутствия. Мелкие морщинки вокруг глаз дракона будто расходились плохо выглаженными складками на дорогом и весьма качественном костюме артикула «кириос Натхаир», но сквозь оставленные как в маске прорези для глаз просвечивал кусочек оставшегося на свободе змея. Он смотрел на неё и смеялся, то ли от осознания собственного превосходства, то ли от её слабости. А, скорее, от всего этого вместе. И Лоренс сумела на пару секунд порадоваться драконьей самоуверенности, потому что он был силен, но не бессмертен. Это многих подводило, и никто не стал бы гарантировать, что конкретно эта особь обладает правом на исключение. Зная действие собственной техники, она желала укрепиться в своих взглядах настолько, чтобы ни один побочный эффект не смог бы отодрать её с выбранного места. Точно так же, как и знала – желание довольно-таки напрасное. Костюм на змее сидел идеально, нигде излишне не провисая и ничем не выдавая обладателя, скрывающегося внутри, разве что как раз прорезями для глаз, куда Ло и посмотрела, вступая на чужую территорию.
В несколько вскользь замеченных движений губ никак не способно было влезть всё, что она сейчас увидела. Дракон думал ни о чем и обо всём одновременно, проецируя каждое из чувств в своё сознание, желая показать и похвалиться. Лоренс видела себя такой, какой не видела еще никогда; слышала море, но не своим потерянным слухом, а чужим и абсолютно чуждым для неё. Поначалу это больше походило на артхаусное кино, подобранное не по настроению – набор неясных образов и скомканных диалогов, которые существовали словно бы в своей собственной плоскости. Но постепенно картинка прояснялась, именно благодаря тому, что техника позволяла видеть посторонние мысли посторонними же глазами, в противном случае каждое шевеление в его голове ложилось бы так и непонятым бременем в её память. Перед внутренним взором ярко вспыхнул образ павлина с огромным красочным и распушенным хвостом – образ её личный, который Лоренс непременно бы передала дракону, если бы имела дар внушения. Но смешно от сравнения ей вовсе не стало, а дикое, едва ли не инопланетное сознание затягивало и соблазняло посмотреть еще самую что ни на есть каплю. Оценить каждый прыжок оленя по, конечно же, выдуманным камням у моря, пока он не замер в выбранной навечно позе по центру свитера. Оглохнуть повторно от чрезмерно громких звуков, которые звучали исключительно для дракона, переплывая от его ушей через сомкнутые на её руке пальцы. Это было красивое визуализированное зрелище, не рождающее больше никаких неприятных или оскорбительных ассоциаций, потому что он думал о своем восприятии, а она видела его мысли как на ладони, проникаясь и восхищаясь отчасти, потому что до таких вершин человеку вряд ли когда-нибудь удастся дотянуться. Нет, он ему было не сорок и не пятьдесят, за это время такие как она умирали и рождались сотни раз. Перетягивание каната из книги сейчас показалось настолько глупым, что словами это сложно было бы передать. Ни в одну книгу столько не вмещалось. В воображении Ло пронесся её толстый кожаный переплет с гравировкой, которой раньше там не было. Память подкидывала своё сообщение в виде картинки птицы. Павлин…павлин. Послание оказалось своевременным и важным, без которого она вряд ли сумела бы обойтись и остановиться.
Технику Лоренс прервала почти сразу же, но не вытягивала свои пальцы из чужой ладони, давая себе время уйти с любезно предоставленной смотровой площадки обратно в собственную глухоту и узость человеческого сознания. Она увидела достаточно, и не могла с ходу сделать какие-то определенные выводы. Над этим следовало серьезно подумать. Знания всегда очень высоко ею оценивались, а сейчас она получила их вдоволь, оставалось лишь решить, как распорядиться ими наиболее выгодным для себя образом. Пелена чужого сознания постепенно спадала, оставляя после себя лишь легкое, но стойкое послевкусие собственного несовершенства, ведь всё познавалось в сравнении. Просто увидеть и забыть - никогда не было для Ло достаточным.
Но ко всему прочему ей жгуче захотелось прижать свою ладонь к его лбу и одарить собственным подарком, в виде впечатлений от неотвратимо надвигающейся сверху драконьей пасти, от смыкающихся тюрьмой огромных зубов, от собравшейся в груди тяжести из злости и бессилия. Но как она и сама уже отмечала – внушение никогда не было её стезей, зато подобные мысли помогли быстрее освободиться от веса чужого сознания на плечах, и водрузить на них не менее тяжелый вес собственного.
- Благодарю за свитер. Руку можете отпустить, она мне еще пригодится, - она внезапно вспомнила, что за все прошедшие минуты и не думала следить за собственным лицом, но кому и какая разница сейчас была от этого. Опасения еще не ушли окончательно, но идея того, что в свитере с оленями она станет в разы вкуснее, оставаться на свое обдумывание не собиралась.

Позёр. Никаких других определений для дракона не находилось, если сразу же отмести в сторону абсолютно все намного более резкие варианты. Кто бы сомневался, что руку просто так он не отпустит, первоначально не выкинув еще один из своих фортелей. Представление начинало несколько надоедать, хотя бы и просто потому, что самой Ло до сцены добраться не как не удавалось, довольствуясь видами из зрительного зала. Однако кричать «браво» никто пока что не заставлял, а «бис» она могла бы просто-напросто не вынести. Вместе с этим некоторые эмоции и желания прорывались наружу гораздо быстрее, чем Лоренс успевала их остановить, именно поэтому отпускать себя на свободу, не сдерживаясь, приходилось с завидной периодичностью. В этот раз кириос Натхаир, сам того не зная, прекрасно помог ей упустить время на реакцию, а значит, успеть подумать о тех последствиях, которые, возможно, не заставили бы себя долго ждать. В ответ на прикосновение к своим губам она лишь улыбнулась, не безмятежно, а с четко проглядывающим злорадством. Рука едва ли успела слегка дрогнуть, а перед внутренним взором красочной картиной уже вырисовывался удар наотмашь тыльной стороной ладони по ухмыляющемуся перед глазами лицу. Исключительно из желания стереть с него выражение крайнего удовлетворения. Пусть в своём нынешнем состоянии она всё равно не услышала бы звука пощечины, но от этого в воображении он получался только лучше. Мужчины, драконы – оказалось совершенно без разницы, отчего на пару мгновений Ло усомнилась в том, что видела и чувствовала, пробираясь в его голову со своей техникой. Теперь перед ней действительно красовался позёр, закончив свое выступление актом полного и всеобъемлющего неуважения. Один раз в его присутствии она уже взрывалась, повторения пройденного допускать не следовало хотя бы потому, что урок Лоренс усвоила прекрасно, и лишним напоминанием служила пульсирующая тупая боль в глухих ушах. На поле открытого противостояния она проигрывала. К тому же предложенная кириосом Натхаиром система взаиморасчета её более не устраивала. Прикосновение к запястью за книгу, к губам – за свитер. Пора было вводить собственные расценки, потому что в будущей встрече никаких сомнений не осталось вовсе.
Нельзя было сказать, что их знакомство не задалось с первой минуты. Как раз наоборот. И теперь наступала её очередь продемонстрировать свои возможности. Те же самые определенно чувствительные щипки, однако приложенные в совершенно другой плоскости. Захлебывание рыданиями или громкие нецензурные выкрики в данной ситуации выглядели более уместно, причем для неё самой в том числе, но Ло оскорбление приняла и пропустила через себя, потому что шутки давным-давно закончились, и игривый детский настрой змея отклика последовать примеру не вызывал никакого. Скорее, желание спалить к чертям его сумку со всеми находившимися там вещами, развеяв пепел над горячо любимым им морем. Пришлось стиснуть собственные порывы сильнее, спеленать их попыткой заглянуть чуть подальше в будущее, отступить для перегруппировки собственных сил. Улыбнувшись шире, она отсалютовала резвящемуся в воде ребенку, и отошла к сумке, отыскивая в ней чертов свитер, потому как кусающий со всех сторон ветер становился еще одной проблемой, насколько же глобальной, как дракон под боком и глухота. Натянув на себя чужую вещь, Лоренс ощутила, что даже этим маленьким нюансом кириос Натхаир словно обступает её со всех сторон, как будто вместо оленя из вязки на неё явственно смотрят его глаза.
- Надеюсь, он стоит заплаченной цены, - вытащив из ворота волосы, Ло обернулась к морю, зная, что эта бестия со своим слухом в любом случае услышит, но осеклась ровно на том самом моменте, как где-то в городе часы на башне ударили двенадцать. Полночь наступала не менее феерично, заставляя Лоренс задуматься, а не пропустила ли она объявление воскресения официальным днем цирковых представлений. Трёхмерное изображение ночного моря потрескалось совсем уж плоско, навевая не очень приятную мысль об остаточных явлениях посещения нечеловеческого сознания.

Отредактировано Laurence Sterne (07.03.2014 17:41:57)