- Знаешь, наверно, нам надо чаще так выбираться, - Женя отпила очередной глоток вина из одноразового стаканчика, отметив про себя, что уже перевалила за его середину и стоит быть осторожнее, потому что еще предстоит садиться за руль припаркованной в паре улиц отсюда машины, и было бы неплохо довезти себя и Лоренс до особняка в целости и сохранности, - Хотя вино тут хуже, чем у Себастьяна...
Было немного неуютно болтать со Стерн не о делах, особенно после минувшей недели, которая внезапно решила начаться заново, но Жене казалось, что стоит ей заикнуться хоть о чем-то, включающем в себя понятия "хранитель", "серебро", "группировка", "олимпийские игры", и голова просто треснет, не выдержав стресса, который последние дни копился и множился в геометрической прогрессии. Поэтому сейчас она старалась следовать заданному собой же курсу, озвученному несколько часов назад в кабинете у Ло, в который она зашла с двумя чашками кофе и предложением побыть целый вечер просто женщинами, без каких-либо обязательств перед богами или людьми. Основной своей задачей Женя, идя на праздник, ставила не думать о лишнем, поэтому мысль о том, почему лидер внезапно согласилась,  была отогнана ей в числе прочих, слишком деловых и слишком серьезных. Уже в процессе оказалось, что сказать было проще, чем сделать, и, глядя на самом празднике на совершенно беззаботно гуляющую молодежь, она чувствовала себя на их фоне безобразно старой, на этот раз не только физически, но еще и морально. Завтра надо было идти на работу, надо было проверить действительно ли все числящиеся на группировке счета сохранились и функционируют, надо было исправлять ошибки дня уходящего и не названивать больше брату по самым пустячным поводам, только для того, чтобы убедиться, что он действительно ее помнит. Количество "надо" было таким огромным, и они так настойчиво напоминали о себе, что за ними с трудом улавливались собственные "хочу", и ощущения от праздника казались не совсем полными, немного зажатыми, пусть даже где-то к середине их с Лоренс пребывания здесь Женя могла четко определить вечер, как пригодное для жертвы воспоминание, которое она и пришла зарабатывать, вняв совету Бранта о том, что иногда надо расслабляться...
До полуночи оставалось всего-ничего, толпа шелохнулась, заволновавшись, отчего сразу стало понятно, что сейчас что-то произойдет. Память Тихоновой, до последней запятой сохранившая в себе анонс мероприятия, услужливо подсказала, что именно это должно быть. В подтверждение парочке молодых людей неподалеку выдали пока еще бесформенное нечто, которому скоро предстояло стать огоньком в ночном небе, и Женя попыталась задавить излишнюю рациональность улыбкой, обращенной к Лоренс.
- Я вообще-то не верю в подобные вещи. Более того, сейчас у нас самое подходящее время, чтобы уйти отсюда и избежать толпы и пробок. Но раз уж мы пришли, ты же поможешь мне поджечь его?

В середине последнего месяца осени темнело достаточно быстро, чтобы к концу одиннадцатого часа Ло успела позабыть некоторые лепные детали в архитектуре разномастных домов, обступивших площадь. Искусственное освещение фонарей скрадывало различия и в цвете, убирало с глаз долой мелкие городские огрехи типа следов от шин на асфальте, отколотых кое-где камней на фасадах и собравшегося по углам мусора, который станет «подарком» на праздник уборщикам ранним утром во вторник. Поэтому идея именно такого оформления праздника казалась Лоренс особенно хорошей, а гореть от неудачно приземлившегося чьего-то желания, тоже было нечему после прошедшего днем дождя. Настроение не спешило под стать атмосфере становиться праздничным, хотя ей не стоило никакого труда улыбаться в присутствии пригласившей её Евгении. На границе сознания до сих пор маячила мысль, что может наступить момент, когда Евгения пожертвует воспоминанием об этом вечере в оплату техники, но для самой Ло предлог «побыть просто женщинами» тоже так и остался предлогом, что уравнивало их, но не мешало все же получать толику удовольствия от музыки, вина и общего настроя всех собравшихся.
Асфальт на площади всё еще пах дождем и свежестью, смешивая этот запах с теплым домашним ароматом выпечки, и более пряным от вина. Вспыхивающий то и дело между гулом разговоров смех отлично вливался в мелодию звучащей музыки, создавая ей дополнительный объем. Мелькали огоньками купленные тут же с лотков безделушки. Однако Лоренс наблюдала за всем этим словно со стороны, потому что пришла по делу. Бессмысленному и заведомо проигрышному. В толпе молодежи она вылавливала взглядом светлые волосы как заправский рыбак, но чувствовала, что сама себя обманывает. В девятнадцать лет все боги сонма велели посещать подобные мероприятия, но потратив два года на поиски сестры, вера в удачное стечение обстоятельств свернулась калачиком в углу и тихо отдала концы. Лоренс надеялась, что рано или поздно увидит знакомое лицо, но знала, что ждет этого только она одна. И глядя на веселящихся молодых людей не могла до конца осознать, что ей самой всего-лишь двадцать шесть. Сорок, может, пятьдесят, но никак не двадцать шесть, слишком далеко от толпы она себя ощущала.   
Кивнув на замечание Евгении о вине, которого незаметно для себя выпила уже два или три предложенных пластиковых стаканчика, Ло не отрывала взгляда от мелькнувшей впереди светлой макушки, отчего пришлось чуть ускорить шаг, догоняя. Словно невзначай толкнула девушку плечом, посмотрела в повернувшееся к ней лицо. Извинилась. Такая продолжительная игра в прятки в качестве водящего очень сильно изматывала, но Лоренс пришла сюда именно за этим, поэтому продолжила высматривать в толпе Веронику. Сделав еще один приличный глоток вина, наверно, лишний как и с десяток сделанных до него, Ло взяла протянутый ей сверток небесного фонарика и выбросила в один из специально установленных контейнеров стаканчик.
- Конечно, помогу. Нам для этого даже спички не нужны, - использовать некоторые свои умения на людях Ло не стала бы, несмотря на количество выпитого, но хотела слегка развеселить Евгению, серьезную настолько же, насколько несерьезен был Басти. - Мы хранители с тобой, это расширяет границы сознания, так что можно на минутку поверить даже в силу этих фонариков. Представь, что это жертва в обмен на желание, и кто знает...
Сама Ло представлять не хотела ни на минуту, ни на секунду, потому что Вероника сбивала с мысли, уводила желания в сторону. Встряхнувшись и пустив улыбку с губ еще и в глаза, она одним жестом выгнала из себя все сомнения и неуверенность, не разрешая больше об этом думать. Сокровенное желание? Без проблем. Уже двадцать лет оно не меняется.

Отредактировано Laurence Sterne (26.10.2013 22:59:40)

Скепсис все же был неистребим. Какой бы гармонично умиротворенной и довольной Женя не чувствовала себя на этом празднике, поддавшись атмосфере вокруг и ощущению того, что жизнь сумела сама по себе наладиться, ответ Лоренс все равно воспринялся не больше, чем шутка, достаточная для того, чтобы поулыбаться ей, но при этом не лишенная колкости.
- Если бы все было так просто, мы с тобой скорее всего даже не узнали бы друг друга, - прошли бы стороной Олимпийские игры, не было бы пяти лет в прибавку к тем, что написаны в паспорте, и не ширилась бы с каждой жертвой пустота внутри. Если бы только желания исполнялись благодаря нагретому воздуху, толкающему вверх тонкую бумагу... Женя ухмыльнулась. На общей волне рассуждений о человеческих суевериях она подумала обо всех своих монетках в фонтанах, закрепленных на решетках замках, задутых свечах и просто аффирмациях, прикинула тот процент из них, который не сработал в ее жизни... Как ни крути выходило, что фонарики оставались фонариками, а на счастье все-таки надо было продолжать работать. Ее мысли последние несколько лет вообще не отличались оптимизмом и не делали исключения сейчас, не сдавая позиций даже под влиянием настроений толпы вокруг или алкоголя, но при этом она сама отнюдь не считала их грустными и не чувствовала себя несчастной. Просто видела факты и умела делать объективные суждения.
Например, когда первые несколько фонариков поплыли по небу под плавную мелодичную музыку - это было объективно красиво, даже трогательно. Кроме того появлялось некое ощущение единства и даже "чертов робот", выпущенный под товарным названием Евгения Тихонова, был не против, чтобы бесформенный куль в руках стал чем-то таким же привлекательным и присоединился к остальным, довершая красоту живого огня в темном небе. Что же до желаний, то в голове их сидело два. Для одного имелся четкий и продуманный план осуществления, который к тому же уже начал выполняться, что же до второго, то с ним все обстояло сложнее. Отношения с братом  зависели не только от одной ее, а человеческий фактор всегда оставался вещью слишком непредсказуемой, чтобы иметь возможность учесть его в планах. Поэтому, оперевшись на сухой расчет, Женя отпускала в небо зажженный при помощи Лоренс фонарик, думая о том, что было бы очень неплохо когда-нибудь повторить что-то подобное с Сашкой.
Эстетически со стороны полет выглядел красиво, даже еще один глоток вина, отпитый из стаканчика, показался чуточку вкуснее, а молчание сотен людей вокруг не воспринималось, как траурное. Наверно, это благоговенное затишье и было принято ассоциировать с неким праздничным волшебством, но, как и многие другие человеческие заблуждения оно лопнуло, подобно мыльному пузырю, от мимолетного соприкосновения с реальностью... Где-то в толпе раздался детский плач. С высоким процентом вероятности ребенок просто потерялся среди людей, отвлекшись на зрелище и не заметив, как мама отошла в сторону.
- Как прозаично, - выдохнув разочарование себе под нос, Женя отвлеклась от огней в небе и посмотрела на Лоренс, - Посмотрим в чем дело?

Зачем они здесь? Два скептически настроенных человека посреди волнующейся в предвкушении толпы. Возможно, часть собравшихся здесь людей действительно верила в чудодейственную силу фонариков. Именно они после праздника отправятся домой с чувством выполненного долга, именно они сядут в свои удобные кресла, вытянут вперед ноги и будут ждать, когда потолок в гостиной разверзнется, и загаданное счастье свалится сверху. Кому-то повезет. Просто так, без труда и приложенных усилий. По стечению обстоятельств. Им можно было позавидовать, но Лоренс их жалела, потому что исключения лишь подтверждали правило, а полоса удачи заканчивалась рано или поздно, оставляя после себя трудности, с которыми справляться надо уметь. Так что же они здесь делали? Она аккуратно расправила фонарик, приглаживая непослушный материал пальцами, словно втирая в него своё собственное желание, потому что никаких записок писать не собиралась.
Каждый пришел со своей собственной целью, но теперь Ло отчетливо видела, что предлог перестал играть хоть сколько-нибудь значимую роль, а с Евгенией они сейчас вдвоём, но явно не вместе. Не было ни общности, ни какой-то особенной связи, которая выделяла людей в толпе так, что сразу было видно — они пришли компанией. План «побыть женщиной» провалился с треском, не выдержав конкуренции напирающих со всех сторон мыслей о группировке, об играх, о сестре и её талисмане, о первом повторяющемся дне недели, который вернул их жизнь в прежнее русло, добавив в реку несколько новых коряг и подводных камней. В этом вопросе Евгения оказалась очень далека от правды: для Ло всё было элементарно просто - сначала хранитель, а потом уже женщина. Вот только её покровитель не принимал в дар людские желания, и только поэтому фонарики оставались исключительно красивой попыткой скрасить досуг населению.
Как только кольцо крепления оторвалось от рук, она опустила взгляд, рассматривая больше толпу, хотя уже оставила попытки увидеть в поднятых к небу восторженных лицах знакомое. Вечер мог бы по праву считаться потраченным впустую, если бы она пришла сюда в одиночестве. Лоренс посмотрела на Евгению, находя в её выражении сейчас чуть больше красоты, чем могла бы, лицезрея полет небесных фонариков — мелкие огоньки просто улетали в небо, чтобы потухнуть на определенной высоте и обвалиться бумажным обгорелым дождем где-то на окраине города. Не так уж много времени оказалось отпущено и на одно, и на второе, что действительно было прозаично.
- Нет. Дети иногда плачут. Тем более это где-то на другом конце площади, вряд ли найдем, - здесь должно быть десятки детей, и у каждого из них тысяча поводов заплакать. На всех просто не хватит сердца. Лоренс еще раз оглядела неоднократно осмотренную толпу и поняла, что с десятками детей погорячилась, потому как маленьких на площадь не пускали, но отношения это ничуть не изменило. - Поедем домой или еще прогуляемся?
Последняя попытка. Всё-таки подняв глаза на крошечные уже точки в небе, Ло вздохнула, взяла Евгению под руку и медленно, прогулочным шагом потянулась лавировать между людьми по площади, не особенно задумываясь о направлении.

Ответ Лоренс Жене не то чтобы понравился, скорее он целиком совпал с ее точкой зрения, отчего легкий кивок в ее сторону вышел больше согласным, чем соглашающимся. Затраты сил на поиски затесавшегося в толпе рыдающего ребенка могли оказаться чрезмерно большими для столь низкой вероятности в успехе дела, и это было настолько глупым при таком числе потенциальных утешителей вокруг, что игнорировать плач было совсем нетрудно. Тем более, что он должен был прекратиться с минуты на минуту.
- Я склоняюсь к тому, чтобы ехать домой. Сейчас все равно все начнут сворачиваться, так что не вижу совсем никакого смысла тут быть, - завтра был обычный рабочий день, который требовал раннего подъема, тем более, что дорога от особняка до посольства занимала больше времени, чем от ее квартиры. Завтра Женя хотела хоть немного выспаться, поскольку планировала после работы посвятить время брату... Не потому, что верила, что желание вот так вдруг исполнится, а потому, что после недели проведенной с червоточиной внутри из-за чувства потери, не могла упустить шанс хотя бы просто посидеть рядом. Саша не смог составить ей компанию сегодня - ему пришлось бы сделать это завтра. Хорошие события должны были рано или поздно заканчиваться, текущее уже исчерпывало себя, и оно больше совсем не стоило ее сна. Интонация Лоренс также подразумевала, что та не против уйти, и, просто чтобы не портить остатки вечера серьезностью, Женя добавила парочку аргументов попроще, - Проблема с продовольствием у нас теперь решена, и на дармовые закуски бросаться не обязательно. А вино здесь, я повторюсь, уступает вину Бранта, - улыбнувшись в этот момент, она демонстративно разжала руку с полупустым стаканом над очередной урной, как бы отмечая решительность своей позиции по последнему вопросу, хотя, по правде, больше думала о скорой посадке за руль.
Ее настроение в этот момент напоминало собой полный штиль. Женю не тревожил даже непрекратившийся до сих пор плач. По сравнению с прошлой неделей ее вообще мало что могло потревожить... Если речь, конечно, не касалась резких тычков в плечо, вынуждавших не просто приостановить движение, но еще и развернуться почти всем корпусом.
- Женя? - никакого акцента в речи. Очевидно, к ней обращался если не русский по национальности, то, как минимум, уроженец одной из бывших союзных стран, и, что было еще более очевидно, когда-то ее знавший. Кусочки головоломки, которой мог показаться этот незнакомец в первое мгновение быстро встали на свои места. Женя давно готовилась к чему-то подобному, хотя и не предполагала, что это произойдет в Греции, рассчитывая скорее на какой-нибудь из визитов на историческую родину. Нельзя было нещадно уничтожать куски своей памяти и не ожидать, что когда-то это тебе аукнется. Женя ждала и имела на этот случай примерный план действий.
- Я на минутку, - освободив руку из руки Лоренс, она, приветливо улыбаясь, заговорила с незнакомцем по-русски, - Привет. Я вас знаю?
Изображать удивление или любопытство к собеседнику получалось через определенное усилие, поскольку вместе с человеком из памяти стирались и все эмоции к нему, и жалость об утрате, и интерес, который если сейчас и наличествовал, то носил скорее стратегический характер, для продолжения стройного разговора. И кто ты? Одноклассник? Однокурсник? Бывший коллега? Бывшая пассия?

"Хранители. Везде. Повсюду. Среди студентов... Сколько же их?"
Чем чаще отец заговаривал о его дальнейшем обучении, тем больше Вильгельм задумывался о нём сам. Но если раньше его беспокоил только выбор профессии, то теперь проявлялась настоящая проблема. Хранители в Афинах были везде. И если хоть один из них будет в его вузе, учиться Виль не сможет. Дистанционное обучение - не вариант, да и отец не поймёт, не поддержит желание, даже если он не то чтобы пообещает пойти работать, а эту работу уже реально найдёт. Любую. Даже ту, что сам отец бы для него пожелал. Швеция становилась всё более привлекательной. Масса плюсов против одного единственного нежелания уезжать.
Спокойно постоять подумать и понаблюдать за всё удаляющимся сонмом фонарей ему не дали. Начались толкотня и вообще ничем не обоснованные наезды! Ну, стоит он тут, фонариками любуется, ну так не надо было в самую середину лезть! Оставались бы где-то с краю, раз им так надо непременно куда-то нестись. И будто уж совсем специально почти каждый норовил пройти по его ногам! Вильгельм медленно закипал. Попытка идти куда-нибудь с толпой ни к чему не привела, его всё равно толкали и ходили по ногам, создавая впечатление хаотичности. Возможно, он двинул бы в глаз кому-то скорее, но толкали его со всех сторон, заставляя отвлекаться от предыдущего обидчика, а потом он обнял какую-то девчонку, вылетевшую прямо на него.
- Привет. - почти машинально поздоровался Вильгельм.
В первое мгновение он подумал о том, что желания могут исполняться. А раз могут, то почему не сразу? Но нет, девчонка на Диксай похожа не была. Вообще ничуть. Начиная с того, что та бы врядли извинилась. Досадно.
- Да, место есть... - пробормотал он расстроено почти себе под нос и чуть громче попросил: - Подожди секунду.
От копившейся злости надо было избавляться. Женщин Вильгельм не бил, а вот следующему ткнувшему его локтем по рёбрам парню не повезло. Или это был другой, кто шёл следом? Йоханссону как-то было плевать, он просто ударил парня по лицу, краем сознания понимая, что сейчас будет драка. Возможно, он даже этого хотел.

В последнее время, затронувшее скорее годы, чем дни, Женя привыкла к тому, что сюрпризы, которые преподносит ей жизнь, по большей части являются все же неприятными, поэтому не особо рассчитывала ни на какие подарки сейчас. Лоренс, которая могла оказать поддержку, к тому же предпочла ретироваться, причем слишком поспешно для того, чтобы можно было счесть это стандартной вежливостью или успеть узнать у нее в чем дело, что тоже не могло не сказаться на общем напряжении, протянувшемся холодным стальным прутом вдоль позвоночника. Процесс общения с неким условным "знакомым" с родины грозил затянуться, приклеенная на лицо улыбка могла в результате аукнуться новыми морщинками в уголках губ, и запасы терпения в ожидании ответа начинали истощаться все быстрее. Собеседник, в добавок, как назло "завис", делая все более осязаемым желание, не дожидаясь ответа, сказать: "Вы, похоже, обознались". Но, подобно тому, как Женя привыкла к неприятным сюрпризам, точно так же она привыкла стойко принимать их, поэтому ждала и, как водится, дождалась... Разумеется, чего-то неприятного, потому как необъяснимого.
- ...я никогда в жизни не говорил по-русски. Что за чёрт?..
Улыбку с ее лица точно смыло, а любопытный прищур глаз сменился не менее любопытно вздернутой бровью. Права была Лоренс - хранительство значительно расширяло границы сознания, потому у Жени и в мыслях не возникло подумать на ложь или розыгрыш, скорее она была уверена в том, что свалившийся ей на голову знакомый-незнакомый поминает не совсем верных чертей. Столь частые шутки богов начинали становиться хлопотными, разумных гипотез на тему того чем могла обернуться конкретно эта на поверхности не лежало, и, пожалуй, только привычка держать руку на пульсе событий и необходимость получить чуть больше информации не дали Жене развернуться и уйти к машине, на ходу набирая номер Стерн. Она сложила руки на груди и спокойно, хотя гораздо менее дружелюбно поинтересовалась у мужчины: Так "наверно" или знакомы?
Поздравлять его раньше времени с внезапно открывшимися небывалыми способностями к иностранным языкам Тихонова не торопилась. Правда мелькнувшее в голове слово "способности" ненадолго заставило задуматься о том, может ли собеседник оказаться только-только открывшим свои способности хранителем, но и в этом случае вопрос об их знакомстве выплывал на передний план.

- Что за?..
Реакция пошла сразу, драка завязалась, приобретая массовый порядок, как это чаще всего и бывает в толпе. Но он сам почему-то остался в стороне от этой драки. Виль мог списать одну промашку обиженного им парня на собственную увёртливость, вторую - на удачу, но никак не больше, никак не то, что по нему больше не ударил никто. Удивление, непонимание заставило его остановиться, немного охладило пьяную голову.
- Вот это нихрена себе! - зрелище драки рядом было просто невозможно не отметить восхищением.
А потом его отвлёк явно девчачий вздох боли. Таких было полно в толпе, - визгов, вздохов, вскриков, - но этот был просто рядом. Вильгельм вспомнил, обернулся к той, которую оставил ждать позади себя. Зачем она не ушла, было непонятно, но может её просто не пустили?
- Ты как? - но ждать ответа, вперемешку с новыми возможными тычками, было некогда, потом, когда они выберутся, можно будет повторить вопрос. - Уходим!
Йоханссон схватил её за ладошку и потянул за собой, туда, где, кажется, было меньше движения. Что придётся лавировать и проще уворачиваться одному - это он понял сразу, но девчонку почему-то не отпустил. Он сам не знал, зачем ему эта морока, ведь они даже не знакомы, но когда творится что-то непонятное, вдвоём всегда спокойнее.
Почти сразу Виль вытянул девчонку вперёд, обнял её, насколько это возможно, закрывая хрупкую фигурку своим телом.
- Только не останавливайся. - сказал он ей на ушко, проталкиваясь сквозь толпу.