Вместо городской и самой обычной квартиры перед глазами Каллисто оказался чудный и очень недешевый домик. В современном мире психология явно дело весьма прибыльное, - кисло подумалось рыжей, которая представляла себе эту встречу как нечто среднее между поркой и вскрытием мозга без заморозки. Теперь она одна из тех, кто по мнению врачей остро нуждается в психологической помощи. Впрочем, место было действительно красивое, намного симпатичнее кабинета врача. Вздохнув, она скосила глаза на таксиста, уже тормозившего свое желтое корытце на колесах напротив входа, не уверенная, что вообще хочет с кем-либо сейчас общаться. Но таксист был молчалив, как и всю дорогу, что устроило их обоих. И вот он уехал, оставив ее одну, а Каллисто сиротливо жалась, не смея ступить и шага у самой дороги. Как она не пыталась себя уговорить расслабится, ничего не получалось. Внутри все было натянуто, скручено в пружину и готов выпрыгнуть. Полюбовавшись на носы своих ботинок, она обернулась по сторонам, надеясь, что сейчас из какого-нибудь куста не выскочит ее милейший психолог и не наброситься на нее с вопросами. Впрочем, такого стоило скорее ожидать от самой Каллисто. В прочем, стоило отдать должное этой женщине. Она не заявила на Кранакис в полицию, а значит у нее еще есть все шансы. Стоило бы обратиться в группировку, сказать, что у нее некоторые проблемки  с медициной, но больше всего не хотелось быть кому-либо должной. Особенно всемогущему Артуру. Гордость, свобода, блаблабла... Проблемы все таки касались ее психического здоровья и того интересного положения, в котором она оказалась совсем недавно. Животик совсем еще маленький, но уже заметный глазу, хотя такого просто быть не может. Впрочем, удивляться уже было поздно. Растущий живот, тест на беременность - все ясно как божий день. Рассказывать о своей беременности Каллисто не хотела.
Горестно вздохнув и взяв себя в руки, амазонка пошла к дому, каждым шагом вбивая гвозди в свою итак растревоженную душу. В прошлый раз, когда она видела доктора Лиану, она была потеряна и разбита. Сейчас все тоже самое, только она уже знала причину ее состояния. Что может быть лучше? Дата похода к врачу уже назначена. Все выяснится. Теперь нужно было спасать свое душевное равновесие и репутацию, которая уже месяц буквально ходила по краю тонкого лезвия между психушкой и тюрьмой. Стоило бы отыскать этого дракона и отрезать ему яйца.
- Привет, это я, та идиотка, которая украла твое кольцо и засунула себе его в рот, - горестно пробормотала Каллисто приветствие, репетируя его и бормоча вслух. Нет, такое не пойдет. Ух ты, как красиво! - оторвалась она от своих мрачных мыслишек и засмотрелась на окно, в котором так тепло и уютно горел свет. Каллисто поежилась. Вокруг Лакиши была какая-то загадка. Ее доброта по отношению к Кранакис и приятно удивляла, и настораживала. Еще одна чертова загадка.
- Привет, я решила откликнуться на твое предложение и продолжить лечение. Прошлый раз был не самым удачным, но я надеюсь, что сейчас все будет по-другому.
В животе что-то толкнулось. Каллисто ойкнула и озадачено посмотрела вниз, вздохнула и пошла дальше. Рука потянулась к звонку.
- Привет, - слегка нахмурилась рыжая, стараясь прикрыть плащом свою небольшую, но заметную выпуклость, - Спасибо, что пригласила меня, - выпалила она на одном дыхании и уставилась на хозяйку дома так, как будто бы та сейчас будет ее бить, - Еще раз.
Вздохнула, взглянула в глаза девушке и добавила уже тише:
- Мне жаль как все закончилось тогда. И я не понимаю почему вы просто не обратились в полицию или не растрезвонили на всю округу обо мне. О том, что было тогда, - начала она еще с порога выяснять что к чему, нервно теребя край шарфа и внезапно перейдя на "вы", - Если вы хотите моей откровенности, док, то я тоже хочу, чтобы вы были со мной во всем откровенны. Только не говорите, что за красивые глаза или по доброте душевной. Я не сомневаюсь, что вы хороший человек и не менее хороший специалист. Но есть же что-то еще, верно? - она сама не ожидала, что как только увидит лицо своего доктора, внутри нее пробьет плотину и она вывалит все, что думает на нее вот так просто. Теперь же оставалось пялится на Лакишу как полная идиотка. Но раз уж она тут, стоило попытаться разобраться. Им обеим.

Отредактировано Callisto Kranakis (22.10.2013 20:27:13)

Такая совсем другая, домашняя, простая и капельку даже сонная Лакиша открыла ей дверь, чего Каллисто никак не ожидала. Образ доктора засел в голове в виде строгого и аккуратного до мелочей профессионала и вроде как мед.работника. Чего один ее кабинет стоит! Музейная чистота и блеск. Видеть ее другой было немного странно и это Каллисто понравилось. Во все глаза амазонка смотрела уже на тяфкающую псину, совершенно мелкую, очаровательную и красивую. Глаз Каллисто вспыхнул детским озорством. Кажется, пыток и допросов не будет, пока по крайней мере, а это уже что-то. Глядя на вихляющего хвостом щена, Каллисто оттаивала на глазах, из суровой и нахмуренной особы, начавшей разговор с выяснений кто, что куда и по чем, а закончившей вполне себе восемнадцатилетним дитятей, вспыхнувшей ответной любовью к животинке на руках Лакиши. Глядя как она вертит хвостом, как разевает свою зубастую пасть, шевелит мокрым кожаным носом и поблескивает от радости глазками-пуговками. Кранакис была искренне довольна тем, что разговор не вывернул в заданном ею направлении. Она расплылась в идиотской улыбке и Шерри и Лакише, а потом перешагнула порог.
- Нет, что вы! Это вы извините, что я так налетела, - Каллисто вся была сосредоточена на собаке и уже тянула к ней свои лапки, - Собаку запирать не надо. Шерри? Какая красавица! Ух ты! Иди сюда! - она поманила псину к себе и позволила ей себя обнюхать, отдав свое пальто Лакише, - Красавица! Так тебя зовут Шерри? Меня Каллисто! Я обожаю собак, - хмыкнула она и подмигнула глазкам-пуговичкам, поглаживая Шерри по холке и щедро почесывая той бока, чуть ли не обнимая ее.
- Да, на "ты". Мы просто давно не виделись... - попыталась оправдаться она, но тут же подхватила, - Ты не обращай на меня внимания! Я честно говоря сама не сильно спешу на экзекуцию, - быстрый и острожный взгляд на Лакишу, чтобы узнать ее реакцию на свои слова, а вернее на последнее, вырвавшееся у нее, и снова все внимание прыгающей и повизгивающей Шерри. Но разве могло быть иначе? Шерри действительно была красавицей, к тому же с хорошим собачьим характером. Каллисто вспомнила своих лошадей, с которыми только рассталась пару часов назад и внутренний колокольчик зазвонил, тоскуя по ранчо. Башня надежно охраняла ее ото всех проблем, ну или почти ото всех. Похихикивая как несказанная дурочка, влюбленная в ушастую Шерри, Каллисто стянула ботинки и пошла следом за Лакишей. Тут ее внимание отвлек на себя дом. Силой воли она заставила нижнюю челюсть оставаться на своем месте. Тут право стоило на что посмотреть. Вертя головой и еще успевая уделять внимание псинке, Каллисто послушно следовала за хозяйкой дома.
Ты не побоялась пригласить меня в свой дом, - подумала, но не озвучила вслух Каллисто. Лакиша и Шерри ей определенно нравились все больше. Только почему доктор предложила курс - раз неделю в месяц? А остальные три недели она заставит ее ходить к тому лысому психотерапевту из городской больницы? Ну уж нет...
Не прекращая поглаживать Шерри, Каллисто уже внимательнее и серьезнее посмотрела на девушку, так гармонично смотревшуюся в своем прекрасном и уютном доме. Но разговор пойдет не о любви. Она украла у нее кольцо и не сможет сказать своему доку всю правду. Правда ее шокирует, она запрет ее в психушку. А накапай она Кестлеру, что у нее проблемы с неким доктором? Что станет с нею? А теперь Лакиша пригласила ее к себе домой. Что знает она и чего не знаю я? Каллисто терпеливо ждала, когда Лакиша начнет и закончить колдовать над своим кофе, а сама надеялась все-таки понять, что происходит, рассматривая и хозяйку и ее дом.

Отредактировано Callisto Kranakis (24.10.2013 17:57:25)

- Есть хочу - невозможно, - почему то выпалила Каллисто так откровенно и просто, как самому лучшему другу. Обряд поглощения пищи у нее всегда был особенным, если не считать ее поведение в супермаркете, но это не в счет. Есть при ком-то - это некоторое доверие, если не сказать больше. Это откровение, которое просто недопустимо при чужих и посторонних, а тем более, если есть какие-то сомнения относительно человека. Это целый ритуал, который чаще всего с упоением можно провести только в одиночестве. Рыжий хищник, дремавший в Каллисто, предпочитал хватать еду и есть в своей пещере, ни с кем не делясь и не позволяя никому смотреть на этот почти интимный процесс.
Желудок заурчал, отозвавшись на это заявление бодро и весело, а Каллисто улыбнулась, подмигнув симпатяшке Шерри. Она ей определенно очень понравилась. У такой хорошей собаки может быть только хорошая хозяйка. Насладившись обнимашками и лабызаньями четвероногой, Каллисто едва сдерживала распирающую ее радость и облегчение. Разговор предстоял серьезный, но Шерри выбила ее из этой колеи, настроив на более мягкий и дружественный лад. Животные это чудесно, - подумалось Каллисто и она продолжила наблюдать с каким удовольствием Шерри лопает угощение. Лакиша и Шерри в этом сказочном доме смотрелись очень гармонично. Поэтому слова о краже для Каллисто прозвучали несколько неожиданно, но уже не так напряженно. Она слушала Лакишу внимательно, только немного напрягшись, но когда поняла, что обвинений и осуждений не будет, прекратила сжимать пальцы в кулак, а принялась, сама не замечая своего жеста, гладить свое округлившееся пузико. Жест вроде бы бестолковый, но неконтролируемый. Все эти перемены, ее пристрастия к драгоценным камням, как у сороки, ее желание поесть сырого мяса, которое время от времени приходилось есть, новости о том, что она беременна от древнего ящера, все это было непонятно и пугающе. Каллисто не была готова стать матерью, но оказалась перед фактом, который до сих пор не могла принять. Акцент Лакиши не раздражал ее, просто некогда было удивляться, но сейчас после ее слов амазонка окинула взглядом Лакишу, как будто бы примеряя на нее что-то. Ты жрешь сырое мясо? Превращаешься в чудовище по ночам и высасываешь кровь у невинных жертв? Убиваешь только ради развлечения? Превращаешься в лошадей? Пускаешь молнии из задницы? Что собственно Каллисто знала о странном докторе? Странном? В любом случае ее акцент не смущал. Каллисто не считала это дефектом. Вот рог торчащий изо лба или длинные когти вонзающиеся в тебя...это да. А это просто акцент. Или есть что-то еще? Она слегка наклонила голову в сторону, всматриваясь в Лакишу и задумалась.
Видит меня насквозь? От этой мысли Каллисто как будто бы слегка передернуло. Как же ей хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее переживания и страхи, понял каково это и разделил с ней все это... Но это на самом деле невозможно. Нельзя открываться перед обычными людьми, тем более перед своим лечащим психологом. Тоскливый взгляд на милейшую Шерри. Живую, настоящую, не нуждающуюся во всех этих масках и играх. Каллисто вздохнула. Собаке можно иногда просто позавидовать. Собаке и детям. Глаза у рыжей наполнились непроницаемой тоской, как будто бы их голубизну заволокло туманом. Дети - новое слово в ее словаре.
- Лакиша, я попала в больницу совершенно случайно. Не хочу обижать тебя, ты наверняка помогаешь многим людям, но, - я не простой человек, - Но не думаю, что это как раз то, что мне нужно, - Может стоит все свалить на беременность? Этим можно оправдать многие безумия, но говорить об этом так мучительно и неприятно, как будто бы признавать: ты увидела его, он тебе понравился, вы переспали, ты залетела и вы больше никогда не увидитесь. Банально, мерзко, тошнотворно, гадко. А что скажет бабушка? - Мне очень жаль, что я так поступила и я очень тебе благодарна за твое доверие. Со мной... Просто у меня сейчас такие перемены в жизни, что все перевернулось с ног на голову. Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством. Я сейчас хочу жить как никогда раньше. Просто все это так сложно, - одна рука отодвинула кофточку в сторону, а другой на глазах Лакиши погладила кругленький животик. Скажи привет тете доктору! Лучше показать, чем называть вещи своими именами, особенно, когда произнести это так трудно - Все последнее время со мной происходят странные вещи, особенно со вкусами, - Каллисто глянула с опаской на продукты, которые Лакиша достала из холодильника, - Ты первый человек, которому я рассказываю, - и последний, - Я уже записалась к врачу и уверена, все это как-то да объясняется. Просто мне трудно сейчас сосредоточится на чем-то еще. Я все время думаю об этом и о том, что будет. Что ждет меня. От одного этого только сходишь с ума, - она кисло улыбнулась, поглядев на Лакишу. Признаваться психологу, что сходишь с ума - в этом определенно есть какая-то самоирония. И для обычной беременности ее живот выглядел так, как будто бы она уже была где-то на четвертом или уже скорее даже пятом месяце.
От внезапного откровения Каллисто полегчало, но она не могла рассказать Лакише всего, потому что она была просто человеком. А этого "столько всего" было так много, что было невыносимо не иметь возможности поделиться ни с кем. И еще гаденько так, что природа взяла свое в самый неподходящий момент. И хуже того - не от человека, от чудовища, отпрыски которого теперь в ее животе и требовали сырого мяса и чужих побрякушек, а еще много чего другого. Материнский инстинкт Каллисто спал беспробудным сном.

Блинчики! - мысленно захлопала в ладоши Каллисто, впиваясь взглядом в поджаренные и весьма аппетитные бока разогретого блюда. Это состояние постоянного голода уже становилось привычном. Есть хотелось всегда и везде. Организм требовал еды, настаивал и навязывал свои желания беспардонно. Она с энтузиазмом кивнула Лакише и сглотнула образовавшуюся во рту слюну. Ням-няяяям...
Рекомендация отпить именно чая, а не кофе, заставила Каллисто оторваться от созерцания блинов и посмотреть на очаровательную хозяйку. Она серьезно? Каллисто закатила глаза вверх, вздохнула и не без улыбки ответила:
- Только чай, - спорить со своим лечащим врачом не результативно и бесполезно - это Каллисто уже догадывалась. Ее рекомендации относительно чая она даже как-то и не отнесла к своему интересному положению. Может, потому что кофе возбуждает, может, потому что он вообще считается не очень полезным.
По кухне начали разливаться ароматные запахи, а долгожданная вилка оказалась перед голодной амазонкой. Одним ухом внимательно случая то, что говорит Лакиша, а говорила она весьма серьезные вещи, Каллисто принялась уплетать, сперва скромно, а затем так жадно и с таким аппетитом, как будто бы не ела как минимум неделю. Ела и получала удовольствие, только что пальцы не облизывая - как это было вкусно. Шоколадные блинчики буквально таяли во рту, оставляя приятное сладкое послевкусие и чудесно поднимали настроение. В момент вопроса о том, почему она порезала себе руку, Каллисто была с набитым ртом и совсем увлеченная вкуснятиной. Замешкавшись с ответом и стараясь прожевать побыстрее блинчик, Каллисто задумчиво посмотрела на свои руки. Каллисто снова взглянула на психолога, все больше и больше удивляясь тому, что она говорила. Лакиша как будто бы смотрела на нее и видела насквозь. Чувство не самое приятное. Каллисто, не двигаясь, облизнула губы, перепачканные в сладком соусе. Никто с ней еще об этом так не говорил, не обсуждал. И не блинчик встал поперек горла Кранакис, а слова доктора. Избавиться от ребенка? Каллисто побледнела. Смотреть в глаза доктору было очень не просто. Нельзя было ей раскрывать настоящую причину, а придумать ничего она не могла. Хотя...
- Нет, нет, - замотала головой Каллисто, глядя на Лакишу и не смея продолжить трапезу, пока все не выяснит, - Я не хотела избавиться от ребенка! - от этих слов она стала похожа на белый лист бумаги в крапинку - веснушки отказывались бледнеть. Она думала об этом! Думала и собиралась обсудить этот вариант с доктором. Ей было невыносимо страшно, но страшнее было все принять даже мысль о том, что сможешь на такое пойти. Просто все так смешалось. Она не хотела убить себя, но разве доктор Лиана не права? Разве Каллисто хочет этого ребенка? Осознание этого было ужасно, губы ее задрожали, вилка звякнула об тарелку и остался на ней лежать. Каллисто сглотнула и заставила себя прекратить елозить и отвечать, хотя это было чертовски непросто.
Ребенок? Проще называть его "это" или "оно", а еще можно называть его просто "пузом", "комочком", но не ребенком. Все внутри нее протестовало против этого названия, страх подобрался так близко, что ей стало жарко, а кровь снова прихлынула к лицу.
- Я... Я... - она пыталась подобрать слова, - Я не хотела ни от кого избавляться, я просто... Я не знала, что беременна. И вообще я не хотела умирать. Я занимаюсь трюками. Это моя профессия. Я работаю с холодным оружием довольно часто, - Каллисто поняла, что под взглядом этих внимательных глаз не может врать, а татуировка на спине предупредительно загудела таким легким едва ощутимым зудом. Врать нельзя, - Но это совсем не при чем! Я не могу это объяснить, - она была в отчаянии, - Но я никогда не хотела покончить с собой. Это же очевидно. Я не готова стать матерью. Я... Я не знаю, что мне с этим делать, - и тут дамбу прорвало. Каллисто прямо скисла на глазах у доктора. Плечи ее поникли, а на глазах выступили слезы, - Ребенок тут совсем не при чем. Я еще ничего не решила, - в голосе ее сквозило раздражение, а рука уже потянулась и вытерла следы проявления слабости. Нет, Каллисто не будет рыдать ни у кого на плече. Она все выдержит, чтобы ей эта сучка Фемида не предложила. Она со всем справится. Родить чудовище и не умереть при этом? Ха! Плевое дело для настоящей амазонки.
- Лакиша, пожалуйста, поверь мне. Я хочу жить, больше чем когда-либо, - она смотрела девушке напротив в глаза, чтобы та могла заглянуть в ее душу и понять в искренность ее слов, поверить ей, - Но я не могу объяснить почему я это сделала, как не могу объяснить почему я взяла твое кольцо.

Отредактировано Callisto Kranakis (28.10.2013 13:26:12)

В следующее мгновение Каллисто пожалела о своем откровении. Почему Лакиша была так уверена в том, что она непременно захочет избавиться от ребенка? Почему она уверена, что Каллисто не работает с оружием? Что там еще понаписали в ее личном деле? Какой еще бред? Перед глазами мелькнуло воспоминание о ее малышках - коротких, длинных и обоюдоострых. Порез на руке был сделан классическим коротким мечом с бронзовой рукоятью. Ксифос или греческий меч - не лучшее оружие, чтобы резать вены, он оставляет довольно большие раны. Меч вообще не предназначен для подобных трюков. В любом случае оружие для амазонки, а в особенности ее меч, было делом чести не меньше, чем у любого средневекового рыцаря. Амазонки были прежде всего воинами, а не наездницами или дрессировщицами, конюхами или, боже упаси, пастушками. Впрочем, не впервые Каллисто сталкивалась с тем, что люди просто не понимали о каком роде деятельности идет речь, когда заходил разговор о Башне. Тут нечему удивляться. Люди все примеряют на себя. Офис, магазин, дом - стереотипы, бредовая нормальность, общие схемы, по которым живут толпы, страшась отойти на шаг от узкого линейного мировоззрения. Большая часть узнав чем она живет, крутят пальцем у виска. Эта реакция ей тоже знакома. Кому то проще думать, что она держит лошадей, время от времени выгуливает их и убирает за ними дерьмо. Кто-то называет все это баловством. У каждого мнения и точки зрения было свое право на жизнь, если только подобное не переходит границы. Чем занимается Каллисто, было виднее все таки ей самой, но спорить с доктором она не стала, только подобрала чуть не отвалившуюся нижнюю челюсть и старалась ею больше так откровенно не хлопать. Вмиг между ними пробежал холодок, Каллисто почувствовала себя так, как будто бы была уверена, что не должна здесь находиться, что ей здесь не место, здесь ее не примут и не поймут. Вот они - точки зрения. Никакого компромисса или возможности отдышаться. Лакиша Лиана шла в атаку, ратуя то ли за свой отчет где-то там в клинике, то ли за свое несостоявшееся пока материнство. К чаю Каллисто не притронулась и ни разу не взглянула на то, что стояло перед ней на столе, старательно скрывая ту бурю эмоций, которая нахлынула на нее и тут же как океанская волна откатилась назад, оставив на своем месте удивление и неприятие. Гордость вышла вперед в отточенном па, крутанулась на месте, демонстрируя идеальную балетную технику, а затем завершила свой танец батманом тандю вперед, поставив жирную точку на любых откровениях с доктором. Голос Лакиши изменился. И это тогда, когда Каллисто только начала перед ней приоткрываться. Лакиша с таким чувством говорила о своем возрасте и ребенке, что на какое-то мгновение Каллисто показалось, что все дело в этом, что возникшая к ней неприязнь и недоверие зиждется на несбывшихся пока надеждах самой Лианы. И потом, кто знает какие потери уже удалось пережить этой молодой и внешне вполне успешной женщине. Каллисто посмотрела на Лакишу иначе, стараясь не думать о нанесенной обиде. Ее отчитывали как маленькую девочку! Ее, черт возьми, обвиняли! Глядя на неискреннюю улыбку доктора как на выплывающую из корзинки под звуки чарующей флейты кобру, Каллисто поднялась из-за стола, но следующие слова Лакиши вмиг присудили доктору полную и безоговорочную победу. Каллисто обалдела. Спокойная неделя?! Кажется, в особняке ей говорили, что у носителей такое бывает. Каллисто смотрела на носителя во все глаза, поза ее была напряжена. Вот почему она так раздражает доктора? Потому что хранитель? И что теперь? Теперь она превратится в чудовище? Или спокойная неделя - это такой гарант? Каллисто просто стояла, не двигаясь и смотрела как Лакиша моет посуду. Журчание воды. Пульс в висках.
- Лучше? - проговорила Каллисто. Ничто не выдавало ее эмоций кроме сомкнутых губ и ожесточившихся глаз. Ты знала с самой нашей первой встречи. Да пошла ты!
На лице амазонки, как будто бы вырезанном из камня, отразилось некое подобие злого ликования. Она была готова драться с нею. Она чувствовала себя обманутой. Она знала, что перед нею чудовище, она уже видела таких. Эта хрупкая человеческая оболочка - только прикрытие, обман, чтобы убивать таких как она. Но Каллисто не боялась. Каллисто чувствовала как будто бы в ее душу забрались в кирзовых сапогах и потоптались там. Она все сказала Лакише и повторяться по сто раз не собиралась, оправдываться за то, чего не совершала. Если та не верит ей, то далее продолжать их разговор бесполезно. Гордость принялась отмахивать великолепно отрепетированные поклоны, напоминая Каллисто: или разговор окончен или быть битве. На губах Каллисто появилась злая усмешка, искаженная болью. Гнев застил глаза, сердце бешено колотилось.
- Значит ты носитель, - тихо и медленно проговорила она, чеканя каждое слово, а после непродолжительного молчания добавила - Тогда ты придумаешь сама, что написать.
Каждое слово она вкручивала в уплотнившийся от напряжения воздух так, чтобы было понятно - Каллисто в бешенстве. И все, совершенно и кардинально изменилось. В глазах - льды Антарктиды. Она - уходит.

Каллисто хотелось развернуться и побежать, а потом где-нибудь в углу, свернувшись калачиком, реветь как полной беспросветной дуре и не думать обо всех тех вопросах, которые поднимались сегодня здесь в этом доме. Это все беременность - промелькнула в голове мысль, - Это все она делает нас вялыми развалинами, которые не способны поступать как раньше собрано и благоразумно. Какая-то первобытная химия, которая разрушает твою мудрость и силу. Каллисто хотелось разреветься. Ужасающее чувство для взрослой и вполне самостоятельной женщины, которая не привыкла к подобному повороту событий, особенно, когда и повода то большого не было. Лакиша Лиана оказалась носителем, но не спешила наброситься на нее и вырвать у нее из груди ее сердце. Или что там делают чудовища с хранителями? В любом случае повода для расстройства было немного. Просто бежать, Каллисто чувствовала потребность остаться в одиночестве. Милая Шэрри бросилась со своими щенячьими восторгами на Каллисто и та едва удержалась на ногах, хватаясь за что попадется под руки. Потом кажется Лакиша что-то говорила, но Каллисто ее не слышала. перед глазами поплыли круги, но она как титан, подпирающий небеса, стояла и смотрела на Шэрри, прыгающую в ногах психолога. Шум в ушах усиливался. Каллисто перевела растерянный взгляд на девушку и поняла, что та подернута странной дымкой, из-за которой лицо ее невозможно различить как следует. Каллисто побледнела, прислонилась спиной к стене, сбрасывая на пол какую-то кухонную утварь с полочки, но не обращая на это совсем никакого внимания, а вернее не имея совсем такой возможности.
- Как странно, - пролепетала Каллисто, еле стоя на ногах, а потом схватилась руками за живот и сложилась пополам, переживая острый приступ боли, уже знакомый ей и раньше. Чудовище внутри нее не давало о себе забыть, выделывая в ней такие кульбиты, что любой нерожденный малыш позавидовал бы. И это на первом месяце! Кожа Каллисто покрылась холодным и липким потом. Она снова попыталась выпрямиться, глядя на Лакишу, но не видела перед собой ничего. Блинчики в животе подняли какой-то ужасающий бунт. Каллисто решительно отказалась упасть в обморок и стояла, подпирая стену дальше.
- Значит ты знала всегда, что я хранитель, - задыхаясь выдохнула она, едва сдерживая рвотный позыв, и выставляя вперед руку со шрамом,- И моя кровь - это жертва моей техники, я не могу это изменить. И рассказать тебе не могла, не зная кто ты - в перерывах между словами она жадно глотала воздух, - А еще этот ребенок не от человека. Он убьет меня - я это знаю. Может ты и носитель, Лакиша, но внутри меня чудовище похуже. Намного хуже. Этот ребенок от дракона, древнего ящера, самоуверенного ублюдка и тупого трахальщика, - эта характеристика как нельзя лучше подходила мистеру Грею, тем более, что после той встречи с ним у нее были только одни неприятности, - И он убьет меня, рано или поздно, я видела это четко, я стала видеть будущее. Поэтому я не хочу о нем говорить, я не хочу слышать, что он мой ребенок и я должна заботиться о нем. Я не хочу! Не хочу! - тут она сорвалась с места и побежала по коридору, зажимая рот. Ну как пить дать - сейчас заблюет дизайнерские ковры и пол доктору Лиане, так что той было бы сподручнее все таки подсказать в какую сторону Каллисто бежать.
Хлопнув дверью ванной, Каллисто обняла дизайнерский унитаз и предалась древнему бабьему ритуалу, ярко характеризующему ее нынешнее состояние. Прощайте блинчики. Сегодня побудем голодными. Организм настаивал на сыром мясе, акцентируя таким образом свои желания, но Каллисто упорно продолжала игнорировать это. Она не будет больше есть сырое мясо! Размазывая слезы по лицу, на дрожащих ногах она доползла до умывальника и подставила голову под холодные струи воды. Ледяное прикосновение ошпарило горящий висок, щеку и рот, сильно намочило ее рыжие волосы, но амазонке было плевать. Чудовищу это не понравилось. Каллисто застонала и сползла на пол ванной, где осталась лежать без чувств и сожалений, что так бездарно разболтала доктору все свои секреты, понятия не имея что та с ними станет делать. Плевать.

Отредактировано Callisto Kranakis (04.11.2013 11:36:09)

"Ты так хороша, длинные пальцы, узкие джинсы, шея и плечи,
Но я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит
Я ненавижу когда меня кто-то."

Вроде бы немного отпустило, совсем чуть чуть. Ванная расплывалась и плыла, а затем и Лакиша. Кажется, док что-то и много говорила. Говорила так самозабвенно и эмоционально, как в каком-то фильме. Хорошо, что и ее слова тоже расплывались и было совсем не до того. Только стойкое ощущение, что "лечить" и вправлять мозги продолжают. Гаденькое ощущение. Ни кофе, ни дальнейших разговоров Каллисто не хотела. Больше никогда.
Сидя на полу как тряпичная кукла, она безропотно принимала все попытки ее привести в чувство и старалась прийти в себя. Кажется, она должна была что-то там доказать. Ах, да, что она сильная. Речи доктора почему-то казались Каллисто такими наивными, как будто бы из них двоих представление о детях не имел никто. Как будто бы сейчас обо всем этом Каллисто говорил не врач и психолог, а наивная маленькая девочка, которой хотелось просто верить в лучшее. Может, оно так и было. Может, и нужно было верить в лучшее. Только нефига не верилось. Да и думать сейчас обо всем этом было невозможно: так было плохо и тошно. Доктор хотела этого ребенка так сильно, как будто бы была лишена этой возможности сама. Что-то неправильное происходило там в этой ванной комнате, но благодаря лепетанию доктора и ее пафосным речам Каллисто пришла в себя. Носитель. Она вяло взглянула на Лакишу и начала подниматься не без ее помощи. Спорить сейчас не было ни сил, ни желания. Голова гудела, а внутри разрасталась пустота. Может быть, если они встретятся в следующий раз в каком-нибудь магазине, Лакиша и нападет на нее, вернее ее чудовище. Нападет и попытается убить. Эти мысли отрезвляли еще больше. Отсюда нужно было уходить. Каллисто хватило уже беседы на долго вперед. Сфено Гаргона. Каллисто попыталась представить Лакишу другой, гладя на ее лицо в отражении висящего на стене зеркала. Другой, с искаженной злобной гримасой и шевелящимися волосами-змеями. По спине побежали мурашки. Что было бы с ней, если бы тогда в офис доктора Лианы Каллисто пришла не в нужную неделю?
- Я в порядке, спасибо, - тихо проговорила она в ответ, убирая рукой волосы с лица, - Мне пожалуй лучше поехать домой, я себя не важно чувствую.
Вот и все. Ей действительно уже пора. Без кофе, без всех этих советов и доктора, который носит в себе древнегреческое чудовище. Убийцы по неволе. Неужели можно было подумать, что Лакише нравится убивать? Интересно, что она делает после очередного нападения на хранителя или убийства? Идет к своему коллеге психологу? Какому-нибудь носителю? Интересно, а они общаются с друг другом, есть ли у них свои эм... группировки? Как ей удается сохранять такую веру и наивность, будучи убийцей и чудовищем в одном лице?
Голова действительно ходила ходуном. Очень хотелось оказаться отсюда подальше, в своей постели и забуриться под одеяло с головой. Каллисто вытащила мобильник и дрожащими пальцами начала нажимать заветные кнопки городского такси.

Пошатываясь как тонкое деревце, Каллисто слушала психолога одним ухом, содрогаясь от ее слов как от порывов ветра. Что-то холодное и пустое было в приоткрытой дверце, куда она внезапно пригласила Каллисто. Дверце, которая вела к самому сердцу Лакиши Лианы. Что-то наболевшее выглядывало из нее, теребя маленькие ручки и переминаясь с ноги на ногу. Что-то беззащитное, трудное, давившее на ее грудь и забиравшее силы, делающее ее слабой и натянутой как струна. Ребенок, она так много о нем говорила, так за него болела, так переживала. Каллисто на какое-то мгновение сфокусировала взгляд на ее личике, как будто бы пытаясь запомнить ее именно такой - открытой и уязвленной, слабой, такой, какой никогда до этого ее не видела. Что там кровоточило в ней? Что не заживало? Откуда такая детская обида? Что по-настоящему кроется за всем этим? Доктор предстала перед глазами Каллисто неожиданно с совершенно иного бока: одинокая женщина, наделенная проклятьем, от чего не может позволить себе друзей. Не может? А кто может? Хочет ребенка? Хотела бы, наверняка. Теперь Каллисто смотрела на любимицу доктора. Кажется, ей становилось легче, но смятение которое она испытывала ни с чем нельзя было сравнить. Вряд ли Лакиша позволит ей забраться под одеяло и оттуда слушать разумные речи о вечном и как бороздят. А больше всего сейчас хотелось сделать именно это и не идти ни на какие компромиссы. И не слышать даже самых умных советов. Кажется, ее только что причислили то ли к друзьям, то ли к близким знакомым. Каллисто вяло, но удивленно взглянула на молодую женщина и потерла виски. А не кажется ли ей все это? Недостойной? Общества? Для Каллисто слова доктора звучали немного сложно и очень странно, но она не спешила осуждать или отталкивать. Просто сейчас нужно было домой. Очень.
- Болезненная? - с некоторым недоверием и осторожностью посмотрела рыжая на дипломированного специалиста, который всем своим видом сейчас скорее напоминал страждущего пациента, чем ее врача, ту собранную и обаятельную женщину, которую она пусть немного, но знала.
- Да, ты наверное права. Я не хотела тебя обижать. Вы носители убиваете хранителей, а я хранитель. Если бы была моя воля, на земле не было бы больше кровопролития, преступлений и брошенных детей. Будь моя воля, я бы освободила тебя от твоего проклятия, - она замялась. Слово оказалось не очень удачным, - Пора ехать. Мне многое еще нужно обдумать.
Слишком много слов. Зачем они нужны? Для самоуспокоения? Для приличия, чтобы заполнить молчание? Почему она должна оправдываться перед ней? Каллисто провела рукой по лбу, перейдя на щеку и вымучено улыбнулась Лакише.
- Я не боюсь ни тебя, ни твое второе "я", - неожиданно сказала она, - Люди порой страшнее любого чудовища. А тебя, кажется, никто не спрашивал согласна ли ты на такую роль. Как и меня.
Дверь открылась, а Каллисто погладила вытанцовывающего кругами щенка.
- Захочешь - приезжай ко мне за город на конюшни. Вместе приезжайте.
Через пару минут Каллисто уже медленно шла вдоль дороги, высматривая выскользающие из-за поворота машины. Плащ был расстегнут и полы его танцевали на ветру. Откуда взять силы? Рука так и не решилась прикоснуться и погладить живот.

Отредактировано Callisto Kranakis (29.11.2013 08:57:54)