Не будь у него спокойной недели сейчас, Меланте вряд ли удалось бы сделать небольшой подарок в виде дополнительного выходного, который к тому же он согласился оплатить. Периодически случались моменты, когда Хэй оказывался в зале, но резко поворачивался и уходил, не объясняя причины, которая и так была ясна как белый день. Но сегодня он вполне справлялся и один, зная, что максимум грозящих неприятностей — это чрезмерно пахучие духи или одеколон кого-нибудь из немногочисленных посетителей. В особенно неспокойные периоды Хэй жалел, что до сих пор никто не придумал какого-нибудь символа или знака, обозначающего территорию носителей или хранителей. С другой стороны, при прогрессирующем количестве последних и вместе с добавлением в их славную компанию еще и двуликих, кафе рисковало лишиться части клиентов. Да и некоторые более радикально настроенные личности с обеих сторон многое бы отдали за такие знаки, но уже по совсем другим причинам, так что проще было действительно выходить ненадолго на пирс или в лодочный сарай, находящийся на достаточном расстоянии от кафе, чтобы не начать сверкать желтыми глазами и добавлять в меню больше мясных блюд.
Сегодня, в отличие от всех без исключения прошедших дней, его занимали совсем другие вопросы, а взгляд не цеплялся за посетителей, в поисках того, от кого исходит заключенная в одной из подобранных безделушек сила какого-нибудь божка. Во-первых, заняться действительно оказалось нечем, включая работу на свежем воздухе, во-вторых, мышцы уже не норовили отвалиться от костей в знак протеста от такого с ими обращения, так что вчерашнего впечатления калеки он уже не производил, достаточно размявшись ночью, пока убирал с веранды оставленную там плетеную и деревянную мебель. Устроившись за стойкой, посмеявшись про себя потому, что сейчас протирал её в лучших традициях барменов, Хэй порадовался, что посетителей не так уж и много, хотя прекрасно понимал, что его благосостояние зависело от них напрямую. Кроме этого размышления занимали бытовые мелочи, приятные своей новизной, ибо раньше касались только его одного. С благодушного настроя сбил опять же появившееся ощущение хранителя или двуликого. Из знакомых он никого так рано не ждал, поэтому автоматом вскинул голову посмотреть, кто именно зашел в кафе. Внешность девушки ему ни о чем не говорила. По крайней мере, напрямую, только оставляла впечатление, что раньше её уже где-то видел или встречал кого-то отдаленно похожего. И зачем им это нужно? Вопросом он задался еще вчера, но неозвученный он выполз на передний план и занял центровую позицию. Зачем они цепляются за крохи способностей и сил, создавая лишние проблемы и себе, и другим? Раньше он не старался понять, только злился и обвинял, и достаточно долгое время, чтобы в один момент начать проявлять интерес. По щелчку пальцев переключатель не работал, и как бы Хэй не старался относиться лояльно к незнакомым людям, которых чувствовал, сделать сразу не выходило. Щит моментом хлопнулся на свое законное место, а его обладатель молча направился в столику, занятому девушкой, чтобы так же молча положить перед ней меню. 
Кивнув на приветствие, Хэй посмотрел на выложенный снимок, теперь определяя как смутно знакомого еще и изображенного на ней мужчину. Оба они в комплексе плюс фото со скрежетом, но все-таки подняли со дна воспоминания. Забыть их казалось проще простого: частыми посетителями они были несколько лет назад. Ему вообще повезло, что вспомнить удалось, и то потому, что фотографию делал именно Хэй.
- Сейчас не сезон для фруктовых десертов, но этот есть, - положив обратно на стол фотографию, он подумал, что хранителем она стала не так уж давно, в противном случае снимка, сделанного его руками, могло просто не существовать, а её он бы точно не забыл. - Что-то еще к заказу?

Её везение, скорее всего, мало было связано с десертом, однако такие вставки обычно являлись риторическими или же сказанными больше для самих себя. Что касалось отношения Хэя к диалогам с посетителями, то официант из него выходил очень исполнительный, но все равно хреновый, в принципе, как и бармен, потому что навыками активного слушания он не обладал, хотя слышал всё, что до него пытались донести. Больше его напрягло точное обращение, которое показывало, что у кого-то память явно получше, чем у него самого. При таком раскладе могла бы и сама в меню посмотреть. Тренируя свою собственную память, Хэй запомнил остальной заказ, пожав плечами на пожелание получить кофе «чуть позже». Без конкретно заданных временных рамок он мог бы принести напиток и через пять минут после основного заказа, и через полчаса. С своих же собственных интересах желательно было бы уточнить, однако проявлять учтивость мешал въевшийся под кожу натуральный расизм, с которым по некоторым причинам в последнее время справляться было если не легче, то хотя бы теоретически возможно.
Так ничего и не сказав, Хэй отошел от столика, направившись сразу на кухню, чтобы передать заказ на десерт. Меню у них в кафе обновлялось, однако не слишком часто и не целиком, больше завися от сезона, нежели от каких-то других условий. Что касалось отдельной страницы, полностью посвященной шоколаду, то из нее Аделия никогда ничего бы не убрала, скорее уж прибавила еще несколько наименований. Проверив и заправив кофемашину, с которой теперь обращался настолько же ловко, как и со своими инструментами по ремонту техники, Хэй достал бутылку воды, розетку для льда и стакан. Аврала не было, кроме девушки в кафе насчитывалось всего несколько человек, поэтому в такие моменты он чувствовал себя на своем месте даже в зале, за работой не по вынужденным обстоятельствам, а выбранной собственноручно. Случись ему владеть половиной прибрежного кафе в маленьком южном городке без единого хранителя на сотни миль вокруг, Хэй точно познал дзен. Может, даже спать бы начал в кои-то веки. Он хмыкнул себе под нос и снова принялся за стойку, протирая на её темной деревянной поверхности дырку, хотя от всех его усилий она не становилась ни прозрачной, но отражающей как зеркало. Некоторые вещи внешнему влиянию все-таки поддавались слишком мало, поэтому он и работал именно здесь, в столице, кишащей расами, которые он на дух не переносил. Чтобы в сон и не клонило. Будь у него выбор семь лет назад или сейчас — ничего бы критически не изменилось, из чего следовал вывод, что выбор, возможно, действительно был. 
На данный момент в кафе их было всего двое с поваром, так что тихое пиликание звонка за спиной, раздавшееся в рекордные сроки, обозначало, что десерт готов. Достав из небольшой стопки поднос, Хэй поставил на него заказ и пошел обратно к столику девушки, ни имени, ни фамилии которой так и не вспомнил, может быть потому, что никогда их и не знал.

Для самого Хэя границы чужого личного пространства имели весьма условное значение, отчего нарушались с регулярной периодичностью, хотя в последние годы, когда он начал в какой-то степени следить за собой, сколько-нибудь значимые инциденты практически сошли на нет. Может, поэтому он бы и не обратил ни малейшего внимания на задевшие ладонь тонкие пальцы. Однако конкретно эти пальцы принадлежали хранительнице, которая, ко всему прочему, еще и знала о Хэе больше, чем сам Хэй о ней. Постаравшись не врубать на полную мощность паранойю, и так ставшую его верной спутницей за время пребывания в Греции, он мысленно попробовал представить свой щит, всё еще ограждавший его от любого вмешательства из вне. Внешних причин для прозвучавшего извинения он и вовсе не заметил, отчего нахмурился чуть сильнее, но как девица-скромница руками дергать не стал, ибо током его не ударило, а всё остальное особенно страшным не казалось. Может, тоже себе на уме.
Вряд ли информация о десяти минутах перерыва до кофе была в действительности настолько важной, что требовала внутренней подготовки перед произнесением, однако никаких предположений на этот счет Хэй строить не стал, а отошел обратно к стойке и глянул на часы, отмеряя четко десять делений. За это время он успел отнести счет еще двоим посетителям, отчего теперь в зале остались только они вдвоем с этой девушкой и еще одна явно семейная пара в углу, которые не особенно смотрели по сторонам. Протяжно выдохнув, Хэй вытер ладони о повязанный вокруг пояса фартук и уселся на высокий стул за стойкой, подтянув к себе за край утреннюю газету, пестревшую настолько фантастическими заголовками, что грань между официальной и желтой прессой как-то сама собой подстерлась. Еще недавно он бы без малейших колебаний показал пальцем на виновных почитателей богов, потому что именно сонм олимпийцев особенно любил мутить воду в городе через армию пешек, которые слепо следовали за своими покровителями. Теперь же он был в этом уверен не до конца, ибо одна часть не существовала без другой, и если носителей не было бы без хранителей, то, возможно, обратная последовательность являлась настолько же верной.
Под боком подала звуковой сигнал кофемашина, и Хэй начал собирать новый поднос уже для чашки, заодно раздумывая над  тем, что в отличие от всех остальных, только хранители имели возможность отказаться от свалившейся на них радости в виде покровительства. Навязчивый вчерашний вопрос «зачем» вернулся, разве что в этот раз Хэй знал, что произнесенный вслух он точно не окажется больше просьбой, нежели обычным интересом, ибо поменялся адресат. Паранойя в этом случае шла лесом, потому что говорить он как и всегда собирался напрямую. Подхватив поднос с чашкой кофе, он подошел к столику девушки, но не ограничился молчаливыми действиями, а подтянув еще один стул, уселся напротив, собираясь с мыслями и стараясь не затягивать этот процесс.
- Извини. Несколько лет назад, когда я делал это фото, ты еще не была хранителем, - он положил руки на стол и кивнул на портфель, куда девушка убрала фотографию, понимая, что сам определенно рискует, потому что обычно хранители по одному не водились, а он себя сейчас выдавал с потрохами. - Зачем тебе это нужно? Разве мало проблем от обладания талисманом?
Он посмотрел на неё внимательно, удержавшись в зоне корректных формулировок, без упоминания фенечек, побрякушек и иже с ними, как обычно называл вместилище их покровителей. Вот сейчас как раз удар током и пойдет. Хэй мельком посмотрел на пару в углу, но быстро вернул взгляд обратно, чтобы не пропустить момент, если вместо ответа получит техникой в лоб.

То ли полезных техник в арсенале припасено не было, то ли действовали они чересчур медленно, чтобы сразу же заметить, то ли, что самое невероятное, он просто спросил, а она раздумывала над тем, что ответить. Подсаживаться к малознакомым людям с предложениями типа «я знаю, что вы сделали прошлым летом» уже не казалось настолько же удачным ходом, как минуту или две назад, но вопрос выбора для Хэя опять прозвучал однозначно, и он бы поступил так же, отмотай время назад. Ко всему прочему, ответ он все-таки услышал, хотя прозвучал он не полностью, с предисловиями, и весьма странно. Нет, он не до конца понимал, какое именно желание у неё превалирует, потому что противореча своим же собственным словам, девушка всё еще сидела на месте и никуда не уходила. А с другой стороны, до конца мысль не раскрывала, выбирая путь где-то посередине между дверным проемом и заинтересованным лицом Хэя напротив.
Избежать такого мгновенного отторжения, наверно, можно было, зайди он издалека, однако это выходило настолько далекое далёко, что по времени в результате разница вряд ли была бы заметна. Так что занимательные истории, начинающиеся с прогулки темной ночью с термосом шоколада, плавно переносились на другие случаи и других слушателей. Естественно, Хэй не ожидал, что выложат ему всё и сразу, даже отчасти порадовался тому, что чувство самосохранения не исчезает у людей повсеместно, хотя сам лично он эту болезнь явно подхватил, раз подсел к хранителю, так еще и собирался назвать себя, представившись по форме своего клуба анонимных носителей.
- Честно говоря, я не знаю, кто ты. Так и не вспомнил. Просто чувствую разницу между «тогда» и «сейчас», а раз она есть, значит, ты не двуликая, - с противоположного конца зала раздался оклик: семейная пара всё-таки собралась уходить и просила счет в самый неподходящий для этого момент. Хэй побоялся, что стоит ему отвернуться, и след девушки простынет, и с учетом того, что он объяснял свой интерес поэтапно и недостаточно быстро, то это будет еще самым благоприятным исходом. А вот в более вероятных вариантах уже светило её возвращение с подкреплением. Он потер шею, спросил себя, нахрена это всё затеял, сам себе мысленно ответил и махнул рукой семейной паре, сообщая что сегодня для них обед за счет заведения. - Я носитель, и чудовище моя неотъемлемая часть. Его нельзя убрать. Тебе убрать покровителя можно.
Далее следовало только повторение тех же самых двух вопросов, которые он уже задал, поэтому он замолчал, размышляя над тем, стоило ли вставлять где-то в речь «пожалуйста», но ни к чему определенному так и не пришел.

Со своим отношением к судьбе Хэй определился не до конца, выяснив только аналогичный вопрос с удачей, которой он явно не нравился ни как человек, ни как чудовище. Вот и сейчас не мог прийти к окончательному выводу о личности сидящей напротив хранительницы, не зная, подошел бы к любому, кого почувствовал, или именно к ней, потому что был уверен, что она не двуликая. Начни он с порога, к примеру, трясти за плечи Ламберт и вопрошающе смотреть в глаза, закончилось бы всё гораздо менее тихо и точно совсем уж безрезультатно. Наверно, это и роли-то большой не играло, ибо в итоге он всё равно сидел и ждал, выложив на свой стол в своем кафе все карты, что само по себе должно было служить хоть каким-то подтверждением если не благих намерений, то полной безопасности зашедшего случайно хранителя, знания которого, как оказалось, одной лишь фамилией и ограничены.
Он передвинул руки перед собой, взял маленькую папку для счета и повертел в руках, пока думала она, и пока ждал ответа он. Стоит признать, что в глубине души Хэй надеялся услышать нечто универсальное, подходящее для всех без разбора собирателей талисманов, может быть, как раз потому, что греб их всех под одну гребенку, воспринимая почти что одинаковыми, с одними целями, мотивами и желаниями. И сам же прекрасно понимал, что очень сильно ошибается, слишком грубо рассуждая. Поэтому более развернутый ответ его одновременно и разочаровал, и напомнил о реальности, в которую следовало уже потихоньку возвращаться, после вчерашнего практически моментального взлета. Она «кое-что» потеряла, и «некоторые» силы ей требовались, чтобы это вернуть. Да, уж. Понятно, что ничего не понятно. Если он и стал на шаг ближе к разгадке, то только по направлению к этой девушке.
И она считала, что проблемы оправданы. Со своей колокольни. Хэй же сейчас смотрел со своей, и именно в этом вопросе взглянуть на ситуацию чужими глазами ему казалось чересчур сложным, тем более если глаза принадлежали хранителю. Пытался он как мог, этого у него было не отнять, но всё же выходило пока через пень колоду, потому что он проблемы оправданными для себя лично не считал. Достав из папки бумажку чека, он перекрутил её в руках сначала в трубочку, потом в совсем мелкий самолет, а потом вовсе запустив в ближайшую к столу урну и тихо чертыхнувшись, когда промахнулся. Мыслительный процесс от небольшого отвлечения внимания быстрее не пошел, а заставлять девушку ждать слишком долго Хэй не планировал: и потому, что сам был инициатором минутки откровений, и потому, что разрешения её на это не спрашивал.
- Ладно, если брать жертвы, которые бывают довольно приличными. Ладно, если учитывать ваши междоусобные войны. Но вдруг у меня была бы не спокойная неделя. Вдруг один из той семейной пары был бы носителем, а второй нет. Такие проблемы тоже были бы оправданы? - в отличие от неё, Хэй постарался не частить, но все равно сообразил, что слишком много «если, вдруг и бы» у него вышло для серьезного восприятия. В кои-то веки нормально сформулировать мысль не получалось, потому что посмотреть хотелось с другого ракурса, и эта двойственность выбивала из колеи, всё никак не поддаваясь. Поэтому и подсел к незнакомой девушке со своими животрепещущими вопросами и старался изо всех сил не скатиться в банальные обвинения, а хотя бы отчасти понять.

Что делать, будучи носителем? Повеситься, скорее всего. Хэй даже не хмыкнул, а собственная шутка и не была смешной. Мысли о тихом южном побережье в такие моменты накатывали особенно сильно, но ни ближе, ни реальнее от этого не становились. Всего одну неделю в месяц он мог распоряжаться собой полностью: от начала и до конца, потому что в оставшиеся три четвертых жизни с любую секунду времени стоило ожидать, что его снесет навстречу хранителю как ветром, и в постоянном ожидании такого рывка быть готовым дернуться в противоположную сторону. Приятного не то, чтобы было мало — оно отсутствовало как таковое, но при должной сноровке жить было можно. И Хэй жил, практикуясь на каждом встреченном обладателе особенно сильной фенечки, относясь к ним наплевательски. Потому что все они своё и для себя уже выбрали. У него даже неплохо выходило, ибо за семь лет, до незабываемого тура в древнюю столицу, он умудрился никого не убить. Вернее, не дать убить Ладону. У других дела обстояли с переменным успехом, но глядя, как спокойно и размеренно девушка пьет кофе в его присутствии, Хэй начинал сомневаться, что она хотя бы раз лицом к лицу с носителем встречалась. Может быть, повезло. Отчасти он ей поэтому поводу завидовал, так же как и Элис, прожившей в Афинах два года в блаженном неведении, ставя под сомнение выражение о том, как тесен мир.   
Но и однозначно сказать, что зря он подсел к ней за столик, тоже не выходило, потому что его двойственное восприятие, колеблющееся в разные стороны с практически максимальной амплитудой, приходило к какому-то определенному мнению. Хэй оставил в покое книжку с купюрой и уже без чека, посмотрел на девушку снова, ибо долгие перерывы на молчание его вовсе не смущали. Он кивнул на её слова об индивидуальности, сам уже десятки раз думал, что с излюбленного конька надо слезать и откладывать гребенку в сторону, разве что не до конца понял, за что именно на извинилась. Может быть, за то, что не хотела отвечать на вопросы; может быть, за то, что выбрала своё и для себя, поэтому ей теперь не было никакого дела до проблем, возникающих у других; а может, просто из чистой вежливости, потому что так было принято. Самому Хэю тоже следовало бы извиниться за такое вторжение, однако он чувствовал себя чуть раздраженным, возможно даже злым, но не виноватым. Сглупил он только в том, что последствия собственной болтливости из желания узнать мнение хранителя, теперь полностью вытекали из болтливости самой девушки и её намерениях, относительно полученной информации о его расовой принадлежности. Никто в последнее время не устраивал охоту на ведьм, да и собственный никогда не выключающийся радар работал без сбоев, но с его удачей любой неожиданно плохой финал становился вполне вероятным.  Сам дурак, что уж еще сказать.
- Да, конечно, - других вопросов у Хэя действительно не было, а раз уж он не получил ответ и на те, что уже задал, дополнительно раздумывать никакого смысла не увидел. Может, с техниками повезло, отобьется при случае. Если только особая техника по привлечению удачи не выводила пути этой девушки в обход дорог, по которым ходили носители. Поднявшись с места, он порылся в кармане фартука, вытаскивая купюры на сдачу, потому что играть в перекидывание пятидесяти евро по столу со словами «возьмите — не возьму» ему совершенно не улыбалось. Сумму по счету он помнил, но не был до конца уверен, что запомнила она, поэтому решил выписать счет еще раз, при возникновении вопросов. Я же носитель. Не стоит нам доверять. На этот раз он всё же хмыкнул, хотя это утверждение шуткой уже не было, заключая в себе правду для хранителей. Точно так же, как и только что приоткрытая девушкой истина для носителей — обладатели талисманов знают, на что идут. Оставив сдачу в  книжице, Хэй быстро забрал на поднос всю посуду и понёс на кухню.

Окрика, когда уже убрал посуду и вроде бы рассчитался, Хэй не ожидал. Хотя, в этой жизни он многого не ожидал, как неприятного, так и хорошего, в особенности от женского пола, издревле славящегося своими специфическими понятиями о логике, находившимися за гранью добра и зла. Он даже предполагать не стал, с чем это может быть связано, ибо варианты варьировались от ошибки в сдаче до запоздалого удара током в лоб. От первого легко можно было отмахнуться заново заполненным листочком с заказом; что касалось второго то, к сожалению, для Хэя слово «увернулся» не являлось волшебным даже в лучшие времена, что уж говорить о нынешних, когда по-хорошему вообще не стоило напрягаться самому, ни напрягать вправленную руку. А раз уж толку метаться в стороны, подпитывая собственную паранойю, не было ни смысла, ни физических возможностей, то он просто поднял голову, отзываясь на фамилию и принимая продолжение с философским спокойствием.
Не в бровь, а в глаз. Девушка только что вполне доступно сказала ему, что проблемы оправданы, однако еще одну, внезапно возникшую в его лице, принимать, почему-то не хотела. А еще, зачем-то, придавала значение его частному мнению сейчас, в то время, как совершенно не думала о мнении таких, как он, в общем. Это показалось Хэю, на его сугубо личный взгляд, странным и нелогичным. Однако собственная логика его уже один раз настолько серьезно подвела, что он начал периодами задумываться о правомерности этого понятия в принципе, поэтому, пожав плечами, продолжил свою работу. Сбросил использованные салфетки с подноса в мусор, оставив только посуду, набрал из стопки под стойкой новых, чтобы вставить в держатели на столах, за которыми сидели эта девушка и семейная пара.
- Я не знаю, какая ты есть. Так что судить не могу, - права судить ему действительно никто не давал, но его место уже давно было за столом обвинителя. В этом деле он был практически профессионалом, отчасти забывая о собственных грехах, отчасти отлично справляясь заодно и с ролью обвиняемого. Вытащив оставленные в качестве чаевых купюры и убрав их в карман фартука, Хэй положил книжку для счета в низкую стопку точно таких же, взял чистые салфетки и тряпку, чтобы протереть столы и вышел из-за стойки. - Разные расы. Это нормально, что мнения не совпадают. Я поэтому и вопрос задал, чтобы узнать твоё.
Он не только задал, но и понял ответ, каким бы коротким и туманным он не вышел. Понял и принял к сведению, ибо соглашаться в его планы не входило. Позиция показалась ему во многом эгоистичной, но сам он занимал абсолютно такую же, только на противоположном полюсе, не хуже и не лучше, чем у этой девушки. Перехватив тряпку в здоровую руку, Хэй начал протирать первый стол. Мытарства в больше жалкой, чем отчаянной попытке перебраться на ту сторону точки зрения, где обитали хранители, возымели какое-то свое действие, наглядно показав, что такое лучше в будущем не повторять подобным способом, пусть провальным не до конца, но и, мягко говоря, не совсем успешным.