После первого же глотка местного разливного пива Саша почувствовал себя настолько оптимистом, что сиянием собственной ауры, наверно, можно было бы пробки повышибать во всем квартале. А все потому, что исключительно влюбленный в жизнь человек мог вот уже полтора года искать в этой средиземноморской пустыне хотя бы глоток нормального пива. Блядь, в палатке у дома вкуснее продавали, хотя и разливали у какой-нибудь бабы Зины в сарае под Котовском. Расчет на бар не оправдался, пусть и выглядело помещение очень колоритно, даже имелась парочка байкеров около бильярдного стола, располагаясь определенно по фэн шую. Возможно, фирменный виски, пять сортов скотча и обширная коктейльная карта впечатляли неискушенных лопушков, но Сашкина душа требовала пива, в то время как остальная физическая оболочка уже смирилась – в Греции по банкам разливали только мочу. А к присутствующим здесь антуражным зверским рожам прилагался ленивый европейский характер и дипломатичность, отчего весь бар отдавал душком некоторой фальши. Как раз для офисного планктона, выползшего на ночные улицы, чтобы занюхнуть опасности. Может, именно поэтому никто не обратил внимания на его светло-серый костюм, достаточно дорогой, чтобы это было заметно, но не настолько ценный, чтобы не посещать в нем ночью подобные заведения. В целом, вечер оценивался как провальный, и в скором времени список заведений закономерно подошел бы к концу, как и все надежды найти сорт пива, способный продержаться хотя бы до половины бокала и не вызвать желания вылить остатки в писсуар, где им самое место.
Но у этого бокала судьба неожиданно оказалась более насыщенной и не менее трагичной из-за появившегося рядом хмыря. Хрустальный шар Саше не требовался, чтобы понять наезд в его чистом первозданном виде. Скорее всего, хмырь выбирал себе соперника по внешним показателям, сделав ставку на то, что парень в костюме и с нормальной прической моментально выложит на стойку свой бумажник и попросит не трогать. Так сильно этот чувак еще никогда не ошибался. Обратив внимание на материализовавшегося, только когда он уже сел, Саша прикинул навскидку рост, оценил телосложение, которое чисто визуально давало ему фору килограммов в двадцать пять, и довольно хмыкнул. Брошенная реплика, наверно, была призвана кого-то оскорбить, однако Саша это пиво не варил, душу в него не вкладывал, а со словами хмыря был полностью согласен. Мокрое пятно со стойки уже стирал быстро подошедший бармен, который сразу же сказал, что проблемы ему не нужны. Сашка проблем не хотел аналогично, по крайней мере, публичных, которые легко могли бы дойти до посольства.  Дружелюбно улыбнувшись и одному, и второму, он развернулся к хмырю, видимо, вложившему всю свою фантазию в нехитрую провокацию.
- Здравствуй, греческое быдло, - сказал тоже вполне приветливо, разве что непереводимое «быдло» пришлось заменить на «пуцос» более доступный для понимания местному населению. К сожалению, это охуевшее нечто могло начать разборки, не сходя с места, после чего в течение нескольких секунд на пульт ближайшего полицейского участка пошел бы вызов. Скоростью реакции Греция отлично вписывалась в Европу, но не вписывалась в планы Сашки, которому открыто предложили размяться. Он расстегнул и снял наручные часы, убирая в карман пиджака, чтобы не разбить. – Проветриться не хочешь?

Хмырь попался не только чем-то обдолбаный, но и немного туповатый, хотя никто не запрещал связывать эти два фактора вместе, выводя в итоге довольно опасную комбинацию. Сашка всё еще восседал на своем месте, когда его дуэльный противник усвистел в сторону выхода, даже не посмотрев, идет ли кто-нибудь за ним. Идея поворачиваться к Саше спиной уже попахивала хреновато, но за смелый подкат и небольшое клоунское представление на выходе борзому хмырю такой поворот прощался автоматически. Лишний раз убедившись, что шатать ему сегодня на выходе придется тростинку на ветру в виду общей субтильности оппонента, Саня повернулся к бармену и тактично отказал в предложении вызвать полицию, а заодно предупредил, что за втертое тряпкой в барную стойку пиво платить не будет. Даже если в результате всех манипуляций, которые подтормаживали его по пути на улицу, быдлоте пришлось бы подождать, проблемы никакой не возникало, потому что перед знаменательной встречей он хотел успеть снять пиджак, и закатать рукава рубашки. В определенные моменты выбираемый крой одежды, несмотря на свой презентабельный и дорогой вид, движения сковывал, что при наличии у противоположной стороны «бабочки» могло серьезно усложнить жизнь, если вообще не сократить её максимально. Платка с собой не было, так что с кожей на костяшках Саша успел  попрощаться, пока сворачивал в проулок, устраивал на выступающую из стены ржавую металлическую херню свой пиджак и вкладывал между пальцами сжатого кулака ключ с мелкими бороздками от своей комнаты на территории посольства. Честности и соблюдения негласных правил от него ждать не стоило, тем более приглашая на опен-эйр в подворотню.
Жаль, но красивая девочка в бикини по темной улице с табличной не прошла, отвлекая своими формами, а к роже хмыря никаких ответных чувств Саня не испытывал, если не считать планов сотворить на ней небольшую пластику, от которой вряд ли станет намного хуже. Фраза послужила стартом, но ожидаемого предвкушения не вызвала, потому что парень больше напоминал в хлам пьяных борцов на кубке любой свадьбы, когда не важно куда и как, главное – засветить кулаком. Техника отсутствовала, полностью перекрываясь энтузиазмом пыхтящего паровоза. При разнице в росте Сане стоило лишь слегла отклониться назад, чтобы уйти от удара в челюсть. Однако неожиданные стороны, которые никак не угадывались до начала драки, тоже выползли на свет божий, не давая Саше расслабиться и отпинать местное быдло с засунутыми в карманы брюк руками. Либо парень предварительно засунул себе в задницу петарду, либо умел работать, врубая «нитро», потому что, уклонившись от первого удара, на второй пришлось ставить запоздалый блок, сгибая руку в локте и прижимая к телу, чтобы закрыть корпус. Здесь уже сыграла свою роль значительная разница весовых категорий, отчего удар вышел ощутимый, но смазанный. В скорости Саша проигрывал. Однако этом минус был единственным. Всё остальное: рост, вес, техника и соображалка – остались у обдолбыша нераспакованными, в то время как Саша пользовался своими направо и налево.   
Он успел не только закрыться левой рукой, но и послать правую вперед, без широких размахиваний, требующих времени, а коротко и резко, словно его цель была привешена у противника на спине, и чтобы до нее добраться, следовало пробить его грудную клетку. Туда и обратно с зажатым между пальцами ключом, в то время как левая нога уже шла на подсечку.

Разминка шла как по маслу, влетая в него теплым ножом зажатого в кулаке ключа, слишком короткого, чтобы глубоко задеть что-то критически важное в организме, но достаточного, чтобы хмырь понял – шутки с ним шутить тут никто не будет. Свою «презумпцию первого удара» этот свадебный боец эффектно слил в унитаз, а Сашка успел оценить его скорость, чтобы делать на нее некоторые поправки. Но с учетом скипидара, из которого чувак сделал себе клизму, беспроигрышный план «вали на землю и бей» дал сбой. Подсечка вышла технически верной и результативной, однако добить ударом ноги поддых или в голову Саша уже не успевал, потому что падла оказалась живучей, и уже ждала на четвереньках, пока он удачнее направит подошву ботинка в чужое лицо. Вкупе с разодравшим грудину ударом, выпад должен был поставить точку в невнятной возне, которую местная шпана принимала за настоящий бой. Сорвались с места они примерно одновременно, однако дальше начался форменный пиздец. Ладно бы парень спекся, пустив в ход любые доступные слабой стороне приемы, пусть и отчаянные укусы, скорее уж от безысходности и в ожидании долгой экзекуции над проигравшей неподвижной тушей. Но этот натурально летел навстречу, как парень после армии к своей девушке, разинув пасть по все тридцать два. Среагировал Саша моментально, но уже как если бы имел дело с собакой, а именно – выставив перед собой правую руку, в которую хмырь вцепился не хуже немецкой овчарки.
- Ах, ты ж, сука, - в данный момент происходила какая-то феерическая херь, потому что по руке вверх прошла волна боли, и никаких сомнений в том, что кожа прокушена, уже не возникало. Привет, сорок уколов и полгода без спиртного. Мозг реагировал гораздо медленнее, чем тело, но оно и так действовало в полуавтоматическом режиме. Поймав озверелого мужика на собственную руку как на удочку, Саша продолжил движение дальше, просто направляя ту силу, которую нападающий вложил в бросок, и разворачиваясь. Из-за этого пришлось потерять равновесие и завалиться самому, но его это полностью устраивало, потому что хмырь оказывался подмят под почти центнером его веса. – От бешенства давно прививался?
Саня максимально напряг руку, отчего кровь хлестанула сильнее, но на это сейчас некогда было отвлекаться. Навалившись сверху на чувака со слишком острыми зубами, он не стал вырывать изо рта руку а, наоборот, вжимал её сильнее, заставляя чужую челюсть раскрываться шире, и перекрывая дыхалку. Может, потом в мозгу и всплыл бы закономерный вопрос, какого хера тут начали водиться каннибалы, а так же какова его рука на вкус. Но пока он отметил только ключ, бесполезный в зажатой руке, а так же открытый правый бок неведомой зверушки. Угол был не самым удачным, рука не ведущей – левой, но пропустить возможность со смаком пробить в печень Саша не хотел, так что ввинтил кулак по заданному направлению.

Массажируя печень подвернувшегося хмыря своим кулаком, Саша еще и чуть провернул его в самом конце удара, проводя движение глубже в мягкую плоть, а не ограничиваясь поверхностью бока. Будь удар от его правой руки — определенно стал бы последним в драке, после чего оставалось бы точно надеяться, что это дитя джунглей не откинется раньше времени, создавая своим трупиком проблемы. Хотя созидательная деятельность у него и так выходила лучше, чем турботопливо из задницы, потому что живучая тварюга никак не хотела откидываться, только сильнее начиная упираться ногами. Однако скинуть с себя Саню, который скидываться совершенно не хотел, было трудновыполнимо, а в случае таких задохликов — практически невозможно. Но если бы он и дальше продолжал действовать и думать в том же направлении, то отодвинул бы победу на хрен знает какое расстояние. Брюки уже превратились в штаны защитного цвета в каменистой местности, рубашка отлично гармонировала с ними пятнами, из руки в харю местному Маугли хлестала кровь, а Саша начинал заводиться сильнее, потому что не вышло вырубить чувака с нескольких ударов, как и рассчитывал, что с его подготовкой становилось едва ли не оскорблением. Тушка снизу продолжала трепыхаться, судя по перехватам, желая отхватить себе от руки кусок пожирнее, в то время как Саня упорно вдыхал новую жизнь и смысл в идею Самсона, разрывающего пасть льву. Ему попалась, скорее, дворовая шавка, однако и у неё зубы были нехилые, чтобы вообще не брать в расчет. А вместе со злостью пришло и желание сломать абсолютно каждую двухсот шести костей в теле этого хмыря, а потом порыться по карманам и обнаружить там справку от психиатра. Или из ветеринарной лечебницы.
Своей правой рукой Саша одновременно придушивал, перекрывая гортань, и удерживал извивающееся тело на месте, потому что ударной силой теперь служила левая рука. И если с первого пробитого в печень хмырь не вышел из строя, то Саня вполне мог угостить его еще несколько раз. Выполнить задуманное ему помешал удар в челюсть, от которого он не стал блокироваться, только постарался отвернуть голову без особого успеха. Обороняясь бой не выиграть, и Саша как хороший рукопашник об этом знал, поэтому из обороны или нападения выбирал последнее. Челюсть щелкнула, а он резко захлопнул рот. Закрылся. Не вывихнута. Поехали дальше. Из-за удара Саша на секунду потерял свои ориентиры, отчего хмырю удалось освободить свою пасть от вдавливаемой в нее руки, а у него самого снова была возможность пользоваться ведущей правой рукой. Разминка закончилась, и бить Саня теперь собирался наверняка. В расслабленной, наконец, руке боль набирала обороты, закатанный рукав спустился, пропитываясь кровью.
Пока пес, бросивший свою кость, не успел уползти слишком далеко, а сам Саша не потерял удачную позицию, он коротко рубанул левой, целясь в гортань, чтобы пробить в кадык и вырубить чувака окончательно. Ко всему прочему, никак нельзя было допустить, чтобы он, во-первых, поднялся на ноги раньше самого Сани; во-вторых, вообще поднялся на ноги.  Без упора из положения лежа удар вышел бы не настолько эффективным, поэтому правой рукой моментально нанести второй удар он никак не мог, зато упираться ею на хмыря — пожалуйста. Да еще и вдавливать ключ тому в мягкие ткани бедра, чтобы «отсушить» ногу и лишить возможности встать — дважды пожалуйста. С успехом проведенный такой удар потом заставил бы его прятать тело, но Сане на риски сейчас было насрать, он просто хотел покалечить залетного хмыря.

По ходу дела правая рука из строя вышла не временно, а полностью до конца драки, потому что даже при малейшем напряжении боль пронизывала адская. От этого Саша разозлился сильнее, со зверским выражением лица продолжая сушить чужую ногу, пока в пылу драки не дошла идея того, что хмырь уползает в закат на пузе, а Саня ничем существенным ему в данный момент не мешает. Дела оборачивались к нему тем же местом, что и проткнутый уже в нескольких местах мужик, так что его пришлось временно оставить, больше не принимая участия в ползании по асфальту на скорость.
Пошатываясь, он поднялся с места, не ожидав, что поваляшки на земле могут закончиться для него плачевно. Однако урон был не только на лицо, но и на лице. Несмотря на прилично досаждающую челюсть, двигалась она все-таки нормально, что гарантировало просто ушиб. А вот рот сразу же наполнился кислым прилипчивым вкусом крови из щеки, которую он, видимо, прокусил во время удара, что только способствовало нагнетанию обстановки. Вместе с грязью на одежде и болью в теле появлялось и крепло желание укатать ползающего хлопца в асфальт, чтобы в следующий раз подумал жопой, присобаченной вместо головы, прежде чем подсаживаться к кому-нибудь в баре. Если, блядь, еще жрать сможет не только через трубочку. Глаза наливались кровью, а рот кривился в ухмылке, потому как впереди он предвкушал особое удовольствие от жизненного урока, преподанного им, а не ему. Сплюнув скопившуюся во рту кровь прямо на пытающегося уползти хмыря, Саша переложил ключ в левую руку на тот случай, если придется продолжить пробивать в корпус именно руками и вытер рукавом рубашки красные следы на подбородке. А сам в тоже время следил за своими ногами, потому что от удачного движения вновь завалиться на асфальт не улыбалось.
- Ты у меня месяц кровью ссать будешь, - если «вали на землю и бей» было абсолютно бездарно просрано в самом начале, то теперь раскрывалось во всей свой красе, потому что даже при попытках подняться на руках Саня получал отличную возможность засветить ботинком поддых. Но в данный момент все его внимание занимали почки, просто притягивающие его ногу в призывах ударить посильнее, с отттягом, чтобы парень на земле проклинал всех богов, валяясь на больничной койке. К долгим речам особенно в самый ответственный момент Саша склонности не имел, так что с замахом направил ногу четко по почкам, чтобы сразу убрать её назад и отойти на шаг, если парню вздумается шелудить вокруг себя руками. Всё, хмырь валялся на асфальте, в то время как Саня стоял на своих двоих, не достаточно сильно потрепанный, чтобы не суметь ударить ещё и еще раз. Ну, сука, следующий в голову пойдет.   

Не всем планам и желаниям суждено было сбиться, даже если они принадлежали самому Саше и носили фактически жгучий характер. Удару ногой по почкам, после которого хмырь на ближайшее время в сортир стал бы ходить как на уроки рисования, ничего не помешало, а нормальная по началу драка превращалась в избиение младенцев. Уже какое-то время чувак ему тупо не отвечал, не пытался ударить, схватить за ногу, чтобы повалить на землю, или попробовать на вкус любую доступную часть тела, кроме руки. А в довершение всего сейчас выбрасывал вверх правую руку, видимо, заменяющую такому неудачнику всё ту же девушку в бикини с табличкой раунда в руках. Вид подружки для хмыря на одинокие длинные вечера Саня заценил и решил, что с белым платком вместо флага она смотрелась бы еще эффектнее. Но желание пробивать в голову отвалилось само собой вместе с закипающей и переваливающей через край дикой злобой, сейчас едва ли не паром валящей через уши. Вид слабого противника не вызывал необходимого азарта, а парень, подсев за стойку, явно налажал сам  и не оправдал ожиданий Сани, чем сейчас его очень сильно печалил.
Его тихий бубнеж себе под нос был расценен как невнятная левая хрень, не представляющая интереса, а вот подняться Саша чуваку уже ничем не мешал, потому что от конца потасовки его отделял ровно один удар ногой в чужую голову, отчего определение «скучно» приобретало новое значение, а рядом с ним в словаре полюбас светилась фотка этого парня. Воспользовавшись собственноручно устроенным перерывом, он убрал в карман ключ, хотя потерянный без опознавательных знаков он не представлял никакой опасности, если подобрали бы его не те люди. А в качестве дирижерской палочки для задремавшего оркестра он подыскивал взглядом себе нечто повнушительнее. Всё эти трагичные зарисовки, типа «чувак, я пас», Саша знал на зубок, поэтому выставленная на обозрение спина и поднятая рука вовсе не говорили о полной капитуляции. Ну, и хер с ним, рыцарь печального образа. Справедливо рассудив, что раз хмырь это говно начал, то пусть в нем и марается, Саня не собирался точно так же уходить со сцены, не закончив до конца партию.
Взгляд задел крышку мусорного бака; свой висящий пиджак; свалку каких-то коробок, видимо, из бара; и, наконец, остановился на залежах чего-то железного на вид. Отойдя на пару шагов назад, но не поворачиваясь спиной как остальные, не шибко умные присутствующие, Саша подхватил из самой гущи кусок трубы, которая оказалось хоть и армированной, но из полипропилена. Половину черепа такой снести было даже теоретически невозможно, но никому в переулке в данный момент это и не требовалось.
- Всё, вытек энтузиазм? - держать трубу он смог только левой рукой, правую прижав к телу, отчего пропитываться кровью начала и ткань рубашки на груди. Постучав своей импровизированной битой по асфальту, не так ловко и уверено, как сумел бы правой, Саша чуть пригнулся и расставил ноги шире, готовясь учиться американской игре в бейсбол на греческих просторах.

На какое-то время Саше показалось даже, что роли кардинально поменялись, и это на самом деле он затащил ничего не ведающего местного за ногу в проулок, чтобы как следует намять бока. Потому что именно местный хмырь сейчас рахитичным человеком-пауком уползал по стенам в сторону. Такой вариант устроил бы Саню, если бы он не пострадал в драке, как, собственно, в начале и предполагал, недооценив противника. Но сейчас эта пьяная шатающаяся старушка одним видом своей спины манила засветить промеж лопаток прихваченной трубой. Если учесть, что сделана она была все же из пластика, а левой рукой Саша мог орудовать максимум со скоростью два удара в секунду, то участь хмыря выходила печальной, незавидной, но опасной не настолько, как если бы его били просто ногами. С переоценкой собственных возможностей у них с чуваком сегодня складывалось абсолютно одинаково, только вот Саша свои шансы предпочел поднять и не забывать, то, чему учился не только в СВД, но и начиная со школьного возраста, поэтому передавив в бедре ногу противника, лишил его части первоначальной скорости. Но вот дури от этого меньше не стало. Она фонтанировала из хмыря как коричневый поток из неисправного унитаза, и если сразу стало ясно, что с головой парень не дружит, то после мимолетного взгляда через плечо мнение окончательно сформировалось - это в край конченный обдолбыш.
Хер его знает, какие видения сейчас крутились в его отбитой наглухо башке, но сравнения с собакой пока удерживались на лидирующих позициях. Апорт, блядь! Думать о том, чем конкретно страдает представитель местной фауны, и что сейчас может циркулировать в его собственной крови от места укуса, было некогда. Если хмырь предполагал, что Саня будет спокойно стоять и дожидаться, когда на него с озверением набросятся, то лоханулся конкретно. Хотя, скорее всего, он вообще ничего не предполагал, а просто пер вперед как паровоз. Такая настойчивость серьезно бы обеспокоила Сашу, но опять же, думал он сейчас отрывочно и больше о положении палки в своей руке, которая позволяла держать дистанцию, не подпускать к себе неадекватного хмыря, и при этом наносить удары. Идея отбить неотбитое в чужой голове выглядела самой соблазнительной из всех, но с одной лишь левой рукой не давала удержать чувака на расстоянии.
У него самого с ногами пока что проблем не было, отчего Саня пританцовывал на месте в ожидании несущегося встречного локомотива, чтобы в последний момент податься в сторону, успев наметить цель для удара. Бить по голове и плечам он точно не собирался, слишком уж легко казалось перехватить трубу на замахе, особенно с учетом того, что хмырь вообще хренового, с Сашкиной точки зрения, реагировал на свои болевые ощущения. Как только он оказался на расстоянии вытянутой руки плюс половины длины трубы, Саня вильнул в сторону, направив свое оружие тычком в уже пробитую до этого грудь хмыря, прокручивая кисть с конце удара, чтобы максимально усилить его пробивную мощь. Собираясь сражу же  сделать быстрый шаг в сторону, никак не фиксируя свою позицию, он подумал, что пес свою палку все-таки дождался.

Печень, почки, кадык, бедро, грудь аж дважды. Куда бы не приходились удары Сани и какой бы силы они ни были, свою скорость чувак терять отказывался, при этом всё больше сбивая с толку, потому что даже у тренированного, подготовленного бойца она выходила ниже, а этот летал со свистом без техники вообще. На какой бы исход ни рассчитывал Саня, но вместе с удачным по всем меркам ударом руку отдернуть вовремя он не успел, чего уж говорить о повторном ударе.  Шанс на еще один поцелуй трубы с мордой противника появился сам собой, когда ухваченную уже руку хмырь оттолкнул в сторону, подлетая в негостеприимные Сашины объятия. До ближнего боя снова доводить не хотелось, раз уж нашел себе оружие на дистанцию, но выбирать не приходилось. Правая, залитая кровью рука всё так же была прижата к корпусу, да и на замахе левой он ушел чуть в сторону, однако и тут приличная разница скоростей его подвела, как и расчет натурального дрища повалить Саню на землю. С такой позиции после порции боли в уже и так раздроченную ключом грудь опрокинуть кого-то было проблемно, особенно если этот «кто-то» тяжелее на треть и имеет отличный упор. На этот раз спас только тот же самый прокрут кисти в конце полета трубы, в противном случае его бы ждала участь девочек-суицидниц с раскуроченными на камеру венами, потому что зубы свои чувак, по ходу, затачивал напильником специально. От боли его это не избавило, к которой прибавилась еще и достаточно ядовитая злость на то, что какой-то ушлепок пустил ему кровь с двух рук. Как и в прошлый раз сразу выдирать обратно свои конечности Саша не стал, перебарывая горение дерущих кожу чужих зубов. Ничего непоправимого пока не произошло, руки он не лишился, слишком много крови не потерял, а значит, отвлекаться на нытье и жалось к себе тупо не мог позволить во избежании как раз таких вот последствий из-за похеренного времени. Из-за проигрыша в скорости его как раз не хватало, и Саня пользовался любой возможностью компенсировать недостаток.
Сейчас такой компенсацией выступали полностью занятые руки хмыря и его внимание, акцентированное на Сашкиной кисти, которая уже еле-еле удерживала трубу, что давало простор для фантазии в выборе, куда по корпусу можно ударить ногой. Вариант у Сани родился только один вместе со скрипом зубами, когда труба из руки все-таки выпала. Резко согнув правую ногу, он засветил носком своего ботинка четко в пах мудака, заодно, возможно, избавляя этот мир от будущих мелких копий этого хмыря. Омлет готов, падла.