Поначалу Элис даже и не поверила в то, что это действительно произошло. В некотором роде она уже полностью смирилась со своим перемещением в древние Афины, и ей казалось, что она останется там навсегда. Поэтому ее мигом охватил страх, когда пыльная городская площадь, залитая ярким солнечным светом, внезапно сменилась пасмурным небом и предрассветной тьмой городского проспекта, освещаемого лишь тусклыми электрическими фонарями и вывеской круглосуточного магазинчика. До нее не сразу дошло, что случилось, а когда наконец-то сопоставила все факты – мигом развернулась за спину, в поисках Фаулера. Но, к ее облегчению, он никуда не исчез и стоял позади, настолько же обескураженный, сколько и она сама, и Элис, подбежав к нему, повисла у него на шее, не сдерживая своих эмоций. Ее радостный смех эхом прокатился по пустой улочке, усиливая ее восторг от так желанного ранее возвращения домой, и она с трудом успокоилась, чтобы удержать в себе фонтан своих переживаний.
Но, хоть и прибытие в современный мир было воистину грандиозным событием, им следовало задуматься о том, каким образом им следует вернуться домой, и при этом – не выглядеть в глазах прохожих идиотами, сбежавшими из психушки. Ведь на них была одета потрепанная древнегреческая одежда, что по нынешним меркам выглядела не иначе как невзрачной простыней, и в таком виде путешествовать по городу было довольно-таки не удобно, учитывая капающий на плечи холодный дождь, что сам по себе доставлял дискомфорт для длительного путешествия. Самой собой, это вполне могло бы решиться вызовом такси к ближайшему углу, но вот только ни телефона, ни денег в привычном их понимании, ни и Элис ни у Грэма не было, поэтому каким образом им следует расплачиваться за комфортную поездку до самого порога, никому из них в голову так и не пришло. Единственная здравая идея, которая посетила светлую голову Фаулера, - это добраться до его берлоги, которая, по его заверениям, оказалась аккурат в паре кварталов от их нынешнего местоположения. За неимением других предложений, Элис лишь послушно согласилась, так как мерзкий дождь заливал ткань пеплоса, и зябнуть под струями воды как-то не хотелось.
Перед самим входом в квартиру появилась еще одна проблема, о которой они как-то успели позабыть. Дверь. А вернее – ключи от двери, которых, естественно, у Фаулера и вовсе не было. Но сдавать назад перед такой, казалось бы, пустячной проблемой, Элис не стала, и поэтому, внимательно рассмотрев замок, бодро произнесла:
- Я его открою.
Оставалось только найти чем. Элис смогла найти в подъезде небольшой кусочек проволоки, по толщине напоминающий канцелярскую скрепку, но и не более того. Одним лишь железным прутиком она бы не смогла поддеть зубцы в замке, и поэтому присела перед дверью, и отстегнула пряжку, держащую пеплос на правом плече, которая тут же начала съезжать вниз. Вовремя перехватив ползущую вниз ткань, Элис прижала ее щекой, чтобы не хвастать перед мужчиной обнаженным телом, и, выдернув иглу из пряжки, начала возиться непосредственно с дверным замком. Просидев с минуту в такой не слишком удобной позе, она услышала характерный щелчок, и потянула дверную ручку на себя, поднимаясь на ноги и заглядывая в дверной проем.
- Ну… Не густо, - со ощутимым скепсисом протянула она, щелкнув выключателем и рассматривая жилище ее друга. Он зашла внутрь, по-прежнему придерживая рукой отстегнутое плечо, и, сбросив с ног сандалии, произнесла:
- А у тебя можно переодеться, ну… во что-то более удобное? – в ее голосе прозвучала легкая ирония, и она добавила: - Да и вообще, я хочу привести себя в порядок.

Отредактировано Alice Lambert (02.06.2013 16:48:00)

Хорошие новости тоже были – он не умер во второй раз. Навалившаяся темнота и скованность становились ничем иным как последним приветом из прошлого, где на черном от копоти полу храма проклятой богини скончался один из людей, не успевших отойти в сторону, когда Хэй увидел птичку. Он не жалел об этом, не испытывал ни малейшего угрызения совести, потому что лежал на шпалах между рельсами в метро в то время, когда абсолютно все люди, виденные им в древности, уже несколько тысячелетий как были мертвы. Так какая разница, как именно прервался их путь, если никого больше не осталось, только ворох нитей для свитера старым мойрам. В вопросах, когда на двух чашах весов начинала покоиться собственная жизнь в противовес чьей-то чужой, становилось гораздо сложнее чтить моральные ценности, раньше казавшиеся незыблемыми. И практически невозможно с лживым и лицемерным прискорбием пожалеть, что случилось так, а не иначе. В данный момент Хэй не думал, сколько трупов оставил за своей спиной, не бил кулаком о землю в бессильном гневе о собственном моральном падении, не проклинал судьбу и не выражал вообще какого бы то ни было протеста. Потому что ни единого протеста и не было, только хорошие новости и рваное хриплое дыхание от усталости, а не от распоротого горла.
Полежать, наслаждаясь несколькими очагами боли по всему телу, слишком долго ему не удалось. Кровь из ран на груди и животе уже остановилась, то ли от холода, то ли в силу своей свертываемости, что говорило о не сильной их тяжести. А вот плечо, наоборот, дарило массу новых ощущений, не особенно перебивая мысли о том, что птичке удалось уйти целой. Спектр влезающих в сознание мелочей с её исчезновением всё увеличивался, теперь вмещая само понимание места и времени, а так же того, что поезда не было слишком долго. Стоило лишь задеть край этой мысли, как рельсы едва слышно загудели от вибрации приближающегося состава. Его еще почти не было слышно, но Хэй уже поднялся с места в поисках укрытия, которого сразу не мог разглядеть. Теперь контактный рельс работал на свою полную мощность, так что, чуть не задев его, Спиру отшатнулся к другой стене. Путаясь в складках остатков хитона, он достал ключ, сейчас ценный как никогда, потому что позволял сократить путь домой до минимума. Над запертой дверью в темном проеме все еще неравномерно мигала лампочка, служа ориентиром для Хэя, идти которому вместе с исчезновением раны легче не становилось. Влезая на небольшой по высоте порог и вжимаясь в стену, он уже щурился от ударившего в недра тоннеля света первой электрички. Мысли хаотично крутились вокруг его квартиры над кафе, то и дело перескакивая на необходимость добраться до больницы, чтобы вправить плечо, потому что Криса как всегда не было, а Меланта не обладала достаточной силой. Зато он знал, кто обладал, и этого микроскопического озарения хватило, чтобы ключ сработал именно в пользу квартиры Фаулера.
Снесенный воздушным потоком вагонов метро, он уже почти влетал в прихожую Грэма, не удержавшись на ногах и заваливаясь на левое вывихнутое плечо для полного своего счастья. Сказать, что такого оборота он не хотел – это ничего не сказать, и сейчас надеялся, что дома никого нет, ибо логичных объяснений происходящему у него не было. Одежда, раны, и самое главное – с ревом проносящиеся за открытой входной дверью освещенные окна состава. Подобрав ноги, Хэй кое-как захлопнул ими дверь, моментально отрезавшую не только вид тоннеля, но и его звуки. И окончательно откинувшись на пол, глядя на потолок, понял, что хозяина дома всё же застал.
- Извини. Я без приглашения, - извернуться, лежа скорчившись на полу и держась правой рукой за левое плечо, так, чтобы увидеть полностью Фаулера не выходило. Но Хэй не успел начать подниматься, как его накрыло осознание простой истины – в гости он нагрянул не один, а на пару с драконом, ужа начинающим ворочаться на дне души. Черт, Грэм, неужели подобрал какую-то хрень на улице…   

Появление в коридоре незваного гостя оставило у Элис неизгладимое впечатление. Кого-кого, но вот этого человека она не ожидала увидеть в квартире Фаулера. Более того, она быстро смекнула, что они между собой хорошо знакомы, если не вообще - являются друзьями. В более спокойной обстановке она бы лишь поприветствовала вошедшего гостя, пряча свое смущение и растерянность за дружелюбной улыбкой. Возможно, они бы лишь посмеялись над такой встречей, и, может быть, скрасили бы раннее утро дружескими байкам за чашкой кофе. Но вот только на самом деле все выглядело не так уж радужно, как хотелось бы представить девушке. Она лишь неподвижно смотрела на измученного гостя и боялась пошевелиться, рассматривая его одежду, что была покрыта свежими пятнами крови.
Но совсем не это являлось причиной оцепенения Элис, а то, что Хэй, к ее удивлению, был облачен в хитон, который принято носить… правильно, в Древней Греции. Осознание того, что владелец прибрежной кафешки каким-то образом относится ко всей этой олимпийской катавасии, заставило Элис знатно понервничать. И пока она пыталась сообразить, являлась ли эта встреча чистой случайностью, или же очередным замыслом капризных богов, возникшую неловкость нарушил Фаулер, задав вполне себе логичный вопрос:
- Вы че, еще и знакомы?
- Ну, не то чтобы близко… Да, приходилось встречаться, - констатировала Элис, наблюдая за тем, как Грэм пытается поднять их общего «друга» на ноги. Оставалось лишь узнать, что связывало между собой этих двух мужчин, но Элис не успела спросить о интересующей ее теме, так как в следующий момент эта встреча приняла неожиданный поворот. Хэй отодвинлу в сторону Фаулера, видимо, говоря таким жестом, что вполне способен позаботиться о себе сам. Ламберт бы, конечно, с этим поспорила, но в этот момент угрюмый лодочник мигом доказал правдивость ее теории о своей причастности к  путешествию в античный век, озлобленно заявив:
– Черт возьми, ты притащил домой Хранительницу!
Эта реплика была сказана с таким презрением и ненавистью, что Элис расценила это как своеобразное оскорбление, и осуждающе сдвинула брови, скрестив руки на груди:
- Двуликую, между прочим, - раздраженно произнесла она, пытаясь подчеркнуть таким образом свой собственный статус, так как, она уже привыкла считать себя в какой-то мере особенной, не похожей на остальных людишек. Такие негативные черты характера, как гордость и самолюбие, у Элис всегда были в избытке, ну а во время проживания в древних Афинах эти пороки заметно возросли. Впрочем, это и неудивительно – после долгого сожительства с Дедалом, Элис нахваталась у него не столько положительных качеств, сколько отрицательных. И, возможно, ей бы наконец следовало научиться держать язык за зубами, и не болтать лишнего в неподходящий для этого момент.
Так как в следующий миг Хэй дернулся навстречу с характерным звериным рыком, с силой врезав кулаком по стене, оставляя в ней заметную дыру. Такая демонстрация ошеломила Элис, так как она не ожидала, что сказанное ею приведет мужчину в бешенство, но она тут же нашла причину такого поведения, просто взглянув ему в глаза, которые превратились в ядовито-желтые круги, с узким черным зрачком, как у змеи. В голове девушки сразу же пронеслись отрывки из лекций дедули, которого они встретили в первый же день своего путешествия, и ее лицо перекосилось от панического страха:
- Да это же… Это Носитель! – Элис, неровно дыша, попятилась назад, слепо ощупывая рукой стену в поисках чего-либо увесистого, в качестве средства для самообороны, но вовремя заметила, как Хэй начал замедлять шаг, и, воспользовавшись заминкой, перевела взгляд на обалдевающего от такого представления Фаулера:
- Грэм… Уведи его отсюда! Он же меня сейчас на кусочки разорвет! – Элис вновь оказалась в ванной, и, не сводя взгляда с мужчины, который вот-вот должен был превратиться в кровожадного монстра, захлопнула перед собой дверь, оставив себя в воображаемой изоляции. Само собой, хлипкая деревянная дверь вряд ли выдержала бы острые когти животного, но Элис более ничего и не оставалось, кроме как надеяться на то, что у Хэя не хватит сил на подобный поединок. Который для нее наверняка был бы проигрышным.

Самой основой, внутренним ядром его взаимоотношений с Ладоном всегда являлась злость. Дракон ненавидел богов, с завидной регулярностью создававших и уничтожавших чудовищ, Хэй не слишком жаловал людей, которые ради эфемерной призрачной еще власти принуждали других бесноваться, просто таская с собой талисман. И когда два этих направления сливались, злость стягивала две стороны его души толстым стальным обручем, иногда заставляя корчиться и вырываться из него, иногда, наоборот, действовать одним слаженным механизмом. Дорого стоившая ему истина, за которой он в бесплодных попытках шел целых семь лет для того, чтобы найти в древности, выжигая целые коридоры жрецов. И сейчас спайка образовалась быстро, именно из-за внезапности, с которой на дороге возникали Хранители. В данном случае – Элис, которой, с его стараниями, до этого удавалось избегать более чем неприятных для себя встреч. Пусть не сразу, но Хэй сориентировался, начал ворочаться со своей стороны обруча, глядя на девушку и уже готовясь по возможности увести собственную руку, если скорость движения до этого не снизится максимально. Усилия его захватили настолько, что слово «Двуликая» рубануло с небольшим опозданием, затерявшись за новым взрывом злости от внезапного исчезновения Элис из вида. Боги создавали чудовищ, герои же убивали их. Причем, Ладона эта участь так же не миновала. И если уже первых дракон ненавидел, то об отношении ко вторым можно было догадаться без дополнительных подсказок. Тянуть одеяло на себя стало одновременно и сложнее, и проще, да еще Грэм напомнил о себе достаточно резко, чтобы Хэй позволил не только схватить себя за руку, но и удерживать за горло, которое с недавних пор слало его больным местом. Чего проще было всего лишь повернуть голову и сильно выдохнуть, чувствуя, как ослабевает хватка на шее и щуря глаза от близкого расположения очага пламени.
Его друг удерживал его своими силами, которых явно не хватило бы, отойди Хэй в сторону окончательно. Его знакомая оказалась Двуликой, которых он считал отчасти похожими на себя из-за отсутствия выбора. Оба присутствовали здесь и сейчас, в квартире, куда он вломился, не спрашивая, и с порога начал не только ломать стены, но и пытаться убить гостей. Налегая на обруч еще сильнее, он замер посреди коридора внезапно, скорее всего, удержав от падения Грэма, ибо он все еще тянул назад, в то время как рывки вперед оборвались. Почти все мышцы в теле резко напряглись, превращая его в монолитное изваяние. Больше с внешним миром он не боролся, потому что внутренний разросся сильнее, заполняя всю комнату целиком. Тянуть одеяло на себя больше не было необходимости, Хэй разжал руки. Благословение на него не снизошло, свет не полился с потолка, когда он явственно ощутил, как связывающая его с драконом злость распадается на составные части и уже не держит их вместе. В последнем усилии кожа моментально покрылась чешуей, словно лавина сошла, закрывая его тело черным блестящим снегом. И опала так же быстро, унося вместе с собой мышечное напряжение, разрешая расслабить плечи и спину.
- Успокоился. Отпускай. Но последить все равно придется, - истина не стала Священным Граалем, контроль не давался в руки как конечная данность, а вынуждал поддерживать себя постоянными усилиями. Ладон никуда не исчезал, не засыпал как с артефактом или в спокойную неделю, а всё так же бушевал внутри, оглушенный ненадолго выбитой из-под ног злостью Хэя, которую он отставил в сторону и старался просто не замечать. – Элис! Можешь выйти…
Голос вышел чуть громче, чем планировалось. Наверно, потому что больше усилий он прилагал к удержанию спокойной неподвижной позы, чтобы Фаулер убрал свои руки сам. Первый раз за прошедшие годы он самостоятельно дотянулся до руля, вытесняя Ладона и не давая ему вырваться, но даже порадоваться этому не мог и из-за навалившейся сразу же усталости, и из-за осознания только что произошедшего на глазах у друга эпизода, виновного в котором не надо было долго искать, стоило просто посмотреть в зеркало.  Простым «извини», тут не отделаешься. 

Выйдя в коридор, она воочию убедилась, что Грэм по-прежнему цел и невредим, и держал под бдительной опекой бесноватого Хэя, который старался и вовсе не смотреть в ее сторону. В обычной обстановке такое явное недружелюбие Элис бы вполне расценила как своеобразное оскорбление, если бы не знала свою суть произошедших только что событий. Ну, по правде говоря, она толком и не знала, как вести в себя такой ситуации, так как вести себя при беседе с Носителем, она была наслышана лишь из обрывочных рассказов встретившего их дедули, да и не более того. Да и принять во внимание данность, что Хэй является не совсем человеком, было уж слишком сложно. Но факт был фактом –  внушительная дырка в стене напоминала о том, что она находится лишь в нескольких шагах от своей скоропостижной смерти.
Поэтому она не стала размениваться на очередные шуточки с монстром, и полностью согласилась с предложением Фаулера не терять времени зря, и как можно быстрее ретироваться на кухню, четко поставив себе задачу быть тише воды и ниже травы, не ища новых приключений на свою задницу. Но вот только сидеть смирно на деревянной табуретке у девушки не получилось – эй было довольно тяжело сохранять спокойствие, учитывая состояние внезапно прибывшего гостя. Элис даже слегка поежилась от пробежавшего по коже холодка, вспоминая бешеный взгляд Хэя, с которым он рванулся к ней навстречу, и не сводила взгляд с входной двери, ожидая, что он вот-вот вернется завершить начатое. Ожидание тянулось неестественно долго, и нервозность уже давала о себе знать, так как Элис по-прежнему не знала, чем конкретно сейчас занимался Грэм… да и живой ли он вообще. Такая прескверная мысль стала своеобразной пружиной, последней каплей ее и без того расшатанного самообладания, и Элис, вскочив на ноги, твердо решила, что не будет сидеть сложа руки. Неудержимое желание вернуться в комнату все же кое-как сдерживалось здравым смыслом, поэтому прежде всего она подумала о том, что ей следует хоть как-то обезопасить себя от новых спонтанных вспышек ярости со стороны раненого Носителя. В первую очередь тщательной проверке поддались ящики кухонного стола, и Элис, звеня столовыми приборами, все же выудила наружу острый кухонный нож, который, на первый взгляд, идеально подходил как средство самообороны. Вот только она прекрасно знала, что останавливающий эффект у такого оружия исключительно мал – всплеска адреналина в крови будет достаточно, чтобы не заметить еще одну дырку в теле, и скорее всего, это лишь раззадорит нападающего. Но для устрашения – вполне себе годится. Вот только такой вердикт девушку не слишком уж устраивал, и потому она принялась за кухонные шкафчики. В которых обнаружила самый настоящий джекпот, а именно – жестяную коробочку, уж очень сильно смахивающую на домашнюю аптечку. Отодвинув в сторону защелку, он приоткрыла сундучок, дабы проверить свои теории – и действительно, внутри обнаружилась различная медицинская утварь – бинты, вата, парочка пузырьков, судя по всему – со спиртом и нашатырем, несколькими пластинками разноцветных таблеток да и прочей подобной дребеденью. Элис довольно улыбнулась – почему-то она посчитала, что Хэй однозначно умерит  свой пыл, увидев, что она хочет ему помочь столь же рьяно, как и Фаулер. В любом случае, дипломатия ей казалась более эффективным методом обретения взаимопонимания, чем протянутый навстречу нож, да и более того – неизвестно, каким образом Грэм решил помочь своему изрубленному дружбану, не имея под рукой подходящих для этого предметов. Которые она и поднесет ему на аккуратном блюдечке.
Прижав коробочку подмышкой, Элис все же спрятала нож за пояс, что само по себе было скверной идеей – он так и норовил выскользнуть из-под великоватых шорт, и потому она все же переложила его в ладонь, держа руку за спиной. Конечно, такой способ пронести ее оружие незаметно со стороны выглядел и вовсе дурацким, но своя безопасность была превыше всего. Ведь толком не знала, как отреагирует на ее внезапное появление Хэй, и ей, в случае чего, придется действовать решительно. Но она все же надеялась, что до крайних мер не дойдет.
Осторожной, тихой походкой, она подошла к дверному проему, ведущему в комнату, и заглянула внутрь, робким голосом спросив:
- Грэм, как у вас дела? Я тут аптечку нашла… я хочу помочь. Если мое присутствие будет безопасным, - сказав это, она перевела взгляд на Хэя, и улыбнулась ему, но ладонь за ее спиной с силой сжала рукоять ножа, готовясь к любому повороту событий.

Отредактировано Alice Lambert (02.07.2013 22:46:01)

Мысли, никак не связанные с Элис, летали в голове, словно в бесконечном космическом пространстве, практически не сталкиваясь друг с другом, и на таких огромных расстояниях, что перейти от одной к другой удавалось с большим трудом. Хэй бы еще понял, если бы время его отсутствия равнялось времени присутствия в древности, потому что только такой вывод напрашивался. Однако в таком случае Афины опустели бы слишком серьезно, чтобы заведенный распорядок жизни большого города продолжался без сбоев. Засевшие на Олимпе шаловливые дети мерзко хихикали над своими достаточно подлыми шутками, но знали, когда придется остановиться, чтобы не пересекать черту, когда их веселье превратилось бы в головную боль. Его не было всего лишь около суток, и Хэй с какой-то болезненной отрешенностью понимал, насколько глубокая пропасть пролегла между ним вчерашним  и сегодняшним. И знал, что такой уж точно не в единственном числе. В необозримом космосе мыслей пролетела та, что всплыла первой – выходило, что в современности он видел Грэма буквально на днях, что само по себе рождало желание протянуть руку и подергать бороду, проверяя ей подлинность, совсем как ребенок на коленях у Санта-Клауса. Блуждающий взгляд спустился на пол к части вещей, около которых копался Фаулер, выделяя из них ошметки разорванных сандалий, мало чем отличающихся от тех, что были у самого на ногах. Затем перешел в небольшой горке грубого материала, от одного вида которого Хэй потянулся к своему хитону и помял его пальцами. Эти мелкие предметы одежды уже не были настолько же бытовыми и безопасными, как брошенный в коридоре окурок. Они рождали дикие предположения, затаскивающие Фаулера в самую гущу теневой жизни Афин еще до того, как Хэй ввалился к нему в квартиру прямо из тоннеля метро.
Тогда и наличие Двуликой объяснялось проще, именно в качестве представительницы своей расы, а не просто обычного механика, который решил строить свой бизнес не где-нибудь, а именно в Греции. Хэй чуть более внимательно посмотрел на Фаулера, стараясь заметить еще какие-либо упущенные детали. Но концентрация съезжала в сторону, требовала постоянного внимания к себе, чтобы не перепрыгнуть из открытого космоса в более близкие, обступающие стеной мысли о своем желании перестать бороться со своей сутью. Предложенные таблетки он закинул в рот и сначала пережевал до горькой каши, используя любой раздражающий внешний фактор по максимуму в качестве и якоря, и спасательного круга, которые держали его в относительном спокойствии отсутствия провоцирующих действий. Следующей по списку шла дополнительная боль к уже имеющимся очагам, и чем сильнее она была, тем лучше глушила возникающие порывы, которые он пока еще держал в себе. Хэй всегда знал, насколько трудно контролировать чудовище не в спокойную неделю. И потому, что у него никогда не выходило, сколько бы ни старался; и потому, что другие даже попыток совершать не пытались, считая дело заведомо проигрышным. Но сейчас одного «я смогу» не хватало, требовалась мотивация получше, пока он окончательно не перестал бы разделять свои мысли и мысли дракона.   
Молча взяв предложенный ремень, он сажал его зубами, хотя прокушенный язык или щека совершенно не пугали, он уставился в пол, расслабляя по возможности мышцы. Труднее всего оказалось не дернуться в сторону инстинктивно, а сидеть и следить за кругами перед глазами, вспыхивающими четко по указке Фаулера с каждым его движением над рукой. Вторую руку пришлось сжать в кулак, а не хвататься за край стола, чтобы ремонтировать потом не надо было еще и его. Усилие стоило того, ибо сразу же, как только сустав встал на место, Хэй почувствовал настолько сильное облегчение, что на секунду прикрыл глаза и поймал это ощущение, абстрагируясь от всего остального в виде целого стола, но прокушенного насквозь ремня не вовремя вылезшими клыками. Момент был прерван не по собственному желанию, грубо, прорезавшимся со стороны двери голосом, на который Хэй среагировал моментально, уставившись в упор на появившуюся Двуликую. Её присутствие не было безопасным, оно было страстно желаемым в данный момент. Она одним своим видом обещала даться в руки, напрашиваясь снова и снова, словно раздразнивая его аппетиты. Пришлось перевести взгляд на Фаулера, осторожно перемещая ладонь с плеча ниже, чтобы закрыть начинающие снова проявляться на руке чешуйки. Потому что он не должен их заметить. Пока стоит у двери. Пока она не подойдет ближе к шкафу. Любым своим неосторожным словом или действием он мог спугнуть их обоих, отчего замер изваянием, глядя перед собой, стараясь не задевать взглядом никого из них двоих.   
- Не стой около двери. Подай ей пистолет сам, - Хэй сморгнул пелену перед глазами, выдохнул протяжно и посмотрел на руку, отгибая ладонь и наблюдая, как чешуйки исчезают снова. Сколько еще он так протянет? – И без неожиданных появлений намного проще.
Он медленно слез со стола, подумав, что цель его визита достигнута, плечо вправлено, а он уйти он теперь сможет только через дверь и по улице, потому что ключи стали бесполезной безделушкой, исчерпав себя. Мало того, уходить он не хочет, притягиваемый как магнитом к Элис, в один момент выгадывая, как подобраться к ней ближе, в другой уже одергивая себя, и выматываясь от этого сильнее. Отодрав от груди и с живота прилипший из-за засохшей крови хитон, Хэй бросил его на пол, и так же медленно уселся обратно на стол.