- И тут появился герой на сверкающем коне, схватил незнакомку на руки и спас от ужасающих монстров, унеся ее с собою в далекую волшебную страну, где они жили долго и счастливо, - усмехнулась бабуля Каллисто и помахала на прощанье кружевной белой перчаткой. Двери закрылись и Каллисто какое-то время лежала в полной и целительной тишине. Сегодня с утра все было каким-то другим, более глубоким и чувственным, а, может быть, это в ней самой все было обострено и так открыто, что на коже ощущалось дыхание мира. Благодать? Не смотря на все, события этой недели заставляли нервничать и волноваться. Тянущая боль внизу живота говорила о том, что самое время отыскать необходимые средства гигиены, принять обезболивающее и поспать еще минимум до обеда, а еще лучше до вечера, а еще лучше остаться в этой кровати навсегда.
И найдут меня потомки через тысячи лет, обглоданною собаками и с выклеванными глазами. Надо мной будет кружить воронье, а ветер будет трепать остатки моих волос. Замереть, остановиться на миллионы лет.
Каллисто лежала на большой кровати в своей комнате. Квартира бабушки Перси не изменилась совсем. Все также чисто, стерильно и пафосно. А еще тепло и уютно. Каллисто повернулась на бочок и подтянула коленки к груди, обхватив их руками. Глаза не открывала, в надежде, что уснет и проснется уже не такой разбитой, но боль в животе усиливалась, сбивая все мысли и прогоняя сон, начинало слегка подташнивать и крутить. Каллисто вынырнула из одеяла своей лохматой заспанной головой и обернулась по сторонам. Мука.
Позвать бабулю возможности не было: она уже отчалила встречаться с каким-то там антикваром из рыцарского ордена. Кажется, мистером Параскевопулосом. Ох уж эти старые добрые чаепития, которые так любила устраивать ее бабушка. Почувствовав приступ тошноты, Каллисто мучительно застонала и скатилась как гусеничка прямо в одеяле на пол. Пол был прохладным и она приложила к нему свою тяжелую и горячую голову. Нет, так дальше продолжаться не может.
Отправившись в ванную, Каллисто, закутанная во все то же несчастное одеяло, по пути прихватила лекарство. Забросив спасительные белые пилюли в рот, она зависла над умывальником , сложившись пополам и сидя на краю ванной, проклиная свою женскую долю и философствуя на всевозможные кровавые темы. Обыск ванной ничего не дал, а также и ванной бабули. Останавливаясь через каждые несколько метров и замирая, чтобы унять ходившую ходуном голову, Каллисто обшарила всю квартиру. Нигде ничего не было. Нет, бабулю то можно понять: она женщина взрослая и острой необходимости у нее в подобных благах цивилизации нет, а сама Каллисто уже очень давно не жила у любимой бабушки, безвылазно проводя время в своем клубе за городом. Вот беда.
Кое-как приведя себя в порядок, расчесав не желающие укладываться лохматые волосы, она натянула джинсы, понимая, что беда близко и скоро она рискует затопить в крови всю Грецию. Ну, по крайней мере Каллисто именно так представляла себе надвигающуюся катастрофу. Погибни же, о Греция моя! Нет, так не пойдет. Наверх она одела простую черную футболку, а на плечи накинула кожаную байкерскую куртку.
- Я уже иду к вам, - стонала она, выползая из квартиры, своим видом напоминая изрядно надравшегося накануне человека. К кому она шла, Каллисто не уточнила, но явно во всю мечтала о крылышках и обо всех этих женских штучках. Обезболивающий не спешил облегчать ее страдания и она проглотила еще одну таблетку. Запив ее остатками колы, она натянула на себя темные очки, чтобы никого не смущать своим помятым видом и вышла на улицу.
Ближайшая аптека оказалась закрыта, а в магазине, который тоже почему-то тоже был закрыт, оставшиеся в живых посоветовали ей большой торговый центр, находящийся неподалеку. Не став спорить со знатоками, Каллисто взяла любимого харлея и отправилась на нем прямиком в центр.
Обнаружив, что погода не летная, кое-как застегнувшись на ближайшем светофоре и проклиная погоду, Каллисто, мокрая и злая, припарковалась у большого здания, где и было ее спасание. По крайней мере она на это надеялась. Ну, не раритет же она ищет в конце концов! Во время парковки, слегка зацепила чей-то джип, стоящий у дороги, но не стала дожидаться разбирательств, понимая, что жизнь не удалась, а порча чужого имущества еще не самая страшная беда, которая ей предстоит. Нацарапав на упаковке обезболивающих свой номер телефона и оценив размеры трагедии на глаз: а это небольшая царапина на левом борту, она оставила координаты и, наконец-таки, загнала своего красавца в крытый гараж торгового центра. Так, мокрая и злая, как черт, она и оказалась внутри.
И вот тут то огни большого магазина и отвлекли ее от своих проблем. Дико захотелось чего-нибудь сладенького. С головой, наполненной туманом и болью, Каллисто не сразу поняла почему покупатели так стали взволнованы. Почему какой-то джентльмен бросил на пол коробку с печеньем и отбежал в сторону. Кстати, вкусным печеньем.
Она обернулась в тот миг, когда зал наполнил визг и топот нескольких лошадей. Не узнать это цоканье было невозможным для нее. Взору предстала определенно очень странная картина. Резкой и острой вспышкой боли отозвался ее живот, но она не обратила на его вопли никакого внимания, пораженная и изумленная, наблюдая как будто бы из сказки появившихся по-настоящему великолепных существ. Каллисто восхищалась лошадьми, но увиденное ею было еще более восхитительно. Одна проблема - кентавры не были настроены дружелюбно и, кажется, сами буйствовали от неожиданной смены обстановки. А, может быть, это было запланировано ими? Так или иначе, но гадать было некогда. Спина взвыла от зуда, которым так любила забавляться сама Фемида, а глаза впились в тоненькую фигурку темноволосой девушки. Фемида говорила, что происходила несправедливость. Фемида требовала это изменить: спина чесалась ужасно, и будь у Каллисто время, она бы сперва приложилась спиной о соседний прилавок, хорошенько, как кошка, об него потеревшись. Печенье подождет, а вот прокладки не очень любят ждать, но Каллисто даже не задумалась над тем, чтобы убежать или попытаться спасти свою жизнь. Она просто побежала к девушке (Сильвер) и прыгнула, сбивая ее с ног, теряя на ходу свои любимые очки (ах, ты ж блина!) и покатившись вместе с нею по полу куда-то в скромно стоящий прилавок с фруктами, тут же принявшимися падать вместе с ними.
