Герберт пробыл в Древней Греции совсем немного, но и за это время своей импульсивностью и горячностью успел натворить таких дел, что разбирательств хватило на целую неделю. Если обычно Стаут заглядывал в особняк только на выходных, или крайне редкими свободными вечерами (или из-за вызова Честера – но это скорее исключение), то после всеобщего возвращения в век двадцать первый, стены эгейнстовского особняка всё чаще отражали шаги и голос хранителя Титона, а в холодильнике, его же стараниями, даже появилась какая-то еда. Впрочем, она пробыла там недолго, зато осталась личная кружка, которую Стаут мудро запрятал подальше в шкафчик.
Однако же при всей своей любви к возможности пообщаться, в эти дни Герберт, когда он появлялся в особняке, больше сидел либо в кабинете у Беннингтона, либо у себя в комнате, чем на более общих территориях. Но сегодняшний день приготовил Стауту резкую смену впечатлений.
Официально пятница была днём рабочим, но Герберт решил для себя иначе: взяв давно заслуженный отгул, он пришел в особняк, когда не было еще и семи часов. Отчего-то он решил, что обстановка всеобщей нелюбви к одному известному Хрантелю, царившая здесь, поможет ему хоть как-то справиться с огромным количеством не самых приятных мыслей, никак не покидающих его голову с самого перемещения. Как выяснилось, идея была не самой удачной – атмосфера скорее давила, чем помогала, и очень скоро Герберт решил ретироваться.
Но вот сюрприз – сделать это бесшумно не вышло, ибо прямо посередине коридора произошло столкновение. Пребывая в состоянии глубокой задумчивости, Стаут не заметил бегущую ему навстречу девушку. Ее мысли и глаза тоже были заняты кое-чем другим, так что их встреча вышла весьма и весьма ощутимой. Физически. Несчастная книга, сделав в воздухе живописное сальто, со стуком опустилась мужчине на ногу; но переживать скорее стоило за состояние её обладательницы – судя по тому, как сейчас болела грудная клетка Герберта, девушка тоже должна была пережить тот еще удар.
– Эй, всё в порядке? – Герберт мягко схватил за плечи отшатнувшуюся от него девушку, позволяя ей безопасно прийти в себя после удара.
– Кассандра? – когда Стауту удалось, наконец, разглядеть хозяйку книги, его лицо озарила широкая улыбка. Кажется, им никогда не удастся хоть раз встретиться нормально: на кухне, или, например, в гостиной, как это происходит с другими людьми.
– Кассандра. Как поживает твой щеночек? – Герберт оценивающе оглядел девушку, будто убеждаясь, что сегодня щенок действительно не на месте, одарил её одной из самых очаровательных улыбок из своего арсенала, и подобрал с пола пострадавшую книжку.

– Я не хочу рассол, – выражение лица Герберта сейчас в точности повторило то, что появилось у него и при самом первом явлении соленого "огуречного сока" в его жизни. Только трагичности в глазах теперь было больше.
Щенок, та самая кокетливая соломинка и насмешливый тон Кассандры вызвали такую активную волну ярких воспоминаний, что она легко и как-то совершенно незаметно накрыла все события прошедших месяцев. Словно их и не было, как и того знаменательного провала в древний мир. Герберт будто только вчера возвращался из кабинета Честера после очередного «празднования» стаутского воссоединения с Эгейнстом, и как будто совсем недавно…дал обещание.
– Кассандра, – Герберт очень внимательно посмотрел в глаза своему очаровательному товарищу по группировке, и одарил девушку сладкой, многообещающей улыбкой. – Я ведь кое-что тебе должен. Помнится, как-то раз в постели я пообещал тебе помочь с выбором шляпки. Так вот.
Стаут проникновенно взглянул на Кассандру, и для пущего эффекта торжественно опустил ладони на плечи девушки:
– Пришло время исполнить обещанное. Сегодня ты станешь счастливой обладательницей лучшей шляпки во всей Греции, это я тебе гарантирую. А потом обязательно заскочим куда-нибудь на ланч, а то я чувствую себя обязанным. Ты показала мне своего пригретого на груди щеночка и напоила рассолом, теперь и мне нужно вернуть тебе угощение.
Чуть сжав напоследок аккуратные плечики, Стаут убрал ладони, достал из внутреннего кармана телефон, и тут же начал набирать номер знакомого таксиста. Оторвав взгляд от дисплея на пару секунд, он вежливым, но совершенно безапелляционным тоном заявил:
– Я даю тебе пять минут на сборы – мы едем в торговый центр. Встретимся на стоянке.

Отредактировано Herbert Stout (24.05.2013 00:08:36)

– Это что, тихий бунт? – Герберт с веселым изумлением взглянул на девушку, попутно отправляя телефон в карман брюк – вызывать машину было рано, ибо предстоял разговор. – Послушай. Во-первых,  судя по закладке, у тебя и эта книга не дочитана. А перечитывать вторую при том, что первая еще не получила свою заслуженную долю внимания – знак неуважения к писателю. Во-вторых, шахматами мы и вечером можем заняться – они не убегут. И я обещаю, что первая партия будет нежной. Я не сделаю тебе больно.
Легким жестом Стаут смахнул несуществующую пылинку с рукава кофточки Кассандры, автоматически улыбаясь еще более очаровательно, чем прежде. По глазам Герберт видел – идея похода в торговый центр не вызывала у Кассандры дикого восторга. Было ли тому причиной сегодняшнее настроение девушки, или же она в принципе не любила такие походы, Стаут не знал. Но он был точно уверен в том, что в конце концов сможет изменить её отношение к подобной идее времяпрепровождения. Хотя бы на сегодня.
– Кассандра, не упрямься. Если ты займешься этим со мной, тебе понравится. И если тебе настолько страшно, я сейчас пошагово опишу весь процесс. Смотри, как всё будет происходить, – Герберт приобнял девушку за плечики, опустив свободную руку в карман брюк, к телефону, и твердо намереваясь своими дальнейшими словами сместить гирю с чаши «Не хочу идти за покупками» на чашу с надписью «Я согласна поехать в центр».
– Сначала я отведу тебя в один прекрасный магазинчик, где гарантированно будет мало посетителей. Его держит один хороший человек с отменным вкусом, и индивидуальный подход с его стороны тебе уже заранее обеспечен. Потом я поведу тебя еще в пару мест, потом – на ланч в ресторанчик на третьем этаже, а после… – Стаут погладил плечо девушки, обращая тем самым внимание на слова, которые должны были вот-вот изменить ее решение. – После я обещаю тебе рейд по каждому из книжных магазинов во всем центре. Как тебе такой вариант?

Герберт только пожал плечами и немного виновато улыбнулся – нет, конечно же, он не собирался отказываться от своей затеи. Маленький побег Кассандры тоже лишь заставил его улыбнуться: мужчина очень вовремя вспомнил, что она и в тот раз просила его вести себя тише, вполне конкретными словами, и Стаут, кажется, даже пообещал этой просьбе следовать.
– Пойми, Кассандра, в магазинах нет ничего пугающего. Я обещаю, что буду вести себя прилично, если тебя смущает именно это, – Герберт в шутку приподнял руки вверх, будто признавая своё поражение.
– Сейчас еще утро. Мы справимся со всеми делами до того, как зайдет солнце, и ты даже сможешь насладиться чтением своей книги еще при дневном свете. Сидя у себя в комнате, – с этими словами Герберт по-хамски открыл так вовремя оказавшуюся рядом дверь, ведущую в его бывшую, а теперь в нынешнюю комнату Кассандры, и бесцеремонно заглянул внутрь.
– А тут всё так же уютно. И по-прежнему на двери нет замка, – Стаут почти с детским любопытством оглядел комнату, опершись рукой о косяк двери, и только осмотрев все то, что было на виду, вновь вернул верхнюю часть тела на пространство коридора. Дверь он оставил распахнутой.
– Давай, Кассандра, иди собирайся. Оставляй книгу, бери все нужное – и выдвигаемся. Дверь открыта, комната ждет, а я прямо сейчас звоню водителю и вызываю его на нашу стоянку. Ты же не хочешь заставлять прилежного работящего человека ждать? Приходи туда через пять минут, и никаких отговорок.
Герберт сверкнул хамоватой, но очаровательной улыбкой, развернулся, и направился дальше по коридору, на ходу набирая телефон такси.

Отредактировано Herbert Stout (01.06.2013 20:15:51)

Когда Кассандра появилась на стоянке, Герберт с довольным спокойствием наблюдал за шуршащей по гравию стоянки машиной. Однако девушка внесла в это утреннее спокойствие кое-что новое. Стаут с удивлением выслушал суровые требования, и с еще большим удивлением посмотрел на протянутую руку.
– У нас с тобой уже так всё серьезно? – Герберт пожал ручку Кассандры, не рискуя улыбаться ей так же широко, как раньше, и отпустив руку достаточно быстро для того, чтобы у коллеги не появилось лишнего повода на него злиться. Он даже думал отпустить шутку про нотариуса и брачный контракт, которым нужно было заняться прямо сейчас, но чувство самосохранения оказалось сильнее желания высказаться. – Теперь я уже просто боюсь говорить тебе, что мы по дороге в Центр остановимся еще и у портного. Но ты можешь переждать эту катастрофу в машине. Всё займет не больше пары минут.
Стаут открыл дверь остановившегося такси, приглашая девушку внутрь, после чего обошел автомобиль сзади и устроился на заднем сидении рядом с девушкой, приглушённо хлопнув напоследок дверью.
– Кадмос! Спасибо, что так быстро приехал, – Герберт буквально светился счастьем, словно таксист был именно тем человеком, присутствия которого не хватало ему для полнейшего счастья в жизни.
– Нет проблем, – водителю на вид было лет тридцать восемь. Кадмос Фракидис начал возить Стаута по Афинам еще с мая. На самом деле, он был другом еще одного водителя, который отвечал за перемещения Герберта по городу в «фирменной» машине. А на нерабочее время Хранитель ловко ангажировал Кадмоса, чем оба были вполне себе довольны: первый получил в свое распоряжение машину на практически любое время дня и ночи, а Фракидис – стабильный заработок.
Видимо, за это время Фракидис сумел изучить вкусы постоянного клиента, и как только дверь за Стаутом закрылась, грек тут же поставил диск с джазовыми композициями. За недолгим и легким обменом репликами про погоду в частности и жизнь в общем, машина выехала на главную дорогу и направилась в сторону нужного Стауту дома.
Во время пути Фракидис изредка поглядывал на Кассандру в зеркало заднего вида с каким-то обреченным пониманием. Не трагичным, а просто…осознанным пониманием. Выяснить, что стояло за этим проникновенным взглядом удалось почти сразу же после того, как Герберт вышел из машины и исчез в практически потайной двери одного зеленого переулочка. Кадмос сначала деликатно кашлянул, не решаясь начать разговор. Потом неуверенно поёрзал на сидении и постучал пальцами по рулевому колесу. И, не выдержав наконец, обернулся и с ходу обратился к девушке.
– Знаете, мистер Стаут, конечно, мужчина интересный. Но… Я бы на Вашем месте еще раз всё обдумал, – Фракидис с толикой жалости в глазах посмотрел на Кассандру и незаметно вздохнул.
Одни боги Олимпа знают, что успел повидать многоопытный таксист за эти полгода работы. А Кассандра, видимо, показалась ему девушкой достойной, и то, что он видел ее в стаутской компании в первый раз – и уже с самого утра – не оставляло ему пространства для иной фантазии.

Нельзя сказать, что таксист как-то по-особенному отреагировал на смех девушки. Ему с его работой приходится каждый день видеть сотни и тысячи людей со своими индивидуальными жизнями, разговорами и реакциями на них, а уж этот смех и вовсе был приятным. Именно по всем этим причинам он терпеливо и с легкой дружелюбной улыбкой смотрел на внезапно развеселившуюся клиентку. Сведения о своей ошибке он тоже воспринял спокойно: то ли не поверил в эту самую ошибку, то ли был к ней готов.
– О, нет, никакого разочарования! Что Вы! Это Вы меня простите, что позволил себе залезть не в свое дело. Простите.
На словах о репутации Фракидис замялся и по привычке побарабанил пальцами по рулю. В нем сейчас отчаянно боролись сразу два острых желания: сохранить довольно прибыльную работу на Стаута и поболтать. Наконец водитель решил, что от разумной и умеренной болтовни еще никто от хорошего таксиста не отказывался, и решился на продолжение разговора. Взгляд его темных глаз снова обратился к девушке, когда он заговорил практически заговорщицким тоном:
– Репутация... нет, никакой «такой» репутации, нет. Я не знаю ни о чем, что происходит с мистером Стаутом за пределами моей машины. И могу отвечать только за то, что вижу сам.
Фракидис попытался сообразить, как получше и как можно более осторожно поделиться информацией о – всё-таки в конце концов – постоянном клиенте. Но он ведь действительно чаще всего видит, как Герберт просто провожает кого-нибудь то домой, то из дома, и ничего особенно плохого при этом не происходит. Но никаких осторожных, но при этом красивых слов Фракидис придумать так и не смог, хоть искренне пытался это сделать.
– Просто обычно поездки мистера Стаута с молодыми красивыми девушками заканчиваются примерно одним и тем же, – глаза Фракидиса заблестели неподдельным греческим задором. – Ничем таким, но всё же… Не то, чтобы он был инициатором, но…
Тут Фракидис обернулся и заметил, что Герберт уже вышел из-за двери, и теперь о чем-то оживленно болтает напоследок с никак не желающим его отпускать портным.
– Ну, вот, как-то так, – быстро проговорил таксист, кашлянул и как бы безразличным чуть скучающим взглядом начал осматривать дорогу сквозь стекла автомобиля. А Стаут, тем временем, спустился по небольшой лесенке, и теперь с довольным видом и какой-то коробочкой направлялся обратно к машине.

Кадмос даже не успел толком среагировать и вербально выразить свое согласие. Пусть он и хотел сохранить клиента, от шанса немного пошутить он отказываться тоже не собирался, и веселый блеск черных глаз в отражении зеркальца заднего вида гораздо четче и яснее говорил о согласии поучаствовать – лучше, чем любые слова.
Кассандра совершенно правильно решила пронаблюдать за реакцией своего коллеги, ибо наблюдать там было за чем. Дверь Герберт открывал с довольной улыбкой на губах, а вот устраивался на сидении он уже с совершенно другим выражением лица. Он не хмурился, но подозрительность очень четко отражалась на некогда беспечном стаутском лице. Сперва он с недоверием и смутным подозрением (в заговоре, не иначе) посмотрел на так ласково улыбающуюся Кассандру, а потом с не меньшим сомнением посмотрел и на Фракидиса. Кадмос был занят тем, что заводил машину и ждал, пока чей-то джип освободит дорогу. И у него, и у Кассандры лица были предельно чисты и даже практически непорочны. Уличить эту парочку в чем-то представлялось нереальным, но и в серьез воспринять надежды коллеги (той, которая так старательно с самого первого момента знакомства пытается отучить Герберта от его обычного поведения) на скрепление отношений он тоже не мог. Ну, а раз такое дело…не можешь победить, как говорится...
– Конечно, дорогая, – наконец Герберт сладко улыбнулся своей-будущей-супруге, уютно устраивая приобретенную коробочку рядом с собой на сидении. И голос его звучал так проникновенно, словно первая законная ночь случилась буквально пять минут назад. – Я уже давно предлагаю тебе не затягивать и устроить всё в декабре.
Мужчина улыбнулся еще слаще и, расстегнув пуговицу на пиджаке для большего удобства и свободы действий, приобнял Кассандру за плечико:
– А ведь это дело нелегкое, столько всего нужно успеть…страшно подумать.
Герберт картинно покачал головой, и тут сделал вид, что внезапно что-то вспомнил. И он действительно вспомнил, что проигрывать даже в той игре, которую начал не он, было делом не очень хорошим.
– Но мы можем кое-что сделать прямо сейчас – отрепетировать заключительную часть церемонии.

Отредактировано Herbert Stout (03.06.2013 00:45:02)

Судя по тому, что выражали голубые глаза собеседника Кассандры, Стаут старательно пытался представить в каком из миров он мог бы попросить сделать отношения исключительно платоническими. Судя по озадаченному лицу водителя, он думал примерно о том же. Потом оба почти одновременно пришли к выводу, что в каком-то из самых далеких параллельных миров с неправильным двойником Герберта такое, в принципе, могло, конечно, случиться…но, опять же, не факт.
Все знают, что затянутая шутка – признак плохого тона. Но вот беда: пока что Кассандра оставалась в относительном выигрыше, что Герберта не слишком устраивало. И если она была не в выигрыше в прямом смысле этого слова, то хотя бы отвертеться от последствий собственной шутки ей пока удалось. Ну а так как до центра Golden Hall машина еще не доехала, а проигравшим Стауту оставаться не хотелось, можно было провернуть еще одну маленькую и крайне приятную аферу в свою пользу.
Герберт ответил на сияющую улыбку девушки своей дежурной, сильнее сжал плечико Кассандры, и заговорил всё тем же проникновенным тоном, что и прежде:
– Но милая, мы же оба давно поняли, что я слегка погорячился. До марта я не дотерплю, прости уж.
Он подался чуть вперед, ладони скользнули по плечам, обхватили голову девушки…и через долю мгновения он поцеловал еще недавно так победно улыбавшиеся женские губы. Отстранился он только через один, два, три поцелуя, и завершил свой заключительный ход довольной полуулыбкой.
– Вот теперь мы квиты, – Герберт выпрямился, выразительно посмотрел на Кассандру, четким движением поправил пиджак и расслабленно откинулся на спинку сидения. – Когда начинаешь игру, будь уверена, что сможешь выиграть. Иначе можно попасться. Как ты сейчас.

Герберт любил языки почти так же сильно, как и искусство во всех его проявлениях. В сердце Стаута они занимали почти равнозначные и равноценные места, поочередно выходя на первый план в зависимости от ситуации.  Славянским языкам ему учиться не приходилось, но их звучание Герберт узнавал сразу, и произнесенная с характерным звучащим набором фраза мгновенно заставила мужчину улыбнуться.
Признаться, Герберт искренне надеялся победить в игре даже в том случае, если сейчас, в такси, завершился только первый раунд. Поэтому он даже не стал утруждать себя ответом – по выражению лица и взгляду и так было всё предельно ясно. Как ясным было и то, что Кассандра явно хотела как можно скорее зайти в торговый цент, и уже (и даже еще) скорее выйти из него.
– Уже скоро, не волнуйся, – Герберт кивнул на приближающуюся громадину Центра и убрал приобретенную коробочку в карман пиджака.
Стаут не обманул. Действительно очень скоро, буквально через минуту машина остановилась на стоянке для посетителей. И после обычного ритуала с придержанной дверцей, прощанием с хорошо знакомым водителем и оплатой услуг последнего, Герберт повел девушку к главному входу.
Если вы никогда не бывали в настоящих торговых центрах, то вам сложно будет представить истинные масштабы открывшегося перед коллегами вида. Слышали байки про то, что женщина может провести в походах по магазинам весь день? Так вот, в данном случае речь идет не только о прекрасных дамах, но и обо всем остальном человечестве, и под «целым днем» здесь подразумеваются далеко не три-четыре часа. А буквально весь день, с открытия и до закрытия: дорогие бутики мирно сосуществуют с магазинами более приемлемых цен, кафе и самые настоящие рестораны готовы в любой момент приютить уставшего охотника за товарами, а общая площадь Центра так и вовсе заставляет непривыкшие к подобному головы идти кругом. Кроме того, маркетологи не зря кушают свой хлеб: запах булочной или парфюмерный магазин вы почуете еще за несколько метров от входа, и поверьте, с искушением заглянуть в манящий музыкой салончик очень сложно бороться…
Но довольного обстановкой Герберта сейчас волновал один-единственный магазин, расположенный на третьем, «дорогом» этаже.  Держал его француз по имени Yves Léonard, большую часть времени проводивший в своем британском магазине. Греческой же веткой заведовал другой человек, но сейчас, в это время года, Ив Леонар, предприимчивый, энергичный, не стесняющийся проявляющейся седины мужчина, был здесь. Это не было счастливым стечением обстоятельств – Стаут был прекрасно осведомлен о передвижениях француза и вел Кассандру именно к нему.
Стеклянный лифт, проход по менее шумному, чем на бюджетных этажах, но оттого более светлому пространству, и вот уже крепкого вида охранник открывал перед Кассандрой и Гербертом тяжелую стеклянную дверь. Ненавязчивый аромат дорогого парфюма, приятный свет, мягкие диваны – Ив делал всё, чтобы его клиентам было более чем комфортно находиться в стенах его детища.

Сам хозяин возник посередине зала ровно в тот момент, как Кассандра переступила порог магазина. Вошедший следом Герберт тут же одарил Леонара яснейшей из улыбок, на что француз тут же ответил своей, не менее лучистой, и вскинул руки к белоснежному потолку.
– Monsieur Stout!
Продолжать разговор на французском Ив не стал, но тут же представился Кассандре на греческом; явный французский акцент очень причудливо сочетался с греческими словами, но оттого придавал владельцу магазина еще больше европейского шарма.
– Ив Леонар к Вашим услугам. И позвольте сразу сказать – я уже вижу, что работать с Вами будет истинным удовольствием для меня.
Прекрасно осознавая, что платить будет Герберт, Ив обратился с Главным Вопросом именно к нему:
– Чем я могу быть полезен, мсье Стаут? Вы хотите сделать прекрасной спутнице подарок, так ведь? К какому событию мы будем готовиться?
Герберт с лукавой улыбкой взглянул на Кассадру, затем на Леонара, и произнес одно-единственное слово: «Скачки». Ив Леонар с пониманием кивнул.
Будучи истинным британцем, Герберт знал про скачки всё. И если даже не про сами скачки, то про дресс-код – точно. Дамская шляпка на скачках – это больше, чем предмет искусства. Без нее нельзя появиться на этом светском событии, и ее нужно сделать такой, чтобы о вас говорили еще и на следующий год. Цвета, формы, украшения, размеры – все это в отношении шляп различается так сильно, и подчас принимает такие причудливые виды, что «перещеголяй всех остальных дам в своей шляпкой и попадись тем самым на глаза королеве» стало отдельным и крайне азартным спортом.
Стаут же прекрасно понимал, что на экстремальные варианты не стоит и пытаться обратить внимание Кассандры (и тем более, они далеко не на королевские скачки собирались), так что Герберт сразу указал на самую спокойную из представленных.

Ив со шляпкой в руках оказался у Кассандры через пару мгновений и, протягивая девушке головной убор, с мягкой улыбкой спросил:
– Может, Вы соблазнитесь присмотреть себе и новое платье?