< Заброшенная усадьба
Руки Артура были по локоть в крови, и он хорошо это осознавал. Даже тех жизней, что он положил на алтарь собственного бессмертия, хватило бы, чтоб отправиться напрямую в христианский ад, если бы только Кестлер в него верил. Если же добавить к этому всех «случайных жертв», «лишних свидетелей» и «достойных противников», убитых Артуром лично или через посредников, приходится признать: для богов было большой удачей, что хранитель Зевса пока оставался жив, ведь вряд ли хоть одна мировая религия могла с ходу определить, какого посмертного воздаяния заслуживает грешник подобного масштаба. Впрочем, много было людей, пытавшихся совершить акт возмездия земными средствами. Герберт был не первым и, видимо, не последним, кто хотел поквитаться с Кестлером за смерть близких. Стаута (Артур наконец вспомнил и фамилию эгэйнстовца) отличало только одно: он принадлежал к группе тех немногих, кому было недостаточно проклясть хранителя Зевса и попытаться отправить его к праотцам – он пытался разобраться. Мучительная практика, которую Артур не до конца понимал. Убить почти десяток на терзания по тем, кто уже давно разлагается в могиле, когда твоя собственная жизнь не превышает жалких семидесяти лет? Впрочем, Кестлер подозревал, что все эти поиски истины мнимые: у Герберта есть готовый ответ на свой вопрос, и он лишь ждет его подтверждения. Ну что ж, Артур не собирался его разочаровывать.
- Просто я монстр, мистер Стаут, - улыбнулся Кестлер. – Вы же это хотели услышать?
Герберт с самого начала практически кричал об этом, даже к вопросу присовокупив намек о полном отсутствии у Артура семейных ценностей. Кестлер задумчиво посмотрел на бледную Даф, замершую у стены. Любопытно, Стаут намекал на слухи о том, что когда-то давно хранитель Зевса убил своего брата (какая чушь, в этом не было ни малейшей необходимости!), или он знает о существовании Вивьен и пытается манипулировать противником? Впрочем, ерунда, это почерк самого Артура. Его противники обычно не столь щепетильны в вопросе биографических деталей.
- Вы задали правильный вопрос. «Зачем». Мои люди редко убивают ради собственного удовольствия. Это было столкновение хранителей, и файеровцы оказались сильнее будущей миссис Стаут. Я не был знаком с ней лично, но, говорят, это была прелестная девушка. Таким не стоит добровольно кидаться под жернова Игр. Их кости перемелет первыми. Что в итоге и случилось, - Артур пожал плечами. – Ничего особенного, верно?
О, разумеется, это была не та версия событий, которую желал услышать Герберт. Более того, с реальностью она тоже совпадала не во всем. Однако в одном Кестлер не врал: невеста Стаута была хранительницей, пусть и получившей талисман незадолго до смерти. А каждый, кто получает покровителя, автоматически подписывается на то, что готов ради него умереть.

Отредактировано Arthur Koestler (07.05.2013 22:57:27)

Краткость - сестра чего-то там, особенно с учетом, что описывать действия других персонажей не есть правильно, а я и так не оставил мистеру Стауту особого пространства для маневров.

Артур скрипнул зубами. Стаут его порядком… утомил. Кестлер был терпелив. Был относительно вежлив. Был лоялен к человеческой глупости. В общем, сделал все, что мог, чтоб зарвавшийся юнец остался цел. Однако всему есть предел. И когда Герберт в очередной раз не выдержал, сорвался и сам Артур.
Удар в живот, предназначенный Стауту, был лишь немногим сильнее, чем можно было ожидать от человека комплекции Кестлера. Как бы ни был зол хранитель Зевса, он понимал, что использование всей силы покровителя означало бы конец перемирия. Однако договор ограничивал Артура как главу группировки. В ситуации, когда было затронуто его чувство собственного достоинства, Кестлер действовал как любой уважающий себя мужчина – показывал оппоненту, что за свои слова и поступки нужно отвечать. И ни оно перемирие не могло запретить ему поставить на место любого, кто этого заслуживал.
- Уйди с дороги, - процедил  Кестлер, с выражением, полным отвращения, отталкивая Стаута плечом. Этот щенок, пожалуй, слишком легко отделался. Не мешало бы ещё ударить в челюсть хотя бы разок, чтоб меньше трепался. А лучше – убить. Сколько раз Кестлер жалел, что оставляет в живых таких вот мстительных родственничков!.. Но он прекрасно понимал, что убрать всех физически невозможно, и, вопреки распространенному мнению, маньяком, получавшим удовольствие от процесса, он тоже не был. И опять же – перемирие. «Надо будет напомнить Беннингтону при первой же встрече, что оно касается не только меня. Пусть держит своих болонок на поводке, если не хочет очередной войны. Видят боги, я готов к ней лучше, чем этот сброд».

Честер, знатно прихрамывая на одну ногу, волочился по непролазной гуще темного леса. Матерясь и вспоминая Бога самыми прекрасными словами, мужчина проклинал тот день, когда оказался в, мать ее, Древней Греции. Нет, ему, конечно, понравились здешние Храмы там, произведения архитектуры и искусства… Вино и женщины, к слову, тоже были ого-го. Но фак! Дома все-таки было лучше. В разы. Просто потому, что дома были нормальные мобильники, ноутбуки, вечный доступ к интернету. Дома было нормальное пиво. А еще там были пена для бритья и станки. Там он чувствовал себя человеком, а не первородной, блин, обезьяной, обросшей шерстью и блохами. И, чего там говорить… Дома были его друзья. Стаут, Оакхарт. Дебилы те еще, конечно (особенно второй), но все-таки друзья. И там была его группировка. Интересно, что с ними стало в Древней Греции? Все ли живы? И почему Честеру так и не удалось собрать их в одном месте? Кестлер наверняка давно это сделал… Впрочем, на Кестлера ли равняться Беннингтону? Он в несколько раз лучше Хранителя Зевса. И скоро он это докажет.
- Ну и куда ты забрел, дурак небритый? Я же сказал – идти прямо! Нафига ты свернул налево!? – Громко затрещал огромный черепахун, который удобно устроился у Честера на руках. Всю дорогу, блять, возникал без толку, а пользы – ноль. Только и делал, что катался на адепте Ареса. И чего последний вообще решил взять этого гомосека с собой?
- Ты, пердун старый, закрыл бы уже свою варежку, - недовольно рявкнул Честер, косясь на животное сверху вниз, - это ты, блеять, сказал мне свернуть налево, а теперь отнекиваешься. У-у-уй, нечисть подзаборная, - проворчал мужчина, прищуриваясь и пытаясь рассмотреть хоть какой-то намек на выход из леса. – О, смотри, там дом. Пожалуй, я оставлю тебя здесь, а сам пойду туда переночевать. Гляди, может и встретимся утром – доползешь до этой хибары, - беззлобно пошутил мужчина, ловя на себе пронзительно-ненавидящий взгляд черепахи. О, да, у Честера с этим придурком были особенные отношения. Своя атмосфера, ага. – Ладно уж, -  и Честер, якобы случайно огрев черепаху ребром ладони по башке, двинулся ближе к дому. В метрах пяти он остановился. «Этот запах», - брюнет встал на месте и, совершенно не двигаясь, принюхался. О, да. Этот запах он никогда не забудет. «Кестлер», - адепт Ареса сжал зубы, пытаясь сообразить, что ему делать дальше. Скорее всего Хранитель Зевса уже заметил Честера – слишком сообразительная и сильная зараза. Значит, бежать смысла нет. Но что тогда делать? Хотя… Стоп! Кестлер там не один. Он… Твою мать! Твою гребанную мать! Стаут! Что ОН там делает!? – Честер машинально осклабился, подаваясь ровно на шаг вперед и вновь резко останавливаясь. Пока еще есть время – нужно подумать. Но кто сказал, что время есть?..
- Чувак, ты чо? Чо с тобой? – Спросил Гоша, удивленно разглядывая лицо Чеса.
- Тш, - резко одернул товарища Беннингтон. Так что же ему делать? Как поступить? И… Да хрен с ним! – И Честер, крепче ухватив черепахуна, решительно вошел в дом. Дверь он открыл сильным ударом руки. Он был зол. Черт возьми, он был охренительно зол! На себя за то, что не уследил за Стаутом. На Стаута за то, что заварил кашу. И, конечно, на Кестлера. Чтобы быть разъяренным на него - Честеру не нужны были причины.
- Зашибись, - прорычал Честер, глядя на Стаута так, словно перед ним был нашкодивший щенок. Потом Честер перевел взгляд карих глаз на Кестлера. Твою мать, даже в Древней Греции этот поддонок сумел сохранить свою идеальную педантичность. Тьфу, блеать. Наконец, Честер бросил короткий взгляд в сторону Дафны, которая без сознания подпирала спиной угол деревянной стены. К слову, сейчас Честер хотел набить морду сразу обоим: и Кестлеру, и Стауту. Первому за то, что просто посмел находиться здесь, рядом с Эгейнстом. А второму за то, что не убежал от Хранителя Зевса. И за то, что скорее всего он заварил всю эту кашу. Впрочем, сперва нужно во всем разобраться.
Честер все еще стоял в дверях этого полусгнившего дома. Дверь позади его была открыта и время от времени пронзительно скрипела от легкого ветра. Черепахун внимательно наблюдал за развивающимися событиями. Честер, сжимая кулаки и скрипя зубами, ждал объяснений. Без разницы от кого. Нужно просто все выяснить.

Губы Артура расплылись в жесткой улыбке. О, как же приятно, когда люди в твоем присутствии забывают о телепатии! Надо же. Стаут так беспокоится о перемирии, что не замечает:  его начальник наплюет и на договор, и на чужие жизни, лишь бы удовлетворить свою маленькую тщеславную месть. Впрочем, это к лучшему, и уж кто-кто, а Артур не станет открывать юноше глаза. Он вообще не привык лезть в чужие дела, что бы там ни казалось взбешенному Беннингтону.
Честер, кстати, не перестает удивлять:  совсем недавно заменил Берроуза, и уже практикуется в его фирменном лицемерии. Впрочем, ещё в момент заключения мира Артур хорошо понимал, что договор был во многом навязан докучливой Стерн.  И, по большому счету, и Кестлер, и Беннингтон с радостью бы стравили своих людей друг с другом, чтоб раз и навсегда покончить с  поднадоевшими словесными баталиями. Пожалуй, Артур тоже с удовольствием поучаствовал бы в массовой грызне. Недолго, только чтоб размозжить череп этому хамоватому вечно пьяному отрепью. Но мелкие радости должны отступить на второй план перед более важной задачей. Отличие только в том, что для Файер такой целью были Олимпийские Игры, а для Эгейнста – банальное выживание. Поэтому Беннингтон должен понимать, что если для него разрыв перемирия сейчас будет катастрофой, то для Артура он просто… не вовремя.
- Мои люди предпочитают меня не злить. Что говорит в их пользу, - обронил хранитель Зевса и ухмыльнулся, услышав следующую реплику разошедшегося Беннингтона. – О, премного благодарен за разрешение.
«Кем они себя возомнили? Совершенно определенно, в особняке Эгейнст давновато не было похорон. Массовых», - раздраженно подумал Кестлер, делая шаг к двери, и тут перед глазами все поплыло, и Артур провалился в темноту.
=========> 21 век.