Прю выглядела очень уставшей и приболевшей. Мое появление очень не в тему. Как-то нехорошо получилось опять. Но раз уж получилось, значит, будем лечить. Ворон пробежался взглядом по девушке, и тихо хмыкнул на ее фразочку о яде, чуть ухмыльнувшись. Ну, если шутит, значит не все так плохо. Он встал за лекарством, но снова ощутил приступ голода и неволей почувствовал сладостную боль, исходящую от Прю. Она была такой сладкой, приторной, медовой, что хотелось закрыть глаза и вбирать ее, вбирать всю до дна. Он замер на секунду, ощущая слабость в коленях и нестерпимую жажду и голод. Внутри клокотала тьма, истерично требуя боли, сочной и такой аппетитной боли. Но Корвин продолжал сдерживать себя, чувствуя, как медленно, но неотвратимо закипает кровь. Кому я сделаю хуже, если просто приму боль, разлитую в воздухе? Почему я должен отказываться от этого, ведь от этого никому не будет плохо? Но обещание, данное Алисии, железной клеткой сковало волю, не позволяя поддаться соблазну. Вся его сущность бунтовала против этого, будучи никогда и ни кем не сдерживаемой. А тут что? Запрет? На боль? Невозможно! Невыносимо! Бессмысленно! Он уже ощутил, как напряглись мышцы, чтобы развернуться к Прю и вобрать в себя ее боль, чтобы видеть страдания девушки, жадными почерневшими глазами, чтобы облизнуться и потянуться руками и душой к ее миниатюрному телу, чтобы сжать ее в своих объятиях и чувствовать, как девушка медленно и болезненно задыхается. А потом целовать ее, умирающую, ощущая, как погибающую часть Алисии, ощущая боль от этой смерти, настолько сладостную, насколько еще никогда не было в его жизни, ощущая, как сам разрушил бы своими руками то, что так долго искал, питаясь фатальной болью от разрыва нити жизни, от собственной испепеляющей боли.
Но минутное наваждение прошло, и Корвин снова тряхнул головой, сбрасывая ее остатки и подходя к полкам. Найдя нужные таблетки, он вернулся к Прю со стаканом воды. Не хорошо запивать таблетки горячим чаем. Но в глаза девушке он не смотрел, пряча расширившиеся зрачки и пытаясь успокоить дыхание.
- Да, да. Дело. – Он сел на место, чуть задумавшись и опустив взгляд. – У вас с Алисией скоро день рождения, не так ли? Я правильно понимаю? – Он отпил немного чая, пытаясь утихомирить кипевшую жажду и отгородиться от боли Прю. – Мне нужна твоя помощь в выборе подарка. Она особенная, а мне бы хотелось угодить ей, сделать приятно. Но я не совсем еще понимаю, что же ей нравится, а что нет. Может у тебя температура? – резко переключился Корвин, все еще не поднимая глаз на Прю. – Тебе бы под одеяло.  – Корвин, что ты творишь? Собирай свое нифига и проваливай, пока не сорвался! Но кер упрямо продолжал сидеть, пытаясь справиться с собой и все же просто пообщаться с Прю, хотя просто уже не получалось. - Я могу зайти позже.

Значит, книги. Значит, Прю хочет со мной говорить. Значит, у нее болит голова. Болит. Сильно болит голова. Кровотечение. Мученица. О, боги! Его мысли все равно возвращались к тому, от чего он так старательно пытался откреститься, отвернуться, что хотел забыть. Корвин ощущал ее руку, застывшую в нескольких сантиметрах  от него. Ощущал ее маленькую пульсирующую боль под пластырем и тихо сходил с ума от жажды, глубоко дыша. Лучше бы я убил до прихода к Прю. Я забыл, что такое голод. Я никогда так долго не был без смертей. И я никогда не запрещал себе пить чужую боль… Прю просила его посмотреть на нее. И ему стало на миг страшно, что все, что он видел минуту назад, исполнится. Он впервые испытывал ужас от того, что хотел убить. Но он не мог не поддаться на уговоры нежного голоса Прюденс.
- Прости меня, Прю. Я пытаюсь быть хорошим, я строю из себя агнца, но я волк, понимаешь? – он посмотрел девушке в глаза, понимая, как страшно выглядят его собственные, темные, горящие желанием смерти. Но его осанка не изменилась, он сидел все также спокойно и ровно, держа одной рукой чашку с чаем. Только другой накрыл ладонь близняшки своей, прижимая ее к столу. – Мне просто тяжело так быстро стать другим. Алисия просила меня не убивать понапрасну, да я и сам забыл обо всем, как встретил ее. Но как видишь, убежать от своей природы я не могу, как бы ни пытался. Для меня любое убийство не напрасно. Каждая прерванная жизнь – это моя сила и моя жизнь. – Он на минуту притих, всматриваясь в глаза Прю и позволяя ей рассмотреть то чудовище, с которым она сидела рядом, к которому прикасалась. – Твоя боль… Я чувствую ее всей кожей, всей душой. Она, как запах первых весенних цветов. Она кружит мне голову. Но я не могу напиться ей. Я обещал Эйс, и я обещал тебе. Я надеюсь, таблетка поможет, и тебе станет легче. – Корвин снова опустил взгляд, ощущая неприятную тошнотворную слабость, вновь накатившую на тело. – И спасибо за совет. Это то, что было нужно... Поговори со мной. - Эта просьба звучала, как крик утопающего о помощи. Мне необходимо отвлечься. О чем угодно. Пожалуйста, Прю! Корвин понял, что не хочет уходить, чтобы перебороть в себе эту тягу, научиться сдерживаться при сестрах, быть уверенным в себе в следующий раз, хотя следующего раза кер допускать не собирался. Алисия и Прю - запретная территория. Даже мысли возникать не должно. Не должно... Не должно... Убить их... Не должно!

Кер сидел, ощущая, как все сильнее и сильнее натягивается внутри его тьма, как вытягивает силы из вен голод, и как сладко и дурманящее пахнет боль Прю. И чем больше он прикладывал усилий, чтобы отвлечься, сосредоточится на словах девушки, тем сильнее ощущал волну жажды. Он чувствовал напряжение близняшки от его присутствия рядом, и где-то внутри восхитился смелостью девушки. Но голод вновь и вновь заставлял его теряться в словах, в ощущениях, в желании. Поэтому он не сразу понял, что предлагает ему Хранительница. Перед его взором тут же возникла Алисия, гневная и обиженная, с каплей боли в глазах. И Корвин понимал, что не сможет причинить ей боли. Но его тьма поглощала разум и сметала другие барьеры. А то, что Прю была отражением Алисии, добавляло еще каплю извращенного аппетита. Последнюю каплю в чаше.
Кер поймал взгляд девушки и улыбнулся, показывая заострившиеся клыки, не в силах скрыть свою природу. Он отодвинул чашку, и шум скользящей по столу керамики в тишине, призванный быть домашним и теплым, прозвучал жутко и леденяще. Корвин придвинулся к девушке, хотя его сознание протестовало и бушевало внутри. Но голод был сильнее.
- Прю, ты очень смелая девушка. На грани безрассудства. Но мне это нравиться. Я не убью тебя… - Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке, провел до подбородка, а потом обхватил девушку за шею, заставляя ее откинуть голову назад, развернуть плечи, раскрыть свою душу. Ее боль божественным нектаром разливалась в воздухе, и кер наконец позволил себе ощутить ее всю до капли. Как пьют сладкий и крепкий ликер, маленькими глотками, он начал смаковать ощущение боли Прю. Горячо выдохнув, он еще склонился к девушке, вдыхая ее головную боль, как дорогой и кружащий голову парфюм. Он глубоко дышал, практически прижавшись свой щекой к щеке сестры, как ластящийся зверь. Девушка слышала его быстрое и глубокое дыхание, добравшееся до ее ушка. Его глаза сами собой прикрылись, отдаваясь моменту насыщения, целиком и полностью. Боль Прю была действительно другой. Если у Эйс боль была колючей, тяжелой, разом сводящей с ума, заставляющая его сущность дрожать от наслаждения и тьмы, то Прю была более нежной, мягкой, без надрыва, светлой. Надолго такой боли не хватит, чтобы насытиться, но достаточно, чтобы перебить аппетит, как это делают дети карамельками или сладкой ватой. Кер облизнулся, наконец, отпуская девушку и отстраняясь. Но напоследок, он чуть коснулся ее щеки губами. Без пошлости. Просто в знак благодарности.
- Спасибо, - хрипло проговорил он, ощущая, как становится легче дышать, - Ты спасла меня, Прю. Прости, если напугал. – Он отстранился и опустил взгляд. Ему было неловко. Он уже привык быть открытым с Эйс. И видимо, именно из-за этого он так потянулся к Прю. Но когда голод чуть угас, он понял, насколько ситуация странная и необычная для него. Ему хотелось, чтобы сейчас Эйс была рядом, может быть даже накричала на него, только не эта неловкость. Он никогда не смотрел в глаза тем, болью которых он наслаждался, а если и смотрел, то потом они умирали. А тут… Человек, которого он собрался защищать. Ну да. Защитил, называется. Странное чаепитие получилось… Мягко сказать…

Прю услышала голос сестры из коридора и улыбнулась. Таблетка начала действовать и головная боль стала проходить. Ура... Всё и сразу...
-Я в порядке. Мне уже лучше. Думаю завтра уже всё в порядке будет. Ну судя по прогнозам синоптиков.
Она невольно захихикала когда Корвин сказал, что она спасла его от голодной смерти.
-Ага. Я его подкармливаю. И вспомнив произошедшее неволь подумала Все две сущности
Прю сделала глоток чая, который уже не был горячим, но и полностью остыть не успел. Эйс выглядела уставшей. Собственно, а какой она ещё должна быть если целый день пробыла в месте где смерть регулярно пожинает плоды?
Прю хмыкнула на слова кера о том как он попал в квартиру, и не удержалась.
-Ну ещё бы. Я же не ожидала, что ты придешь. Открываю я дверь, а там знакомый демон. С тортиком. Умереть не встать. И в шутку возмутилась -И вообще. Как это не с первого? Я же не заставила тебя через окно лезть, или самому дверь открывать. Так что...
Корвин предложил самому приготовить
-А ты умеешь готовить?
Прю была несказанно удивлена. Не то чтобы она не умела готовить... Но демон, сущность которого подпитывается по сути столь темными явлениями как боль и смерть, в роли шеф-повара... В её понятие как-то не влезал. Нет, ну против фактов, конечно, не попрешь. Демон смерти, искренне любящий смертную, сумевший расположить к себе, ради неё, ее сестру, сдержавший себя от убийства, не сорвавшийся во время подпитки боли и не убивший, умеющий готовить... Нам явно попался редкий экспонат. Что там у него ещё в сюрпризах?
-Эйс, может ты пока в душ сходишь, а мы ужин приготовим? Что хочешь? Сказала младшая и задумалась, пробуя на вкус фразу. Словно семья... А ведь мы только с ним первый раз нормально разговариваем. Неужели это от того, что он откровенен?

Слова Прю и общая атмосфера, казалось, окончательно убедили кера в том, что все нормально, и можно расслабиться. В его груди разливалось тепло от того, что он сидит вот просто так с двумя смертными девушками, которые знают, кто он, пьет чай и чувствует себя не одиноким, счастливым. Это необычное ощущение так поглотило его, что он при упоминании Алисии о просьбе внутренне вздрогнул. Что-то связанное с Прю? Не приходить к ней с тортиком? Не принимать ее боль? Хотя обещание Эйс восстановить его силы сулило много приятного и очень вкусного. Поэтому, когда Хранительница приблизилась к керу, он настроился на любую ее просьбу и пообещал себе, что подойдет к этому как всегда теперь ответственно. Руки Алисии на его груди породили в его душе волну чувств и невыразимого желания быть к Эйс еще ближе, прижать ее к себе, ощутить вкус ее губ, но удивление и такт не позволили ему сделать этого. Они были не одни, и кер не догадывался, что задумала Эйс. Поэтому он просто решил выслушать ее до конца, хотя просто не получалось. Она сводила его с ума, заставляя сердце биться быстрее и дышать глубже. И ее движения, ее ловкие пальчики, расстегивающие его рубашку при сестре, вызывали в нем какое-то особое яркое желание. Эйс смотрела в его глаза, и он, как зачарованный не мог отвести взгляда, неволей чуть закусив губу. Ради этих глаз, ради этих рук – все, что угодно… Хочешь, чтобы и Прю тоже видела меня? Всем делишься с сестрой? Или это маленькая месть за то, что я пришел к ней? Но чтобы ни было причиной, я сделаю это для тебя. Он потянулся к своей тьме, жадно смакующей послевкусие боли  Прю. И прикосновение Эйс к его щеке заставило его по-животному потереться  о ее ладонь. Она пахла больницей и болью, а кер все еще был голоден, хоть и не так сильно, как раньше. И Алисия не убрала руку, а лишь коснулась ею груди, как будто сдерживая его. Корвин, ты сумасшедший! Ты не на выставке, чтобы щеголять своим непрезентабельным внешним видом! И давно ли ты по щелчку открываешься? И пусть это Прю, но Прю не Эйс, к тому же девушка только что и так пережила вторую встречу с тобой. Но именно боль Прю и ее доверие помогли ему настроиться и согласиться с просьбой Алисии.
- Я сделаю это. – Он кинул взгляд на Прю, немного сочувствуя ей, и встал, аккуратно убирая руку Алисии с груди, нежно касаясь ее пальчиков. Сидя совсем неудобно, к тому же крыльям нужен простор. Кер потянулся к джинсам, расстегивая верхнюю пуговку и приспуская их на бедра. Как и хвосту. Ему было очень непривычно и странно, когда две пары глаз смотрели на него. И вроде бы просто девушки, слабые Хранительницы, жизнь которых он мог бы переломить без усилий, но ему было все равно немного неуютно и как-то подозрительно уязвимо, возбуждающе уязвимо. Он чуть прикрыл глаза, ощущая зализанную маску человеческого образа,  и медленно открылся, разрывая ее, ощущая остроту клыков во рту, проступивший рельеф мышц, ощутимую плотность кожи, разворачивающиеся крылья, освобождающийся хвост, когти, способные рвать металл, и рябь человеческих страданий за окном. Он открыл потемневшие глаза и его взгляд упал на Прю. Он улыбнулся девушке нарочито хищно, сверкнув увеличенным набором клыков.
- Приятно познакомиться. Можно потрогать. Если конечно возникает желание. – Он стоял перед девушками не скрытый больше никакими вуалями и ощущал их сладость всем своим существом. Все неудобство, смятение и уязвимость уступили место наслаждению моментом и силой. Голодной силой, жадной, темной. Он ощущал хрупкие жизни Хранительниц и свои чувства, что были связаны с ними. И ему хотелось большего. Много большего. Может потому, что он был голоден, а может просто потому, что он был демоном.

Корвин все же принял человеческий облик. Не сказать, что Прю расстроилась ил обрадовалась. Это было его решение и она просто приняла его. Усмехнувшись ему в след, она вернула шутку
-Думаешь у нас только мышиный? Тем временем он поставил отбивные и, поручив гарнир и доготовку Прю, ушел в сторону ванны Ну кто бы сомневался. Прю тем временем продолжила готовить ужин и пыталась разобраться в себе. Она испытывала какие-то странные ощущения. С одной стороны только что была реакция, которая, скажем прямо, была не совсем её. В "обычное" время она бы скорее в обморок упала. Ну или хотя бы закричала от неожиданности. А тут... Даже глаза не закрыла. Было ли это следствием того, что сегодня она устала? Или это что-то в ней меняется? С другой стороны, она была этому рада. В какой-то мере она ощущала облегчение. Всё встало на свои места. Не было недосказанности и можно было ясно видеть who is who. За всеми этими размышлениями она дожарила отбивные и поставила вариться рис. Особых пожеланий не было, так что... Рис осталось только помешивать. Она подошла к окну и стала мурлыкать какую-то мелодию. Ей внезапно вспомнился тот кого она любила. Кто знает, как бы у нас сложилось... Как бы всё было если бы он не... Она закусила губу и встряхнула головой отгоняя непрошеные мысли, которые невольно навевали грусть. Не стоит думать о том что прошло. И сожалеть о том, чего никогда не будет. Рис был готов. Прю доделала все приготовления и посмотрела на часы
-Хм... Можно уже было выяснить что первее курица или яйцо... - пробормотала она и громче позвала - Эй, сладкая парочка! Всё готово! Выходите пока не остыло! Позвав теперь уже двоих близких ей, она поставила чайник, накрыла на стол и села на подоконник устремив взгляд на вечерний Сан-Франциско продолжая тихо мурлыкать какую-то современную французскую песенку.

Услышав разрешение, кер зашел в ванную и судорожно сглотнул. Он предполагал, что ему придется взять себя в руки, когда он увидит Эйс, но не предполагал, что все равно не будет готов к тому, чтобы спокойно отнестись к виду девушки в полотенце. Лишь только состояние Хранительницы, уставшее и замерзшее, заставили Корвина вернуть мысли в нужное русло. Он выслушал недовольство Алисии и нахмурился в ответ.
- А мне не нравится, что ты истязаешь себя. Так что у нас это взаимное чувство. Посмотри, на тебе лица нет, ты замерзла совсем. Мало того что устала, так еще и в ледышку себя превратила. Мышцам наоборот надо отдых дать, расслабить их, а не заставлять тело дрожать и напрягаться. - Корвин снова открыл воду, на этот раз приемлемой температуры. - Ты же не хочешь заставлять Прю ждать нас? Поэтому быстренько забирайся. Не заставляй меня применять силу. И твои возражения по поводу того, что я раскомандовался не принимаются! А по поводу моей внешности, ты права. Я вообще не привык быть самим собой, не говоря уже о том, чтобы быть так с кем-то, кроме тебя, даже если это твоя близняшка. Может быть, время как-то изменит эту ситуацию. Думаю, время многое изменит. Но для начала мне бы хотелось видеть тебя в более живом виде. Если Прю меня хоть как-то реанимировала, за что ей большое спасибо, то теперь я буду реанимировать тебя.
Корвин был настроен действительно серьезно и не собирался выслушивать никаких воспитательных речей по поводу состояния Эйс и его вольностей в словах. Он считал необходимым привести девушку в надлежащий более живой вид, чем был сейчас. И он уже медленно начинал ненавидеть работу Эйс, которая доводила ее до такого состояния.
- Греться, кушать и спать! Я не хочу, чтобы ты слегла.