Она попыталась его утешить?.. Вот это поворот!
Признаться честно, Макс не являлся любителем задушевных разговоров. Что в них хорошего? Заебешься лишний раз сыпать соль на самые нелюбимые, болезненные раны ради мнимого облегчения, которое тебе якобы попытаются предоставить собеседники. Ему прекрасно жилось с грузом вины на душе. В смысле, жилось-то хуево, но свой лимит доверительных бесед он исчерпал еще на Беннингтоне, когда после принятия в группировку рассказал ему правдивую версию собственной биографии. С тех пор от него не требовали объяснений. Просто знали: Оакхарт своими внутренними болячками делиться не любит. И не собирается. Вместо этого огрызается постоянно, посылает всех на хуй… словом, ведет себя отвратительно. Сейчас ему стоило разозлиться, однако даже десятой доли ярости мужчина не чувствовал. Потому что Меланта, в отличие от остальных, попыталась утешить своего товарища по-филологичному нестандартно, отчего на лице музыканта появилась умилительная, добродушная улыбка. Не раздражало. Не хотелось послать. Ему даже было немного приятно. С чего бы?..
— Понимаешь в чем дело, Мел, — бодро начал брюнет, откусывая от хотдога большой-большой кусок, на пережевывание которого ушло несколько беспокойных минут, — у нас, представителей якобы Голливудской тусовки, — проглотив мини-ужин, Хранитель с непонятной иронией в голосе выделил два последних слова. Смешно. На самом деле Голливуд — место встречи бесталанных пафосных кукол. Нет, попадались приятные исключения, только… их было немного. Марио Пьюзо однажды написал воистину мудрую вещь: «Комбинируя определённые сочетания фотографий, костюмов, музыки и несложную сюжетную линию, люди с полным отсутствием таланта могут, по сути, создавать произведения искусства». И это правда – они создавали. Делали вид, что создавали с душой. Даже Макс, несмотря на наличие какого-никакого таланта, написал самый свой последний альбом (и в прямом, и в переносном значении этого слова) на отъебись. Совершенно не думая. Он ничего не чувствовал, когда выводил очередную строчку на белом листе. А чо? Деньги есть, слава есть, бабы есть. Писать шедевры необязательно. И плевать, что в юности казалось иначе. За это судьба его и наказала, наверное. Чтобы вера в нечто высшее – а в случае Макса эта была вера в силу музыки и ее способность изменить мир, – не исчезала из-за дурмана слава и денег. – У нас… все пьют. Вот приглашают тебя на вечернее шоу Леттермана, да? И хуй знает, что он тебя заставит сделать. На телевидении могут попросить даже сплясать, потому что эта его основная задача – показать какие звезды, блять, могут быть человечные и простые. Показать, что они такие же, как обычный народ. Но нихуя подобного. Большинство знаменитостей – тупари с завышенным самомнением, они хуже своих фанатов. Особенно те, что прославились до семнадцати лет. У них есть деньги, смазливые мордашки, слава… и они пьют, принимают наркотики, фоткаются голыми. И я сам удивлен, что все эти соблазны меня не угробили. Мало того, я до сих пор не могу понять одной вещи: каким образом они не угробили меня после того, как все это случилось. Видимо, мне повезло. Или это заслуга Эгейнста. Впрочем… не в ту степь меня понесло, сорри, – виновато улыбнувшись и запихнув в карман брюк салфетку, некогда намотанную на хотдог, мужчина схватился за поручень, прислушиваясь к неприятному гулу. К сожалению, шум в метро успел стать для Хранителя родным. Раньше, лет эдак пять назад, он с удовольствием разъезжал на своей любимой машине. Купил на первый заработок. Просто так. Решил, что бедное детство в Талахасси возможно компенсировать богатой жизнью в Лос-Анджелесе. Но, как бы ему ни нравилось собственное авто, каждый раз при использовании оного у Оакхарт в голове всплывала замечательная фраза: «Если в детстве у тебя не было велосипеда, а сейчас ты ездишь на «Порше», то все равно в детстве у тебя велосипеда НЕ БЫЛО». Все так. Все действительно так.
Поездка на метро выдалась недолгой и относительно приятной, если учесть, что после нее пара снова вернулась на улицу, где стоял неприятный холодок. Парк аттракционов переливался разными цветами, мигал, зазывно поблескивал и обещал своим посетителям уйму незабываемых впечатлений. На фоне темнеющего неба данная композиция выглядела практически нереально. На секунду Макс перенесся в детство, вспоминая веселое времяпрепровождение на аттракционах родного города. Было… весело. И, знаете, ностальгия такая охватила. Глухая, густая ностальгия, окутавшая Макса с головы до ног и заставившая его расслабиться. Спокойно так. Хорошо. И вечер приятный. Вот уж чего не ожидали…
– Ну как тебе сказать… – древняя Греция сыпала дарами направо и налево, причем большинство из них являлось враждебно настроенным и живым. Оакхарт, разумеется, не был так же осторожен и умен, как Новак, а потому решил выложить правду. Чего бояться-то? Мел не из Огня. И не похожа она на человека, способного слить информацию. Пусть внешность обманчива, но в данный момент мужчина не хотел видеть в Хранительнице врага. Или предательницу. Черт возьми, он и так их видел на каждом шагу! Как, в прочем, и собутыльников… но это уже другая история. – Минотавра мы там не нашли. Зато отыскали полуголых девиц. Казалось бы, хули еще надо для счастья двум истинным мужикам? Ан нет. Нас чуть не убили. Беннингтона вообще хотели сожрать на обед, если я ничего не путаю. Дурдом, короче, – Боги любили издеваться над своими подопечными. Черт знает почему. Если честно, Оакхарт никогда не задумался над той причиной, что каждый день заставляет Олимпийских перцев поднимать свои жопы, врубать мыслительный процесс и издеваться над теми, кто приносит им жертвы. Ебанутые. Просто на всю голову больные! Ничем не хуже тех же знаменитостей. – А по твоей жратве я скучал. У тебя всяко лучше выходило, чем у меня или моего босса, с которым я провел остаток времени в древней Греции. Только потом он исчез куда-то… о, бля, кстати, – озарение! Брюнет окинул хрупкое тельце Меланты заинтересованным взглядом, слегка нахмурив брови. Они миновали ворота парка аттракционов. Дзынь-дзынь. Хуяк-хуяк. Трынь-трынь. О, вот они – звуки из родного детства… – Он мне рассказывал… я еще, блять, поинтересовался, где он черепаху свою ебанутую нарыл. И куда делся, когда я пытался сигарету скрутить из местной флоры. Сказал, что в подземелье шастал с Хранительницей какой-то, с цветами ее Богиня связана. Уж не ты ли это была? – мир тесен. Афины – еще теснее. В них невозможно и шагу ступить без очередной встречи дальнего-дальнего родственника или, допустим, человека, которого ты чуть не угрохал лет восемнадцать назад. И ты его не помнишь, наивно веришь в то, что конфликт исчерпан. А хуй там. Не помнишь ты – помнит он. Именно тогда начинаются приключения. С внезапной встречи. Действие данного закона можно рассмотреть на примере Оакхарта и Новак, которые после древней Греции не собирались встречаться хоть где-нибудь. Им не было никакой нужды дружить, общаться, ходить на «Титаник» в 3D… Не Б-Ы-Л-О. Мироздание не устроила такая версия развития их отношений и оно дало ебу. Что случилось после – вы сами знаете.
– Давай, выбирай на чем прокатимся, – мужчина миролюбиво улыбнулся и кивнул темной головой в сторону кассы, – ты ж у нас все-таки женщина.

Отредактировано Max Oakheart Jr. (23.12.2013 14:59:53)