Немало времени прошло с тех пор, как Артур допустил ДюМорье до своей дочери. А, быть может, не так и много, но Дафна, счастливая и радостная, больше не зацикливалась на минутах, часах, неделях и годах. Она просто смотрела на дочку и не могла поверить своему счастью: за что ей Боги послали с небес ангела? А Вивьен была самым настоящим ангелом: маленькая и пухленькая, она ходила немного вразвалочку и всегда так заливисто смеялась, что, казалось, это не смех, а звон маленьких колокольчиков. Ее белые вьющиеся волосы, чуть вздернутый носик и пухлые губы – несомненно, были мамины. А вот густые брови и красивые серые глаза – отца. И как же удивилась Дафна, когда ее дочка, впервые увидев кукушку-мать, бросилась к ней в объятья. Вивьен словно все сразу поняла, без лишних слов и объяснений. ДюМорье ничего не оставалось, как расплакаться прямо там, посреди гостиной, крепко сжимая в объятьях это ангелоподобное существо, так похожее на саму Дафну в детстве. Господи, как бы обрадовались такой внучке родители Дафны! Жаль, что они никогда не увидят Вивьен. И не узнают о ней.
После первого же знакомства Дафна больше ни на минуту не отходила от Вивьен: новоиспеченная мать учила дочку говорить, ходить, танцевать, рисовать. Она сама шила Ви платья, такие, каких не было ни у одной девочки ее возраста! Словом, Дафна делала все то, что полагается делать матери-домохозяйке. Но делала она это с таким удовольствием и самоотдачей, что, кажется, не было на свете человека трудолюбивее и счастливее, чем Дафна. Но были моменты, которые изрядно омрачали ДюМорье мечты о светлом будущем: девушка безбожно боялась, что Артур задумает сделать из Ви Хранительницу. Боже, нет, только не это! Никогда! Никогда Ви не станет Хранительницей! Чтобы ее маленькая девочка испытала на себе все тяжести хранительской жизни? Нет! Дафна сама ненавидела свой дар – всю свою сознательную жизнь ДюМорье мечтала быть обычным человеком. И жить рядом с обычными людьми. Но она знала, что простая жизнь на ферме ей не светит. И смирилась. Но никогда, слышите, никогда она не смирится с тем, что ее дочь будет Хранителем! А еще она боялась… Как же Дафна боялась, что Ви может пострадать из-за того, кем является ее отец…
- Смотри, какая красота, - сейчас Дафна сидела на своей кровати, а у нее на коленях сидела дочка. Они вместе рассматривали фотографии Италии, - ты бы хотела увидеть это в живую, а? Нас пригласили туда друзья. Если твой папа нас отпустит, то мы поедем в Италию отдохнуть, - и Хранительница, пересадив дочку на кровать и попросив Марту присмотреть за Ви, вышла из комнаты. Она направилась к Кестлеру. Дафна знала, что он вряд ли их отпустит – слишком велика опасность. Да и сама ДюМорье изрядно побаивалась… Но так хотелось покинуть стены этого дома!
- Артур, - совсем недавно она осмелилась называть его по имени и обращаться на «ты», - ты помнишь Стефано? – В какой-то степени он был другом семьи, если связку Дафна-Артур-Вивьен можно было назвать семьей. – Он со своей женой пригласил нас на свою виллу в Италию. Я понимаю, что ты навряд ли сможешь поехать, - она подняла свои светло-зеленые глаза и вгляделась в лицо Артура. Мужчина, как всегда, сидел на своем стуле в кабинете. – Поэтому хочу съездить туда с Вивьен. Нам нужен отдых от Афин.

Дафна неуверенно подняла зеленые глаза и вгляделась в лицо Артура. Она заметила, как Хранитель Зевса улыбнулся, чуть врачевательница переступила порог его кабинета. А ведь когда-то, еще не так давно, ДюМорье искренне считала эту улыбку своим благословением и проклятьем одновременно. Она любила Кестлера так сильно, так отчаянно и так… глупо. Она и сейчас его любила, чего уж там. Просто как-то по-другому. Она его любила и уважала, но больше не обожествляла. Возможно, виной тому было путешествие в Тартар. Или рождение Вивиан. Да, скорее всего, эти два события перевернули не только жизнь девушки, но и ее сознание. Она больше не видела в Хранителе Зевса того человека, которой смог бы ее осчастливить. Она видела только стремительного лидера, строгого начальника, руководителя и немного – отца. Но, увы, не мужа. А ведь Дафна нередко признавалась сама себе, что хотела бы выйти замуж за Артура. Ведь у нее от него ребенок! Что бы подумали ее родители, если бы узнали? О, Боже, ее мама упала бы в обморок от такой новости! Да она бы в жизнь не поверила, что ее Дафна родила ребенка, не будучи законной супругой отца своего чада. Наверное, это даже к лучшему, что ее родители уже мертвы… Так, конечно, плохо говорить, но… Но ведь правда! Так лучше.
- Нет, Артур, - она все еще стояла на пороге его кабинета, правда, теперь нахмурившаяся и не очень довольная. По врачевательнице было видно, что предложение Кестлера ждать аж до осени не пришлось  ей по душе. – Так не пойдет, - странно, но если до встречи с дочерью ДюМорье все еще не осмеливалась перечить Артуру, то теперь она не боялась вступать с ним в споры. Она, конечно, никогда не позволяла себе излишеств в разговорах с ним – целительница по-прежнему уважала Хранителя Зевса. Просто девушка заимела свое мнение и научилась его открыто высказывать. Не всегда. Чаще всего она перечила Артуру только в том, что касалось их дочери. Перечила, а потом нередко об этом жалела, думая, что он вновь может забрать у нее Вивиан. А Дафна бы этого не пережила… – Стефано ждет нас в конце этой недели. Если хочешь – можешь отправить с нами кого-то, кто будет нас охранять, - она перевела взгляд светло-зеленых глаз куда-то в сторону книжного шкафа, - а еще лучше – поедем с нами. Отдых тебе не помешает. Он пойдет на пользу тебе, группировке и твоей семье, - на подсознательном уровне Дафна расставила словарную цепь «ты-группировка-семья» в порядке значимости для Кестлера. Да, она серьезно так думала. Иначе, почему он так и не предложил ей быть его супругой? Ведь так правильно. И пусть, Дафна все еще побаивалась Кестлера… Нет, неважно. Рано или поздно она все равно перестанет его бояться. А вот их Вивиан заслуживает расти и воспитываться в самой настоящей семье. Желательно – подальше от Хранителей и прочих кошмаров афинской жизни. Но, кажется, до самого Артура никогда не дойдет истинная значимость слова «семья». А Дафна… Дафна не посмеет заикнуться об этом. Она будет радоваться тому, что имеет: маленькому белокурому счастью, постоянно пытающемуся сломать очередной кукле голову.

Она все еще стояла в дверях его кабинета, он – сидел за своим излюбленным столом и… улыбался. И Дафну эта его сладкая улыбка обижала – девушка знала, что все это блеф. ДюМорье, конечно, никогда не была особо умной женщиной, но чего у нее было не отнять, так это способности видеть людей насквозь. Она знала, когда человек притворяется, а когда нет. Дафна умела читать по людям так, словно перед ней находились открытые книги: она угадывала, какое настроение в тот или иной день у Ирвинга; она видела, когда Фрэнка лучше не беспокоить; и она знала, что несет за собой каждая улыбка и каждый жест Артура. Целительница слишком долго жила с ним под одной крышей, слишком долго шла с ним бок о бок, чтобы не узнать эту приторную улыбку – улыбку кошки, которая еще не загнала мышь в ловушку, но уверена, что это произойдет в самом скором времени. Кестлер раздаривал такие улыбки направо и налево, будь то деловое собеседование или вербовка нового члена в Огонь. Но чем Дафна удостоилась такой улыбки? Она не была тем, кого нужно было обвести вокруг пальца или завербовать. Она для него была самым близким человеком. Почему же он так с ней поступает?..
Девушка обреченно выдохнула и прикрыла глаза. Конечно, ей стало обидно. Очень обидно. Это, знаете, как будто всю жизнь отдаешь человеку, который в итоге тебя предает. Очень… Больно. Но Дафна постаралась не подать виду, что получилось у нее плохо: сложно было бы не заметить, как врачевательница расстроилась. Но Дафна была не тем человеком, который устраивает истерики и скандалы, пусть и не на пустом месте. Она уже научилась принимать поведение Артура как должное. Но суть дела не менялась: да, ты принял змею такой, какая она есть. Но она от этого меньше кусаться не стала…
- Да, мы можем прогуляться, если ты хочешь, - она безразлично пожала плечами, все еще не поднимая головы и пряча лицо за мягкими локонами светлых волос. Она не хотела встречаться с Артуром взглядом. Ибо он всегда красноречивее слов. – Мы с Вивиан будем ждать внизу, - в податливом голосе послышали ноты настойчивости: нет, Дафна не отступит. Мало того, теперь их будет двое: дочь, как и мать, воодушевилась этой поездкой тоже. И если Артур мог отказать Дафне, то он никогда не сможет отказать Вивиан. И вроде бы должно быть обидно… Но нет. Если  сама целительница никогда не сможет быть счастлива, то она сделает все, чтобы ее ангелоподобная дочка жила, не зная печали. И Дафна, не поднимая глаз, вышла из кабинета. Через десять минут Даф вместе с дочкой спустились в сад, где их ждал Артур. Вивиан, весело смеясь, бросилась к отцу, явно желая, чтобы тот взял дочку на руки. Дафна не смогла удержаться от легкой улыбки. Искренней. 
- Ты что-нибудь решил насчет Италии? – Они медленно шли по вымощенной белой плиткой дорожке, - отправь с нами человека, которому бы сам доверил свою жизнь. Я не могу больше находится в Греции, - раз в жизни, наверное, можно было подумать и о себе…

Дафна обреченно выдохнула: нет, он их не отпустит. Никогда и ни за что на свете. И с одной стороны целительница прекрасно понимала Артура – за девятьсот лет жизни у него впервые появился дорогой человек – Вивиан. Ну и Дафна немножко, но она шла бесплатным, а иногда и отягощающим приложением к Ви. Самым отвратительным было то, что ДюМорье полностью осознавала свою никчемность. Но ничего не могла с этим поделать. Ах, как же хорошо было раньше, когда врачевательница искренне считала, что весь мир Кестлера крутится вокруг ее одной! И как же тяжело сейчас было понимать, что она с ним рядом только потому, что Вивиан нужна мама. А ведь для Дафны Артур и Вивиан были одинаково дороги. Она любила их безумно, сделала бы все, что они попросят. И за обоих, не раздумывая, бросилась бы в жерло вулкана. Только Артур этого не понимал, а Дафна в свете последних событий не решалась ему об этом сказать. Она его любила и боялась – два совершенно несовместимых чувства одолевали ее с каждым новым днем все сильнее. Ох, если бы только она его любила и ненавидела – так было бы намного проще! Ведь от любви до ненависти всего один шаг и наоборот. Но любовь и страх… Это ядерная смесь, которая рано или поздно закончится войной или смертью... Понимая и принимая все это, ДюМорье старалась держать язык за зубами и даже не думать об этом. Все-таки, Артур – телепат. А с телепатами всегда больше трудностей, чем с обычными людьми. Но как бы сама Даф хотела в одно прекрасно утро проснуться и стать телепатом! Чтобы знать то, что о ней думает Артур. Того, что он для нее был открой книгой – Дафне было мало.
- Хорошо, - расстроенно выдохнула Хранительница Бога врачевания и смиренно повернула голову в сторону. Она больше не смотрела на Артура – молодая женщина принялась рассматривать цветы, кустарники и деревья. А что ей оставалось делать? Она попыталась надавить на жалость Хранителя Зевса, но ничего не получилось. Ничем другим она Артура взять не могла. – Ох, осторожно, - Дафна повернулась в сторону Артура и испуганно посмотрела на дочку, которая с самым гордым и довольным видом взгромоздилась верхом на отце. Но Артур, кажется, был полон уверенности в том, что с Вивиан ничего не случится. Эта уверенность отчасти передалась и Дафне, отчего та мгновенно успокоилась.
- Ну папаааааа! – Дафна в некотором удивлении посмотрела на свою дочь, которая уже стояла на своих двоих и не давала отцу пройти. Ви хотела обратно на шею или поддержать мать в желании покинуть пыльные Афины?.. – Ну разреши нам! Я тоже хочу на море! Я хочу поехать с мамой! – Затаив дыхание, Дафна с интересом наблюдала за стремительно развивающимися событиями. Артур продолжал стоять на своем, а Ви – на своем. Вскоре к дочери подключилась и мать. Теперь обе женщины, поддерживаемым друг другом, были настроены крайне воинственно и всеми правдами и неправдами пытались убедить Артура в правильности своей точки зрения.

Дафна томно выдохнула. Нет, Артур никогда не отпустит ее за границу. Впрочем… Ее, быть может, он и отпустил бы. Но не Вивьен. Нужно было быть совсем слепым и глупым, чтобы не увидеть, как Хранитель Зевса любит свою дочь и как не любит ее мать. Быть может когда-то и где-то любил… Но не здесь. И явно не сейчас. Обидно. Очень обидно! И больно. Как будто по пульсирующим венам тупым напильником. Но самую острую боль доставляло осознание того, что это не взаимно.  Ведь Дафна не могла ответить ему тем же! Она любила Кестлера, она готова была отдать за него жизнь. Да, она его боялась. Быть может, где-то в глубине ненавидела. Но самое сильное чувство, плавающее на поверхности, было неоспоримым - она его любила.
- Мы поедем на море осенью, все вместе: мама, папа и Ви, договорились? Втроем нам будет гораздо лучше. Твоя мама тоже с этим согласна, - таков был окончательный вердикт Артура. Дафна не посмела перечить, хотя, и очень хотела вставить свое веское слово. Но спорить с Кестлером она не хотела не потому, что боялась… А потому, что это еще больше бы раззадорило Вивьен. Сжав зубы, молодая женщина промолчала, но взгляда не отвела, как делала это раньше. Она смотрела на Кестлера исподлобья, не скрывая своего негодования. Светло-зеленые глаза то ли от ударившего в глаза солнца, то ли от недовольства – стали намного ярче, почти изумрудными. Так и хотелось броситься вперед, отвесить Кестлеру пощечину и закричать: «Почему ты всегда все решаешь за нас троих!?». Но целительница молчала. Но она была уверена, что Хранитель Зевса почувствовал все то, что творилось у нее на душе. Слишком уж бурные эмоции на тот момент она испытывала. Даже Вивьен, кажется, умудрилась уловить тонкие нити той воинственной решительности, которые исходили от матери. Однако девочка, взглянув сперва на отца, а потом на мать, лишь жалобно всхлипнула и, раскинув руки, бросилась к Даф. Крепко обвив маленькими ручками ноги матери (докуда позволял ее крошечный рост), девочка залилась таким громким плачем, что, кажется, вся группировка могла оценить тональность голоса дочки босса. Что на это сделала Дафна? Она, нахмурившись, укоряюще посмотрела на Артура и, не сказав ни слова, присела. Прижав дочку крепче к себе, она попыталась ее успокоить, однако, все усилия были тщетны: Вивьен отказывалась слушаться и с каждым новым словом Дафны начинала рыдать все громче и громче. Все-таки она была избалована. Еще бы! Ведь молодой отец ни в чем не отказывал своему первому чаду. А сейчас отказал. И получил по заслугам.
- Хочу с мамой! Хочу с мамой в другую страну! Хочу на море! Хочу сейчас! -  Кричала девочка вслед уходящему Артуру. Дафна тяжело выдохнула: да, она чувствовала себя виноватой. Но только перед Вивьен, которой наобещала так много, а дала так мало. Точнее – ничего не смогла дать. И что же теперь делать?

Дафна, все еще сидя на корточках возле разразившейся неправдоподобно громким плачем дочки, внимательно наблюдала за каждым движением новоиспеченного отца. Кажется, Артур впервые пребывал в растерянности. Да, он не понимал, что делать! Этот невозмутимый мужчина, который всегда и все знал… Сейчас ничего не знал. Для Дафны это было в новинку. И, нет, она не хотела поставить его в такое неудобное положение. Это получилось как-то само собой, и ДюМорье успела даже побранить себя за то, что умудрилась так накосячить. Однако… Это сработало! Видимо, внутри Артура что-то предательски щелкнуло, что он был вынужден согласиться и уступить двум женщинам. И, к слову говоря, это здорово подняло его в глазах Дафны: оказывается, он не бессердечный! Он может пойти на встречу! И уж, конечно, никакого огонька злорадства Артур не увидел в светло-зеленых глазах Дафны. Он увидел только восхищение, после чего женщина мгновенно поднялась с колен и бросилась к Артуру, крепко обняв того за шею. Вивьен, осознав и свою победу, мгновенно успокоилась и также подбежала к отцу, явно просясь на руки. И уже через пару секунд из окон особняка можно было наблюдать едва ли не семейную идиллию: счастливая Даф на шее, дочь – на руках, и только один Кестлер оставался далеко не в восторге от собственного решения. Но кто будет смотреть на недовольного Хранителя Зевса, когда рядом с ним находились две счастливейшие женщины?.. Неохотно отдалившись от Артура, Дафна широко улыбнулась и радостно ответила:
- Конечно! Я все сделаю! Я сейчас же свяжусь со Стефано по… как же называют эту штуку… - Дафна задумчиво нахмурилась, пытаясь вспомнить заковыристое слово, - по скайпу! Вот, - Вивьен же, в отличие от матери, не торопилась отдаляться от отца, который в очередной раз выполнил ее желание. Маленькая принцесса продолжала гордо восседать у отца на руках, всячески нежась и ластясь к Хранителю Зевса. – Спасибо, Артур, - Дафна еще раз ласково улыбнулась, робко заглядывая в глаза мужчине. – Ви, дорогая, пошли. Сейчас мы попытаемся дозвониться до того дяди, который нас пригласил к себе. И, если все получится хорошо, то прямо сегодня начнем собирать вещи, - Дафна осторожно протянула белые руки к дочке, но Вивьен продолжала настойчиво восседать у отца на руках, не желая идти к целительнице. – Ну же, милая, идем, - как можно тише проворковала Дафна. В ее голосе зазвучали тонкие, едва заметные нотки обиды. Да, врачевательнице было немного грустно от того, что ее собственная дочь предпочитает отца матери. Но оно было и понятно… Ведь Вивьен увидела родную мать только спустя два года от рождения. А отца она видела каждый день. Всегда. И везде. Но все от всего этого легче не становилась. Ведь Дафна любила Вивьен!  И Артура любила. А кто любил ее?..
В некотором смятении женщина вновь взглянула на Артура. Взгляд ее светло-зеленых глаз явно молил о помощи, мол, она меня не слушается, помоги мне. Однако Ви, кажется, не особо желала слушаться и Артура. Или?..

Дафна отчетливо почувствовала то, как Артур едва ли не отшатнулся от нее, когда целительница бросилась мужчине на шею в порыве эмоций. И если первые секунды женщина жалела о том, что заставила Артура смутиться, то потом… Потом, когда она ясно почувствовала его руки на своей спине… Нет, Дафна ни о чем не жалела. Ей было так тепло и уютно, что она хотела во что бы то ни стало продлить этот момент. Однако сам Артур был совершенно противоположного мнения.  Хранитель Зевса, видимо, хотел как можно скорее отстранить обеих женщин от себя и скрыться от посторонних глаз. И если Дафна не особо препятствовала этому порыву Хранителя Зевса, то Вивьен самым настойчивым способом не желала отдаляться от отца. Девочка вновь состроила недовольную гримаску и как можно крепче обвила маленькими белыми ручками шею отца. И, если честно… То именно в этот момент целительница и пожалела о том, что настояла на поездке в другую страну. Да ведь она не может справиться с родной дочерью дома, в особняке Кестлера! А что будет там? Там, где не будет ни родных стен особняка, ни няни, ни Кестлера? Ох, быть может, еще не поздно передумать? Ведь Артур только обрадуется, узнав, что Вивьен останется при нем. Но обрадуется ли Вивьен, узнав, что ее мать дала задний ход? Конечно, нет. А Дафна так боялась расстраивать свою дочку. Тем более сейчас, когда маленькая мисс Кестлер еще толком не узнала Дафны. Иногда казалось, что Вивиан видела в целительнице очередную няню. Или мягкую игрушку, которой можно поиграть и выкинуть. Но ведь Дафну нельзя было выкинуть! Но как это объяснить маленькому ребенку, у которого голова работает только в сторону кукол и мороженого? Да никак. И если сейчас Дафна вдруг объявит, что никакой поездки не будет… Ох, Вивьен ей не простит! Девочка разразится таким плачем, что весь особняк на уши встанет. А потом не будет разговаривать ни с Дафной, ни с Артуром как минимум неделю. Будет вредничать, убегать, отказываться есть… Да, ДюМорье уже проходила через все это. Тогда она не разрешила маленькой принцессе кататься верхом на лошади. Ох, каким плачем разразилась Вивьен! Она ни ела, ни слушалась… И даже убежала из особняка в лес. И так продолжалось целых две недели, пока Артур не купил дочке собственного пони. И вроде, во всем была виновата Дафна… Но как можно винить человека в том, что он хотел обезопасить дочь? Наверное, Артур это и сам понял, раз ДюМорье не получила выговор. Правда… Дафна отчетливо видела то, как Артур с каждым днем становился все уставшее и уставшее. Неужели его так выматывала дочь? Или на то были другие причины? В любом случае, Дафна старалась не попадаться ему под руку, чтобы не создавать новых проблем. Именно поэтому она и решила поехать вместе с дочерью в другую страну. Не для того, чтобы отдохнуть самой. А для того, чтобы отдохнул Кестлер. Интересно, он об этом догадается?..

- Спасибо, что помогла собрать наши вещи, - Дафна ласково улыбнулась домработнице и, взяв Вивьен за руку, спустилась вниз. Через три часа отправлялся самолет, и обе женщины были в полной боевой готовности. Осталось только попрощаться с Артуром. Вивьен, быстро обняв отца, выбежала на улицу. Ей не терпелось поскорее оказаться в другой стране. Дафна же уделила больше времени Кестлеру.  Робко и скромно, женщина протянула нечто вроде: «Я постараюсь проследить за тем, чтобы все было хорошо. Я обещаю тебе, что с Вивиан ничего не случиться». И с этими словами, кротко поцеловав Хранителя Зевса в щеку, женщина покинула особняк.

Однако уже через три дня Артуру позвонил один из телохранителей, посланных с Дафной и с Вивьен. Он сказал, что случилась беда, и обеих женщин Кестлера взяли в заложники в одном из центральных банков Мадрида. Совпадение? Или кто-то из лютых ненавистников Кестлера?..

Наверное, впервые Дафна вела себя не как беззащитный и совершенно беспомощный ребенок, а как ответственная и относительно спокойная женщина. И если на самом деле все это было совсем не так… То целительница пыталась хотя бы так выглядеть. Она боялась… Она безумно боялась! У нее дрожал голос, да и сама она дрожала. Коленки тряслись. В глазах все плыло, а голова время от времени отказывалась соображать. И только руки как можно сильнее и крепче прижимали к груди светловолосую хныкающую дочку…  А все начиналось так замечательно! Они вместе с Вивьен прибыли в другую страну… Такую красивую и загадочную. Таинственную… И безгранично прекрасную! Ах, какие в Италии пляжи! Золотистый песок, теплое море, ласковое солнце… Это было просто замечательно! И продолжалась эта красивая сказка ровно три дня. Потом Стефано пригласил их в Мадрид, бросив нечто вроде: «Как это, поехать в Италию и не побывать в Мадриде? Давайте, давайте, прекрасный мои гостьи, собирайтесь и завтра же поедем!». Дафна не стала отказываться – ей все равно нужно было поменять валюту. И вот, собравшись сама и собрав свою дочку, которая к удивлению молодой матери почти не плакала и не капризничала, вся компания отправилась на машине Стефано в Мадрид. Там они посетили немало музеев, памятников архитектуры, ресторанов, замков, площадей… Словом, было весело. И уже к двум часам дня Дафна взяла Вивьен за руку и сказала Стефано, что пошла в банк – менять деньги. Стефано изъявил желание проводить своих гостей. Дафна только благодарно улыбнулась – так было бы намного безопаснее. Ведь Стефано знал Мадрид как свои пять пальцев в отличие от той же врачевательницы, и уж тем более – в отличие от маленькой Вивьен. Кто же мог подумать, что именно в этот злосчастный день, в этот злосчастный час, банк решат ограбить… Только Дафна вместе со Стефано и Вивьен переступили порог этого красивого, но небольшого (банк был не центральным) заведения, как сзади послышались грубые мужские голоса: «Всем лежать!» «Не двигаться!» «Руки за голову, это ограбление!». Голосов было много, а смелости оставалось все меньше и меньше… Окончательно ее не стало в тот злополучный момент, когда один из этих знойных и храбрых итальянцев решил сгеройствовать. Кареглазый брюнет резко вскочил с пола и накинулся на одного из грабителей. Однако преступники оказались быстрее, ловчее и сильнее: один из них открыл огонь и подстрелил безрассудного храбреца насмерть. Именно после этого происшествия грабители решили сделать из быстрого ограбления целый боевик с заложниками, перестрелками и требованием денег у властей. А заложники, в числе которых были и Даф с Ви, сидели на полу, трусливо вжавшись в стену. Вивьен сперва вела себя спокойно, видимо, не поняв общей паники. Но потом, когда раздался этот роковой выстрел…  Ох, как же завелась ее дочка! Она кричала громче, чем три пожарные сирены вкупе с полицейской сигнализацией и пожарной тревогой. И целительница, ну, никак не могла ее успокоить. Дошло даже до того, что один из грабителей грозился прострелить голову ее дочке, если Дафна не сможет ее успокоить. И только после того, как тот же самый грабитель съездил Хранительнице Асклепия ручкой ружья по правому виску, ее дочь замолчала. Видимо, осознав, что если плач продолжится – будет еще хуже. Дафна же, пребывая после этого удара в каком-то странном полуобморочном состоянии, только сильнее прижимала к себе дочку и помутневшим взглядом зеленым глаз всматривалась в определенную точку на стенке. Она не думала. Она не могла думать. Иногда ей казалось, что она просто отупела – настолько пусто сейчас было в ее сознании.

Дафна все еще сидела и в каком-то непонятном отупении смотрела на противоположную стену, по которой были разбрызганы капли чужой крови. Она ничего не соображала – лишь сильнее прижимала к себе тихо хныкающую дочку. Складывалось такое впечатление, что тем ударом автомата у Дафны просто взяли и выбили остатки головного мозга. Она ничего не видела, ничего не слышала, ничего не понимала. В глазах было предательски темно, в ушах стоял жуткий звон. Единственное, что выдавало в целительнице пока еще живого человека, так это тяжело вздымающаяся грудь и машинально дрожащие коленки. Почему же именно она попала в такую переделку? Почему она не послушалась Кестлера? Зачем пошла ему наперекор? Ведь он предупреждал! Он как будто все знал… Так почему же нужно было обязательно все сделать по-своему? Для чего нужно было топтаться на этих граблях? Ведь… Ведь давно бы уже пора понять, что человек, которому давно за девятьсот лет… Он лучше знает, что нужно делать, как делать и зачем. А Дафне со своей глупой и совершенно бестолковой головой нужно было сидеть и помалкивать. И теперь, если они с Вивьен выберутся отсюда… Если они останутся в живых… Ох, как же Дафне влетит от Кестлера! За то, что ослушалась его, пошла наперекор его воле. И за то, что не смогла уберечь их общую дочь от этой треклятой напасти. Артур будет вне себя от ярости. Но все это будет только тогда, когда они выберутся отсюда… А что, если их убьют прямо здесь и сейчас? Нет, тогда, конечно, Дафна избежит этих укоров в свою сторону, недобрых слов и обвинений, которых заслужила. Но чем провинилась Вивьен? Ведь она ни в чем не виновата! Так почему она должна расплачиваться за глупость своей бестолковой и беспомощной матери? Вот именно, она не должна! И хотя бы поэтому Вивьен должна жить. И Дафна сделает все, чтобы так оно и было… Да, сделает, обязательно сделает. Только откроет глаза. Стоп, они же открыты! Тогда почему вокруг так темно? – Дафна мотнула тяжелой головой из стороны в сторону и сразу пожалела об этом: голова начала раскалывать на части. Зато видимость прояснилась: перед ней все еще стаяла та самая стена с пятнами чужой крови. Отвратительное зрелище. Пугающее. Но нельзя бояться! Иначе она ничего не сможет сделать… - И целительница, сильнее прижав светлую голову дочки к своей груди, оперлась рукой на стену, чтобы попытаться встать. Однако уже через несколько секунд перед ней появилась знакомая спина… Боже, как она была рада видеть эту спину! Артур… Он снова был перед ней, он снова готов спасти ее! В глазах всплыла старая история о том, как маленькую бестолковую Дафну, которая точь-в-точь была похожа на Вивьен, спасает от стаи голодных волков Артур… История повторяется. Время идет, нравы меняются, только одно остается неизменным: байка о том, как Артур спасает Дафну. Целительница, жалобно хмыкнув, закрыла глаза и облегченно выдохнула. Сейчас она благодарила Богов за то, что он теперь рядом. А, значит, ничего не страшно. Прошло еще несколько долгих минут, и врачевательница распахнула свои светло-зеленые глаза, наблюдая за тем, как Кестлер изучает ее несильно кровоточащую ссадину на виске.
- Все нормально. Мне ни капли не больно.
И сразу после этих слов позади Хранительницы появился своеобразный путь к свободе. Дафна, решив больше не доставлять Кестлеру проблем, податливо кивнула головой и, сильнее прижав к себе Вивьен, поторопилась подняться на ватные ноги. Нырнув в проем, который, правда, вел не на улицу, а просто в другое помещение (но в другом помещении был запасной выход), целительница поспешила к двери. Кажется, она бежала со всех ног, но все равно заметила красивую женщину, которая лежала слева от бегущей Дафны. Она умирала. Ей нужна была срочная медицинская помощь. Однако если головой ДюМорье понимала, что обязана помочь ей, то ноги отказывались ее слушаться. Вскоре женщина уже стояла на улице.  Пытаясь отдышаться, врачевательница закинула голову назад, к стенке.
«Я же себе никогда не прощу… Если все будет вот так…» - И с этими словами Дафна, передав дочь людям Кестлера, вернулась в злосчастное помещение. Странно, но они не смогли ее остановить. Или они просто все были увлечены тщетными попытками успокоить Вивьен. Но Вивьен была жива! А да женщина… Она умирала. Чем Даф думала в этот момент? Тем, чем думала и всегда – сердцем. Минут десять Дафна сидела возле умирающей женщины и пыталась её вылечить. Еще бы пара минут, и целительница закончила бы свое дело… Но ей помешали. Один из тех, кто напал на Даф и Ви в банке… Он просто схватил врачевательницу за шею и повел куда-то. Оказалось, что он вел ее к тому месту, где сейчас воевал Кестлер.
- Ты отпустишь всех моих людей с нашей добычей. Или я ее убью, - процедил мужчина в маске, сжимая руку на горле врачевательницы сильнее. Дафна, прикрыв глаза, молчала. А что ей было говорить? Она виновата во всем, и Артур это и сам прекрасно знает без ее жалобных слов.

Отредактировано Daphne du Maurier (05.08.2012 18:51:47)