Меланта давно подозревала, что архитектором здания её факультета был носитель Минотавра, истосковавшийся по античному ПМЖ. Иначе объяснить логику расположения лестниц, нумерации кабинетов и петляния коридоров можно было только злоупотреблением анисовой водкой, но Новак предпочитала остановиться на более романтичном варианте. Страшно подумать, она тут работает почти год, а выучить успела только расположение кафедры, столовой и главных поточек. Стоит ли удивляться, что, придя однажды на работу, Меланта очень не обрадовалась, увидев в расписании загадочную надпись «ауд. 134/2 (б)». С учетом логики расположения кабинетов, это могло быть где угодно, включая флигель во внутреннем дворике.
«На вахте спрошу, все равно нужно ключ взять», - мужественно решила девушка, сбегая с третьего этажа, где находилась родная кафедра, вниз. Однако её ждало разочарование: ключа на месте не оказалось. Как и последнего преподавателя, за которым, по записям, он числился: поднявшись на кафедру германистики (пятый этаж, боковая лестница), Мел выяснила у лаборантки, что герр Хоффман отбыл полчаса назад и будет в среду. Ждать столько времени хранительница посчитала нецелесообразным, поэтому снова спустилась вниз, намереваясь потребовать у вахтеров если не запасной ключ, то хотя бы лом или пару отмычек. А ещё карту, мел и моток бечевки, так, заодно.
А на первом этаже её ждала засада:
- Ой, профессор Новак, здравствуйте! А где мы? – на Мел уставились две пары честных голубых глаз. Студентки славянского отделения, второй курс, прошу любить и жаловать.
- У вас хотела спросить, - вздохнула юная преподавательница, попрощавшись с идеей отправить своих подопечных в разведку боем. – У германистов нет ключа, - это уже вахтерше официальным тоном с каменным выражением лица.
- А у китаистов?
Мел воззрилась на женщину с выражением незамутненной гуманизмом ненависти на лице. Восточники расположили свою кафедру чуть ли не на чердаке, то ли по фэн-шую, то ли чтобы их пореже трогали вверенные им студенты.
- Да там, может, и так открыто, - быстро пошла на попятную вахтерша. – Вы сходите, проверьте.
Легко сказать – трудно сделать. Следующие пятнадцать минут Новак чувствовала себя предводительницей крестного хода, совершающего паломничество по самым отдаленным уголкам филологического факультета. Хвост процессии постепенно разрастался за счет блудных студентов второго курса, которого бдительно отлавливали по коридорам две голубоглазки. В итоге, когда Мел догадалась, что кабинет 134/2(б) находится за дверью аудитории 131а рядом с лаборантской 46, за её спиной толпились все двадцать пять человек, которые были записаны на семинар.
И вот представьте себе её реакцию, когда, преодолев десятки лестниц, обнаружив с пяток полузаброшенных переходов, в которые, кажется, давно не ступала нога человека, сбегав на вахту ещё три раза, чтобы уточнить путь, Мел увидела, что в распахнутую дверь кабинета уже заходит группка студентов. Просто так! Без малейшего на то права!
- А куда это вы собрались? – профессор Новак уперла руки в бока и твердо решила отстаивать свое право на трофейную аудиторию до последнего.

Отредактировано Melanta Novak (25.03.2012 04:26:57)

Мел смерила ответившую ей студентку снисходительно-раздраженным взглядом. Занятие у них, ты подумай. А у нее, значит, так, массовая прогулка по университету. Расписание вспомнила, ты ж посмотри, как кабинет защищает. Да по своей воле Мел этот закуток и искать бы не стала, отсиделась бы, как обычно, на кафедре. Если бы не одно но: этот странный набор цифр совершенно точно значился в её расписании, и она не позволит какой-то третьекурснице (ну не старше девчонка на вид) косвенно обвинять её в топографическом кретинизме, невнимательности и отсутствии математических способностей. Спасибо, диплом филфака уже давно все сделал самостоятельно, без посторонней помощи не в меру ответственных юных особ.
- Удивительное совпадение, - голос хранительницы Деметры понизился до выразительного шипения, - в нашем расписании тоже стоит эта аудитория. Иначе мы бы просто не стали её искать.
В принципе, такие проблемы на их факультете были не редкостью. Методисты давно перестали работать за те копейки, что им выплачивало государство, учиться пользоваться компьютером у них тоже не хватало мотивации, поэтому расписание заполнялось простым карандашом и от руки и только потом распечатывалось в Ворде. Естественно, ошибок было огромное количество, особенно под конец семестра, когда заканчивалась большая часть лекций и начинались семинары по группам. В другое время Мел бы решила дело миром, но сегодня у нее а) не было настроения, б) не было выбора – кафедра, куда она могла бы отвести славянскую группу, просто не вместила бы 25 человек одновременно. А объявлять студентам, что абсолютная посещаемость – гарант проблемы с аудиторией, значило дать им полное моральное право никогда больше не появляться на занятиях количеством, превышающим три человека.
- Расписание только сегодня поменяли, сходите, перепроверьте свой кабинет, - руки Новак переместились на грудь, завершая композицию «Ни шагу назад, за нами Москва».
- Э-э-э, - один из двух парней в группе, заядлый прогульщик, зато активист и главный сплетник факультета, настороженно перевел взгляд с Мел на инициативную студентку другого потока. – А может, лучше я сбегаю?
- Стоять, Матиас! – рявкнула (в меру своих возможностей, конечно) Новак. – Знаю я, ты не к расписанию побежишь, а за пивом. И на пару уже не вернешься. Вот пусть твоя коллега побеспокоится, потому что ещё пять минут назад эта аудитория была закреплена за нами.

Ой, как-то неудобно получилось... Но кто же знал, что на филфаке водятся преподаватели ещё мельче на вид, чем Мел? Новак покосилась на свою группу, которая обступила ее полукругом и взглядом, полным мольбы и надежды, смотрела на предводителя вражеской стороны, искренне надеясь, что эти варвары победят в кровопролитной битве и отнимут у славянской цивилизации право на историческое развитие и семинар в среду утром. Помощи ждать было неоткуда.
- Прошу прощения, коллега, - Мел смущенно откашлялась, но сдаваться не собиралась. – А что у вас здесь должно проходить? Вот у нас, например, последний семинар перед тестом («Каким ещё тестом?» - загудели славяне. – «Контрольным!» - припечатала Мел), нам никак нельзя его пропустить, иначе до сессии доберется половина отделения, и то, если им очень повезет.
Откровенность Мел объяснялась довольно просто. Иногда в таких случаях преподаватели решали вопрос с кабинетом, отдавая его тому, чье занятие было важнее. Но понятие важности на филфаке всегда было очень субъективным, поэтому чаще всего аудитория разыгрывалась на курилке в камень-ножницы-бумагу, но при студентах Новак это предложить не решилась.
В коридоре послышался звонкий стук каблучков, и к кабинету подбежала студентка, отправленная к расписанию.
- Там и правда один и тот же номер, пани Олех! – запыхавшись, сообщила она.
- Ну вот, как всегда методисты что-то напутали, - покачала головой Мел. – Минуточку, а где моё кармическое наказание?
Студентка удивленно оглянулась и всплеснула руками:
- Ну вот только же на лестнице за мной шел!
Новак смерила её скептическим взглядом. Матиас умел убалтывать кого угодно, а уж отпроситься у этой кучерявой девчушки с глазами, не замутненными признаками интеллекта, он смог бы, даже используя один только язык жестов.
- Ладно, не буду же я его по всему университету искать, - махнула рукой Меланта и тут же поняла, что совершила огромную ошибку.
- А почему ему можно уйти, а нам нельзя? – второй парень из славянской группы немедленно потребовал восстановить историческую справедливость.
- Да, профессор Новак, все равно у нас аудитории нет! – поддержала голубоглазка номер раз из-за правого плеча Мел.
- И мы уже двадцать минут занятия потеряли! – вставила голубоглазка номер два из-за левого плеча.
- Отпустите нас, у нас все равно последняя пара! – заныл кто- то из-за спины.
- А задание на почту пришлете!
- Мы сделаем!
- И тест можно перенести!
- Ну пожа-а-алуйста!
Гул голосов слился в одно скорбное мычание, и Мел непроизвольно вжала голову в плечи. Ну что ты будешь делать! Их 25… Нет, уже 24, но она их все равно не перекричит. Новак растеряно замерла и непроизвольно бросила жалобный взгляд на единственного человека, который мог понять её в данной ситуации – на преподавателя второй группы профессора Олех.

Отредактировано Melanta Novak (26.03.2012 15:39:17)

Когда миниатюрная преподавательница… бог его знает чего начала строить своих студенток, Новак первой захотелось вытянуться в струнку и отдать честь. У нее самой вот так грозно прикрикнуть никогда не получалось. Да что там, и просто прикрикнуть тоже. Так, невразумительные писки, на которые приличный студент и внимания не обратит. А тут такой профессионализм. А по виду и не скажешь.
- Спасибо, - от души поблагодарила девушка свою коллегу, когда стук каблучков на коридоре утих. Больше она сказать ничего не успела, потому что оскорбленные в лучших чувствах славяне буквально взвились:
- Значит, им можно, а нам нет?! У них проверка, а их и то отпустили, а мы ходим как проклятые, ни одной пары не прогуляли! Ну почти… Они вообще первые кабинет нашли! Ну профессор! Ну это бесчеловечно!
- Бесчеловечно было дать мне вас! – не выдержала наконец Новак, странным образом обнаружив у себя тот самый командный голос, о котором так тосковала пару минут назад. – Ленивые, бестолковые, самонадеянные и нахальные обладатели зачеток! Язык не поворачивается назвать вас студентами! Всех отправлю на отделение новогреческого, будете там родной язык зажевывать, нехристи! А особо отличившихся – в пед!
Педагогический институт на филфаке являлся самым страшным проклятием, приравнивался к вызову демонов и использовался только в самых крайних случаях. Потому что, по негласной университетской примете, после упоминания педа всуе обязательно случалась какая-нибудь беда. То кран в подвале факультета прорвет, то новая штукатурка в библиотеке осыплется, то проверка нагрянет, то в министерстве образования новый декрет выпустят… Но Мел даже не подозревала, что в своем праведном гневе накликала самое страшное…
В коридоре послушалось шарканье десятка ног, ритм четко отбивал барабанных бой чьих-то каблуков. Славяне испуганно сжались в дрожащую стайку, Мел бросила нервный взгляд на профессора Олех. Кажется, все они уже поняли, кто сейчас появится в дверях.
Госпожа Романофф, даром что носила царскую русскую фамилию, зачитывалась исключительно средневековой литературой Франции и Германии и считала, что каждый, кто не разделяет её увлечение, должен быть с позором стерт с доски отечественного высшего образования. Студенты после её экзамена вылетали пачками, группы редели наполовину, красные дипломы у романо-германцев были такой же редкостью, как в Афинах - белые медведи в ушанках. Увидев в начале семестра в расписании её фамилию, особо впечатлительные барышни рыдали на подоконниках, образовывая своеобразный «коридор плача», который стал уже доброй филфаковской традицией, и декан серьезно подумывал впихнуть фотографию оного в буклет факультета на странице кафедры германистики в качестве черного пиара. А Романофф продолжала зверствовать.
Доставалось и преподавателям. Всех, кто учил молодое поколение чему-то, не связанному с читаемым ею курсои, сия дама приравнивала к нерадивым студентам и, искренне жалея, что не может их выгнать после сессии, делала все, чтобы они ушли самостоятельно. Ещё хуже обстояло дело с теми, кого судьба занесла работать на кафедру германистики: считая себя главным национальным достоянием всего университета, Романофф воспринимала коллег не иначе, как скудоумных рабов, посланных свыше для выполнения её мелких поручений. Мел теперь начала догадываться, почему она не нашла ни ключа, ни герра Хоффмана. Первый покачивался на пальце мадам Романофф, второй явно поспособствовал этому, а после постыдно сбежал залечивать душевные раны.
- Я что, похожа на ищейку? – возвестило национальное достояние, грозно обведя взглядом группу славян и стоявших рядом с ними преподавателей. - Я и так слепну от этого освещения, теперь они хотят, чтоб я ещё и ног лишилась.
Мел могла бы согласиться, что расположение кабинета и правда чудовищное. Если бы не знала, что открывать рот при Романофф – себе дороже.
- И что вы здесь делаете, позвольте спросить? – мегера всея филфака наконец нашла, на кого выплеснуть желчь. Взгляд острых карих глаз впился в Меланту, заставив ту нервно переступить с ноги на ногу. Славяне замерли, в ужасе уставившись на своего преподавателя. Да, Новак иногда бывает просто невыносима, но им будет жаль её потерять. «Только не говорите ей, что это наш кабинет, это слишком глупая смерть!» - твердили Мел 24 пары глаз. И девушка сдалась.
- Мы уже уходим. Славяне, задание сегодня будет на ящике, через неделю – тест, в понедельник будет консультация для желающих.
Топот ног возвестил Мел, что желающих она определенно не найдет. Когда за последним несчастным ромгером захлопнулась дверь кабинета раздора, Новак подняла на Олех виноватый взгляд и сказала:
- Простите, так глупо получилось, - Мел махнула рукой вслед группе Романофф. – Может, я вас кофе угощу, чтоб как-то загладить свою вину? Все равно пары сорвались у нас обеих.

- Для таких случаев, - Мел жестом фокусника вытащила из кармана джинсов ключ с ярким пластмассовым брелком, - нужно всегда тайком делать дубликат. У лаборанток, кажется, какой-то заговор против преподавателей кафедры, наша тоже исчезает именно в тот момент, когда нужна, да ещё и дверь запирает, даже если там твои пальто и сумка. Нам на третий, - Новак свернула к лестнице, предвкушая огромную чашку ароматного кофе с корицей, котором она себя вознаградит за все нервные потрясения сегодняшнего дня.
- Кстати, меня зовут Эльжбет Олех. А лучше - просто Эль, - представилась товарищ по несчастью. 
- Меланта Новак, или Мел, - кивнула в ответ хранительница Деметры. – Эльжбет? Это ведь польский вариант, да? Вы не из Афин?
Всех славистов университета Меланта, разумеется, знала, а уж полонист бы точно не ускользнул от её внимания, как-никак, родственный язык любимому чешскому. Значит, девушка с другой кафедры, но откуда – толком не разберешь. Разве что классик, в Польше, говорят, очень сильная школа. «Надо бы разузнать, с кем это мы теперь кабинеты делим. И настучать методистам по голове: это ж надо, зарубежного гостя так экстремально с Романофф знакомить!»
Легко сбежав по лестнице на третий этаж, Новак для приличия подергала расшатанную дверь кафедры, выразительно развела руками и достала ключ. Старый замок щелкнул, и Мел, приглашающим жестом пропустив коллегу вперед, сообщила:
- Мой стол в углу, у окна. Располагайтесь там, книжки можно на пол сбросить, бумаги тоже, там ничего важного, а я пока кофе заварю, -  Мел кивнула на свое рабочее место. Впрочем, редкий гость славянской кафедры с ходу не обращал на него внимания. А все дело было в том, что, с тех пор как коллеги узнали, что Новак увлекается садоводством, ей не приходилось мечтать о флешке или хотя бы геле для душа на профессиональные праздники. О нет, дорогие коллеги исправно тащили ей все новые и новые горшки с цветами, уносить которые домой было бессмысленно – там и так каждый лишний сантиметр был заставлен вазонами, а выкидывать – невежливо. Мел так и не смогла придумать, как объяснить, что садоводство – это не хобби, а суровая обязанность, поэтому смиренно выстраивала презенты коллег ровными рядами сначала на подоконник, потом на стол, потом на монитор допотопного компьютера, который Новак уже давно не включала, принося с собой ноутбук. Растения, чувствуя рядом хранителя Деметры, естественно, в скором времени разрастались до невероятных размеров, в результате чего рабочее место Мел сильно смахивало на джунгли, окно только угадывалось за сеткой свисающего домашнего плюща, а на столе пространство смогли себе отвоевать только стопки книг, неровными башнями возвышающиеся над импровизированной клумбой.
Пока гостья обустраивалась в этом цветнике, Новак поставила чайник и, мурлыкая какую-то прилипчивую песню, достала из шкафчика баночку нежно лелеянного кофе. Заваривать благородный напиток по-человечески на кафедре все равно не получалось, но из растворимого этот сорт был лучшим из всего, что могла позволить себе Мел. А на кофе Новак никогда не экономила.
- Сахар, сливки по вкусу, - перед Эль наконец опустился поднос с двумя чашками. – Угощайтесь, не стесняйтесь, восстанавливайте душевное равновесие, - Меланта рассмеялась. – Я-то знаю, до чего могут довести наши студенты. И это ладно филологи, вы технарей и естественников не видели.

Мисс Новак никогда не отличалась особой наблюдательностью. Ткни её носом в самое что ни на есть расчудесное чудо – и то Мел наморщит лоб, нервно дернет за конец шарфа и переспросит «Это вот это вот слева, да?» Но попробуйте не заметить, как банка с луковицей, которую вы провожали полным надежды взглядом «Ну пожалуйста, ну разбейся, мне уже некуда тебя высаживать!» вдруг взяла и у самого пола проглотила готовую выплеснуться воду обратно. А рука, перехватившая саженец, на мгновение засветилась холодным серебряным светом.
Сердце Мел пропустило два удара. Таких чудес она уже навидалась: на её памяти было два типа людей, способных на подобные фокусы.

- Н-ничего страшного, у вас отличная реакция.

Носительство отпадало: слишком спокойно вела себя Эльжбет, да и способности странные, с ходу чудовище и не подберешь. Значит, Хранитель. И кто его знает, что опаснее. Носители ведь нападают потому, что такова их природа. А тот, у кого есть талисман, руководствуется только собственной совестью. Очень ненадежная гарантия, на благородство любого файеровца Мел бы и евроцента не поставила.

- Медики – это кошмар, да… Давно преподаете?

«Черт, знать бы, кто её покровитель!» - Мел закусила нижнюю губу. У нее было предположение: свет, пробежавший по коже Олех, напоминал лунный, это объяснило бы и управление водой, если Мел ещё помнит что-то со школьного курса астрономии. «Селена… Это был бы неплохой вариант, вполне безобидный…» Внезапно рука Мел задрожала, и девушке пришлось с неприятным скрежетом поставить чашку на поднос. Она однажды уже произносила такую фразу.
Когда Мел сдавала испытания для вступления в группировку, тренировки давались ей очень тяжело. Сила Деметры не желала подчиняться, действие техник выходило каким-то вялым, будто Новак делала все вполсилы. Разозленная и вымотанная, девушка однажды объявила в гостиной, что вообще не видит в этом никакого смысла – ну что может хранитель богини плодородия, это смешно же! Безобиднее её только одуванчики, честное слово. И тогда кто-то из тех, кто в этот момент смотрел по телеку матч, заметил:
- А это ты зря! Покровитель на опасность его хранителя влияет точно так же, как твоё бормотание на ледники в Арктике. Я тут недавно пересекся с одним экземпляром из Файер с талисманом Селены… Что ты хмыкаешь – еле ноги унес. Мерзкий тип, не советую связываться. Так что, крошка Мел, давай, посвирепствуй ещё немного, и Сильвер получит себе готового личного маньяка.
Новак тогда только отмахнулась. Кто же знал, что этот разговор всплывет в памяти сейчас, столько лет спустя? И что Мел посмотрит в глаза тому самому субъекту из Файер, который окажется на вид хрупкой тоненькой девушкой с печальными глазами? «Да ладно, этого не может быть! Это просто разные люди, бывает ведь, что покровитель повторяется! Или тот хранитель потерял талисман, а она нашла… Точно, Эль же говорит, что преподает здесь всего год… Преподает, но не живет».
У Новак пересохло в горле. Больше всего её пугала мысль, что её причастность к хранителям начнет как-то влиять на её обычную жизнь, работу, семью. Поэтому она вот уже полтора года не поддерживала связи с особняком, надеясь, что про нее просто забудут. И вот – пожалуйста  - прямо перед ней, на её кафедре, за её столом сидит хранитель, возможно, файеровец, и нет никакой гарантии, что все это – не более чем спектакль, разыгранный для того, чтобы подобраться поближе к маленькой глупой хранительнице Деметры, а потом смести её, как ненужный мусор, расчищая дорогу к её талисману.
«Так, Новак, не паникуй. Ты взрослая женщина, ты в группировке с 21 года. Посмотрим ещё, кто кого»,  - Мел нехорошо прищурилась, а потом спокойно взяла чашку в руку, отпила глоток и непринужденно заметила:
- А вы к нам надолго? Раскопки – это, наверняка, ужасно интересно, завидую: дал бы мне кто-нибудь хотя бы нормально в пражском архиве поработать… Что сейчас исследуете, кстати?
Вот так, продолжаем мирный спокойный разговор. И благодари бога, Новак, что ты – педантичная зануда и все равно регулярно приносишь жертвы, благодари бога. Точнее, богиню.

Мел пришлось приложить все свое самообладание, чтоб не дать появиться на лице выражению глубочайшего скепсиса. «Как убедительно… Видимо, раскопки действительно настолько ужасны, что ты предпочла сбежать оттуда под крылышко к Артуру». Уверенность в том, что перед ней тот самый файеровец, крепла в Мел с каждой секундой. Кто ещё стал бы так держать хорошую мину при плохой игре? У кого ещё хватило бы наглости так беспардонно заявиться в людный университет? Кто ещё с таким абсолютным безразличием будет смотреть в лицо, как будто, черт возьми, ничего не боится?
А вот Мел боялась. Да ладно, это мягко сказано, ещё немного, и у нее бы начали дрожать колени от нервного напряжения. «Господи, нет, я не готова сталкиваться со всем этим вот так, оставьте вы меня в покое, не хочу-не хочу-не хочу!» - мысли в панике разбегались, и только тупое упрямство и злость на тех, кто смеет разрушать её тихую спокойную жизнь, заставляли девушку продолжать улыбаться и сочувственно кивать в такт словам собеседницы.
- …архивариусы дышат в спину, чтоб ты, не дай богиня, как-нибудь не так не перевернул страницу…
Нет, она что, издевается?! Такую оговорку даже на плохой новогреческий не спишешь: у поляков, как и у чехов, другие, христианские идиомы. То есть, Меланте только что прямым текстом сообщили, что перед ней – хранительница. И ни тебе осторожности, ни страха. Как будто Новак в ловушке и уже точно никому ничего не скажет. «Ну уж нет», - разъярилась Меланта. – «Да кто она вообще такая? Это моя территория, черт возьми!» Нет, чашку все-таки лучше поставить на стол, а не то не сдержится ведь – плеснет кипятком в лицо этой нахальной барышне, а кофе дорогой, жалко его переводить на всяких там файеровцев.
Но, как оказалось, это были ещё цветочки. Ягодки пошли тогда, когда Олех с абсолютно невозмутимым видом упомянула имя Деметры. Сомнения в том, зачем сюда явилась якобы преподавательница древнегреческого, развеялись как дым. Как и напускное спокойствие Мел. «Плевать на осторожность, пора с этим заканчивать!» - Новак сжала ладонь в кулак.
- Два года… - за спиной Олех в огромной кадке, где красовался исполинских размеров фикус, проклюнулись несколько совсем нетипичных ростков. – А вот хранительница я с семнадцати лет, - Меланта сделала резкое движение кистью – руки и ноги Эль в мгновение ока примотали к стулу стебли лиан толщиной с канат. Гигантский росток обхватил Олех вокруг талии, едва давая вздохнуть. – Говори немедленно, кто ты такая и что здесь забыла? Или Кестлер внезапно решил давать своим головорезам приличное гуманитарное образование?

Все оговорено.

«Ох ты ж блин!» - только и успела подумать Меланта, глядя, как стебли высыхают на глазах, превращаясь в ломкую труху. Нет, она, конечно, знала, что Олех управляет водой, но чтоб так… «Сейчас меня размажут по стенке… Умереть на кафедре славистики – это квинтэссенция ботанизма, Новак, ты останешься в веках… Стоп, она что, убегает?»
Меланта с откровенным недоумением проследила за кинувшейся к двери Эльжбет. «У нас же там замок… Сначала дернуть на себя, потом повернуть ручку… эй!»
Новак растеряно заморгала: хранительница Селены внезапно исчезла. То есть, не выскользнула в коридор – дверь надежно хранила свои секреты и выдавала их только работникам кафедры с минимум двухмесячным стажем. Нет, Эль просто будто растворилась в воздухе, только что была здесь, и вдруг… «У меня что, помрачнение рассуд…»
- А я хранительница всего два месяца, но это не помешает мне отделать тебя, как бог черепаху!
А нет, хвала богам, с рассудком все хорошо. Мел непроизвольно поморщилась от нарочито воинственного тона собеседницы и резко обернулась. Естественно, снова никого. Хм, а девчонка за два месяца освоила две техники, впечатляет… Стоп. Два месяца? То есть, это все-таки не о ней Мел говорили в особняке?
– Работаю я тут, ясно? И если Стерн узнает, что ваш Кестлер опять посылал за мной, будь уверена, она ему его молнии засунет…
Новак снова наморщила нос. Бога ради, мы же филологи, ну что за выражения! И тут до нее дошло. «Она пугает меня Лоренс?! Меня! Лоренс! Да что здесь происходит-то?» В голову Новак начали закрадываться нехорошие подозрения. Подозрения заключались в том, что она сейчас меряется техниками со своей коллегой не только по работе, но и по группировке. Нет, ну а что, сколько Мел уже не была в особняке, мало ли, кого мисс Стерн успела принять? Тем более, у них не группировка, а проходной двор какой-то, постоянно кто-то новый объявляется.
- А ну стоять, - мрачно заявила девушка, наблюдая, как в ближайшем к ней вазоне распускается один-единственный, но зато огромный цветок мака. Усыпить Эль у Новак пока силенок не хватит, а вот одурманить так, чтоб она не могла использовать техники – запросто. – Сейчас разберемся.
Хранительница Деметры вытащила из кармана телефон и набрала номер одной знакомой, живущей непосредственно в особняке. Как бы Мел ни хотела оградить себя от хранителей, полностью обрывать с ними связь она пока не собиралась: Новак ещё так мало знала об обращении с талисманом, а лишать себя источника информации было бы, как минимум, глупо.
- Привет, Тиш, это Меланта. Угу, та самая. Знаю, меня давно не было слышно… Нет, стой, это все потом. Скажи, у вас за последние два месяца новенькие не появлялись? В частности, полька Эльжбет Олех, маленькая такая, брюнетка, на раскопках работает? Да не лопатой, Тиш, хватит смеяться! Что, серьезно? Нет-нет, я тут просто с ней встретилась, ничего особенного. Спасибо за помощь, пока.
Меланта положила телефон обратно в карман, и в растерянности сдула челку со лба. «Дурацкая ситуация какая-то, ей-богу!» Девушка подошла к столу, решительным жестом выдернула из земли мак и, смяв его, бросила в урну. «Ну что, давай извиняться, что ли…»
- Пани Олех, простите… Произошло недоразумение, я приняла вас за файеровца, там тоже есть хранитель Селены. А самое идиотское во всем этом то, что я, в общем-то, тоже из Серебра, - Меланта развела руками и устало опустилась на стул. Какой-то чересчур насыщенный день сегодня, даже богатый словарный запас куда-то пропал, толковых оправданий выдавить из себя не получается. Новак едва слышно хихикнула. Вот ну не дуры ж они обе, а?

«О чем это она?» - Меланта недоуменно посмотрела на Эль. Ну да, мак, вроде, был слегка помят, но чего тут извиняться, каждый защищается, как может. Однако напряженный взгляд польки куда-то поверх её головы намекнул Новак, что какая-то часть объективной реальности ускользнула из её картины мира. Медленно обернувшись, хранительница так и обмерла…
Солнечным лучам, проходящим сквозь узкое окно, уже не мешала стена из зеленых стеблей: плющ пожух и осыпался, оставив свисать только безжизненные серовато-коричневые нити. В дневном свете иссушенные до вида замысловатого кружева листья, покрывавшие весь стол и часть пола вокруг, казались прекрасной иллюстрацией к фразе «мерзость запустения» в её неевангелистской трактовке. Мел изумленно приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать, но ничего подходящего на ум не приходило. Весь её цветник… Нет, ВЕСЬ цветник был уничтожен.
- Да это же… - выдохнула Новак, - прекрасно! Господи, как давно я мечтала избавиться от этих зарослей, кто бы знал! – ликуя, Мел вскочила и от избытка чувств обняла Эль. – Нет, ты не представляешь, как мне это все надоело! Постоянная влажность, места почти нет, а в теплую погоду ещё и насекомые, бррр! – Новак передернуло. – А теперь даже объяснять никому ничего не придется, там соседний кабинет ремонтируют, свалю всё на строителей и плохую краску. Главное - сбежать отсюда скорее, пока наши не пришли, - девушка заметалась по комнате, быстро выливая в раковину остывший кофе с плававшими в нем засохшими лепестками и споласкивая кружки. Потом, схватив куртку из шкафа, Меланта повернулась к Эльжбет и взмахнула руками:
- Давай скорее! За такой подарок, да в честь знакомства я проставлюсь коктейлем, - Новак внезапно вспомнила, что Олех говорила что-то о том, что у нее ещё пары, и уточнила: - Безалкогольным.

Отредактировано Melanta Novak (06.04.2012 23:38:56)