«…Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная!
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай…».
…«Украинская кухня – кухня щедрого, вкусного стола для людей, любящих жизнь.… Если бы ты знала, как мне этого не хватает в Грециях, Мусь…» - сетовала в свое время приезжавшая их навестить бабушка Мария, наворачивая на их маленькой кухоньке вторую тарелку борща – скромненько, на ужин. В этом они с бабушкой были солидарны – в потреблении борща, имеется в виду. Две Марии, старая и малая, даже выступили объединенным фронтом против любительницы новомодных диет, вечно считающей калории Машиной мамы, Татьяны. «От борща не толстеют!» - издевались они над давящейся запаренной гречей «без ничего» мамой…
Эх.… Именно воспоминания о бабушке и подвигли Марию на приготовление для себя в особняке Серебра полноценных, увесистых трапез. А еще то, как эти самые треклятущие калории сжигались на тренировках, и от того жрать хотелось практически всегда.
«…Сядемо вкупочцi тут пiд калиною -
I над панами я пан!
Глянь, моя рибонько, - срiбною хвилею
Стелеться полем туман…».
Кухня в особняке была большая, чистая и светлая – именно из тех, что нравились Марии. Потому и колдовала она там с завидной регулярностью – и для себя, и для тех из ребят, кто не отказывался умять нечто вкусно пахнущее большого объема. Не все, правда, рискнули отдегустировать её борщи, вареники, плачинды, кое-кто носом крутил, но… Кому нравилось, от добавки не отказывались. Пришлось готовить увеличенными объемами – на себя, на гостей, и на таинственного ночного воровайку, который регулярно освобождал её судочки-кастрюльки от остатков приготовленного, а после – деликатно за собой посуду мыл. Маша все пыталась отгадать загадку таинственного ночного самоочищения кастрюль, но пока безрезультатно – ворюжка хорошо маскировался.… Пришлось, посмеиваясь, готовить чаще и больше. Вот и сейчас – народ гуляет, а она кружится по кухне, напевая, и крошит, крошит, крошит овощи в аппетитно булькающее варево, наводнившее ароматами весь особняк и его окрестности через открытое прохладе окно…
«…Гай чарiвний, нiби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить:
Он на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить…».
Настоящий борщ тяп-ляп не готовится. Настоящий борщ – это чистой воды искусство артистического смешения овощей в кастрюле с наваристым бульоном, настоянное на магии земли, солнца и свежего воздуха, нагуливающего аппетит, и смачно сдобренное настроением повара. Борщ в плохом состоянии души варить нельзя! Потому Маша с утра пораньше оделась удобно, настроилась празднично, и сама себе повышала «восторг души и сердца упоенье», в голос (очень даже красивое контральто, между прочим!) распевая любимую с детства песню, выводя её с чувством, переливчато, протяжно…
Цокотели по кухне каблучки босоножек, коротюсенькие шортики и топик на лямочках совершенно не стесняли движений и заодно не давали «изойти на нет» от двойного жара – с улицы и от плиты, волосы подобраны в хвост и тоже «не парят»… Мария улыбалась, шинкуя хрусткую капусту, дробя на мелкий кубик разноцветье болгарских перцев, кроша одуряюще ароматную зелень…
«…Небо незмiряне, всипане зорями, -
Що то за божа краса!
Перлами ясними ген пiд тополями
Грає краплиста роса…».
Ну вот! Девушка нырнула в холодильник и вытащила пакет с купленными утром на рынке помидорами. Духмяные, солнечные, сахарные на изломе «яблоки любви» Маша вообще обожала, в любом виде и блюде, потому эта часть «кулинарного колдовства» всегда была самой привлекательной. Осталось только нарезать! Девушка повернулась к окну с симпатичной помидоринкой в руках, и держа её за хвостик, поболтала плодом в воздухе и спела ему:
«…Ти не лякайся, що нiженьки босi
Вмочиш в холодну росу:
Я ж тебе, вiрная, аж до хатиноньки
Сам на руках однесу…».
Лучик солнца скользнул по красном бочку в ответ. Шторки раздул порыв прохладного ветерка. Девушка улыбалась. И аромат вкуснейшего борща царил над всем этим, растекаясь по коридорам и комнатам, выплывая на улицу и, казалось, охватывая все Афины, Грецию и прилегающие к ним территории…