Огни стробоскопа создавали ирреальную атмосферу, показывая все вокруг вырванными кадрами. Легкий запах сигаретного дыма (спасибо продуманной системе вентиляции), смесь ароматов женских тел, надухаренных на все лады, ухающий под ногами от басов пол и марки, продающиеся прямо в баре, как орешки. Полиция, конечно, знала об этом, но упрямо делала вид наивной неосведомленности. Хотя бы потому, что именно такие клубы обеспечивали мусорам приличный месячный доход.
Хорошее (в нормальном понимании) настроение у таких, как он, редко, но случается. Конкретно в этом случае под хорошим настроением понималось полное отсутствие желания искать стоящего спарринг-партнера и в некотором смысле апатия, если иметь в виду женщин. Одним словом, хотелось расслабиться.
Сегодня работали три бармена, один из которых, просто кивнув, выдал ему пивной бокал с яблочный соком и три марки в салфетке. Теперь Виштвуд сидел на высоком табурете спиной к бару и сквозь выпускаемый из ноздрей дым, который в световых импульсах казался плотным и материальным, разглядывал непаханое поле женских тел.
На самом краю танцпола стояла девушка. Просто стояла, временами меняя позу, чтобы не попасть под чей-то локоть или каблук, и не мигая смотрела на барную стойку. Виштвуду сперва показалось, что она смотрит прямо на него, пока он не вгляделся получше: барышня смотрела мультики.
Из нескольких десятков танцующих на разный манер женщин его глаза остановились именно на этой не просто потому, что она, в отличие от остальных, стояла почти неподвижно. Было в ней что-то такое, что ему нравилось: тонкая, как тростинка, длиннющие ноги, короткая до пошлости юбчонка, узкие плечи, небольшая, но тяжелая на вид грудь с торчащими сосками даже под узкой майкой, под которой легко угадывалось наличие явно не гладкого бюстгальтера. Если бы в его планы на сегодня входил секс, лучшей кандидатуры на танцполе не было. Однако не только не входящий в планы секс заставил его остаться на месте и просто наблюдать – выводить девочку из торчалова было поздно. Он вытащил бокс из внутреннего кармана куртки, в который уже перекочевали три марочки, достал одну и положил под язык, продолжая сверлить взглядом барышню. Ну нравилась она ему, глаза радовала.
Глюки у всех людей разные. Как говорится, кто на что горазд. И смотря от чего отталкиваться. Благодаря тому самому пристрастию к прекрасному или самой девушке, на которую смотрел Виштвуд, глюки пришли осторожно и красочно. Грохочущая клубная музыка, рассыпаясь, зазвенела в ушах, как будто кто-то методично и мелодично разбивал хрустальные бокалы. Жемчужный во вспышках света дым превратился в плотные облака. Одно из них осело у ног девочки, скрывая тонкие лодыжки. Она опять переступила с ноги на ногу, и облако стало таять.
Она сделала шаг вперед, еще один и снова остановилась. На ней было что-то легкое, прозрачное, длинное, переливалось синим, красным и фиолетовым. Казалось, нужно только протянуть руку, чтобы поймать видение. Кевин так и сделал. Пальцы поймали пустоту. Он усмехнулся. Таким макаром я ее еще и замуж позову. Пора валить отсюда.
На улице он понял, что кондеры в клубе работали на всю катушку. Липкая летняя ночь тут же навалилась на голову, приклеила футболку к спине. Свет с фонарных столбов слепил глаза. Стопари автомобилей на дороге казались алыми глазами взбесившихся и бегущих в одну сторону, но почему-то задом, нереальных животных. Мир загорался яркими вспышками и зажигал огни даже там, где их просто не должно было быть.
Виштвуд зажмурился. Он приехал сюда на такси, но возвращаться домой собирался пешком, пусть это и займет по его подсчетам около часа. Глаза болели, поэтому нужно было выбрать путь по темным улицам. Он прошел немного вперед и свернул направо в первый попавшийся переулок. Стены зданий справа и слева то тут, то там вспыхивали невозможными цветами, но теперь, по крайней мере, не ослепляли.
Одна из вспышек почему-то зарычала и свалилась прямо на Виштвуда. Недокуренная сигарета вывались из пальцев, закатилась куда-то под спину и сто пудов прожгла футболку где-то на пояснице. Пока он соображал, как принять вертикальное положение, несколько раз нехило получил в челюсть и заметил две красные точки. Вот блядь, опять стопари. Он бы еще полежал, если б кое-кто явно не намеревался разможжить ему череп и украсить грязный асфальт его же серовеществом. С таким раскладом даже мультяшный Виштвуд мириться не собирался.
Туша прикладывала его конкретно, но сбросить ее с себя не составило особого труда, когда мозги, все-таки оценив угрозу, заработали в защитном режиме. Через полторы секунды он уже стоял на ногах, как, собственно, и кто-то смутно знакомый, но все еще горящий, черт бы его побрал, как гребаный факел. Из-за этого горения Виштвуд даже не понимал, где заканчиваются контуры наверняка реального человека. Поэтому, встряхнувшись, замахнулся буквально наугад и все-таки влепил кулак во что-то твердое. Очень твердое и почему-то не пожелавшее сразу шмякнуться в нокаут.
Серия ударов по корпусу дала возможность хотя бы определиться с тем, каких размеров соперник. Правый хук, левый апперкот в корпус, но пробующий джеб таки встретился с блоком. Впрочем, боксировал Виштвуд скорее инстинктивно, чем реально оценивая ситуацию, поэтому уже в следующий момент вспомнил, что несмотря на красочную расцветку, он все еще на простой улице, где нет рефери, снимающего за запрещенки очки. Я ж домой собирался. Ну да. В следующий момент он сделал то же самое, что и чувак-факел, только спереди. Сделал выпад вперед и завалил козлину на спину.

Когда Кевин свалил гору пламени на асфальт, ему показалось, что он прыгнул в печку. Чувак явно отбивался, причем весьма и весьма нехило, но кислота подбрасывала масла в огонь, добавляя к тупой боли от пропускаемых ударов ощущение того, что кожа горит. Жара на улице тому способствовала. Простимулированый мозг справляться с болью отказывался, подсовывая доведенные до апогея потребности воды и холода, льда, снега. Виштвуд бесился, что не может получить то, чего хочет, здесь и сейчас, но еще больше его бесило, что ему больно. Абсолютно везде. Он почти реально ощущал, как оплавляется кожа, обнажая кости, чувствовал запах паленых волос. И крови. Своей крови.
И как всегда, этот факт привел все системы в боевую готовность. Наконец-то. Кислотный туман в голове рассеялся аккурат в тот момент, когда чувак, схватив Виштвуда за ворот футболки, потянул так, будто собирался его придушить. Кевин на автомате крутанулся, защищая горло, но так устроил себе замечательный вариант побыть матрасом. Уже ни фига не горящий факел принял вполне знакомые очертания гребаного Беннингтона.
Офонарев сильнее, чем стоило в такой момент, Виштвуд откровенно впал в ступор на несколько секунд, чтобы по истечении этого времени понять, что левым глазом он ничего уже не видит. То есть видит – собственную бровь.
В голове звенело уже не от чудесной музыки, а от хорошего сотряса, во рту развороченные щеки отчетливо выдавали в такт пульсу все новые и новые порции жидкого железа, а звезды падали прямо перед правым глазом. То есть в него. В глаз.
Впрочем, несколько секунд прошли, Кевин успел наработать любимую злость в полном объеме, умноженном на очевидную засаду, хэллоуинский грим и поломанные пальцы правой руки. И когда недоносок наконец-то прытко куда-то свалил, он поднялся на ноги так быстро, как только получилось. Получилось на самом деле не очень, потому что оглушительный звон в ушах превратился в удары какого-то огромного барабана, стоило принять вертикальное положение.
Что-то капало с волос на лицо, и Виштвуд категорически отказывался осознавать, что это его кровь. На долю секунды потеряв из вида противника, потому что потемнело все вокруг, он тряхнул башкой, вытер ладонью лицо и встал в стойку, готовясь встретить очередную атаку. Правая рука сложилась в кулак со слышимым скрипом, и Кевин поморщился, тут же прокляв Беннингтона за левый глаз.
Несмотря на все это, он вполне мог стоять на ногах и даже выдержал бы раундов пять-шесть с обыкновенным человеком, но сейчас перед ним стояла какая-то нереальных размеров псина с полным арсеналом клыков и когтей. Херасе таланты у ублюдка. Однако ему доводилось мочить и не таких зверей. Взять хотя бы встречавшихся ему на пути Носителей.
Сплюнув опять накопившуюся во рту кровь, Виштвуд гадко ухмыльнулся и привычно потянулся в карман за финкой. Которой там не оказалось. Какого хуя?! Но думать, куда запропастилось перо, времени не было. Так или иначе, просто так дать себя порвать на британский флаг он не даст этому мохнатому имбецилу.
Во второй раз сжимая покалеченные пальцы в кулак, Виштвуд мысленно представил себе, как каждый его атом наливается силой, как будто он только что хорошенько напился воды. И тут он вспомнил, что сказал ему этот недоволк. «Бьешь как девчонка». Надо было ответить, а как же.
- А ты блохастая тварь, - как можно бодрее проговорил Кевин, игнорируя боль во рту, и добавил, подзывая Беннингтона ближе кивком головы: – Валяй, попробуй поделиться своими паразитами.

У Беннингтона-сучки был один существенный плюс – он не трандел. И существенный минус – любовь к валяниям в грязи с намеком в ошалелых мозгах Кевина на мазохизм и ориентацию «не туда». Остатки кислоты выплеснулись наружу в истерическом хохоте, от которого у Виштвуда заболели легкие. На какие-то доли секунды мелькнула совершенно не нормальная мысль: жизнь была интересной, он ни о чем не жалел, потому что не умел, и место для старта путешествия до конечной станции «Адская сковородка» выбрано очень даже не плохое. Ну и вряд ли кто-то расстроится, а значит…
Что бы там ни гуляло в виде мыслей по ненормальной башке, инстинкты, выработанные годами, делали свое дело без вмешательства со стороны сознания. Продолжал думать он только потому, что было чем: упав во второй раз на лопатки, успел сгруппироваться и не приложиться затылком об асфальт. А когда мохнатый отчего-то передумал разорвать ему глотку сей же момент и отпрыгнул, в пальцах остались мокрые куски шерсти. Мокрые – потому что вырваны были с мясом. В пальцах – потому что пальцы правой руки категорически отказывались разжаться и выбросить поганые ошметки. Если их и разогнут, то уже, видимо, исключительно костоправы.
Перекатившись набок, Кевин закашлялся от нехватки кислорода, чувствуя разодранную на груди кожу так, будто она уже не горит, а наоборот, заморожена. Адреналин, прекрасно. Кашлял он кровью, потому что ее концентрация в слюне дошла до той степени, когда впору было говорить о концентрации слюны в крови.
И все же сидел в мозгах какой-то червяк, который заставлял их не только фиксировать ощущения, но и думать. Чего Виштвуд просто до безобразия не любил. Бой шел, мягко говоря, не на равных с самого начала. Засада, нападение со спины, охерительные техники – с одной стороны. Говенный характер и дерзкие соски – с другой. Будь у «другой стороны» хотя бы финка, шансы бы уравнялись. По крайней мере, так думала «другая сторона». Очевидно же, чем должно было все закончиться. Так какого хуя он тянет кота за вымя? Хочет узнать, как долго я протяну? Так без этих откатов было бы куда быстрее. Или мазохист еще и садист по совместительству? Ну что ж, это я могу понять.
Единственное, что было еще в порядке, - это ноги. На них и решил рассчитывать Кевин, поднимаясь с помощью здоровой руки.
Паскуда все еще рычал, стоя в нескольких метрах и выжидая. Сплюнув заново наплывшую кровь, Виштвуд, покачиваясь, как будто всандолил литр вискаря, и прижимая к себе поломанные пальцы, в которых все еще торчали клочья шерсти, медленно пошел вперед. Остановившись буквально в шаге от псины, он наклонился. Хотя волчара и был крупнее самого обычного, все же до роста человека не дотягивал.
- Мне вот интересно, - заговорил Кевин, вглядываясь одним глазом в красные точки, - в таком виде ты все еще кобель или все-таки сучка?
И самым банальным образом пнул волчару под ребра, как надоедливую шавку.

Отредактировано Kevin Wishtwood (22.02.2012 00:13:05)

Вообще, конечно, жизнь тем и хороша, что, когда уже кажется, что хуже быть не может, отвешивает некислый подзатыльник, доказывая, что может, еще как может.
Следить за маневрами волчары было уже впадлу. Щас бы прилечь на час-другой. Прямо в ванне с холодной водой по шею. Он скорее услышал, чем почувствовал, как клацнули зубы, разрывая джинсы и кожу. Джинсы, твою ж мать, - возникла отстраненная мысль о том, что надо будет в следующий раз купить сразу пар десять. А следом отстраненно прилег и Виштвуд, потому как стоять уже было несколько неудобняк. И все же он умудрился сесть, потому как спич Беннингтона на тему «В чьей песочнице ссыться круче» вкупе с никак не запланированным стриптизом и валяниями в грязи прочищению мозгов совершенно не способствовали. Вот в вертикальном положении, пусть и относительном, упомянутые мозги функционировали куда чище. Хотя тоже относительно.
Эффективнее всего на них подействовало слово «подчиняешься». Что бы там ни творилось с организмом, сознание никуда не девалось, и Кевин мерзко ухмыльнулся. Ну да, как раз шестеркой меня еще не вербовали. Волчара что-то вещал о кровотечении и о том, что в запасе у Виштвуда поганый час, но будь сейчас у его виска дуло и времени три секунды, менять принципы он не собирался.
Подтянув к себе ногу здоровой рукой, он прижал ладонь к месту укуса и поймал чудесный звон в ушах. Почти как после кислоты. Только сейчас от потери крови. Молодой и здоровый до сих пор организм качал живую жижу исправно и в нужном объеме. О чем обычно люди никак не жалеют, но Кевину пришла мысль, что неплохо каким-нибудь тромбозом заболеть на ближайший час. Так, что он там нес про группировку и больницу? Надо было сосредоточиться, что сейчас казалось делом почти невыполнимым.
Согнув вторую ногу в колене, Виштвуд на несколько секунд положил на нее голову и сделал глубокий вдох. Бляяядь, как же я устал. Звон в ушах сменился перманентным шумом, сквозь который он уже не слышал ни звука проезжающих по дороге за поворотом машин, ни приглушенного гула музыки из клуба, ничего, кроме собственных мыслей. Пальцы правой руки уже не болели, потому что конечностей он тоже не чувствовал. Но, сука, лучше сдохнуть на месте как паршивая собака, чем соглашаться на это дебильное предложение.
- Знаешь, крутой, - начал Кевин, подняв голову, и все-таки позволил себе коротко рассмеяться. В его системе ценностей параметр крутизны как-то отсутствовал. Сила – другое дело. Но Беннингтон апеллировал не к ней. – Если пришел убивать, доводи дело до конца. Если нет, вали на хер туда, откуда пришел. А выполнять команды заведи себе собаку.
На последнем слове он почувствовал, что стало тяжело дышать. Супер, задохнусь раньше, чем истеку кровью. Он лег на спину и уже не видел суперпупергрозного волчару, зато слышать стал лучше. Шорохи мира вернулись, потому что потемнело в глазах.
- И это… - говорить, когда в легких недостаточно воздуха, тоже не бирюльки вязать, - …найми себе, что ли, кого-то… а то с такими навыками оратора даже псина тебя вряд ли слушать станет.
Собственно, на этот бредовый спич ушли последние силы. Почувствовав это, Виштвуд даже успел махнуть рукой, как будто прощался с кем-то, и ладненько уплыл в коматоз.

Сначала он понял, что думает, потом – что не чувствует собственного тела, а потом захотелось пить. Страшно, как будто он шарился по пустыне неделю. Было жарко, душно. Блядь, ну хоть один глоток. Облизал губы. Губами ничего не почувствовал, а языком даже очень. Наверное, все равно что лизать стекловату.
Жопа, полная жопа. Что-то пикало на нервы. Раз, два, три… На двенадцатом пике попробовал пошевелить пальцами рук. Ни черта. Но глаза все же открылись. Вокруг не что иное, как больничная палата. Пиздец. Докатился. Мутная башка до боли напрягалась, пытаясь поймать ускользающую суку-память за вымя, чтобы вспомнить, каким хреном его сюда занесло. Еще раз пошевелить пальцами. Не почувствовал, но увидел. Уже лучше. То есть на правой руке шевелились только мизинец и большой палец. Остальные были спрятаны под белым-пребелым гипсом. Зато на левой руке все функционировали относительно бодро. Если не считать того, что к указательному была прилажена какая-то прищепка.
Уткнув подбородок в грудь, Виштвуд узрел на себе самую настоящую больничную рубаху, ну и то, что укрыт по пояс. На запястье правой руки торчал катетер, подключенный к системе. Хоть бы капали что-то приличное. Слева обнаружился гребаный пикальник – монитор с нервными зелеными полосками. Серьезно, что ли, меня хоронить собрались? Суки.
Сначала получилось опереться на локти. Голову повело, но Кевин взял себя в руки. Потом сел и стряхнул с пальца прищепку. Ой зря… Пикальник запищал беспрерывно, снаружи послышались крики и возня, а потом в палату закатилась здоровая хрень с «утюгами», ведомая каким-то хилым хмырем в зеленой форме. Шикарно, теперь такие жизни спасают. Хмырь, видать, не сразу понял, что спасать тут некого, потому что уже схватил «утюги» в руки и завопил «Заряжаю!».
- Разряжай, мать твою, - пробухтел Виштвуд, поднимая здоровую руку, чтобы еще и жестом убедить хмыря угомониться. – Лучше воды принеси. А то точно придется вот это, - он показал пальцем на всю установку, - пользовать.
Медхмырь убрался вместе со своим жизнеспасателем, а Виштвуд дал себе труд вспомнить, что случилось. О да, он прекрасно помнил, что Беннингтон, оказывается, ебнутый на всю башку. Ему оказалось мало того, что Кевин вырубался – напоследок еще и поизмывался над ним.
Что было проще всего? Убить его, видимо, будет проблематично. Так что проще всего отдать ему чертов райсовский подарочек и свалить нах из секты, забыть про всяких фриков недоделанных и о богах вообще. Эвриному только жалко. Ну куда она без меня теперь? Прикипела же, наверное. Да и я тоже.
Виштвуд отбросил одеяло, чтобы узнать все прелести жизни, продолжая думать, как быть. Все, к чему он пришел до этого, вовсе не означало, что нельзя уйти из группировки вместе с Эври. Вот только в таком случае он сам будет выглядеть истеричкой. Из тех, что на прощание громко хлопают дверью. А за такое он сам себя уважать перестанет. Тот же факт, что он все еще жив, красноречиво вещал о том, что Беннингтону что-то от него нужно. Разговоров по душам раньше не получалось, поэтому, что конкретно было надо волчаре, до Кевина пока не доходило.
От мозгового штурма и попутного разглядывания забинтованной ноги его отвлекло движение в палате. Подняв башку, он увидел Беннингтона. Охренеть. Несет караул? Главное, чтоб за ручку не держал в процессе.
- Какого хрена тебе надо? – прямо спросил Виштвуд.
Дурацкие игры в кошки-мышки его самого уже достали до смерти. Почти до нее. Пора было заканчивать действовать себе и ему на нервы. Оставалось только прояснить один момент:
- Если опять заведешь старую байку, можешь и не начинать. Уже понял наверняка, что такие песни в эфир не катят.

Предусмотрительность тех, кто додумался поставить тут кресло, Виштвуд сразу проклял. Вместе с ними. Чего ради у него в палате должны быть места для посетителей? Беннингтон – это долбанное исключение. Максимум, кто мог заявиться к нему, если бы, конечно, их поставили в известность, это прихвостни док и репортер. Да и они бы в жизни не остались дольше, чем на пять минут. Что Кевина, честно говоря, более чем устраивало. Поэтому в кресле и даже куценогой табуретке точно необходимости не было.
Злясь на кресло, он чуть не пропустил момент, когда волчара заговорил.
- Ты сейчас не в том положении, чтобы брать инициативу на себя…
Какая на хрен инициатива? И если уж говорить о положениях, очень даже в том, раз так тебе понадобился.
- Что ты делаешь в этой группировке? Что она для тебя значит?
Бляяядь, только псевдофилософии сейчас не хватало.
Виштвуд убийственно посмотрел на Беннингтона. Авторитетом задавить себя он точно не даст, потому что напрочь не признавал ни одного в жизни. Сам он никогда в жизни к власти не стремился и не понимал этого стремления у других. Ответа на вопрос волчары он не знал, потому что никогда в жизни об этом не задумывался. Точнее просто принимал все как данность. Как всегда. Плавать против течений тоже не входило в круг его увлечений. Возможно, именно поэтому он чувствовал себя комфортно в той жизни, какая у него была, и не имел ни малейшего желания что-то менять. Хотя на самом деле прекрасно понимал, что в группировке оказался по одной-единственной причине. Это было делом чести, что бы он ни вкладывал в это понятие. Как карточный долг. Виштвуд проиграл и долг отдал. К тому же поначалу было даже интересно поиграть в сверхъестественное существо, а жизнь рядом с такими же казалась правильной. Потом все вошло в привычку. Вот и вся премудрость.
Сверлить взглядом черта в кресле надоело, и Кевин принялся изучать потолок. Тянуть время – еще один простой ход, когда надо проявить свое отношение к происходящему. Подождет, раз так сильно надо. В палату прибежал медбрат с литровой бутылкой воды и рекомендацией пить по чуть-чуть. На автомате открутив крышку и влив в себя с пол-литра, Виштвуд проигнорировал скептический взгляд хмыря и жестом прогнал его из палаты. Хмырь пару секунд пялился на обоих, что-то рассчитывая в уме, но все-таки свалил.
Кевин «безразлично» уставился в окно. Ситуации были очень разными. Тогда, перед историческим проигрышем, Райс поставил условия до того, как драка началась. Это было понятно, логично, по-мужски. Сейчас ситуация виделась ему идиотской игрой в «у кого хрен длиннее», поэтому, даже если бы он сильно хотел где-то в себе поискать нечто похожее на уважение к волчаре, вряд ли бы поиски увенчались успехом. Потому он и не пытался. Как вообще это можно сделать, когда на тебя определенно устроили засаду, напали со спины и требуют какого-то подчинения?
Виштвуд почесал ухо. Хотя прямо сейчас он пытался решить почти не решаемую задачу, со стороны наверняка выглядел как нарк в отходняках. Конкретно он пытался найти достаточно весомую причину для того, чтобы не менять уже привычную жизнь. Райсу в свое время хватало ума не загружать его какими-то заданиями на радость всему Эгейнсту и осторожности не заводить разговоров о смысле жизни. Беннингтон явно такими добродетелями не обладал. Что же касалось каких-то действий, которые могли принести группировке пользу, адреналинозависимый Виштвуд сам с радостью лез во все, что могло сулить хорошее махалово. Потому что уже начал подозревать, что среди обычных людей нормальный соперник вряд ли отыщется, а пробовать себя в столкновениях с теми, кто обладает силами не человеческими и легко ими пользуется в бою, пока еще не надоело. Если он уйдет из секты, поиски таких радостей жизни сильно усложнятся. Если останется – может продолжать в том же духе, правда, под красивой и ему лично на хер не нужной вывеской «для народа». Пожалуй, сойдет за мотив. А там посмотрим.
Снова глянув на Беннингтона, Кевин заговорил, игнорируя заданные вопросы:
- У тебя есть проблема, и я могу ее решить. На своих условиях. Ты больше не заикаешься об иерархии и подобной чуши, я не подрываю твой авторитет, - тут он ухмыльнулся, - среди членов группировки. Хотя бы потому, что мне это не нужно, да и плевать на тебя в целом. Озвученные в форме нормального разговора просьбы буду выполнять, если они будут касаться какой-то помощи Эгейнсту или отдельно любому из его членов. В том числе тебе, - желание гадливо сплюнуть подавилось с трудом. – Вот и все дела. По-другому не будет. И тебе, - Виштвуд ткнул в его сторону пальцем, - это хорошо известно. Пока я не сомневаюсь в наличии у тебя хотя бы мозгов.
Но это вовсе не значит, что не могу передумать. В отсутствии всего остального, что делает мужика мужиком в его глазах, он уже убедился.
В общем, дело сделано. Мерзко оставлять решение кому-то, но в сложившейся ситуации он сделал все, что мог.