Голосование

ДЕД МОРОЗ И СНЕГУРОЧКА 2012
Хэймон Спиру и Элис Ламберт

Работа победителя:

Florence And The Machine – Rabbit Heart (Raise It Up)
Звонок на двери зоомагазина жалобно звякнул, как бубенчик на шее ягненка, идущего на заклание. Ему вторили Florence And The Machine в наушниках, распевающие “Raise It Up”. Мел мрачно вытащила «таблетки» из ушей и угрюмо заявила материализовавшемуся продавцу:
- Мне нужен кролик. Белый.
- У нас есть великаны, горностаи, вислоухие, - худенький консультант сыпал названиями пород, как отличник – терминами на экзамене: - Какого выберете?
- А кого не жалко? – уныло спросила Новак, с тоской обозревая копошащиеся в клетках меховые клубки. Продавец с непониманием на нее посмотрел, и тут его осенило:
- Вы в качестве пищи, змее?
«А то! Каждую весну кожу сбрасываю», - мрачно подумала Мел и угрюмо кивнула.
- Но у нас есть прекрасные корма для рептилий, они изготовлены из натуральных продуктов, обогащены витаминами и минералами и идеально подходят для…
Новак подняла глаза к потолку, мысленно вопрошая, не согласиться ли Деметра брать жертвы пакетами корма для змей. Богиня презрительно молчала, из чего Мел пришла к выводу, что покровительница предпочитает исключительно натуральный продукт.
- Нет. Мне нужен кролик. Лучше больной и слабый, - мужественно произнесла девушка, сделав максимально непроницаемое лицо.
Через пятнадцать минут у нее на руках сидело хромое белоснежное существо с дурацким названием породы – баран, трогательно обвисшими ушами и вселенской печалью в глазах. «Принеси жертву! Принеси жертву! Принеси жертву!» - скандировали по очереди совесть, чувство долга и солистка Florence And The Machine из болтавшихся на шее наушников. Кролик поднял грустную мордочку и ткнулся теплым носом в ладонь Мел. Новак застонала. «Деметра, ну зачем тебе вообще понадобились животные?! Тебе что, фруктов не хватало? Тем более, я их сама же и выращиваю…» Девушка тяжело вздохнула. «Ничего не поделаешь,  Новак, твои способности – это подарок, и у него есть цена. Ты заключила сделку и теперь, похоже, вынуждена принести жертву. Но будет ли этого достаточно? Начнем с кроликов, а что дальше? Вырезать щенкам глаза и пить кровь младенцев? Увольте!»
- Вы его берете? – продавец определенно смотрел на Мел с осуждением. А кролик вообще не смотрел. Эта ушастая зараза безбоязненно свернулась клубком у нее на руках и безмятежно дрыхла, подергивая раненой лапкой.
- Упакуйте, - мрачно кивнула Мел, протягивая парню кролика на заклание.
***
- Ну пойми ты, я не могу его убить! Ты вообще видел кроликов в своей жизни? Они же до отвращения милые, гаденыши мохнатые! Макс, серьезно, это не смешно. Ну да, я уже активировала эту технику. Один раз. В древней Греции. Но там был вопрос жизни и смерти, и того кролика я, кстати, собиралась съесть. И, поверь мне, не слишком обрадовалась, когда ужин просто пропал, зато ближайшее дерево начало заботливо поправлять мне пеплос. Ага, обхохочешься. Короче, нет, зверь все ещё жив. Да, я трусиха. Ну блин, я, может, тоже девочка с сердцем кролика, и я не хочу заниматься братоубийством… Нет, не надо приезжать, избавь меня от лицезрения тебя с топором! Хотя подожди, раз ты все равно собирался, заверни на рынок, купи пучок салата. Да эта прожорливая тварь от голода мне уже все цветы погрызла! Так, ещё один смешок – и я тебя в жертву принесу!
Мел положила трубку и, мучимая неприятными подозрениями, заглянула в свою комнату, где давно уже не было слышно топота трех лапок хлопотной покупки. Из-под стола на нее смотрели честные-пречестные глаза. А перед их обладателем валялся на полу перегрызенный Интернет-кабель.
- Знаешь, иногда я сомневаюсь, кто из нас ягненок, а кто нож в этом жертвоприношении, - Новак подхватила кролика на руки и запихнула в клетку. – Так вот, чтоб расставить все точки над i, отныне тебя будут звать Барашком.
От таких перспектив кролик, судя по звуку, подвился морковкой. Мел удовлетворенно кивнула и вышла из комнаты.
***
- Ну ты даешь, - Алисия зашла в гостиную первой, тараторя на ходу. Меланта неопределенно пожала плечами: боевые вылазки группировки по принципу «Бежим, там наших бьют», ей никогда не нравились. Но раз ввязалась – выложись по полной. Странно, что люди принимают это за небывалый героизм и боевой настрой.
- Прямо Новак Львиное Сердце, - Рейчел произнесла это без улыбки, но Меланта общалась с американкой достаточно долго, чтоб распознавать, когда она шутит, а когда – издевается. Сейчас вот шутила.  - Не пойму, почему ты не берешься за последнюю технику. Она сильная.
- Знаешь, - Меланта устало опустилась на диван и подхватила на руки Барашка, успевшего соскучиться в пустом особняке. – Мне, видимо, правда придется стать девушкой с львиным сердцем, прежде чем я смогу принести последнюю жертву.
Кролик задумчиво обнюхивал подбородок хозяйки. Она была единственным человеком, которого он не боялся.

Работа победителей:

Декорации к работе: Этот мир отличается от нашего - там есть только плохое и только хорошее. Гнев не может сочетаться с радостью, а радости не бывает там, где есть гнев. Они существуют в мире эмоций, где подобный союз возбраняется и считается чем-то грязным. Однако радость нашла в гневе ту силу, которой ей так не хватало, а гнев наконец-то обрел покой.

Известный факт, что весь наш мир – театр.
А люди – лишь толпа комедиантов
С набором масок, грима и ролей,
Но если вдуматься, то все куда сложней…
Внутри у каждого из нас толпятся сонмы
Из мыслей, устремлений, чувств, резонов,
И если их тряхнет на вираже –
Сыграет драма и в одной душе.
Пускай, в душе нет компромиссов.
Нет лжи во благо. Счастья в риске.
Добро со злом нейдет вдвоем.
Нет света ночью. Тени – днем.
На полюса разбиты чувства.
Смех не увидишь рядом с грустью.
А слезы счастья вызвать тут –
Пожалуй, лишь напрасный труд.
Но если, в ницшеанском стиле,
Гнев с радостью вдруг полюбили
Друг друга. Он нашел покой,
Она – источник силы свой,
То вряд ли эти устремленья
В душе той сыщут одобренье.
Печальной выйдет повесть эта.
Как про Ромео и Джульетту.
Падет Меркуцио–Сарказм,
Растратив едкость всю зараз.
Строгость–Тибальд уйдет вторым,
Бурлящим Гневом прочь гоним.
А дальше – все как у Шекспира!
Трагедия с ужасной силой
Нагрянет, и страстей накал
Нам выдаст вот такой финал…

ГНЕВ:
Убита Уверенность. Мною конечно.
Почти что финальная жертва вот в этой борьбе.
Мой прежний соперник по страсти тягучей и грешной,
Скажи, каково умирать рядом с ней?

Скажи! Пусть она не сама – отголоски
От жизни былой предо мной предстали сейчас
Как сложно поверить, что плоть стала воском,
И что-то заставило голос любимый молчать.

Как будто жива. Будто пару секунд – и очнется,
Безумцу, гонимому всеми подарит покой.
Счастливым был я, что ты стала мне солнцем.
И счастлив я тем, что уйду за тобой.

Твой брат тоже мертв, но при этом я знаю,
Что он был бы рад, что убийца его
Оставит наш свет, и не тронет печалью
Безумным порывом прорвавшись его естество.

Но, Радость моя, и пред тенью твоей я послушен.
Не робкий ягненок, но зверь не свирепый, не злой…
Как часть от тебя, я, похоже, стал лучше,
И целым не стать мне уж порознь с тобой.

Пойду за тобой. Без задора, без пафоса, риска.
Пойду, потому что уже не могу не пойти.
Я вижу лишь тень твою, знай – моя близко.
И скоро сольется с твоей так, что не расплести.

С тобой мы не люди и нету надежды
На то, что даровано счастье нам с «той» стороны.
Но я не прощу, что в глухую апатию прежде
Меня ты ушла, за собою сжигая мосты.

И если б я мог, я б хотел сохранить себе память
О той нашей встрече, о нашей нелепой любви.
Возможно, мы были не правы, но то не исправить.
Да я бы не стал все равно, что со мной не твори.

Но хватит уж слов, ты сейчас, как при жизни, прекрасна.
Мне трудно представить, что ты приключилась со мной.
Тебя больше нет. И теперь, что мне делать – мне ясно.
И я умираю, как ядом травясь тишиной.

РАДОСТЬ:
Мне полог опочивальни
Темный склепа свод.
Из родных никто не знает
И уже не ждет.

Но предчувствье скорой встречи
Дарит мне не страх.
Я – как крохотный малютка
В маминых руках.

Я совсем как старец мудрый,
Что с улыбкой стих,
Лишь шаги вдали заслышав,
Пращуров своих.

Я – щенок. Бегу навстречу,
Путаясь в ногах,
Лишь хозяин отошедший
Вновь возник в дверях.

Сладко. Сладко здесь – в томленьи,
Но когда проснусь
Будет слаще мне, как только
К Гневу прикоснусь.

Где же мой супруг? Мой милый?
Лишь Смиренья дух
За собою призывает
В сад покоя вдруг.

Гнев распластан у подножья
И пусть тянут… Пусть!
Не приняв добро и помощь,
С ним я остаюсь.

Он – здесь. Мертв. Но тих и ясен,
Хоть и недвижим.
Я своей последней лаской
Попрощаюсь с ним.

Ты опорой был, той силой,
Что, явившись мне,
Сразу Радость превратила
В Ликование.

Нес меня к высотам новым,
Вдохновлял меня.
А теперь, как мне представить,
Что уж нет тебя?

Радость, Гнев – рука об руку.
Не вообразить.
Но теперь тебя нет рядом –
Как могу я жить?

Распадаются снаружи
Крики тишины.
Мне ее не хватить, чтобы
Умереть как ты.

Мстительность – твой спутник верный.
Острый как кинжал.
В теле Радости беспечной
Ножны отыскал.

Лишь удар. И ты мне руку
Протяни скорей.
Я печаль забуду тотчас,
Боль тоски моей.

Я забуду, что малютка,
Не увидит мать.
Что не будет старец мудрый
Внуков обнимать.

И щенок один остался
В комнате пустой.
Мне не важно, что мертва я,
Раз уж я с тобой.

Работа победителя:

Сначала не удалось сообразить, чья именно усталость давит на тело сверху, словно притяжение Земли увеличилось раза в полтора. По поводу самого себя у Хэя уверенности не было, слишком напряженно он себя чувствовал, отчего в состоянии сжатой тугой пружины понятие отдыха отодвигалось на времена поспокойнее. Следовательно, давление оказывала Кассандра, моментально отпустившая руку, как только они добрались до пункта назначения. Он не догадался спросить её ни о чем, не подумал, что лучше оставить в доме, но сейчас оглядываясь назад, понимал, что всё равно потащил бы с собой, а будь она в полуобморочном состоянии – на себе. Одного единственного взгляда в сторону уже несколько раз хватало, чтобы затем повернуться обратно и не обнаружить её рядом. Хэй дошел до точки, и не окажись Кассандры рядом так вовремя, легко мог бы пойти и дальше, а теперь с трудом заставлял себя остановиться. Но даже это не помогло бы ему честно и полно ответить на заданный вопрос, не потому, что он не желал ни с кем делиться; не потому, что больше обычного замкнулся в себе. Сложным казалось отделаться парой незначительных фраз, сродни перечислению дел в скучные выходные. И уж точно ни за что он бы не стал передавать ей на словах свои ощущения о смерти, как о небольшом опыте, который забывался спустя несколько дней под гнетом новых более сильных впечатлений.  Хэй уже достаточно о ней знал, чтобы постараться отгородить от лишней информации, способной вызвать настолько же лишние переживания, ведь лучше ей от такого определенно не стало бы. Мне слегка разрезали горло, потом я немного умер, затем чуток ожил, обменяв свою жизнь на чью-то другую. А, да, до следующего утра долг надо бы вернуть. Нет, это точно не было ей нужно.
Нагнувшись, он помог Кассандре пододвинуться к ближайшему дереву, чтобы сидеть было удобнее, и проверил, не завалится ли она в таком положении, только потом обратив внимание на колодец и всё так же зажатые в руке довольно сильные сувениры. Поборов в себе желание выбросить браслет в колодец, он положил его рядом и оперся ладонями на камни кладки, взглянув на воду. Однако не увидел её, замерев на миг и почувствовав, что ладони становятся холодней, чем опора под ними. Страх вытеснил озлобленность на внешний мир, а Хэю никак не удавалось взять его под контроль, насколько бы сильно он ни стискивал зубы. Желтая трава знакомых полей притягивала взгляд, и внушала ощущение, что он ошибся со временем до рассвета, или не правильно понял слова статуй, поэтому минуты истекают прямо сейчас. На этот раз страх не мобилизовал все скрытые возможности и силы, а замораживал на месте. К невысказанному, но понятному сообщению «ты сейчас умрешь» невозможно казалось привыкнуть, ибо угроза не была пустой. Холод забирал выше по рукам, начинаясь уже не на мерзлых камнях, а где-то под кожей в самом теле. Стиснув руку в кулак, он повернулся к Кассандре, жалея, что не смог уберечь он нелицеприятной картины, которую ей сейчас предстоит увидеть, разойдись опять шрам на его горле, но не отводя глаз, ибо вряд ли можно было найти нечто другое вокруг, что бы он хотел увидеть последним, кроме неё.
Одного взгляда от колодца хватило, чтобы на периферии зрения снова появилось темное зеркало воды. Выдохнув задержавшийся дольше положенного в груди воздух, Хэй автоматически смахнул с горла уже улетевшую муху, и теперь уже смотрел на собственные пальцы, перемазанные черной жижей. Дальше - хуже. Это могло быть напоминание, знак или начало визуального отсчета времени, но суть оставалась неизменной – часы тикали, и отнюдь не в его пользу. Отвернувшись от сидящей под деревом девушки, он быстро стянул с себя абсолютно деревянный уже хитон, и, скомкав, выбросил подальше в кусты. Резкими движениями вылил на себя пару ведер ледяной воды, чувствуя, что слабеет от холода с каждой новой порцией, но продолжая обливания, чтобы избавиться от остатков засохшей крови и ошметков смолы на чуть подсохших ранах. Острые иглы доставшейся от дракона слабости и онемение, разливающееся по телу, лишний раз доказывали, что, так или иначе, но пока еще он жив. Ненадолго, если быть совсем уж точным, однако проблема решаема, хоть цена более чем велика. Когда зуб на зуб перестал попадать, Хэй присел рядом с Кассандрой, глядя на нее исподлобья, ибо опустил подбородок, чтобы шрам не бросался в глаза.
- Возьми их и используй, - он обхватил её ладонь и вложил в нее артефакт и талисман, потому что она нашла один из самых худших моментов, чтобы отказаться от хранительства. Древний мир кругом выворачивал наизнанку даже его жгучую ненависть ко всему сонму, заставляя собственноручно отдавать кому-то маленькое вместилище одного из олимпийцев. Стараясь не срываться на жесткий тон, Хэй будто вдавливал каждое произносимое слово, чтобы оно задержалось чуть дольше и не вызвало мгновенного отрицания. – Здесь для Носителей не играет роли, какой ты расы, а способности могут помочь тебе выжить. Это важно. Сама до дома дойдешь или помочь?
Реально оценивая свои возможности в данный момент, Хэй сообразил, что с последним предложением поторопился. Может быть, до ледяной воды и донес бы её на руках, а сейчас предварительно надо было хотя бы с десять минут посидеть на солнце, чтобы согреться и перестать залипать от навалившейся слабости. А потом уже брать, нести и втолковывать по пути, почему важно использовать каждый шанс на выживание. Тем более один раз он ей уже говорил, почему конкретно её выживание важно именно для него.