Идти в школу Эмили сегодня не хотела, однако, зная об ораторских способностях мужа, наличие которых равнялось нулю, была вынуждена, так как с представителями учебных заведений, даже самыми лояльными и добрыми, Джимми лишь гавкался и не мог успокоиться – хорошая пощечина ему пригодилась бы в любом случае. Так что плевав на тошноту и плохое самочувствие с самого утра, ночные вылазки в туалет с целью опустошить желудок, Ксавьера сделала подвиг и пошла общаться с классным руководителем, чтобы узнать о делах ребенка и о новой версии случившегося: дома уже все было пересказано на много раз, а мать беременной в очередной раз Джонс недовольно ворчала о поведении маленьких мужчин. Затем она успела перейти и на Джеймса старшего, который, в отличие от сына, мог ответить и ответил, но от любимой тещи был отнят во избежание плачевных последствий.
- Только не выступай, - в подъезде предупредила Эмили и больше не заикалась, чтобы не портить мужу настроение, да и себе нервы не трепать, потому что эта беременность давалась ей куда сложней, чем предыдущие, что уж говорить о том, что плод даже больше, чем были ее сыновья при рождении.
Маленький Джимми плелся чуть позади родителей, то и дело прибавляя шаг, когда мама в очередной раз его одергивала или папа оттаскивал от какого-нибудь животного: идти в школу ребенку не хотелось, как и его отцу, что только и делал что тихонько ворчал и выводил этим Ксавьеру, которую раздражало многое.
- А ты молчи и не встревай, - Джонс улыбнулась сыну перед входом в учебное заведение и взяла того покрепче за руку, чтобы уж точно не потерялся и не создал неудобства для всех. На Джимми Эмили старалась обращать как можно меньше внимания, чтобы не начинать ругаться из-за ерунды, и покорно ждала, пока тот соберется с мыслями и силами, чтобы предстать перед учителем и что-нибудь неразумное да вякнуть – в этом и был ее Джеймс. 
Как Джонс и боялась, нормального разговора не получилось, что уж говорить о вопиющем поведении сына, который в этой ситуации должен был стоять с лицом-кирпичом и вообще никак не подавать голос. Однако его, в отличие от папаши, осадить можно было: ребенок мигом притих, когда увидел лицо мамы, а вот папуля, высказав свое презрение всем, в том числе и супруге, решил покинуть помещение, потому что, видите ли, у него нет желания общаться с учителями из-за ерунды. И правда, всего лишь избил мальчика – делов-то…
- Извините, - Эмили отпустила руку мальчишки и прошла к парте, расположенной ближе всех к учительскому столу. – Он не высыпается в последнее время: спать стал плохо и из-за моих проблем со здоровьем волнуется.
- Вы понимаете, что это возмутительно?
- Солнышко, иди пока к папе. Я тут сама управлюсь, - Ксавьера улыбнулась ребенку, который попятился к двери и исчез – только пятки сверкали. – Я понимаю, но его тоже не переделать. Он не мы с вами, он воспитывался в другой среде…
- Вы хотите сказать, что ребенка воспитывает он?
- А… - Эмили моргнула и непонимающе посмотрела на преподавателя, которая с каждой секундой зверела все больше и больше. Женского диалога о возвышенном не получилось, отчего женщина и вздохнула, привычно касаясь живота и кусая губу.
- Хорошие родители не могут воспитать такого ребенка!
- Ну, первого ребенка вообще сложно воспитывать, тем более в двадцать два года…
- Сейчас он избивает мальчишек, пристает и доводит до слез девочек, а что будет потом? Отбирать деньги, начнет общаться с плохой компанией?
Ксавьера опустила взгляд и улыбнулась уголками губ, потому что сказать ей было нечего. Она смотрела на столешницу и едва ли прислушивалась к тому, что говорила злая классная руководительница. Возможно, у нее сегодня тоже был не самый удачный день или птичка умерла.
- … но вы же мать! И такое позволяете! Неужели на вашего ребенка невозможно повлиять?    
Джонс шумно вздохнула и покачала головой.
- Я вас поняла. Я поговорю с сыном и объясню, что в драке за девочку нужен судья и пистолеты, - Ксавьера встала со стула, придерживая живот, и кивнула. – В любви все средства хороши: меня муж избивал и насиловал, но сейчас у нас довольно-таки счастливая семья. До свидания.
Что ответить учительница не нашлась, поэтому просто смотрела Эмили вслед и отходила, лишь вздрогнула, когда дверь закрылась. Джонс осталось лишь спуститься внизу и улыбнуться своим домочадцам, а мужа обнять и поцеловать в плечо.
- Нам бы в магазин сходить – купить чего поесть, а то мама опять ругаться будет, что плохо детей кормим. Опять тошнит… я никогда не подумала, что девочка мне дастся трудней, чем мальчишки… И секса сильней хочется, нежели с разбойниками этими. Джимми, хочешь мороженого?

В магазине Ксавьера оставила своих мужчин наедине, надеясь, что ничего те не учудят: ей нужно было посмотреть какую-нибудь кашу для самого маленького члена семьи, который с удовольствием вывалит нелюбимую, но все же полезную пищу на стол или пол. Как оказалось, оба Джимми пунктуальностью и манерами тоже не блистали, столь изыскано общаясь с окружающими их людьми, которые чем-то да не угодили и были удостоены столь горячо любимого среднего пальца. Второй Джеймс, будучи губкой не самого хорошего качества, впитывал все без разбору и прям-таки жадно всасывал папины уроки «как выжить в этом мире, выставляя всех лохами».
- Сучара, - подметила Эмили и покачала головой, прикрыв глаза – раздражало, что хотелось убить или как минимум устроить разнос. Так что немудрено, что к мужу женщина шла недовольной и без желания отвечать на заискивания, каждый раз встревающие между ними, если что-то неприятное случалось. – Мне плевать на музыку, козел, - она остановилась рядом с Мэтерсом и поджала губы, смотря в честнейшие глаза, которые только могла видеть – восхищался Джимми всегда неподдельно. – Заруби себе на носу, что когда твой сын начнет наплевательски относиться к собственной матери, из дома полетишь ты, - и чтобы уж совсем запугать, Ксавьера ткнула его пальцем в грудь и тряхнула головой, привычно прикладывая руку к животу. Сегодня девочка была особо неспокойна. – Вообще не заговаривай со мной, если по-человечески вести себя не можешь… Я хотела в семье хоть одного джентльмена, а ты воспитываешь очередное чмо, как и ты сам. Все, катитесь куда хотите, если такие крутые. Достали.
Ксавьера выдохнула тяжко и пошла к кассе, чтобы там быстрее расплатиться и уйти домой, к маме и к малышу, который так сильно на нервы действовать не будет. И обиду не всколыхнет, которая хоть и улеглась, но неприятно резала горло, вынуждая сглатывать и вздыхать тихонько. Даже кассирша это подметила и ободряюще улыбнулась тихой и уставшей женщине, выкладывающей деньги за покупку.
- Все хорошо, - холодно сказала она и выдавила улыбку. – Спасибо.
Каша очутилась в пакете, а женщина покрепче его сжала и пошла на выход, борясь с желанием обернуть и хотя бы узнать: пойдут за ней или оставят в одиночестве. Вот и вздохнула у выхода, и губу прикусила от досады, что такой милый семейный вечер был испорчен идиотским поведением мужчин, мозгов которым явно не доставало.

Но как бывает чаще всего – людям свойственно из мухи делать слона, воображая свои проблемы какими-то непроходимыми горами. Однако обойти их можно всегда, и это сделал Джимми, решив извиниться перед женой, которой волнения и негативные эмоции в общем, как и любой уважающей себя беременной женщине, были противопоказаны. А вот мужчина на колене даже советовался, потому что заставлял не только нахмуриться и схватиться за живот, как самое святое в такое время тяжелой жизни, но и удивленно моргнуть, а потом недоуменно взглянуть на сунутое под нос зеленое нечто, которое, Ксавьера поклясться могла, смотрела на нее с таким же недоумением – две дамы по-настоящему не понимали происходящего и хотели услышать что-то вразумительное. Но влюбленные мужчины на то и влюбленные, чтобы нести в массы всякие глупости и расцеловывать руки, считая почему-то в этот определенный момент, и только в этот момент, что такой способ подлизаться избраннице определенно придется по вкусу. Только вот избранницы тоже с мозгами, чтобы смекнуть, что подарить игрушку – это слишком легкое избавление от немилости супруги, так что в итоге прощен был лишь ребенок, которого Эмили поцеловала в лоб и легонько ткнула в кончик носа, как когда-то делала в раннем детстве, когда дитя еще не понимало таких вот телодвижений.
- Если что-то случится, то я обращусь к тебе, - женщина кивнула и выпрямилась, привычно поддерживая живот, только сейчас помогала и змея, что устроилась в ладони и приложилась как следует, чтобы Эмили уж точно не упала из-за тяжести. Свободной рукой Ксавьера погладила сына по голове, приласкав и шуршащим пакетом, от которого мальчик отделался и стал посматривать на отца, на которого взглянула и женщина и поджала губы, а потом и вовсе уставилась в сторону, будто бы и правда наблюдая за большой псиной, вальяжно вышагивающей на поводке. А так… она улыбалась и как какая-то стыдливая школьница прятала улики, перебирая прядки на голове сына. – Пойдемте домой, - «вдоволь насмотревшись на животное», попросила-приказала Эмили: ее усталость никуда не делась.
Да и дел было много: уделить время младшенькому, приготовить еду на всю семью и не дать мужу повысить голос на маму, которая тоже была хороша – они были готовы кричать друг на друга сутками, ломать и крушить тоже. И то не делали этого только из-за уважения к супруге и дочери, у которой порой и нервный тик начинался или же грандиозная истерика, на которые жизнь была богата в такие вот «беременные» периоды.
- Обними меня, - прошептала Ксавьера, взглянув на Джимми и удержав улыбку от необдуманного шага. И Джеймсу ничего не оставалось, как обнять жену, ладонь которой сжимал младший Джимми, пытающийся смотреть по сторонам и делать вид, что не чувствует растущего напряжения, разрастающегося из-за молчания. Растущего, но тут же сгинувшего. – Устала сильно. И классный преподаватель тоже на нервы подействовал… Она сразу замолчала, когда я сказала, что… - женщина замолчала и пожала плечами, шепнув ничего не значащее «ничего интересного». Как показывала практика, мальчикам свойственно заступаться за матерей, если их обижает отец. Некоторые могут обозлиться на взрослых из-за агрессии, а кто-то и убивает в итоге. Эмили такие проблемы были явно не нужны.

Дома встретила тишина и негромкое бряканье посудой, которая под аккомпанемент воды стукалась о стол. Затем и эти звуки стихли, а им на смену пришло недовольное гудение чайника.
- Джимми, - обратилась Ксавьера к сыну, протягивая ему игрушку, - покажи бабушке, что ты сегодня маме подарил.
Она улыбнулась, проведя ладонью по голове мальчишки, который, быстро сбросив обувь, ринулся на кухню исполнять желание своей мамы. Корыстное желание, стоит отметить: когда ребенок скрылся из виду, Ксавьера повернулась к мужу, которого немилостиво игнорировала все это время, и вовсе не легонько дернула за футболку, вынуждая податься вперед. Вторым стратегическим шагом стала быстрая передислокация пальцев, которые молниеносно очутились в волосах, а ладонь надавила на затылок. Порой целовать Джеймса было превеликим удовольствием, особенно когда не надо соблюдать правила приличия. Просто торопливо, с удовольствием и с чувствами, которые свойственны беременной, но от этого не менее похотливой женщине.
- Сучара, - выдохнула Ксавьера в губы, сжимая прядки на затылке. – Боже, как я тебя обожаю.
Последний контрольный поцелуй, последний тихий вздох и неимоверно сложное противостояние искушению – губам, которые все еще хотелось поцеловать. Однако пришлось отвлечься на топот и облизнуться, пытаясь за считанные секунды и пальцами подправить макияж и избавиться от губной помады там, где ей находиться просто не положено.
- Пойду с мамой пообщаюсь, покупки разберу, - Эмили улыбнулась и забрала пакет мужа, чтобы почти что сытой и довольной удалиться на кухню.

Отредактировано Xaviera Emily Jones (14.03.2011 20:58:26)

На кухне все оказалось спокойно, отчего Ксавьера вовсе расслабилась и улыбнулась маме, которой пришлось вытерпеть поцелуй в щеку и даже ответить улыбкой, хоть раздражение было на пределе – даже самый младший четы Мэтерсов на данной стадии развития отличался крутым нравом и отсутствием послушания. И как было заведено в этой семье, смирно вел себя только в присутствии матери, которую любил до потери пульса. Собственно, Эмили любили все, а вот Джей-Джеев не могли терпеть, и, как в общем-то заведено у многих, зятев в первую очередь.
- Как Джефри себя вел сегодня? – женщина поставила пакет на стол и подошла к сыну, который творил очередной шедевр, место которому, естественно, в Лувре, но когда уже подрастет и будет завоевывать мир своей мазней, милой и детской. – Привет, малыш, - Ксавьера поцеловала мальчугана в лоб и стукнула его легонько по носу, отчего дитя замахало руками, пытаясь отделаться от назойливого противника, отбирающего внимание.
- Хорошо поели сегодня, и почти не капризничал, - отозвалась бабушка, управляясь с покупками, пока не подоспела Эмили, отнявшая у матери столь занимательное дело.     
- Джефри просто прелесть, - женщина улыбнулась, взглянув через плечо на своих сыновей, и перевела взгляд на мужа, который теперь был награжден нежным взглядом, тут же сменившийся суровым – приказы Джимми отдавал глупые. – Джимми Джеймс Мэтерс!
Ксавьера прищурилась, смотря на такого честного и непричемного мужчину, который и ее хотел переманить на сторону зла и свалить все хлопоты на бабушку, которая тоже в восторге от поворота событий не была.
- Бегом снимайте одежду и отдавайте ее папе – он постирает, - Эмили улыбнулась и приподняла бровь, когда мальчишки переглянулись и синхронно взглянули на отца, после чего ринулись наутек, спасаясь от возможных последствий. – А ты, Джей-Джей, ведешь себя отвратительно, - женщина отставила пакет и подошла к Мэтерсу, чтобы, возможно, полюбоваться его глазами, в которые пристально посмотрела. – Ты ведешь себя как самое настоящее чмо. Чмо, которое сводит меня с ума, - ладонь звонко ударила по щеке, а женщина поджала губы. – Я тебя когда-нибудь убью, клянусь. И сдохнешь ты позорно, - шепнула она и улыбнулась подоспевшим детям. – Джимми, помоги Джефри с футболкой. Бери их вещи, и пошли.
Ксавьера потрепала младшенького по голове, успела поощрить и старшего, а потом прошла в ванную, где включила воду, решив, что ручная стирка – это шикарное наказание для «настоящего» мужчины.

Джимми явно был недоволен, но ничего поделать не мог: жена в положении сродни иконе, которой следует поклоняться, а не заниматься богохульством. Поэтому здесь и сейчас, третий раз за двадцать девять лет, Ксавьера оказалась сильным полом, способным помыкать мужчиной, однако не во всем – стирать Джеймс не торопился, хотя ванная, как и сама Эмили, жаждала лицезреть работающего на благо семьи мужа.
- Так ты им всегда был, - спокойно парировала некогда Джонс, пожав плечами. Для нее Джимми всегда был быдлом, чем и покорил когда-то глупую девушку, падкую на грубость. И если когда-то в прошлом это была основа их отношений, то сейчас – приятное времяпрепровождение, в результате которого и овцы целы, и волки сыты. Только одними словами сытым долго оставаться сложно, отчего даже от малейшего изменения в поведении внутри все переворачивается. Приятно, волнующе и даже интригующе, но в конце всегда печально – Ксавьера была в положении и быть обеспеченной хорошим сексом никак не могла, но каждый раз велась на прелюдию, предвкушая куда большего, чем невинные поцелуи и гляделки.
- Скучаю, - зашептала женщина, смотря мужу в глаза, а пальцами перебирая пряди. – Очень скучаю, - одними лишь губами, отведя взгляд и вздохнув, - она даже толком прижаться не могла, опасаясь за живот, который и так уже достаточно выпирал. – Когда-то мы могли в любую секунду подраться, наорать друг на друга, потрахаться, а сейчас… Остается только мечтать и так, подразнить друг друга.
Ксавьера подалась чуть вперед, чтобы губами коснуться подбородка и укусить, как когда-то делала, затем медленно, наслаждаясь всеми этими незначительны прикосновениями, провести носом по скуле и чуть сдвинуться в бок, чтобы было удобней отплатить мужу – губы обхватили мочку и чуть оттянули. 
- Увы, ты не становишься хуже, ты слишком сексуальный, - шепнула Эмили ему на ухо и облизнулась, пускай и не так хищно, как Джеймс до этого, но так, чтобы задеть языком кожу. – А я беременна и не занималась сексом уже месяцев пять. Мне опасно с тобой рядом находиться.
Пальцы заскользили по шее и остановились на плече, в которое впились, а женщина выдохнула и быстро поцеловала ухо.
- А если мы и трахаемся, то я не могу раскрепоститься, - ладонь заторопилась вниз, поглаживая грудь и медленно подбираясь к животу. – Я могу лишь тихо повзвизгивать, как собачонка какая-то, потому что нельзя пугать детей, - она сглотнула и посмотрела на свою руку, лбом упершись в плечо, затем перевела взгляд уже на шею, которую ощутимо укусила, прикрыв глаза. – Мое помешательство, - улыбка махнула хвостом и скрылась куда-то в недра сознания, откуда и не вылезала, пока женщина приподнимала край футболки, осторожно щекоча обстриженными ногтями – длинные и острые сейчас можно было принять за непозволительную роскошь. И это было не так эффектно, отчего в ход пошли подушечки, скользящие по гладкому телу. Они добрались до ключиц и там остановились, потому что Ксавьера переключилась на щеку, решив одарить ее поцелуем, и не только ее: Джеймс умел манипулировать супругой и в нужный момент вынуждать целовать в губы.
И это было тоже приятно, потому что из игривых прикосновений, укусов и улыбок формировалось что-то другое, более дерзкое и не такое спокойное: движения становились немного резче, желание более ощутимым, а пальцы все сильней сжимали волосы, возможно, подумывая их выдрать. Да и едва слышное постанывание превращалось не в такое уж и безобидное. Наверное, эта и была главная ошибка женщины, потому что дверь дернулась, а из-за нее раздался голос матери, вынудивший тут же прекратить разврат и упереться лбом в плечо, качая головой и улыбаясь. Скорее уж раздосадовано, потому что на безрыбье и рак рыба – и пальцы сойдут в конечном итоге. А так...
- Все в порядке? – ничуть не взволновано спросила бабушка.
- Да, мы сами справимся, - Ксавьера сглотнула и шкодливо взглянула на мужа, чье могучее достоинство оказалось под ладонью, хоть и под защитой нескольких слоев ткани. – Тут не много стирать.
Ответа не последовало, зато Эмили выдохнула и прижалась к стене, посмотрев на ванную.
- За работу, сучара, - напоследок женщина сжала все то же достоинство пальцами, а потом похлопала по нему ладонью и мотнула головой в сторону грязной одежды – запал тут же кончился, стоило только реальности вклиниться в их идиллию и напомнить, что они уже давно не беспечные дети.

- Что у нас тут за разбойники, м? – Ксавьера встала напротив детей и сделала грозный вид, словно удумала что-то коварное, но, увы, не смогла воплотить задумку, потому что два мальца ей помешали – вот и злилась.
- Мы не разбойники, - забубнил Джефри, бочком двигаясь влево и тем самым постепенно скрываясь из поля зрения. И чтобы противник уж точно не смог расстроить планы Эмили и обо всем рассказать своему сильному и не менее коварному, чем он, защитнику, мать двоих детей ловко ухватила сына за футболку и подтащила к себе. Ей же не хочется устраивать дуэль с поварешками и скалками – в ее-то положении.
- Люблю тебя, - пальцы, почуяв неладное, тут же устремились к волосам самого юного Мэтерса и схватились за них, секундой позже уступив лидерство ладони, которая надавила на затылок и вынудила сына повиноваться – он подставил макушку и стерпел поцелуй. – И тебя люблю, Джимми Джеймс.
Ксавьера поманила к себе старшего и покрепче его обняла за плечи.
- Рады, что будет сестренка, м? – она взъерошила волосы обоих и улыбнулась, краем глаза уловив положительный кивок старшего сына. – А ты не рад, Джефри? – она приподняла бровь. – Или мне еще раз тебя поцеловать, малыш? – женщина позволила себе чуть озадаченности, но на мнение сына это не повлияло.
- Нет, - вновь забубнил мальчик, пытаясь спрятаться от матери за немаленьким уже животом, но за шкирку схватили его раньше.
- И ладно, - после секундного замешательства ответила Эмили и потрепала его по волосам. – Мамочка пойдет на кухню. Отдыхайте. 
Женщина вздохнула и подняла руки, чтобы больше не стеснять детей и предоставить их самим себе, да и не показать разочарование – у беременных все не как у людей.
- Зачем ты это сказал? – зашептал старший, но Ксавьера их уже не слушала, натягивая дежурную улыбку для мамы.
- Вы бы там потише – дети все же.
Эмили качнула головой и цокнула, вину свою признав, но установленные рамки не одобрив.
- Увлеклись немного, - она пожала плечами и приблизилась к женщине, которую тоже поцеловала в щеку, а потом шепнула «не злись».
А злилась ли действительно самая умная в этой семейке или просто для профилактики ворчала, узнать суждено не было, потому что дверь заворковала, дав всем понять, что кто-то да пожаловал в гости. И судя по всему, кто-то незваный, потому что знакомых и друзей на чаепития они не приглашали, а без предварительного звонка в дом Мэтерсов вообще никто не сунется – каждый был научен горьким опытом.
- Я открою, - предупредила всех Эмили, чтобы никто не ринулся и снес.
Их друзья давно знали, что тихого и спокойного часа в квартире почти никогда не бывает: либо дерутся и все слышат, и дрожат; либо занимаются сексом и все слушают стоны, и негодуют; либо спят или же еще могут просто общаться на крайний случай.
- Добрый…
Стало вообще не весело. Женщина сглотнула и поджала губы, осматривая гостя с головы до ног. Да и ладонь сама очутилась на животе, будто бы желая защитить плод.
- Джимми, иди-ка сюда, - бросила Ксавьера через плечо, повысив голос и не сумев скрыть появившегося напряжения, соревнующегося разве что с раздражением – слишком сильные эмоции. – Мам, поиграй пока с мальчиками. Ну, здравствуй…

Эмили переводила взгляд то на нежданную гостью, то на Джимми, и не замечая, что поджала губы, а пальцами сжала локоть мужа, который собой хотел заслонить от появившейся проблемы. Она прижалась лбом к спине Джеймса и погладила живот, пытаясь успокоить нервы, которые вмиг превратились в тугой комок, ниточки которого не способны были выпутать женщину из неприятных воспоминаний. Это был тот случай, когда о прошлом жалеешь, но не можешь адекватно среагировать на напасть, когда та явилась без предупреждения и качала права на супруга: куда уж ей, тридцатилетней, тягаться с глупой пустышкой двадцати лет?
- Что-то мне плохо, - забормотала Ксавьера, отступая на маленький шажок, чтобы видеть всю ситуацию и не получить локтем в живот от распсиховавшегося Джимми. А была ли у него причина, и он действительно что-то предпочитает скрыть или же это все выдумки глупой любовницы, которой захотелось заиметь мужчину в дом? Возможно, что-то осталось за кадром, отчего женщина окликнула мужа, не дав выставить девушку.
- Пусть проходит, - неожиданно для окружающих сказала она и отошла в сторону. – Пусть проходит. Может, еще чего интересного скажет.         
Вздох. Эмили не пыталась скрыть своей досады, боясь удостовериться в том, что Джимми все же неверен, что все же есть у этой любовницы повод их беспокоить и бесцеремонно прерывать идиллию: повозившись с детьми, Ксавьера думала побаловать Джеймса, а потом и самой получить столь редкое сейчас удовольствие, зацеловывая и заглаживая, пока муж также получает удовлетворение от собственных стараний. Или же он лишь делал вид, что боготворит?
- Когда ты только успеваешь со всеми трахаться? – зашептала женщина, взглянув на супруга, и прищурилась, печально смотря ему в глаза. Не дожидаясь реакции, Эмили мотнула головой и отвернулась, подхватив любовницу под локоть, чтобы увести на кухню и там усадить – она все еще была хозяйкой и должна гостеприимно встретить девушку, пускай и презираемую в этом доме.   
- Сколько месяцев? – поинтересовалась женщина, подбирая кружку, чтобы наполнить ее кипятком и закинуть пакетик с чаем. Вазочка с печеньем тоже перекочевала на стол.
- Пять с половиной, - последовал ответ. Девушка даже заулыбалась. Возможно, еще не понимала, что Ксавьера не собиралась лишаться из-за нее семье еще раз. 
- Уже много.
Эмили села на стул и облокотилась о стол, сцепив пальцы в замок и тяжело вздохнув.
- Ребенок от Джимми?
Ксавьера предупреждающе подняла ладонь, чтобы Мэтерс даже не смел встревать и вякать свое веское «такого быть не может». Он медленно, но верно исчерпывал свой лимит доверия, который восстанавливать и пополнять придется долго. 
- Да. Он так говорит, но я же знаю. Если хотите, давайте сделаем тесты – я готова. Я...
- Значит так, - более чем хмуро начала женщина, перебивая воодушевившуюся коллегу по «несчастью», которой хватило ума заткнуться – Эмили злилась, и очень сильно, - вы пойдете делать тест, но даже если это твой ребенок, тебе придется проститься с мыслью, что Джей-Джей твой. Он никогда не будет воспитывать твоего ребенка. А если и будет, дорогуша, то тебе придется копить деньги на гроб, - повышая голос, продолжала Ксавьера. – Уж поверь, я не буду бросать слова на ветер. Если я хоть еще раз увижу тебя рядом с ним, я возьму гребанный нож и перережу твою глотку, чтобы ты не вякала, а спокойно лежала в гробу. А сейчас пошла отсюда вон, пока я не вылила на тебя этот чертов чай, к которому ты даже не притронулась. А я, сука, его тебе делала. Так поступают с гостеприимством, а? Убирайся отсюда вон!
Она встала с места, взглядом следя за всеми телодвижениями вскочившей любовницы, которая ринулась наутек, стоило только Эмили взяться за «орудие убийства». Дверь хлопнула громко и практически сразу.
- Мне плохо, - сообщила Джимми женщина и разжала пальцы, плевав, что нож ударился о пол и отскочил, после чего ушла из кухни закрыть дверь. Ей действительно было плохо, а воспоминания тяжелым грузом осели на плечи, придавливая к земле. Из-за любовницы она могла потерять ребенка. Из-за нее она несколько месяцев жила одна, лишь навещая детей и надевая кольцо дома, а на людях обходясь без него. Из-за нее Ксавьера вышла замуж второй раз, а сейчас осторожно легла на кровать и накрылась с головой одеялом, поглаживая живот и улыбаясь малышке. Пусть чувствует, что мамочка ее любит.

Отредактировано Xaviera Emily Jones (10.04.2011 19:24:06)

Ксавьера никак не отреагировала на супруга, поглаживая живот и улыбаясь еще не родившейся малышке, которая, похоже, нравом будет в маму с папой, если не хуже, судя по тому, как толкается и привлекает к себе внимание. Даже сейчас, после этой непонятной ссоры, когда Эмили не посмела высказывать претензии супругу и еще больше портить себе настроение, плод выказывал свое недовольство, заставляя женщину терпеть. Прикосновения Джимми она тоже стерпела и никак не показала, что сейчас подобное обращение – а уж сюсюканье точно – ей противно. Мэтерс не хотела, чтобы ее видели или целовали, но лишь улыбнулась уголками и перевела взгляд на Джеймса, немного развернувшись.
- Ложись, - зашептала женщина и прикрыла глаза, прислушиваясь к шуршанию ткани и дыханию Джимми, которое сейчас отчего-то успокаивало забившееся быстро сердце. Пальцы заскользили по ладони мужа, и обрезанные ногти коснулись кисти, после чего Ксавьера сжала ее, вынуждая Джеймса оторваться от ласки, и поднесла руку к губам, целуя ладонь. – Джимми, - забормотала Эмили и костяшками провела до локтя, после чего обняла супруга, сжимая пальцами ткань на спине. – Так ты меня возбудишь, - поделилась Эмили, переводя ладонь на грудь, а после сжимая ворот футболки. – Я и так хочу тебя. Красивый, хорошее тело… Восхитительный характер.
Женщина прикусила губу и посмотрела по сторонам, после чего, словно стеснительная девочка, наивно верящая, что под одеялом ее не найдут, укрыла себя и Джеймса с головой, а позже погладила пальцами шею и поцеловала. Нежно, игриво, без страсти, хоть и хотелось. Но и Джимми нужно было сдерживать, чтобы в итоге не распрощаться с возможностью родить третьего малыша. 
- Только сейчас понимаю, что мужчины со временем лишь лучше становятся, - она выдохнула в губы и улыбнулась, посмотрев в глаза. – Ты стал… идеальным. Уже не мальчик, теперь такой соблазнительный мужчина. Молодой мужчина. Мой.
Под одеялом дышать было сложней, да и голова немного кружилась. А уж чувствовать себя возбужденной и знающей, что желания не станут явью, оказалось ужасно. Только ничего поделать Эмили не могла – львиная доля их жизни была отведена на секс. Бездумный, животный, жесткий.
- Когда только встретились, - подушечки заскользили по ширинке и ухватили за собачку, которая повиновалась прикладываемой силе и поехала вниз с тихим жужжанием, - ты был… ни рыба, ни мясо. Юнец… Глупый очень, импульсивный, дикий.
Зубы привычно сомкнулись на подбородке, а пальцы стали терзать пуговицу, чтобы та поддалась и подпустила к «сокровищам».
- Мне пришлось тебя объездить, - вновь выдохнула и облизнулась. – Как же тяжело это было делать. Неподатливый, своенравный и дикий. Баба, капризная, - ногти заскользили по резинке трусов, а Джонс ухмыльнулась, не сводя взгляда с супруга. – Бешеный, агрессивный, эмоциональный, - они зацепились за внутренний шов и потянули вниз, чтобы уступить место ладони. – Увы, с ума ты меня сводил всегда. Я не знала, что я могу сделать… куда мне деться от этой похоти.
Пальцы надавили на низ живота и замерли.
- Бью тебя, а так хочется, чтобы ты меня толкнул к стенке и не церемонясь выебал. Боже… мне так этого не хватает, - Эмили сглотнула и опустила взгляд вниз, не замечая, что уголки губ совершили то же самое, не оставив от улыбки и следа. – Пока нет детей… - взгляд вспорхнул вверх и остановился на лице Джеймса. – Хочешь? Или дверь закрой. Скажи маме, что мне плохо и отдыхать надо, - зашептала быстро женщина, поглаживая пах уже через ткань. – Снять эту чертову одежду. Я хочу. Я заслужила.
Ксавьера была эгоисткой: не видел мук Джимми, не понимала, что ему также тяжело, что заботится и не хочет вредить. Думала о себе в положении и наслаждалась беспроигрышной позицией. И сейчас, чтобы простимулировать мужа, потянула мошонку вниз и поцеловала подбородок.
- Я опять начинаю ненавидеть беременность.

А Джимми и не был против, да и куда запихивать отказ, если беспроигрышное «да» заявило о себе привычной эрекцией? Никакой мужчина не устоит, и что самое странное – даже супруг не стал исключением, хотя всегда любил хвастаться своей неординарностью.
- Джимми, - прошептала Ксавьера и улыбнулась, поднося тыльную сторону ладони ко лбу и резким движением убирая прядки, пока выпала свободная секунда, а Джеймс предупредил каждого в этом доме, что главе семейства – или же в простонародье Ксавьере Эмили Мэтерс – требуется крепкий сон, чтобы восстановиться после похода в школу. – Иди ко мне, - позвала она Джимми и поманила пальцем, после чего осторожно повернулась на спину, проведя ладонью по животу – ее малышка всегда не вовремя начинала брыкаться. Может, после рождения и в комнату будет врываться в самый неподходящий момент?
- Хороший мальчик, - засмеялась женщина и прикусила губу, подкладывая под голову еще одну подушку, чтобы было удобней. – Сучонок.
Поведение супруга щенка и напоминало: глупое и умильное, заставляющее улыбаться, но и чувствовать предвкушение чего-то большего, по чему соскучилась за эти дни. Беременность строила свои планы и простых смертных в них не посвящала.
- Хороший мальчик, - Ксавьера прикрыла глаза, а пальцы вплела в волосы Джимми, медленно и ненавязчиво поглаживая того по голове, вслушиваясь в скулеж, вынуждающий показывать свои эмоции – здесь и сейчас ей было хорошо, все невзгоды остались за дверью, за замком, который они откроют уже позже, но никак не сейчас, когда приходится раздвинуть ноги и чуть крепче сжать пряди – чертова беременность с ее чувствительностью. Даже усилий прилагать не надо, чтобы добиться ее первого стона – раздражало. А когда-то Джимми приходилось изрядно потрудиться, чтобы из сосульки сваять чудо-фигуру, а сейчас лишь и тешит самолюбие, наблюдая за нетерпеливой супругой.
- Медленней, - тихо скомандовала Мэтерс и повернула голову на бок, вновь прикусив губу – шуметь она тоже не имела права. Все же женщину везде и всегда ущемляли – даже в собственной постели. – Хороший… мальчик.
Ксавьера сглотнула и судорожно выдохнула, на секунду разжимая пальцы, чтобы потом покрепче ухватить волосы, зарыться в них и остановить ладонь на затылке, на который и стоило надавить, чтобы Джимми не смел отвлекаться и как-то менять позицию, ссылаясь на «неудобно» или «затекло».
- Да, так… - привычка, оставшаяся еще с первого года их знакомства, когда оральный секс пользовался бешеным успехом и практиковался каждый день, а то и чаще. Женщина поморщилась, чуть приподняв бедра, и прикусила губу, чтобы не пугать детишек. Только в молодости им не стоило думать о маленьких Джей-Джеях, норовящих подсмотреть за родителями из чистого интереса, а сейчас… Зубы все же отпустили кожу, а Эмили сильнее надавила на затылок, наслаждаясь медленными размеренными движениями. Как любила и как требовала, желая отдохнуть, а не участвовать в изнуряющей гонке за оргазмом, который в последнее время был слишком слабеньким, чтобы хоть как-то стараться. Да и даже такое медленное развитие событий приводило в восторг: привычно участившееся дыхание, нетерпеливые движения, неконтролируемые движения, свойственные многим женщинам, – касаться собственных губ, скользить ногтями по шее, сжимать грудь и пытаться побороть желание сдвинуть ноги. Джимми не даст, он продолжит и оставит сытой, даже переевшей.
- Джей… - выдохнула женщина имя, чувствуя все то напряжение, что скопилось за эти месяцы «поста», которое еще будет и после родов, когда все свободное время тратишь на дитя, а на удовольствия и прихоти не хватает сил.
Да и стоны какие-то сдавленные, тихие, словно играешь в партизана на вражеской территории. Хорошо, да, пробирает дрожь, да, но как же мешают посторонние в доме, коими сейчас были все родственники.
- Джей… - судорожно, с трудом, потому что и похвалить хочется, и громко не скажешь, боясь нарушить идиллию и волшебный момент. – Черт…               
Коллапс. Без дрожи, без громких стонов и тяжелого дыхания Джеймса. Лишь чуть приподняться, кусая губы и блаженно улыбаясь, потому что больше ничего не давит - хорошо.
- Джимми...