Сегодня четверг. Это хуже чем суббота. Но лучше чем вторник. Более того, это гораздо лучше чем понедельник. Но немного хуже чем пятница. Греет то, что четверг все же лучше чем среда. Немного. Я вам больше скажу. Четверг даже лучше чем воскресение. Потому что в воскресение завтра понедельник, а в четверг завтра пятница.
Люди не ценят утра. Через силу просыпаются под звон будильника, который разбивает их сон, как удар топора, и тотчас предаются печальной суете. Скажите мне, каким может быть день, начатый столь насильственным актом! Что должно происходить с людьми, которые вседневно с помощью будильника получают небольшой электрический шок! Они изо дня в день привыкают к насилию и изо дня в день отучаются от наслаждения.
Кленовая аллея, с деревьями облаченными в золото, была пустой. Вообще, странно что в таком приятном живописном месте так мало людей. Даже этих неугомонных любителей пробежек сегодня нет. Ну и замечательно - мельтешении перед глазами не нравилось Айрис, покой она ценила превыше всего. Она подняла глаза к небу, и быстрым, будто заученным движением убрала с глаз растрепанные ветром волосы. Расческа есть в сумке, надо будет обязательно привести себя в порядок по приходу в университет.
Сквозь низко нависшие тучи проглядывает голубое чистое небо. Осень без красок и без кисти разукрасила все листья, соткала яркий разноцветный ковер на земле, укрыла ее теплым лоскутным одеялом. Все лето листья подставляли солнцу свои ладошки и до того налились и пропитались солнцем, что к осени стали багряными и золотыми. Если вдруг ветер налетит, то закружится пестрый смерч, а если ударит по дереву, то хлынет сверкающий водопад. Несмотря на то, что солнце нещадно греет, тепло только днем, а вечером и ночью становится намного холоднее. Осень в Греции - это отдельная поэма, о которой пожалуй в другой раз. Это пора прохладного моря, пронизывающего бриза и темных туч, которые низко плывут над Афинами, цепляясь за колоны полуразрушенного Акрополя. Осенью она чувствовала себя намного лучше чем летом - солнце Айрис не любила, вопреки тому что кожа ее всегда имела смугловатый оттенок.
Пустота – слишком абстрактное понятие. Так же, как дружба, любовь и смерть. Их нельзя представить. И невозможно понять. Вот пустая аллея. Почему пустая? Ведь тут есть растения, лавочки. Просто тут нет людей. Люди. А так ли они нужны ей?
Была ли мисс Голденталь мизантропом? Возможно. Женщина научилась получать от одиночества свое, особое удовольствие, пусть довольно специфическое, он оно присутствовало. Редчайшая способность к самоизоляции была в ней с детства. Будто это особая аура, которая не подпускала к ней людей, когда Айрис не желала общения. Для нее был типичен тщательнейший выбор тех, с кем - бы она общалась или дружила. Это были единичные люди, которые неясным ей самой образом сперва становились частью ее окружения, а после так же быстро покидали его. Сколько она себя помнила - школа, университетская скамья - близких людей и не было вовсе, а так, товарищество с которыми ограничивалось просто еще одним телефонным номером в записной книжке Айрис.
Девушка на мгновенье остановилась. Из - за свинцовых туч выплыло желтое слепящее солнце, которое озарило лицо девушки, заставив мисс Голденталь прищурится. Глаза девушки мгновенно стало резать от яркого света, и она открыв сумочку захотела достать очки с затемненными линзами, которые должны были спасти ее от лучей дневного светила. Чехол с ними лежал на дне, и вот, несколько секунд и очки уж в руках Айрис.
Девушка, повернувшись к солнцу боком, стала протирать стекла очков, которые только что достала. Бархотка была успешно использована по назначению и девушка водрузила массивную оправу на нос. Но если бы все было так просто - даже через линзы, солнце ослепляло, пусть и с меньшей силой.
Легкой, неспешной походкой Айрис прошла до конца аллеи, в котором, подобно двум часовым, стояли вечнозеленые кипарисы. Деревья, похожие на зеленые факела не двигались под порывами ветра, который неожиданно поднялся. Очередной поток воздуха дуну на девушку слева, и подняв ее волосы, заставил уже в третий раз остановится. Убрав волосы с лица, Голденталь поправила уже безвозвратно испорченную прическу, и как-то обреченно вздохнула. День сегодня определенно не мой. Определенно.
Тут, взгляд девушки упал на нечто незаметно блеснувшее в трещине между плитками, которыми была вымощена вся аллея. Женское любопытство, о котором ходят легенды и тут взяло верх.Гм, что же там?
Айрис согнув коленки, опустилась ниже к земле. В трещине между бетонными камешками, белой искоркой блестело  оригинального вида колечко, с хорошо знакомым греческим орнаментом, известным как меандр. Подняв украшение, Айрис выпрямилась и поднесла находку к глазам. Явно не новодел. Работа интересная, может и антиквариат. Надо будет получше рассмотреть.
Положив колечко во внутренний карман сумочки, девушка глянула на руку, окинув взглядом циферблат часов. Еще полчаса - успеваю.
И она продолжила путь в университет, практически забыв о кольце, плохом настроении и растрепанных волосах. Она глубоко вздохнула, и ускорила шаг. Ответ на вопрос " Можно ли человек быть счастливым и одиноким одновременно?" был однозначным и давно решенным - может.

Как то так. Немного без вдохновения, но как смогла.

Chester Bennington,
Льстите господин Беннингтон, знаю я вас)

Все отмечено.