В то время, как преступники быстро и решительно взяли в заложники значительную часть посетителей научного центра, бравый Храмовник отвешивал люлей, а девушки старались выжить в суматохе, Ирвин МакДугалл, детектив-сержант Эдинбургского SCD, был крайне занят в женском туалете.

Я искренне скучала по временам, когда вселяла в народ праведный трепет. И в какой-то момент я совсем забыла про здравый смысл. Забыла о том, что передо мной стоит мой потенциальный убийца, а мой единственный шанс спастись остался позади его широкой спины. Я ведь не умею вырывать сердца голыми руками. Я могу лишь скрыться за дверью, которую открыла за зеркальной гладью, и больше никогда сюда не возвращаться.

Какими бы ни были современные реалии, многие устои сохранились лишь в виде праздных названий и формальностей. Браун вот валялся в позе звезды в шикарном приталенном костюме, который знатно потрепало когтями и лесной почвой – тот еще рыцарь.

Настойчивость и упорство – качества настоящего лидера. Их Паркер переняла у зазнобы своего сердца, хотя и старательно пыталась не думать о том, что чем больше они проводят времени с Виктором, варятся в котле одних и тех же событий, тем больше они становятся «той самой парочкой», которых уже не воспринимают как отдельно взятые лица, а исключительно как сиамских близнецов.

Кто знает, что может учудить пьяный Ледяной Джек? Даже он сам не был уверен в своей адекватности. Может, он просто наморозит ведерко льда для очередной бутылки, а может превратить город в свои ледяные чертоги. Слишком опасно и не предсказуемо поведение пьяного существа.

Память Мелюзины помогать упорно отказывалась, злорадно подсовывая воспоминания, совсем не относящиеся к делу: пережаренную курицу на свадебном пиру, густо-алые отсветы гранатов на пояске чуть ниже края кубка…

За миг до того как он потерял сознание, он почувствовал как валится на пол, сильно ударившись головой. Боль смешалась с огнем, что уже захватил его, сжигал изнутри, выжигал лишнее, освобождая место для чего-то нового. Если это конец... ну что ж - могло быть и хуже.

Она поджала губы не зная, как будет правильно – благое сейчас может выйти сущим злодеянием завтра, а обида обернуться спасением. Равновесие могло в любой момент сместиться, а «хорошо» и «плохо» хотя и оставались какими-то абсолютами, но были зачастую слишком локальны.

Здесь не было места ни для личных приязней, ни для собственного выбора. Иные, недоступные для осознания силы напополам с внутренним огнем человека, его собственным стремлением сделают выбор сами, и уже после можно впустить избранных не только к тайнам Ордена, но и в круг тех, кого можно назвать братьями.

Стянув лицо в куриную попку, беззвучно похныкав, Янг сладко потянулась, выгибаясь в невообразимую дугу. Стук, звонок. Причем звонок такой стеснительный, короткий и кроткий, будто бы звонивший этим звонком боялся потревожить обитателей дома. Зачем тогда звонить то?

Похоже, господин Шоу опаздывал. Стоя у дверей в ожидании политика, Робин успел пролистать ленту Инстаграмма и Фейсбука, выложить сэлфи на фоне скелета археоцета и вступить в жаркий спор о правильности произношения средневалийского под записью с видео какой-то начинающей фольклорной группы.

И если с молодым пареньком напротив Ивонн чувствовала себя более-менее спокойно, то при виде вошедшего незнакомца, у нее сердце упало в пятки и она непроизвольно задержала дыхание, совсем забыв о том, что дышать, вообще-то, жизненно необходимо.

Зверь уже начал было разговаривать сам с собой, перечисляя то, чем он мог бы занять себя, когда в дверь постучали.
- Нет никого. Валите к чертовой матери.

От испанского звенело в ушах, Зоя понимала язык на уровне "да, нет, спасибо", ей и английский неродной был, а тут... Испанский, до черноты загорелые мексы, палящее солнце, от которого не спасали даже кондиционеры, и грязь, грязь, грязь. Так себе обстановочка. На двоечку с натягом.

Ему нравилось быть старшим братом, быть ответственным за кого-то еще. Иногда он перегибал палку, когда дело касалось его сестры. В школе, когда кто-то из его банды возмутился, что с ними таскается «какая-то девчонка», Флетчер познакомил нос того бедолаги со стеной.

- Что? - Взъерошенная Чейс выныривает из бумажного моря и таращится на Магду словно первый раз её видит. - А что, детское кафе в паре кварталов их не устраивает? - Судя по взгляду малютка и Шлюху пытается пригвоздить к позорному столбу. - Ладно, сделаю. - Чейс с явным облегчением выходит на берег, бумажные волны тоскливо облизывают ей пятки, пара замыленных листов А4 на прощание падает на пол.

Дверь тихо скрипнула, и Лаки подумал, что, похоже, пора вешать на дверь колокольчик. Хотя бы будет слышно, что кто-то входит. И тут же вздохнул. Звон колокольчика надоест ему через два дня, и он выкинет его в помойку.

Хороший предлог «любовь», верно? Как будто бы всё оправдывает, даже строительство новой эры на чужих костях.

Однажды Ларс его поймет. Обязательно поймет, что все, что Виктор делает это для него, для них. Для Ларса, что так боится явить миру свою сущность, что в итоге она сводит его с ума. Для Доминика, который должен расправить крылья, для Леоны, что бы она наконец была в безопасности. Для мальчишки, что так неумело прячет проступившую чешую под слишком длинными рукавами, для тех, кто так долго прятался от охотников одержимых убийствами, для тех, кто устал прятаться и скрываться. Для затравленных, угнетенных, вынужденных прятаться и играть по чужим правилам.

А сколько ещё не открыто! Сколько не воплощено! Существа не изучены, «Нобеля» не получила, дерево не посадила, сына не родила… впрочем, последнее, кажется, для мужчин. Но да Бог с ним, с тем деревом! Жить хотелось – вот в чём вся суть!

Сун тихо фыркнул со смеху, разуваясь и наблюдая презабавную картину выгула бугимена за шкирку как нашкодившего кота. Сам он этикет восточных народов еще хоть как-то знал.

- Не смей дрочить о мою штанину!

- Майки, Майки, Майки, слышишь меня? - Шоу говорит тихо и быстро, как будто объясняет что-то жизненно важное, например, что сломает идиоту руку, если тот еще раз ее протянет кроме как для рукопожатия. - Мне нужен этот парень, Майки, мы договаривались с тобой, а теперь ты приходишь сюда и несешь какую-то хуйню про то, что передумал.

Рот непроизвольно наполняется слюной от аромата и вида. Еще рано. Да, можно поддаться инстинктам и желанию, вцепиться зубами в плоть прямо сейчас, мощными рывками выдирать лакомые куски, упираясь руками в тушу для удобства, жадно пережевывать, наслаждаясь вкусом, и так раз за разом, пока не придет чувство сытости, а после довольно откинуться рядом на спину, лениво выковыривая застрявшее меж зубов. Но не зверь же она, а весьма приличная (ха-ха!) сирена, и на сегодня запланирован ужин в интеллигентной обстановке, где мясо подано на красивой тарелочке, прошло термическую обработку, руки вооружены не когтями, а вилкой и ножом, и пьешь ты не кровь, а красное чилийское.

Это чувство было привычным. Каждый раз, когда я оказывался без лишней копейки в кармане в незнакомом городе, начисто лишенный в нем связей, то чувствовал беспокойство в какой-то обыденной человеческой манере. Но я знаю, что не человек.
Мне всегда было интересно, как именно чувствуют люди. Точно так же?

- Что тут рассказывать, у нас в стране теперь, считай, одна история на всех. Как домой вернулся, узнал, что родители погибли – отец на фронте, а мать с горя. Брату под Харьковом ногу оторвало. Сестра вернулась – чисто мужик в юбке. Смолит почище меня, матом ругается так, что хоть записывай за ней. А была, знаешь, какая хорошая? – Волков криво улыбнулся и вздохнул. – Платьица, косища с мою руку, Есенина наизусть декламировала. Стесало с нее все стихи, все вот это девичье. Глядит на меня, а от всего лица одни глаза остались, и те…

Выходила, прости Господи, хуйня какая-то.

По стенке разлетелись мозги, а Синклэр достал платок и быстро стёр следы с лица, вдохнул и повернулся к Агнес, протягивая ей второй пистолет.

Но у почти всякого существа есть встроенная по умолчания черта способствующая выживанию — приспосабливаемость. Можно сколько угодно ненавидеть саму себя, угрызаться виной, но к этому привыкаешь. День за днем привыкаешь к этой тяжкой ноше и иногда даже не обращаешь на нее внимания. Не забываешь, нет, просто понимаешь, что страдать все время, все двадцать четыре часа в сутки, нет смысла. Этим вину не искупить и никому не помочь.

Мне почти три тысячи лет, но я хочу татуировочку с именем возлюбленного где-то на уровне сердца

Казалось иногда, когда воспоминания накатывали с новой силой и яркостью, что время просто застыло, и все стрелки часов замерли на одном месте, даже секундная. Мироздание словно предлагало вновь и вновь переживать самые тяжёлые моменты из не самой длинной жизни.

– Она боится тебя, черт подери. Собственного брата. Боится, что ты отречешься от нее или всадишь пулю в лоб, как только узнаешь.

Ему всегда нравилось это выражение глаза, когда как в сказке "и молвил зверь человеческим голосом". Тут, кстати, животные в сказках говорят? Он вот не слышал не одной. А чуть южнее - да, там вполне себе говорящий кугуар обитает.

В силу своего дрянного характера, Мора могла насолить многим, потому что она сначала говорит или делает, и только потом думает. Дурная привычка, как курение.

Это «наше» внушает уверенность в завтрашнем дне. Виктор говорит так, словно остановился в полушаге от утопии, а старший ему верит беспрекословно, чувствуя сердцем, что тому под силу сделать всё, чего бы он не захотел. Он выгрызет для них всех счастье, которого они все заслуживают, если переговоры и мирная тактика не помогут.

Где-то в оставленном капкане умирает маленький кролик.

- А знаешь, Андрюша, что самое главное? Что мне абсолютно плевать, когда они там подохнут. Я знаю точный отведенный срок, но это все – не мое дело, не мне решать, кому жить, а кому умирать.

Можно долго обманывать людей, но себя не обманешь, от себя не убежишь и не спрячешься – хоть в Эдинбурге, хоть в Антарктиде, хоть на другой планете, практически с равной вероятностью.

А  что у вас случилось хорошего или плохого? Давайте посчитаем счастливчиков и неудачников, держу пари, вторых будет больше, ведь каждый из нас так обожает возможность всласть поныть…
Одним словом, радиостанция работала в «штатном режиме». Никаких сюрпризов. До обеда оставалось полчаса.

Момент, когда его женщина еще не появилась в дверях, а Волк уже почуял ее, как умеют чуять только те, кто любит. Не слухом, не нюхом, всем хребтом, остановившимся на двери взглядом, до того, как ухмыльнется кривовато и спошлит что-нибудь, приветствуя ее появление. Медведь и спит и не спит на своем топчане, смотрит из под ресниц, молча, всегда молча.

Раньше депрессия казалась Тому чем-то вроде статуса в инстаграм или фейсбук, ну, из тех, что вписывают тупые подростки, дабы привлечь к себе внимание. Ах, я такой необычный, я схожу с ума, у меня есть справка! Смотрите, смотрите все! Тьфу… Он вгрызся в добытое яблоко и облокотился о стену рядом с дверью.

Ну что за странная привычка таскать людей за шкирку?! Ну заведи себе кота, щенка, ребенка, на крайний случай, и таскай его так сколько угодно. А вот его, двухсотлетнего почти бугимена – не надо.

Никто другой не смог бы ненавидеть его так же сильно, как он сам ненавидел себя, но зачем об этом знать хоть кому-то?
Он думал, что справится с чем угодно. С уходами из жизни, с потерянным контролем там, где еще недавно все было легко и понятно, с требованиями, возрастающими, казалось, с каждой секундой, с неоправданным доверием, с дочерью, лежащей под капельницей с кислородной маской.

Теперь это казалось почти смешным - мелочная суета, -  в чём-то наивным, вспоминаемым с плохо скрываемой ностальгией по местам, которых уже не было; люди, которые тогда вершили судьбы, сейчас оставались только именами в старых письмах, тщательно собранными им в отдельную папку, и бережно хранимыми.

Эдинбург, её единственная отдушина и дитя, всё это время лечивший её раны, по крупицам дававший подсказки, как вернуть память, он же стал её тюрьмой. Она не могла сбежать за его пределы, не могла уйти далеко – это тот тип разлуки, который невозможно пережить. Не в её случае. В таких отношениях, как у неё с городом, разрыв всегда губителен для одной из сторон, и вряд ли Эдинбург падёт без неё.

Города, страны, отели, залы, клубы… В какую-то минуту с почти болезненной ясностью осознал, что не так уж и важно, где конкретно можешь проснуться, ведь это место тоже станет лишь маленькой, пусть и яркой, точкой на личной карте, чертящей путь к другой точке, а там и к третьей, четвертой… Места были неважны, являясь только короткими остановками между новыми впечатлениями, новыми историями, а если так, то и к чему прирастать к ним, тянуться сквозь время и расстояние, тратя душевные силы на подобные привязанности.

Спать хотелось больше, чем жить, жить вообще ну как-то не особенно хотелось на самом-то деле. Ночь катилась к утру, а по утрам Энди в человечество и светлое будущее мира не верил.

Как будто он железный, как будто бы и сам со всем справится. Он держится так, как будто не перегорел лет двадцать назад, не сломался в своём беспросветном одиночестве.

В каждом ирландце живет герой. И, чем старше ирландец - тем бОльший герой скрыт под личиной рубахи-парня.

Уолтер сломал не только свои стены. Взрывная волна повредила и мои. Те, за которыми можно было прятаться. Из-за них можно было видеть мир так, как мне захочется, рисовать свою реальность за их пределами, прятаться, когда не хочется никого ни видеть ни слушать.

И вот сейчас, лёжа на этой больничной койке и рассматривая женщину, сидящую рядом, Магда пыталась понять, какие ж это неисповедимые пути Господни привели её к ситуации, в которой Вайнона – её контактное лицо на случай непредвиденной ситуации. В голову приходила только буддистская концепция о грехах прошлой жизни, за которые надо расплачиваться в этой, параллельно нарабатывая себе очки кармы для следующей.

Уже ближе к пожарной лестнице я начинаю переваривать ситуацию, и ко мне возвращается дар речи. Мы бежим… ну как бежим. Грациозно скачет мой муж, а телепаюсь следом, ведомая за крепко сжатую ладонь.

Что она имеет на данный момент?
Полное отсутствие сил, совершенное истощение, разбитые колени, не заживающие ссадины (но ведь даже с ее уровнем регенерации что-то уже должно было зажить), эту чертову шишку на затылке, запекшуюся кровь на разбитой губе. Однако не без удовольствия немного ранее она обнаружила чужую кожу под своими ногтями. Маленькая победа, которая радовала и пугала одновременно.

Надо было, черт возьми, настаивать на своем.

Кудрявый брюнет осмотрел юную мисс с ног до головы, поняв, что перед ним стоит ребёнок. Школьница, которая стала случайным свидетелем. Множество фильмов так начиналось и не очень хорошо кончалось для школьниц.

Сколько бы лет не прошло, как бы общество не относилось к эльфам, она всегда будет ощущать себя "не такой". И уши самый главный недостаток изобретательницы. Но что имеем, то и любим. А без любви к себе любить кого-то не получится.

Но самое интересное началось, когда Сью обнаружила, что она такая не одна, что мир полнится иными удивительными существами. Сказки, в которые еще ребенком она почти не верила, оказались былью, а мифы, собранные кем-то когда-то, живут среди людей, скрываясь в тени, бережно храня свои истории и перерождаясь с новым витком веры. Любопытство начало гореть в ней светом камня-талисмана, а знания о другой стороне жизни, стали истинным сокровищем, для накопления которых женщина путешествовала. И если раньше, до собственных метаморфоз, уставшей от войны и потерь, ей казалось, что однажды она сможет остановиться, то теперь - нет.

В этом была их полная противоположность друг другу - Леона строила дом своей мечты там, где ей нравилось, и была готова пойти ради этого по головам, Агнесс же искала место, которое могла бы назвать домом, и задерживалась там до тех пор, пока само присутствие ей не начинало претить. Маленькая речная мокрель, которая плывёт по течению до первого пруда, обживает его, но как только кристально чистая гладь заполняется сточными водами она бежит прочь, ища причину такого поведения не в месте, к которому привыкла, а в себе, наивно полагая, что так будет легче.

Он не блефует, потому что действительно может пробудить желание резни, и пусть это может быть сложно, ведь люди веры - как русская рулетка: никогда не знаешь, на кого наткнешься - на истинного праведника, которого темные мысли посещают настолько редко, что даже не регистрируются подсознанием, или на педофила в рясе.

Для него это было просто – не стычка, не склока – лишний повод покрасоваться, показать себя. А у Ричардса стоял такой ком в горле, что оно моментально пересохло и сглатывая слюну, он болезненно ощутил движение кадыка. Ребра заныли от напряжения. И ему бы уйти, но он заставил себя стоять и смотреть.

Спасаемый то ли пищал, то ли сипел, будто на грудь ему взгромоздилась огромная жаба и душила, а значит с него толку не будет. Это поняли и задиры, имевшие в больном свете фонаря какое-то гиенистое выражение на лицах. Почуяв слабину, они залаяли громче, решив, что и Нора хорошая такая мишень. Ой зря-я-я...

Исчезает она незаметно и под русский рэп, что звучит в наушниках у Стрелкова - Глеб считает, что опустился достаточно, чтобы позволить себе слушать такую музыку - с ней так же незаметно исчезает субординация, чувства меры и контроль.

Ее проблема представляла собой нечто более простое.
Ли Флаэрти не торопливо шла по коридорам с раздражающе оранжевыми стенами (и кто додумался?), с тоской поглядывая на каждые кушетку или стул. Она мечтала присесть, а лучше прилечь, и досмотреть прерванные сны, но сегодня было слишком много «надо», не позволяющих уступить лени и плюнуть на все на свете и на лучшего друга в том числе. Одна такая небольшая уступка, очень часто для совпадения, оборачивалась проблемами большего размаха чем, если бы она не ленилась.

Сепаратисты из Глазго снова составили манифест о выходе Шотландии из состава Великобритании.
Шурх. Клик.
Парламент внёс коррективы в размеры медицинской страховки пострадавшим от несчастных случаев на производстве, связанном с рыбной промышленностью.
Шурх. Клик.
Тито лениво ковырнул вилкой стейк из сёмги, лежащий на тарелке перед ним, наугад разделил его пополам, аккуратно вытащил косточку и отодвинул на край тарелки.
Что-то эти русские опять творят в нейтральных водах.
Тито кликнул по кнопке паузы и вежливо вытащил наушник, когда к его столу подошёл официант.

Недавно нанятая девушка ничерта в ней не смыслила, а её диплом явно был чистой воды подделкой. У Дейна такого диплома в коллекции бесполезных высших образований не было (как показывала практика, еще ни одно из них не дало тех знаний, которые давала сама жизнь), но он, кажется, разбирался в вопросах отчетности и баланса лучше, чем эта круглолицая рыжеволосая дева с веснушками, которые, кажется, были везде. Ну нет, там он, конечно, не проверял, поэтому с уверенностью сказать не мог, но все видимые части были просто усыпаны ими. Впрочем, нет никакого времени и желания отвлекаться на веснушки, когда у тебя прошлый месяц не закрыт уже неделю.

Признаться, заложила бы она его не раздумывая, если бы только не предполагала, что это повлечёт за собой душевные терзания друга.
- Нет, этот гад и так причинил ему слишком много страданий. Не хочу, чтобы он ещё и в тюрьму к нему ходил на свиданки!

У него были секреты, разумеется, у него всегда были секреты, закрытые темы, неприятные воспоминания, словами все получалось сложно и из рук вон плохо, напоминало постоянный стук в запертую дверь, даже не запертую - замурованную с той стороны, открой и упрешься в стену, которую ни пробить, ни сломать, сколько руки ни сбивай.

Казалось бы, невинное желание увидеть просто огромное количество цветов, но сколько людей на земле молятся о подобном? Не о деньгах, не о здоровье даже, не об избавлении от несчастий, а просто о хорошем сне.

Просто она уже давно привыкла к мысли, что живет в мире причудливом, непостоянном и переменчивом, полном самых невероятных чудес – спасибо бабуле, твердившей о магии вселенной, музыке небесных сфер и прочей подобной дребедени.

- У вас такой лёгкий чемодан, мисс. Словно там почти ничего нет, - заговорил таксист.
- Мне ничего и не нужно, - отозвалась она. - Вещи имеют привычку появляться сами.

И это имя… Ларс? Почему Ларс? Эти четыре буквы алфавита, сложившись вместе, отчего-то острым ножом резанули по барабанной перепонке. Он шутит? Смеется над ней?

Она кивает — снисходительно, всё по чесному — каждый из нас красуется как может, что зверь, что человек (ну же, в чем разница?). А как иначе, если ничего больше не остается: по локоть в чужую душу залезешь по локоть и вылезешь без ногтя, а там ничего нет, кроме того, что оставил сам (может, никогда и не было).

Даже сердце ухнуло вниз с большим запозданием, только когда мозг сопоставил все факты и определил, что некто на заднем сидении, которого там, определенно, быть не должно, ему явно угрожает, а значит, что этот кусок металла, что недвусмысленно упирается и холодит затылок, ничто иное, как пистолет.

Там были особые номера, такие, о которых знали только трое. Кики, Саймон и одна горничная, которая работала только в этих номерах и за свое молчание получала хорошие деньги, а за любую попытку что-то кому-то рассказать могла получить кухонный нож в спину. Кикимора была добра к своему персоналу...

- Королек-птичка певчая? - хмыкнула Хольм, откидывая карандаш и рывком поднимаясь со своего рабочего места. Теперь можно и поглядеть, как огненный птиц барахтается в лужице.

И даром, что некоторые кличут ее Раздором, Лили даже забавляло это человеческое умение забывать на время обо всех невзгодах и проблемах, то пускаясь в пляс, то поддаваясь чревоугодию, то беспорядочно сношаясь. Было в этом что-то заранее трагичное и обреченное, хотя поэты и воспевали это совершенно в ином свете.

Козьим вампиром быть оказалось менее накладно, но и менее престижно. Красотку такими способностями не очаруешь. Привет, милашка, я пью кровь, да, я самый настоящий вампир. Только не человеческую, смотри, я ещё и довольно этичный вампир! Фу, что значит, что у меня с козами?! Я просто пью их кровь! Да, я такой. А ещё я на самом деле выгляжу, как пернатый кенгуру, а не как Том Круз! Мне очень жаль. Пока, милашка.

Интересно, кто тебе должен был открыть? Самый свеженький труп?
Судя по увиденной перед собой картине, ему бы скорее открыл действительно труп, а не судмедэксперт, выглядевший так, будто только что встал. Ну, цвет лица уже обнадеживал.

За все существование Джозефа, он не раз задумывался о том, как бы круто было вернуть время вспять и сделать все иначе. Он конечно же спас бы свою первую жену. Он конечно же стал бы учиться еще усердней, чтобы работа была не просто прекрасной, а превосходной. Он конечно же не позволил бы себе делать глупостей. Он конечно же.. не выгнал бы её из дому?

Мерзкое, гадостное чувство, словно мысли, которые были годами тщательно рассортированы и разложены по полочкам с именами трёх личностей и подписаны аккуратным шрифтом «Ларс», «Марк» и «Оливер» тряханули со всей силы, превращая в однородное безобразное месиво из чувств и эмоций, обрывков каких-то событий и ощущений.

«Что ж ты, зараза, делаешь», - думал Лютер, покачивая в руке чашку с еще, к счастью, горячим грогом. Рома там было многовато, чтобы напиток честно назывался грогом, но в детали Легран предпочитал не вдаваться.

Надо пить, пить, пить и ещё немного пить. Хотя какое немного? Нет, пить надо с размахом.

«Если я не сдохну тут к концу смены», - рассуждал он, сидя у барной стойки и глядя на медленно появлявшихся уже с утра людей. – «То точно напишу посвященную себе же хвалебную оду. Думаю, я буду ее достоин».

Я верю в чудеса. Это, конечно, несложно, когда ты самый настоящий дракон, но всё же мне нравится думать, что в любой момент может случиться нечто невероятное, какая-нибудь сумасшедшая история, из тех, про которые пишут в книгах и снимают фильмы. И Эдинбург раз за разом подпитывает эту веру.

Ты ведь не любишь его? Боишься, или что? Тебя так легко вывести из равновесия. Повеселимся же.

Некоторое разочарование сменилось вполне себе теплым отношением к парню, Салли перестала распускать свои феромоны и смирилась с тем что «ну нет». Хотя, конечно, было обидно, даже не столько за себя – за державу: такой генофонд пропадает!

Господни, но почему у нее так мало мозгов? Неужели все ушли сыну?!

- Веришь, если я скажу, что мне плевать на правила хорошего тона и общий этикет?
Ремингтон всё же убрал пистолет, едва закончив фразу, показывая свою готовность идти на компромиссы, если собеседник пойдёт на них первым.

Пожалуй, он никогда не видел Манна, следящим за своим стилем, хотя не то чтобы Стю каждый раз разглядывал (с чего бы, да?).

Пассивно-агрессивный Зверь Апокалипсиса с приступами маниакальности - это вам не домашний кастрированный котик.

А может, Томас вообще завалится в ночной клуб? Нет, не в три часа дня, в три часа дня он будет высыпаться перед ночным клубом! Кто-нибудь да поверит, что ему двадцать один, мало клубов, что ли…

Вот что он ей ответит?  Эхэй, я крылатая тварь, что орет в глухой ночи и пугает соседских кошек?!

Для Миллер было чем-то неслыханным – так себя запустить. Не на галерах же работает ее племянница? А не наркоманка ли она часом?! Из тех отъявленных, со шприцами и диким взглядом.

Ben Barnes

► Имя Фамилия: Харви Как-там-тебя-по-фамилии ► Возраст: ~600 лет ►Трудоустройство: ты можешь работать где угодно, но я буду счастлив видеть тебя в полиции

► Вид: существо ► Легенда: Даллахан, к примеру. Вы вольны выбрать другое существо ► Способности ...

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

- тот еще чертовски обаятельный гад. Если судить с виду, то Харви без проблем выиграет в номинации «Дружелюбие года». Сама отзывчивость, готовая с улыбкой разговаривать с тобой о погоде, перерезая кому-нибудь горло. Превосходный лжец, жесток, но проявляет искреннюю заботу о ближних своих. Из основных черт так же можно выделить наглость, деловую хватку и одержимость любой идеей, что придет ему в голову;
- где появился на свет, сколько прожил и чем занимался – обо всем этом по большей части отмалчивается. Однако неоспоримым остается тот факт, что в 18 веке Харви прибыл в Нью-Йорк, где по чистой случайности встретил крайне неопытное существо-людоеда по имени Ньют;
- Харви активно путешествовал и по Америке, и по Европе, а так же был участником нескольких войн: Войны за Независимость и Первой Мировой. Не был призван на войну во Вьетнаме по причине перелома обеих ног;
- придерживается идей превосходства существ над людьми. Поддерживает  "Nation of legends" и, если хотите, является ее членом.

из анкеты

(тут буквально вся жизнь Харви из уст Ньюта)

- Харви без преувеличений спас мне жизнь. Будучи таким же, как я, он быстро вошел в мое положение. И даже заставил пойти в школу и получить образование, за что ему от меня отдельный поклон. А спустя еще несколько лет мы решили покинуть город и отправится к небольшим поселениям. В это время, к слову, как раз назревала война с метрополией, которую мы все сейчас называем Войной за Независимость Американских колоний. Мы оба были молоды. Хотелось приключений, хотелось ввязывать куда угодно, быть значимыми. Примерно так мы оказались в добровольческой армии...
***
- После войны мы некоторое время слонялись по Америке. Ну, как некоторое время… ровно до гражданской войны. О да, ты не поверишь, но мы в ней не участвовали. Это было… слишком, - я не уточняю, из-за чего вижу на чужом лице легкий отблеск разочарования. – Мы практически на первом же корабле убежали в Европу, где после зажили в свое удовольствие...
***
-...Но по столицам европейских государств мы точно прокатились. Веселое было время. Ровно до начала Мировой Войны. Мы в то время как раз были во Франции. Не повезло нам, соглашусь, особенно учитывая то, что мы пошли на фронт.
***
- После этой войны мы перебрались в Британию... Там мы дождались и Вторую Мировую... В этот раз нам реально повезло. Мы уехали из Ковентри за неделю до того, как его разбомбили. Спешу сообщить, что в этот раз сподвижником переезда был именно я. И после войны инициатором переселения в Соединенные Штаты был также я.
***
- Не раздражайся, но свое время до начала нового тысячелетия я могу описать также как и до мировых войн. Только в этот раз мы путешествовали по Америке. На стареньком Форде, который чуть ли не по запчастям разваливался. И путешествовали до 2001 года. В этот год мы окончательно угробили машину, врезавшись в столб...
***
- После трагической погибели нашей крошки, на покупку которой мы горбатились несколько лет, нам ничего не оставалось, кроме как уехать в Англию. Вновь, да. И угадай, кто был инициатор этой поездки? Харви. Но не суть важно... А потом случился 2011 год. Все произошедшее знатно сбило нас с толку. Ничего лучше не придумав, мы осели в Эдинбурге, - я замолкаю. Благополучно умолчав о тысяча и одном конфликте, ибо одно дурное создание придерживается далеких от альтруистичных мыслей по отношению к людям. Неприятная тема.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Внешность можете сменить, если она вам не по нраву. Имя менять нежелательно, ибо я его частенько упоминал в анкете
Хотелось бы найти в лице Харви такого товарища, чтобы и набить морду друг другу можно было, и вместе лезть в самое пекло. Что-то вроде «Как ты меня бесишь, арарар, но тыжмойбро». Даже сейчас, когда Харви и Ньют активно грызутся из-за положения существ в мире.
Друже, просто приходи. Персонаж от моего никоим образом не зависит, развивай его, а я пообещаю со своей стороны уж точно завалить тебя игрой. Да и другие игроки форума будут тебе рады
 

пример поста

В окопе грязно и сыро. А еще, несмотря на это, довольно жарко.

Ньют снимает кепи и взъерошивает мокрые от пота волосы. Рядом с ним сидит один из солдат, охотно травя какие-то байки на своем родном французском. Находящиеся рядом сослуживцы с попеременным вниманием слушают истории, иногда разражаясь громким хохотом. Они все чуть ли не с ног до головы перемазаны грязью, быстро засыхавшей на солнце. Смотреть на солдат становится тошно. Хотя Ньют и понимает, что сам выглядит не краше. Его штаны и краги уже давно потеряли свой истинный цвет, о котором оставалось лишь догадываться.

Время уже переваливает за полдень, и подозрительное бездействие немецких войск начинает напрягать. Бейкер задумчиво сидит на корточках, иногда раскачиваясь взад-вперед. Душа их небольшой компании вдруг несильно треплет его за плечо, привлекая давно утерянное внимание к себе. Ньют смотрит на него как-то сонно.

- Расскажи что-нибудь, - предлагает француз. Существо перед ним рассеяно моргает, а остальные негромко перекидываются короткими фразами, ожидая чужих слов. Ньюту говорить отчаянно не хочется, потому он тут же начинает вещать о винтовке «Кентукки». Такие рассказы сейчас никого не вдохновляют, потому его быстро перебивают и оставляют в покое. Благо. Бейкер чуть прикрывает глаза. Рядом кто-то присаживается, и это кажется сейчас жутко навязчивым. Это Андрэ, единственный близко знакомый ему человек. К его чести, он не смеется.

- Ты точно в норме? – негромко спрашивает он, и в его голосе Бейкер улавливает легкое волнение.

- Конечно, - тут же отвечает Ньют. Андрэ странно хмурится, а самому американцу становится даже совестно. Трудно врать тому, кто с тобой бывает искренен.

- Мне тревожно, - признается вендиго, задумчиво ковыряя засохшую корочку грязи у себя на штанине. Собеседник заметно светлеет, явно польщенный откровенностью. Но в глазах его Бейкер видит отражение своего беспокойство.

- Есть такое. Но мы не можем никак повлиять на ситуацию, - пожимает плечами Андрэ. Ньют безучастно пожимаю плечами. Конечно, француз прав. Но что от этого? Он вздыхает, косится на галдящих сослуживцев и, прислонившись спиной к стене окопа, закрывает глаза.

Будят его толчок локтем в руку. Ньют просыпается мгновенно и обвиняюще косится в сторону Андрэ. Тот молча указывает куда-то в сторону немецких позиций. Выстрелов не слышно. Они выглядывают из окопа, и Бейкер замирает на месте, глядя на все с легким недоумением и любопытством. Серовато-зеленый дым (туман?) стелился по земле и медленно подползал к французским окопам. Многие его товарищи стояли куда ближе к этому странному явлению и также взирали на него со странным выражением лиц.

- В курсе, что это за хрень? – рядом в ухо дышит Андрэ, но Ньют не имеет ни малейшего понятия в том, что за чертовщина творится. Пока не замечает, что французы на передних линиях начинают кашлять и как-то странно пятиться назад. Где-то впереди раздаются выстрелы. Ветер отдаленно доносит какой-то резкий запах, что разом заполняет все легкие, заставляя согнуться в приступе сухого кашля.

«Какого хрена…» - мысленно шипит Бейкер, пока не видит, как далеко впереди люди валяться на землю замертво.

- Бежим, - отчаянно сипит он, пихая куда-то назад Андрэ. Повсюду начинается уже настоящая паника, а отовсюду то и дело доносился судорожный кашель. Плюнув на все, Ньют с трудом удерживается на ногах и неспешно бредет прочь. Глаза слезятся, а сам он хватается рукой за горло, раздираемое кашлем. Во рту ужасно горчит. А чуткий слух явственно улавливает предсмертные хрипы.

Ничего не понимая, он все бредет и бредет, надрываясь от кашля. Царапая в отчаянии горло, Бейкер судорожно пытается дышать и идти, но вместе получается настолько ужасно, что он валится на землю ничком и задыхается от проклятого кашля.

Вендиго же не умирают от газа?

Ньют кое-как ползет, каким-то краем паникующего сознания отмечая, что ветер подул в другую сторону. Ползет и ползет, пока кто-то вдруг не хватает его за шкирку и быстро оттаскивает куда-то в сторону. Бейкер хрипит, ощущая, как вновь возвращается ощущение удушья. Над ним кто-то матерится и кашляет, и он с трудом узнает голос Андрэ.

Существо с трудом открывает отчаянно слезящиеся глаза. Где-то позади него куча трупов. Где-то еще дальше он отдаленно слышит звук пальбы. Француз кое-как тащит его за собой по земле. На рукаве Бейкер замечает кровь. Это не его. Вроде как. Он не уверен до конца. Легкие все еще горели огнем и болью.

Ньют пересмотрел свой взгляд на Ад.

Современные блага цивилизации бугимена уже не удивляли, наоборот, ему искренне казалось, что он создан жить в этом времени. Ему нравились соцсети, нравилось активное общение, возможность найти человека, дозвониться до него практически моментально – стоит только нажать пару клавиш на телефоне. Все прошлое постепенно размывалось, стиралось под ярким хаосом современности, и ему это нравилось. И все чаще он думал, что ему не почти двести лет, а двадцать семь максимум.

Никто в целом мире не ненавидел и не винил его так, как он сам. Чувство вины может быть постоянным спутником, тенью: куда бы ты ни шел, что бы ни делал, стоит обернуться - она будет на том же месте, ни раздавить, ни избавиться. Но может оно быть и тяжким грузом, лежащим на плечах, с каждым шагом все больше придавливающим к земле, забирающим силы и желание жить.

Он разберётся со всем позже, потом, как только из глаз Мартина на него перестанет смотреть полуживотная тьма, а когти сменятся обычными ногтями. Когда пропадут клыки. Когда Мартин Бертран вернётся в норму, каким бы условным и растяжимым это понятие не было по отношению ко всем ним.

Во рту становилось горько от мысли, что единственный раз, когда она поступила так, как считала нужным, был тысячу лет назад – в момент, когда она сама решила пойти к дракону в пещеру и стать платой за благополучие деревни.
Только теперь она точно знала, что просить надо не дракона, просить надо саму себя и слушать при этом не старейшин, а сам город.
Только она и Эдинбург знают, как правильно поступить.

Хищнику сложно доказывать собственную миролюбивость там, где уже есть вполне себе сложившиеся – и небезосновательные – жизненные постулаты.

Пустой звук. Убежище для ссущих выступить открыто за свои права существ. Сбиваются в группки как твари дрожащие, чтобы не было так страшно, к потом водружают короны на свои юные головы, нихуя в сущности не сделав.

Вопреки собственным советам, Дуэйн никогда не боролся с приступами паники при помощи дыхания и медитаций. И даже набор душистых травяных сборов на все случаи истериков были далеко не для личного использования. В тумбочке стола ирландец держал мощнейший из депрессантов.
Виски.

Ваши желания когда-нибудь исполнялись? Конечно, исполнялись. Мы постоянно жалуемся на жизнь, но мечты, желания, они действительно исполняются. Может, не те, что мы на самом деле хотим и, частенько, не в той форме, которой нужно, но это происходит. Космос слышит просьбы, или это слышат святые, духи, макаронный бог с глазами-тефтелями, не так уж важно.

Голос Кассандры, который указывал ей по какому пути пойдут события, толкал предупредить каждого, кого коснётся беда, чтобы в очередной раз круг замкнулся и она вновь и вновь созерцала, как никто не смог увернуться от катастрофы, оставаясь при этом позорно невредимой.
«Милостивый Боже, за что же ты так со мной?»

Сценарий был один, уже который год. Билли никогда не оставляет надежды, что своими нравоучениями он вобьет в меня хоть капельку разума. А когда понимает, что до меня все равно не дойдет – принимается за план «Б». И пытается всю эту дурь из меня выебать.
К слову, у него еще ни разу не получилось.

Шлюха спокойно все разрулила и даже не огорчилась, а это хороший знак. Значит сегодня, сразу после того как он смоет с себя кровь этого клеща, можно будет лечь спать на ее коленки. А пока надо затолкать тушу в салон и издалека насладиться великолепием языков пламени, лижущих новенькую иномарку.

«Люди», и мысленно и вслух, произносимое с сочувствием, со злостью, с отвращением. Не «человек», как отдельно взятая личность, благо на своем пути «человеков» Сидни встречает адекватных и довольно приятных. Но вот «люди», когда они сбиваются в кучки, чего-то требуют, угрожают и просто забывают о том, что они стоят ниже. Ниже легенд, да даже ниже простого таракана. Потому что люди убивают и уничтожают все на своем пути. Когда-нибудь они сожрут и друг друга и мир вздохнет спокойно.

Мы добры или злы не по причине отношения к какой-либо расе, подклассу, статусу, касте. Нельзя оценивать легенду только по обложке, по чьим-то словам, поэтому я и жажду встретить всех существ, узнать правду о них.

Вся страна на грани войны, и все это знают, но они настолько погрязли в новой для них культуре хиппи, что дружно игнорируют все знаки, танцуют под луной и обмениваются цветами, пока на горизонте их судеб взрываются вьетнамские закаты. Малеа в восторге.

Не злоупотребляя гостеприимством, конечно, впрочем понятие превышения допустимых границ для широкой русской души были весьма призрачным, и, если для чопорных британцев, например, сразу понятно, где заканчиваются их мухи и начинается чужой суп, то для Андрея Светлова, который всегда таковым оставался, независимо от документов, нового имени и прочих составляющих, этих рамок почти не существовало.

Ледоколом сквозь Арктические просторы она двинулась к молодому парню, игнорируя откровенные взгляды, липшие к ней будто мухи на божественное вино из садов Диониса. Не огонь - шкуру не прожгут, пусть себе любуются и слюни на пол роняют. Санобработка этим Авгиевым конюшням точно не повредит. А если чей биоматериал ещё и ядовит - так вообще чудная дезинфекция выйдет.

Жизнь – хитрая сука. Она даже не дает тебе толком помучиться, до последней, крайней боли ощутить остроту потери – нет, она, падла, все делает умнее: просто не дает тебе возможности полноценно страдать сутками.

Хотелось остаться на земле, смотаться в город, купить подарки и сувениры, проникнуться праздничным настроением и ненадолго забыть о том, что здесь вообще-то, на минуточку, война.

Салли старалась быть максимально непринужденной, но ответить на вопрос, изменился ли ее старый добрый друг, не спешила. Изменился? Сначала она даже толком и не подумала об этом - всего лишь маникюр стал своеобразный, но все равно до Мэрлина Мэнсона ему далеко со своим видом.

Пару лет назад Ян бы задумался, что ошибся дверью (или зданием, а может даже жизнью), но среди ученых обнаруживалось множество странных людей, которые никак не желали вписываться в рамки привычного для немца, поэтому человек напротив не вызывает у него должного удивления.

Не так давно, кажется лет сорок или пятьдесят назад, Айлу научили одному простому фокусу - если хочешь узнать что-то о городе, в котором живешь, или о людях в нем обитающих - иди в библиотеку, бери местные газеты за последний десяток лет, и просматривай их.

Ньют улыбнулся, и это отразилось на его лице кривоватым оскалом.
- Приятного вечера, - с наслаждением добавил людоед, – мудила.

Как там говорится? Быстрые ноги пиздюлей не боятся? Пиздюлей Виктор не боялся лет так с 10 и так, но вопли нападавших за спиной подстегивали не хуже плетей погонщиков.

Tебя так легко читать. Ты еще проще, чем фанатка суперпопулярного американского бойсбенда, которой посчастливилось встретить своего любимчика на улице или даже столкнуться с ним лицом к лицу.

Он за свою долгую жизнь повидал всякого и ясно усвоил одно - каким бы говеным не было существо, оно не заслуживало быть сожженным на костре или пущенным на органы.

Ей наверно стоило поворчать, пожурить его, потыкать носом в труп со словами "кто это сделал? Кто плохой мальчик?", ей стоило все это сделать хотя бы для галочки, хотя бы в попытке очистить совесть, но они были вместе уже слишком долго.

Когда он видел цель, препятствия отступали сами собой, а если нет, он ломал их. Одно за одним, пока дорога не была расчищена. Упорство, упёртость, фанатизм. Не комплимент, не оскорбление - констатация факта. Райли целился в лицо твари.

- Давайте вы не будете меня трогать. – Пискляво передразнил Стюарт, едва захлопнув за студентом дверь, чувствуя какое-то невыносимое раздражение за свой невольный подкат. Сам не до конца понимая, зачем это надо было делать, он ясно увидел себя со стороны каким-то маньяком-педофилом-извращенцем, который заманивает мальчиков в нумера под предлогом учебы.

Ей нравилось производить впечатление чокнутой тетки, которая любит таращиться на вас так, будто сейчас посадит на лопату и отправит в печь. Впрочем, кто же будет отрицать что такое вполне возможно? Она, конечно, не Баба-Яга, но русскую печь в условиях шотландских туманов она организовать сможет.

Костюм был так себе. Не в плане ткани или качества – за этим родители рьяно следили, купив своему сыну на выпускной дорогую добротную вещь. Но он был школьный, нес на себе этот флер школьной столовой, переделанной в зал для проведения выпускного, занудных речей и обещаний учиться лучше и изменить мир…

- Не удосужился узнать подробностей о той твари, на которую попер буром? - вкрадчивый, словно успокаивающий и усыпляющий голос Кота расплывался в пространстве,обволакивая и накрывая невидимым одеялом. - Не удосужился. Всего лишь тварь, которую надо отстреливать, да? Почему вы забываете, что эти твари живут на свете много дольше вас и, значит, умеют за себя постоять?

Дуглас нервно сглотнул и несколько раз судорожно кивнул. Фредерик набрал воздуха в легкие, шумно выдохнул, подошел поближе и наклонился к парню, положив нервные ладони на собственные колени. Хотя, хотелось положить их на горло паренька и выпустить когти.
-Вот скажи мне, Дуглас, когда ты успел стать дебилом? КОГДА, ДУГЛАС?! ЧТО, БЛЯТЬ, С ТОБОЙ ПРОИЗОШЛО?!

Телефон молчал уже четыре дня - и если б Райан был каким-нибудь киношным маньяком, он бы сказал что-то про “четыре дня, два часа, тридцать минут и пятнадцать секунд”, но он, конечно, никаким маньяком не был, а значит, и время не засекал. Четыре дня - этого было достаточно.

Если бы не всепоглощающее чувство, неконтролируемое желание выпустить крик, Нора обязательно бы испугалась этого странного чувства удовольствия и восторга, которые распустились цветами в глазах Эмбер, когда мужчины сцепились в яростной животной драке. Это страшно, даже думать, что кто-то упивается таким примитивным зрелищем. В таком было что-то от фрицев и от античного пристрастия к гладиаторским боям.

Тео не сделал в своей жизни много чего – не посадил дерево, не построил дом, не вырастил сына. Но сейчас он жалеет вовсе не об этих общепринятых вещах, которые должен совершить всякий нормальный и уважающий себя мужик. Тео сожалеет о том, что перед вылетом не успел пририсовать те долбанные два пера на фюзеляже.

Гойко Митич в те годы сам был едва ли старше Тито Марича, и никто ещё не знал, что из перьев можно сделать вычурный головной убор, из забора можно выломать шест и заточить его, как пику, а потом бегать по всей улице и быстро-быстро хлопать себя ладонью по открытому рту, чтобы получалось индейское улюлюканье.

Christian Camargo

► Имя Фамилия: Доктор Хенк МакКой | Dr. Hank McCoy ► Возраст: от 37 ►Трудоустройство: в прошлом врач-хирург, ныне охотник Дал Риады

► Вид: человек/непробудившееся существо ► Легенда: - ► Способности опытный врач, льстец, на дуде игрец и вообще все что сочтете нужным

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Генри. Милый Генри.
Потомственный врач, выходец из семьи хирурга и терапевта. Он хороший мальчик. Примерный сын, гордость родителей и школы.  У него по3актически нет друзей, а те что есть общаются с ним скорее по инерции, нежели из стмпатии. Аутсайдеры у которых нет иного выбора. Но Генри это не волнупт. Ему в общем-то все равно.
Выпускник Генри.
Он оканчивает школу с отличием. С легкостью поступает в институт смело ступая по проторенной родителями дорожке. Династия врачей, звучит действительно хорошо. И вдобавок ко всему ему это действительно нравится. Врачебное ремесло это то, что позводяет ему быть близко к смерти, смотреть ей в глаза и не отворачиваться.
Доктор Генри.
Он дипломировпнный специалист, опытный, один из лучших в своей профессии. Он обеспечен более чем, но быт его аскетичен, а развлечения скупы. Личная жизнь оставляет желать лучшего, друзья стороняться, а родители держат дистаннцию. Генри не одиноко, но скучно.  Он чувствует страсть, чувствует жгучее желание что-то делать, но кажется он уже уперся в потолок.
Охотник Генри.
Он узнает о существах вместе со всем миром и это переворачивает его мир. Вся эта наука летит к чертовой матери. Он хочет трогать их, изучать, хгать о них все. Он пробует себя в качестве специалиста в исследовательском центре. Но этого слишком мало. Их методы слишком скучны и гуманны. Ему нужно больше. Тогда Генри обращается к охотникам Дал Риады. По сути, они простые наемники, лишенные четких правил. Это то, что ему подходит. Это то, что он ищет.
Ему снова скучно. Быт Дал Риады быстро приедается и даже здесь он не получает искомого. Он определенно продвинулся в своих трудах. Эти дураки особо не следят за процессами утилизации мертвых существ, так что большинство трупов он исполосовал вдоль и поперек. Но этого мало. Ему попадаются лишь единичные экземпляры. Этого мало.
Так удачно на горизонте появилась Сиера. Сотрудничество с ними принесло свои определенные плоды, пусть и весьма за дорогую плату.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Я надеюсь вы уже догадались что я ищу парня, одержимого наукой, изучением существ и готового ради этого на все. Парня, который формально придерживается охотников, но за их спиной вершит преступления Сиеры.
Собственно все в заявке обсуждаемо, имя, внешность, история, можете менять абсолютно все. Ваш комфорт на первом месте. От вас жду инициативности, желания играть, хотя бы минимальную активность и самостоятельность. Я вас без игры не оставлю, заботится о вас буду, но водить за ручку это вот мимо.
От себя обещаю игру, сюжет, отдаваться в жертвы, любовь, заботу и вот это вот все.

пример поста

Чейс никогда не разделяла нездоровое английское патриотическое чувство долга. И тем более не разделяла Шотландского одержимого патриотизма. Любовь к родине или к месту жительства далеко не самое приятное ощущение когда живешь больше тысячи лет.  Её как бы родной Вавилон на самом деле был той ещё помойкой, так себе прогрессивный город по современным меркам, ни канализации, ни социального жилья, ни вай-фая в общественных местах. Зато общедоступная любовь. На вкус Чейс так себе альтернатива интернету, хотя некоторым нравиться и по сей день. Так вот, Эдинбург ей в общем-то нравился, тихий, не особо приметный. Лишенный какой либо суеты и мельтешения. Суета больший городов утомляла, а в её возрасте уже давно пора перебираться в местечко потише. Настолько потише, что скорее всего это должно быть кладбище. Эдинбургу до погоста было ещё далековато, но Чейс это пока что вполне устраивало.  Да, устраивало, это пожалуй самое подходящее слово. Любви между этим обрюзгшим шотландцем и уставшей от жизни шлюхи не было и навряд ли когда-нибудь будет. Хотя чего уж, это касалось всей Великобритании. Если с отдающей провинциальностью Шотландией у неё была хотя бы симпатия, то холодная сука Великобритания страдала лишь взаимным безразличием. Видимо по этому ездить Чейс предпочитала на немце. Ну в смысле на машине немецкого происхождения (на немцах она в своё время тоже "поездить" успела, но сейчас речь совсем не об этом).
Холеный черный мерседес W140. Красавец родом из глухих 90-х, не сказать, что бы ей в след завистливо сворачивали головы местные мальчишки, или вообще хоть кто-нибудь, но в общем-то Чейс машина устраивала. Ровно настолько, насколько может устраивать хрупкую девушку здоровенная неповоротливая морально устаревшая баржа. Баржа доставшаяся ей практически бесплатно, за... назовем это красивые глаза. Водила она её не то что бы с отчаянным удовольствием, но не без энтузиазма. Энтузиазм особенно бросался в глаза в вечера на вроде сегодняшнего. Дождь шел практически с самого утра, судя по тому, что иногда ливень перебивался на мелкую морось, просто висящую в воздухе, кто-то таки пытался принести в жертву богам девственниц, но то ли богов попутали, то ли с девственницами было не все в порядке, все безуспешно. 
Она выжимает сцепление, дергает коробку передач, переходя уже на пятую и отпускает сцепление. Не так плавно как хотелось бы, но этого вполне хватает что бы машина не начала ей в очередной раз намекать на необходимость все же сдать на права, а заодно и пересесть на трамвай. Приятные успехи, хм, может ей и вправду стоит почаще выезжать в эту часть города? Движение тут потише, да и народу поменьше... Где-то на соседнем сидении начинает звонить телефон. Скорее всего это Тейт, волнуется где её черти носят, сам небось уже даже ужин приготовил.
Найти телефон так и не удаётся, как и не удается вовремя заметить мужской силуэт перед собственной машиной. Все что успевает девушка, это вжать в пол тормоза и вывернуть руль в сторону, что бы в итоге вылететь на слава богу пустую встречку.
Почти минуту она просто молча сидит в машине, вслушивается в нервно барабанящий дождь, недовольное урчание мотора и к собственному ужасу не слышит никаких посторонних звуков. Ладно, надо наверно что-то делать? Смыться с места происшествия? Слишком чревато последствиями. Значит надо хотя бы выйти из машины и посмотреть что там вообще произошло. На самом-то деле, может это просто галлюцинации? Ччерт, галлюцинации это было бы просто прекрасно. Медленно поворачивает ключ глуша мотор, так же медленно открывает дверь и неловко, на еле гнущихся ногах выходит из машины. Вроде все спокойно. Конечно все спокойно, вот оно спокойствие, лежит на асфальте, никого не трогает, даже не кряхтит и не стонет от боли. К сожалению. Чейс мягко прощупывает пульс. Вроде есть. А может и нет, медсестра из неё честно говоря весьма и весьма так себе. Что делать? Вызывать скорую? Они конечно приедут, помогут и тут же вызовут полицию, после чего её обязательно повезут в участок и... Чейс уже расписала себе жуткий тюремный быт, навряд ли у неё получиться стать чьей нибудь мамкой. Но бросать мужика тоже как-то совсем не хочется, как бы сказала Магда "нельзя такой грех на душу брать". Ну раз на душу нельзя, то придется взять в салон. Открыв дверь заднего ряда Чес поначалу честно пытается быть аккуратной, естественно не получается. Проволочив пострадавшего по земле, пару раз чуть не уронив головушкой об асфальт и совершенно случайно знатно приложив темечком о дверь ей таки удается  затолкать бессознательное тело в салон. Ну вот, теперь можно даже ехать, а куда уж, в ближайшую больницу или морг она решит как нибудь по дороге.

Lara Pulver

► Имя Фамилия: Марина Фабиан, раньше звали иначе (Marina Fabian) ► Возраст: 37 ►Трудоустройство: владелица небольшого ресторанчика, возможно сотрудничество с Нацией Легенд

► Вид: существо ► Легенда: ламия ► Способности *легендарная форма: верхняя часть тела женская, нижняя змеиная (характер тоже змеиный) *умеет завораживать и очаровывать (а потом высасывать жизненную энергию и оставаться за счет неё молодой, красивой и здоровой) *считает детей очень вкусными *может заснуть только вынув свои глаза из глазниц (зрелище не для слабонервных)

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Ламия, персонаж древнегреческой мифологии. Дочь Посейдона, чудовище. Некогда Ламия была царицей Ливии, возлюбленной Зевса и родила от него детей.  Гера из ревности убила их и лишила возлюбленную верховного бога Зевса сна. Ламия была вынуждена укрыться в пещере и по велению Геры превратилась в кровавое чудовище, похищавшее и пожиравшее чужих детей.
Так как Гера лишила ее сна, Ламия неустанно бродила по ночам. Сжалившийся над ней Зевс даровал ей возможность вынимать свои глаза, чтобы заснуть, и лишь тогда она могла стать безвредной.

Рожай борщи, вари детей (с)
Когда-то Марина была обычной девушкой, без амбиций, не стремящейся к карьере и считающей своим призванием растить детей, заниматься домашним хозяйством и окружать своего мужа любовью. Так всё и было - не считая детей. Молодая семья все никак не могла решиться на этот шаг, но в один прекрасный момент всё вышло случайно. Будущие отец и мать были этому только рады, но счастливой истории не получилось.
Долгожданный ребенок родился мёртвым - именно эта трагедия заставила Марину осознать себя как существо. И полностью изменить свою жизнь. Это, конечно, мягко сказано - на почве произошедших с ней потрясений девушка немного сошла с ума. А как не сойти, когда в душе ты чудовище, необоснованно жаждущее крови и мести, а еще обнаружившее в себе способности к очарованию и подчинению себе мужчин и женщин? Раньше Марина страдала от комплексов и не считала себя красавицей, да и по характеру была скорее серой мышкой - теперь всё стало иначе. Кстати, основания для мести в результате все же нашлись -  позже выяснилось, что у мужа всё это время была любовница, которая уже давно от него залетела и родила милого малыша...
Всё, что случилось тогда, Марина никогда ни с кем не обсуждает, но вспоминает с горькой, но довольной улыбкой. В Эдинбурге у нее другая жизнь, другое имя, богатые поклонники и свой бизнес - небольшой миленький ресторанчик. Она всегда любила готовить, а руководить ей нравится еще больше. После того, как существа вышли из тени, Марина быстро поняла, чью сторону принимает - свою собственную, как всегда. Но, при этом, ей не очень-то жалко людей, а потому методы Нации Легенд ей импонируют. А что? Это весело. Еще женщина обнаружила, что кроме неё в этом городе не так уж мало любителей человечинки, а это отличный способ заработать. Так что, для особых клиентов в меню её ресторана есть "кое-что еще".
Впрочем, на ваше усмотрение Марина может быть и не абсолютно злой, а колеблющейся между злом и добром, не в состоянии сделать выбор. Так или иначе, характер у нее стервозный и капризный, женщин она считает соперницами и не против строить им козни при первой же возможности, а мамочки, сюсюкающие со своими детишками, и вовсе вызывают у нее отвращение. Кого Марина действительно любит, так это змей, которых у неё дома как минимум две (не считая её самой).
__
Знакомство с Фредериком было сначала исключительно деловым (у меня мясо, у вас ресторан, всё такое), но долго говорить с женщиной, не пытаясь перевести общение в горизонтальную плоскость Фредерик умеет с трудом. Марина же решила повестись на предложение поехать в загородный дом и посмотреть на коллекцию лютневой музыки 16ого века по двум причинам - 1. Поживиться жизненной силой очередного любовничка 2. Мужчина сильно выбесил её своими агрессивными высказываниями в адрес существ, а потому убить его совсем не было жалко. Только, вот незадача...в тот момент, когда ламия приняла свою очаровательную форму и почти приступила к процессу, Фредерик тоже открылся с очень неожиданной стороны, оказавшись монстром не менее впечатляющим. Корче говоря, после того "вечера любви" дому Девиса потребовался капитальный ремонт, а на Марину он в этом самом смысле больше не глядел. Фредерик вообще предпочитет женщин глупеньких и слабеньких, а Марина умная и хищная и в легендарной форме страшная как тысяча чертей, так что абсолютно точно не в его вкусе. Тем не менее, сотрудничать с ней Девис не отказался и даже рад был тому что нашел такую вот греческую родственную душу. Марина же может, наоборот, именно после этого события заинтересоваться Фредериком, беситься отсутствию взаимности и даже угрохать одну-двух десяток его любовниц (но только нпц-шных!), а потом махнуть рукой и переключиться на какую-нибудь новую цель. Мир, гармония, взаимопонимание...Но новая проблема возникнет тогда, когда Девис узнает о том, что Марина продает особым клиентам блюда из человечинки (а она, скорее всего, еще и захочет использовать его как поставщика этого продукта). Что будет дальше и в чью сторону разрешится конфликт - покажет игра.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲


Заявка не в пару, но тем не менее отношения планируются веселые и разнообразные, так что скучать не придется. Марине могут прийтись по духу методы Нации Легенд, в то время как Фредерик будет тянуть её в другую сторону и собирать вокруг себя команду существ, настроенных на точечное устранение угроз для мира существ, а не геноцид всех людей. Мне интересно увидеть на практике, чем этот спор обернется. Можем стать командой, а можем злейшими врагами. В любом случае, как игрока я буду вас любить и если надо помогать с идеями. Абсолютно точно интересует игрок, нацеленный не на игру тет-а-тет, а желающий развивать персонажа, участвовать в сюжете и тд. Я сам относительно слоупок с большим количеством эпизодов, имейте это ввиду (но без внимания не брошу, конечно.) Биография, имя, внешность - все подлежит редактированию, изменению, дополнению, лишь бы суть осталась.
Приходите, у нас весело.

пример поста

-Oh, the weather outside is frightful
But the fire is so delightful...
Чертова рождественская музыка. Она не меняется из года в год - а может, просто слиплась в один большой снежный ком, потому что все мелодии похожи друг на друга. Фредерик с трудом понимает, как это может нравится кому-то, кроме несмышленых детей, чья жизнь легка и наивна, а мотив просто пока не успевает надоесть. Но потом ты взрослеешь, понимаешь, что настоящего Санта-Клауса нет - есть лишь сосед-алкоголик, которому дали шанс заработать на рождественскую бутылку бурбона, актер в торговом центре, которому не доверили роль Гамлета, и еще множество таких вот дешевых подделок. А что касательно песен - они достаточно быстро набивают оскомину. Становятся символом всей этой лжи, приторным сахаром, который заливают в глаза и уши, а у тебя от этого действа тут же развивается особый сорт диабета.
-And since we've no place to go,
Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!
Безудержный рождественский позитив застает врасплох даже здесь. В помещении, куда, для соответствия санитарным нормам, не должна проникать ни одна зараза, и всё же...Кто- то где-то включил эту треклятую песенку, и еле уловимый мотивчик чуткому слуху мантикоры слышно даже через мычанье скота, даже через хруст разламываемых ребер. А может, мерещится. Вполне может мерещиться.

Даже скотобойню украшают к празднику - об этом Фредерик думает, снимая рабочий комбинезон, пропахший кровью. Даже выходя из здания, даже оставляя позади место проведения циничных коммерческих экзекуций (игриво украшенное мигающими огоньками, к счастью, хотя бы весьма скромно) чувствуешь этот запах. Даже заходя в автобус, даже выгружаясь из него поближе к центру и пройдя километра два-три пешком, чувствуешь запах крови и сырого мяса. Ужасный запах, от которого постоянно хочется жрать.
В плохо освещенной подворотне Фредерик прислоняется к стене и расстегивает рюкзак - в нем сверток с увесистым куском сырого мяса. Можно было бы, конечно, дойти до какой-нибудь бургерной или грилль-бара, но существо, живущее внутри грудной клетки, хочет жрать здесь и сейчас, хочет мяса, свежего, сырого, сочного. Оно бы с большим удовольствием набросилось на живое, приправленное соусом из горячей крови, но нельзя. Хозяин запретил.
Девис выпускает когти внутри пакета, быстро отрывает несколько крупных кусков мяса и закидывает в рот. Пока никто не видит, можно есть некрасиво и неприлично, чавкая и облизываясь. Хочется взять еще, но он останавливает себя - лучше оставить на потом. Лучше насладиться трапезой дома. А пока...
Он сам не знает, что толкает его на прогулку, да еще и в это время года, когда всё кругом дышит ненавистным ему праздником. Наверное, дело в монотонной работе, после которой сойдет любое разнообразие. Наверное, дело в желании хоть изредка бывать рядом с нормальными людьми и представлять себя таким же - простым человеком с простыми невзгодами и радостями. Смотреть вокруг себя и задумываться - а сможет ли он снова стать частью их мира? Найти друзей, приятелей, любимую женщину. Тех, кого будет мириться с его ужасным характером и находить в нём хорошее - глубоко зарытое, но не утерянное. И нужны ли они ему? В прошлый раз всё закончилось так паскудно, что ответ на этот вопрос напрашивается лишь отрицательный. Нет, к черту любые связи, дружеские и романтические - вполне сойдут случайные собеседники на один вечер, что украдут у тебя последнюю сигарету из пачки, да случайные девушки на одну ночь, что вытянут из бумажника несколько смятых купюр. Что ж, это вполне адекватная цена за то, без чего человеческой части Фредерика живется тяжело.

Со всех сторон льется надоедливая музыка, разбавленная голосами людей. Каким-то чудом Фреду удалось забрести в эпицентр праздничного настроения - на пышную рождественскую ярмарку, призывно мигающую огнями. Девис отзывается на приглашение лишь ради глинтвейна, хотя тонкий нюх прожорливой мантикоры уже чует запах жареного мяса и копченых колбас. Но всё же он направляется именно к ларьку с глинтвейном, прямо под боком у которого расположилась лавка с различными сладостями, к которым Девис по большей части равнодушен. Сладкий алкоголь - вот его максимум, а пряничные домики и леденцы оставьте детям.
В возникшей возле ларьков суматохе мужчина случайно пихает в спину какого-то брюнета и бурчит в ворот куртки невнятные извинения, хотя виноватым себя не чувствует, но так принято. Всё же Фред канадец, хоть и какой-то дефективный. Может, другой, нормальный, стереотипно вежливый канадец на его месте выдал бы поток извинений, но Фред ограничивается чем-то вроде «ээ, извиняй, чувак».  На лицо мужчины даже не смотрит, да и тому не до него - тут же направляется к ларьку и требует у продавца яблоко в карамели и шоколаде. Девис точно так же устремляется к своей заветной цели и, выстояв небольшую очередь, получает свою порцию пряного напитка, который согревает и улучшает настроение с первого же глотка.
Отойдя от ларька с глинтвейном, Фредерик снова видит того самого брюнета, с неподдельным удовольствием вгрызающегося в яблоко. Прямо как ребёнок, очутившийся на рождественском базарчике впервые. Что-то в его образе привлекает внимание - Фредерик хмурится, пытаясь понять, что именно, а потом его взгляд снова утыкается в облитое карамелью и темным шоколадом яблоко.
Яблоко.

В сознании вспышкой возникает образ. Просторная золотая клетка - просторная по меркам крупного попугая, но никак не человека. За блестящими прутьями сидит парень, согнувшись в три погибели - иначе просто не поместился бы. Взгляд пофигистично-равнодушный, даже слегка мечтательный (наверное, чем-то накачали), в руке - яблоко, которое он поедает с истинным блаженством и будто не замечает, что сидит, мать его, в птичьей клетке. Фредерик не успевает даже понять, одет ли парень или просто замотан в какую-то тряпку, но весь этот видок отдает какими-то нехорошими и незаконными извращениями, которых он не признает. Торговля оружием, наркотой, редкими зверьми - это всё еще куда не шло, но... человек? И зачем держать его в золотой птичьей клетке? Обычно ведь людей продают на органы, ну или там, в рабство, и это хоть аморально, но по крайней мере логично. Но...птичья клетка?

-Э-э, парень! Привет, ты это...-никогда не бывал в рабстве у извращенца часом- никогда не бывал в Канаде? Ну то есть, лет десять назад, примерно.
Фредерик нелепо улыбается и делает еще один большой и шумный глоток вина. Да, этот чудаковатый действительно очень похож на того чудаковатого. Только вот выглядит слишком молодо. Тот пленник за десять лет должен был хоть немного измениться.

В глуши леса как раз нашлась времянка и судя по слою пыли, сгнившему дереву и следам диких животных вокруг дома, тут не ступала нога человека пару тройку десятков лет, а значит можно было не опасаться того, что кто-то может их найти.
Найти – это значит, убить.

Все произошло, как это бывает в книгах, подобных затянувшимся детективам, слишком уж быстро. Компания смялась, смешалась как старая карточная колода и среди старших на одного стало меньше. Гулко шлепнули волны о каменные лестницы, разбились и разошлись, и все снова стало тихо, и небо повисло молчаливыми тучами…

Короче, в голове Насти было слишком много посторонних мыслей, которые беззастенчиво затыкали тихий внутренний голос, нашептывающий, что цыганским духом пахнет и вообще надо бы валить. И как можно быстрее! Желательно, не оглядываясь и подальше.

Я не хочу в этом вариться, я этого даже касаться не хочу. Голод, мор и война - только в теории бравые всадники - приятно посмотреть, да страшно тронуть. По факту все это то еще болото.

- Ебанный ад! Монтгомери?! - Вот так просто, "ебанный ад" и "Монтгомери", никаких "добрый вечер, господин прокурор", "что вы здесь делаете, господин покурор", голый и с подсвечником в руке, замахивающийся на вора (как он думал), мистер Дэвидсон встретил в своем доме представителя власти с его, Уилльяма, вазой в руках на пороге его же спальни, пока на заднем плане визжала чрезмерно громкая Марион.

Единственным и самым приятным в этих стенах были мальчики. Все как на подбор – тоненькие, молоденькие, в белых рубашечках и черных бабочках. Мальчиков было не так уж много, но мальчики появлялись возле Сидни как раз в тот момент, когда она отнимала от губ пустой бокал. И тут оп!  - мальчик, пожелание приятного вечера и новый бокал игристого.

- Ты понимаешь какое дело, братуха. Вот ты меня уважаешь, и я могу тебе это рассказать, - заплетающийся язык – не повод молчать, Вий доказывал это своим пока что живым примером, хотя не далёк час, когда алкогольная кома догонит и его, - впервые за долгое время я счастлив был, понимаешь? Бабу себе нормальную нашёл, значит, жениться на ней хочу, а тут влетает эта краля рыжая, что ведьма на метле. Я даже уверен, что кот у неё дома чёрный, подносит её коренья всякие, когда она над котелком своим колдует, и спит она в гробу, мертвячка проклятая.

Горыныча он узнал, как и, пожалуй, еще парочку людей в своей жизни через Кощея. Видимо, они где-то накосячили, и судьба подкинула им друг друга.

Она выбрасывает сломанную сигарету в снег. Достает новую. Последнюю. Крутит в пальцах, словно думая, хочет ли оставить на завтра, дотерпеть до дома. Не помнит, есть ли что-то в ящике кухонной тумбы. Никогда нет еды, но всегда есть сигареты.
Рамона плоха в заполнении холодильника едой. Во рту слишком много членов, чтобы было желание п и т а т ь с я.

Лихо бледнело, краснело и поджимало губы, но голову держало ровно. Оно чувствовало себя человеком, который вломился на тусовку к неонацистам и крикнул "Шалом!"

«Нет, мне надо наслаждаться тем, что моя жизнь идёт по пизде». Слова не были произнесены вслух, но грозили стать девизом всей жизни.

Обычно я храбрая девочка, гордый орел, который за словом в карман не полезет. Но Винсент пугал меня до чертиков, до дрожи в коленях и это, наверное, было одной из причин, по которой мы все еще были вместе. Потому что вместе с порочным всеобъемлющим страхом этот мужчина заставлял меня чувствовать все остальное – и все это было на самой возможной грани.

Стю готовил какую-то лекцию в стиле «почему не надо ни на кого равняться», или «как важна индивидуальность», может быть, «как глупо пререкаться с преподавателем только потому, что он хорошенький», уже подбирал литературные примеры.

Утром, как обычно, просыпаемся первыми мы с шиншиллой. Иногда, когда я смотрю в её глаза, мне кажется, что в ней засело какое-то ужасно могучее божество. Но потом я вспоминаю, что она может склеить ласты от того как я чихну и это наваждение сразу пропадает.

Магде не нужно было звание закадычной подружки Лейн, чтобы выступать в роли эксперта, она нутром чувствовала, какой стержень скрыт внутри тонкой барменши. Это сталь ножа, это фитиль динамита, острая игла смертельной инъекции, спусковой курок пистолета. Только пробей броню, только порадуйся тому, что ранил её, как она тебя уничтожит.

Слишком увлеченный целью «заткнуть Фредди ты-прекрасный-певец-но-не-с-похмелья Меркьюри», Норман не заметил, что в комнате он был не один.

Своей целью он выбрал Карибское море - притом выбрал чисто по наитию. Крутанул глобус, взял дротик, кинул... Первые четыре раза он успешно мазал мимо глобуса. Путешествие на письменный стол или в стену - дело, конечно, занимательное, но зрелого василиска недостойное.

Уточнять кто и когда посмел уронить грозного Вия, что он стал таким ранимым (читайте уроненным) она не стала. Так же как и спрашивать с каких пор он увлекается гаданием и с какими морями волнуется.

Макс совсем не удивился, когда увидел, что бывший любовник тоже ушел в отказ, мол, я не я и лошадь не моя. Поразило больше то, с каким видом он это провернул: обычно такой эмоциональный, а теперь взъерошенный от возмущения, Кенрой сейчас мог бы номинироваться на премию "Мистер самообладание-2017" и иметь все шансы на победу.

Вот уж точно, опасаться следовало не тех, кто нашел в следующем далее за коридором помещении временный приют перед отъездом на уже постоянное последнее пристанище, а тех, по чьей вине произошло то, что произошло. Что если эти «кто-то» все еще здесь? Нет, не в замкнутом пространстве каменного мешка, соединяющего морг и «верхний этаж» бюро, а…

Нужно было не открывать, не подавать никаких признаков жизни, и они бы подумали, что здесь все вымерли.

Да, британец всегда был терпеливым. Он хотел бы унять мужчину и не слишком настойчиво пробует успокоить его (скорее, просто не бесить еще больше) тихо, осторожными движениями, как если бы уговаривал прекратить рычать испуганное животное, что смотрело бы на него из угла клетки.

Байер преимущественно этим и занимался – изучал генетические особенности легенд, включая то, что они различаются друг с другом. Сам факт лжи о существования «лекарства» вызывал грустную ухмылку – неужели кто-то правда рассчитывал на панацею? Равносильно мечтать о зелье, способном обратить тебя в какое-то животное, лишив всего человеческого начала.

Нежданный негаданный опрокидывает себя таблом в поверхность бара и начинает разводить сырость. Говорят, что слёзы женское оружие. Херня это все. Рыдающий мужчина вот это действительно страшно.

Кто-то скажет, что он мог ошибиться. Что это не мог быть один и тот же человек. Мунин же знал, что так бывает. И что его память никогда - категорически никогда! - не подводила его.

Отпуск был распланирован от и до. Две недели на кардоне вдали от цивилизации, людей, кругом птички, зайцы, лоси, а если пройти пару километров, можно и на баб голых, плещущихся в озере, полюбоваться. Главное – места знать надо.

- Стой до последних сил, ты просто в экстазе от всего этого, - скомандовала она, прожевав кусок щеки горе-насильника (нет, вполне возможно, тот был более, чем преуспевающим, матерым и даже известным, хотя бы в определенных кругах, однако ж последняя его вылазка не увенчалась успехом, став фатальной ошибкой, так что приставка "горе" вполне заслужена и уместна).

Случись подобный инцидент еще лет десять назад, Гарри бы запаниковал.
Возможно, устроил бы показательную истерику на тему того, что он монстр и только что сожрал человека. И уж совершенно точно бы переживал, обвиняя во всем себя.
Сейчас он попросту тщательно вытирает губы рукавом рубашки, кровь почти не заметна на темно-синей  ткани, неторопливо отвечает на сообщение Бэллы в Фэйсбуке, убирает смартфон в карман, подхватывает с сиденья свой рюкзак и неторопливо выбирается из машины на не слишком ровный асфальт парковки.

-Пожалуйста, дорогой гость, всё ради тебя, - ответил Девис на благодарность, - Ты часом не русалка или какая-нибудь еще блядская рыба? Я уже грешным делом понадеялся, что ты там просто утонул.

Не могу сказать, что я жалела, когда ушла от моих сестер-мавок, постепенно забывая запах скошенной травы и упругости снопов сена, но помня наизусть песни и пляски, что повторяла снова и снова, даже оставшись наедине, когда на меня накатывала грусть.

- Как видите, Сидни, я здесь, у Ваших ног, разве я могу теперь отказать, даже если это будет полка, - рассказывать дальше о том, что Доминик Уэлш никогда в жизни не притрагивался к домашним инструментам, он, конечно же, не стал.

Вообще, конечно, это был странный парень. С виду безобидный, но все-таки поход к психиатру ему, наверное, не помешал бы: над кольцом он явно фетиширует, раз с такой скоростью припрятало его.

«Что ты сказала, тварь? Ты не хочешь? А чего ты хочешь? Что тебе вообще нужно в этом мире? Что ты можешь ему дать, кроме своего "я не хочу", а?  Ведь чтобы что-то попросить, сначала нужно что-то отдать. А у тебя нечего отдавать. Ты ноль. Прыгай, Пташка, ты пустое место. Ты даже не успеешь почувствовать что-нибудь, потому что такие, как ты, не умеют чувствовать.»

Если бы Артуру давали по доллару за каждого обиженного им человека (или не особо человека), то он бы уже давно обогатился и открыл свое казино с блэк-джеком и темнокожими шлюхами, а не рассекал по славной унылой Шотландии в нелепом черном одеянии.

Выйти и объяснить, что вот, мол, я сотрудник Центра, хочу удостовериться, что вы легенда, возможно, незарегистрированная, и взять у вас образец для опытов? Или, еще лучше, признаться, что вот он тоже незарегистрированное существо, пытается выделить мутацию своего гена, и для этого ему нужны образцы схожих видов?

Ей нужно слиться с городом, впитать в себя его энергию. Она боится засыпать сейчас, потому что в последний раз, когда она засыпала с болью, её сон продлился не одно столетие. Она больше не могла позволить себе такую спячку. Второй раз ей не догнать этот мир.

Не став дальше грузить вопросами “дворецкого”, Айзек отправился к видневшемуся пепелищу, там его уже поджидал напарник. Тот выглядел не в пример лучше дежурившего на входе констебля в том смысле, что явно выражал то как должен выглядеть человек в такую рань. Но, на самом деле, напарник находился в таком виде всё время, не важно как много он спал или как сильно устал — это Айзек понял чуть ли не в первый день знакомства с ним.