М. Кузмин.

Адóниса Киприда ищет –
по берегу моря рыщет,
как львица.
Киприда богиня утомилась –
у моря спать она ложилась –
не спится –
мерещится ей Адонис белый,
ясный взор его помертвелый,
потухший. –
Вскочила Киприда, чуть дышит,
усталости она не слышит
минувшей.
Прямо к месту она побежала,
где Адониса тело лежало
у моря. –
Громко, громко Киприда вскричала,
и волна шумливо роптала,
ей вторя.

В. А. Жуковский

АХИЛЛ

Отуманилася Ида;
Омрачился Илион;
Спит во мраке стан Атрида;
На равнине битвы сон.
Тихо все… курясь, сверкает
Пламень гаснущих костров,
И протяжно окликает
Стражу стража близ шатров.

Над Эгейских вод равниной
Светел всходит рог луны;
Звезды спящею пучиной
И брега отражены;
Виден в поле опустелом
С колесницею Приам:
Он за Гекторовым телом
От шатров идет к стенам.

И на бреге близ кургана
Зрится сумрачный Ахилл;
Он один, далек от стана;
Он главу на длань склонил.
Смотрит вдаль — там с колесницей
На пути Приама зрит:
Отирает багряницей
Слезы бедный царь с ланит.

Лиру взял; ударил в струны;
Тих его печальный глас:
«Старец, пал твой Гектор юный;
Свет души твоей угас;
И Гекуба, Андромаха
Ждут тебя у градских врат
С ношей милого им праха…
Жизнь и смерть им твой возврат.

И с денницею печальной
Воскурится фимиам,
Огласятся погребальной
Песнью каждый дом и храм;
Мать, отец, вдова с мольбою
Пепел в урну соберут,
И молитвы их герою
Мир в стране теней дадут.

О Приам, ты пред Ахиллом
Здесь во прах главу склонял;
Здесь молил о сыне милом,
Здесь, несчастный, ты лобзал
Руку, слез твоих причину…
Ах! не сетуй; глас небес
Нам одну изрек судьбину:
И меня постиг Зевес.

Близок час мой; роковая
Приготовлена стрела;
Парка, жребию внимая,
Дни мои уж отвила;
И скрыпят врата Аида;
И вещает грозный глас:
Все свершилось для Пелида;
Факел дней его угас.

Верный друг мой взят могилой;
Брата бой меня лишил —
Вслед за ним с земли унылой
Удалится и Ахилл.
Так судил мне рок жестокий;
Я паду в весне моей
На чужом брегу, далеко
От Пелеевых очей.

Ах! и сердце запрещает
Доле жить в земном краю,
Где уж друг не услаждает
Душу сирую мою.
Гектор пал — его паденьем
Тень Патрокла я смирил;
Но себе за друга мщеньем
Путь к Тенару проложил.

Ты не жди, Менетий, сына;
Не придет он в отчий дом…
Здесь Эгейская пучина
Пред его шумит холмом;
Спит он… смерть сковала длани,
Позабыл ко славе путь;
И призывный голос брани
Не вздымает хладну грудь.

И Ахилл не возвратится;
В доме отчем пустота
Скоро, скоро водворится…
О Пелей, ты сирота.
Пронесется буря брани —
Ты Ахилла будешь ждать
И чертог свой в новы ткани
Для приема убирать;

Будешь с берега уныло
Ты смотреть — в пустой дали
Не белеет ли ветрило,
Не плывут ли корабли?
Корабли придут от Трои —
А меня ни на одном;
Там, где билися герои,
Буду спать — и вечным сном.

Тщетно, смертною борьбою
Мучим, будешь сына звать
И хладеющей рукою
Вкруг себя его искать —
С милым светом разлученья
Глас его не усладит;
И на брег воды забвенья
Зов отца не долетит.

Край отчизны, светлы воды,
Очарованны места,
Мирт, олив и лавров своды,
Пышных долов красота,
Расцветайте, убирайтесь,
Как и прежде, красотой;
Как и прежде, оглашайтесь,
Кликом радости одной;

Но Патрокла и Ахилла
Никогда вам не видать!
Воды Сперхия, сулила
Вам рука моя отдать
Волоса с моей от брани
Уцелевшей головы…
Все Патроклу в дар, и дани
Уж моей не ждите вы.

Кони быстрые, из боя
(Тайный рок вас удержал)
Вы не вынесли героя —
И на щит он мертвый пал;
Кони бодрые, ретивы,
Что ж теперь так мрачны вы?
По земле влачатся гривы;
Наклонилися главы;

Позабыта пища вами;
Груди мощные дрожат;
Слышу стон ваш, и слезами
Очи гордые блестят.
Знать, Ахиллов пред собою
Зрите вы последний час;
Знать, внушен был вам судьбою
Мне конец вещавший глас…

Скоро!… лук свой напрягает
Неизбежный Аполлон,
И пришельца ожидает
К Стиксу черному Харон.
И Патрокл с брегов забвенья
В полуночной тишине
Легкой тенью сновиденья
Прилетал уже ко мне.

Как зефирово дыханье,
Он провеял надо мной;
Мне послышалось призванье,
Сладкий глас души родной;
В нежном взоре скорбь разлуки
И следы минувших слез…
Я простер ко брату руки…
Он во мгле пустой исчез.

От Скироса вдаль влекомый,
Поплывет Неоптолем;
Брег увидит незнакомый
И зеленый холм на нем;
Кормщик юноше укажет,
Полный думы, на курган —
„Вот Ахиллов гроб (он скажет);
Там вблизи был греков стан.

Там, ужасный, на ограде
Нам явился он в ночи —
Нестерпимый блеск во взгляде,
С шлема грозные лучи —
И трикраты звучным криком
На врага он грянул страх,
И троянец с бледным ликом
Бросил щит и меч во прах.

Там, Атриду дав десницу,
С ним союз запечатлел;
Там, гремящий, в колесницу
Прянув, к Трое полетел;
Там по праху за собою
Тело Гекторово мчал
И на трепетную Трою
Взглядом мщения сверкал!“

И сойдешь на брег священный
С корабля, Неоптолем,
Чтоб на холм уединенный
Положить и меч и шлем;
Вкруг уж пусто… смолкли бои;
Тихи Ксант и Симоис;
И уже на грудах Трои
Плющ и терние свились.

Обойдешь равнину брани…
Там, где ратовал Ахилл,
Уж стадятся робки лани
Вкруг оставленных могил;
И услышишь над собою
Двух невидимых полет…
Это мы… рука с рукою…
Мы, друзья минувших лет.

Вспомяни тогда Ахилла:
Быстро в мире он протек;
Здесь судьба ему сулила
Долгий, но бесславный век;
Он мгновение со славой,
Хладну жизнь презрев, избрал
И на друга труп кровавый,
До могилы верный, пал».

Он умолк… в тумане Ида;
Отуманен Илион;
Спит во мраке стан Атрида;
На равнине битвы сон;
И курясь, едва сверкает
Пламень гаснущих костров;
И протяжно окликает
Стража стражу близ шатров.

Удалившись от мирского на Олимп,
Распоясав дорогие тоги,
В окружении прекраснейших из нимф
Пировали греческие боги.

Под отборнейшие фрукты и оливки
Шел нектар из рога изобилия,
И, отшлифовав нектар наливкой,
Боги объявили перемирие.

"Хватит нам вести борьбу за власть" -
Молвил Зевс, немного заикаясь.
"Мы давно навоевались всласть" -
Вторил Посейдон, слегка шатаясь.

А прекрасная Афина томным взглядом
Все глядела на красавца Аполлона,
Под роскошным золотым нарядом
Истомилось ее бархатное лоно.

"Хватит нам сосать людскую кровь" -
Прокричал Гефест, за меч схватившись.
"Пусть отныне правит всем любовь" -
Эрот отвечал, разгорячившись.

Тут вскочил, не выдержав, Аид:
"Завтра приглашаю всех к себе"
Гера вдруг заплакала навзрыд,
И румянец вспыхнул на щеке.

Дионис, залив глаза нектаром,
Слово взял и громко произнес:
"Завтра же я всем влюбленным парам
Постелю ковер из чайных роз"

Лишь прекрасная Афина благосклонно
Слушала весь этот пьяный вздор
И глядела на красавца Аполлона,
Не вступая в общий разговор.

Под конец, накушавшись нектара,
Зевс кричал: "Даешь рабам свободу!
Отменяю нынче правило Тартара!
Каждый пусть живет себе в угоду!"

И Гермес с Гефестом побратались,
С Дионисом на троих сообразили,
В результате так все налакались,
Что о нимфах лучеглазых позабыли.

До утра пирушка продолжалась,
Крики, шум, рекой нектар, наливка.
Гера, правда, первая сломалась
И уснула под своей накидкой.

Расходиться порешили на рассвете,
Раздавая клятвы верности друг другу,
И из нимф, прекраснейших на свете,
Каждый на ночь выбирал себе подругу.

Лишь Афина все томилась и глядела,
Аполлон же согласился почти сразу,
И все утро ее бархатное тело
Содрогалось от безумного экстаза.

Впрочем, кончилось все это, как обычно, -
Головная боль с утра, похмелье,
Позабыты клятвы все, привычно
Нам такое окончание веселья.

Целый день прошел, а боги все не в духе,
Все насупились, молчат, но не дерутся.
И до нас добрались как-то слухи,
Что они там скоро все перегрызутся.

Нить Ариадны

Миф этот в детстве каждый прочел -
Черт побери! -
Парень один к счастью пришел
Сквозь лабиринт.
Кто-то хотел парня убить -
Видно, со зла,
Но царская дочь путеводную нить
Парню дала.

С древним сюжетом
Знаком не один ты:
В городе этом -
Сплошь лабиринты,
Трудно дышать,
Не отыскать
Воздух и свет.
И у меня дело неладно -
Я потерял нить Ариадны...
Словно в час пик
Всюду тупик, -
Выхода нет!

Древний герой ниточку ту
Крепко держал,
И слепоту, и немоту -
Все испытал,
И духоту, и черноту
Жадно глотал.
И долго руками одну пустоту
Парень хватал.

Сколько их бьется,
Людей одиноких,
Словно в колодцах
Улиц глубоких!
Я тороплюсь,
В горло вцеплюсь -
Вырву ответ!
Слышится смех: "Зря вы спешите:
Поздно! У всех - порваны нити!"
Хаос, возня -
И у меня
Выхода нет!

Злобный король в этой стране
Повелевал,
Бык Минотавр ждал в тишине
И убивал.
Лишь одному это дано -
Смерть миновать:
Только одно, только одно -
Нить не порвать!

Кончилось лето,
Зима на подходе,
Люди одеты
Не по погоде -
Видно подолгу
Ищут без толку
Слабый просвет.
Холодно - пусть! Все заберите.
Я задохнусь: здесь, в лабиринте
Наверняка
Из тупика
Выхода нет!

Древним затея не удалась!
Ну и дела!
Нитка любви не порвалась,
Не подвела.
Свет впереди! Именно там
На холодок
Вышел герой, а Минотавр
С голода сдох!

Здесь, в лабиринте,
Мечутся люди -
Рядом, смотрите,
Жертвы и судьи:
Здесь, в темноте,
Эти и те
Чувствуют ночь.
Крики и вопли - все без вниманья,
Я не желаю в эту компанью.
Кто меня ждет -
Знаю, придет,
Выведет прочь!

Только пришла бы,
Только нашла бы!
И поняла бы -
Нитка ослабла!
Да! Так и есть:
Ты уже здесь -
Будет и свет.
Руки сцепились до миллиметра,
Все! Мы уходим к свету и ветру,
Прямо сквозь тьму,
Где одному
Выхода нет!

Высоцкий (1972)

Гимн Гипносу:

Я призываю благое, правдивое,
В быстрых крылах Сновиденье,
Ангел грядущего, ты велечайший
Для смертных людей предсказатель.
Ты в мире сладкого сна, молчаливый,
Приходишь и с душами смертных.
Ты говоришь,
Пробуждаешь их собственный разум
И ниспосылаешь
Им поученья блаженны во снах
И в безмолвии - душам безмолвным
Будущее открываешь ты благочестивым,
Которым приходит
Ум благородный богов,
Что вовек поучениям предсуществует;
Радость предчуствующих ты людей
Подведи к наслождениям жизни,
Горестям отдых даруй,
Пока бог тебе сам не промолвит:
"Довольно,
Божеский гнев уничтожили жертвами
И моленьями люди".
Ибо навеки всем благочестивым -
Сладчайшее есть завершенье;
В сонном виденье грядущей
Ты необходимости злым не откроешь,
Разоблачитель злых дел, ты
Грядуших им горестей до искупленья
Не откроешь. Но мы умоляем тебя,
О блаженный, скажи ты
Нам откравенья богов, чтоб могли
Приближаться во всем и вовеки
Мы к поученьям прямым,
Но ты не проявляй злых
И чуждых нам знаков.

(Перевод с греческого Н. Павлиновой)

ЛЕТА

Душ холодных упованье,
Неприязненный ручей,
Чье докучное журчанье
Усыпляет Элизей!
Так! достоин ты укора:
Для чего в твоих водах
Погибает без разбора
Память горестей и благ?
Прочь с нещадным утешеньем!
Я минувшее люблю
И вовек утех забвеньем
Мук забвенья не куплю.

Евгений Баратынский