Элис усмехнулась своим мыслям. Прошло всего два месяца с тех пор, как ее жизнь заложила крутой вираж и, дрифтуя, как автомобиль заправского уличного гонщика, понеслась по новому направлению. Если бы каких-то полгода назад ей самой сказали бы, что она начнет верить во сверхъестественные способности у обычных, на первый взгляд, людей, да и, к тому же, станет неким сверхчеловеком, то девушка просто рассмеялась бы этому шутнику в лицо. Жизнь Двуликой тогда была понятной и обыденной, она всё контролировала и это ощущение ей нравилось. Сейчас же, каждый её день преподносил сюрпризы и с этим было необходимо справляться. Впрочем, на то Ламберт и была ученым-изобретателем, чтобы решать такие нестандартные задачи.
Поначалу Элис казалось, что ей будет трудно совмещать обучение и работу. Огромный поток информации и, что хуже, впечатлений, эмоций и ощущений, нахлынул на нее. Переработка всего нового требовала большой затраты сил и времени. Девушке, которая ничем, кроме своей работы механика-изобретателя-ученого, по большому счету, и не занималась, потребовалось бы, казалось, гораздо больше времени на то, чтобы уложить всё в голове. Однако, герой, который ей покровительстовал и чьи способности она унаследовала, помог ей с этим. Феноменальные способности Элис к обучению дали ей возможность пройти ускоренный курс погружения в тематику.
О Дедале, который, как оказалось, был героем Элис, было довольно мало информации. Девушка практически перерыла богатую библиотеку особняка группировки, но упоминание о своем "патроне" нашла лишь в нескольких книгах. Таких скудных данных Двуликой казалось недостаточно и она упорно продолжала поиски. При этом, тревожные сигналы своего уязвленного самолюбия Элис старалась игнорировать. По всему, те способности к точным наукам, гибкость ума и нестандартное логическое мышление, которые она привыкла считать своими отличительными качествами и плодами работы над собой, были лишь даром ее Покровителя. Это, мягко говоря, расстраивало девушку.
Нашла ли Элис в особняке Серебра друзей? Сложно сказать. Она всегда отличалась щепетильностью в отношении такого понятия, как дружба. Бесспорно, девушка могла быть общительной и милой, если того хотела, но это вовсе не означало, что она будет раскрываться перед всеми и искренне делиться всеми мыслями и чувствами. Ко всем прочим проявлениям её интровертности примешивалась еще и гордость, порою перетекающая в заносчивость и спесивость. Как правило, Элис никогда этого не признавала, но из-за таких качеств характера её недолюбливали многие. В группировке ее можно было назвать нейтралом, подчеркнуто одинаково держащим себя со всеми. Пожалуй, для того, чтобы Серебро превратилось в ее зону комфорта, требовалось чуть больше времени. Пока оставалось довольствоваться тем прогрессом, что уже был.

Это было крайне неудачной идеей, и это было понятно с самого начала. Почему же ни перед этим, ни во время, Мирия не решилась остановиться? Из-за своего ослиного, вернее, лошадиного упрямства во всем, что касалось ее прекрасной родины? Теперь, прикованной увесистей цепью за тонкую кисть к многовековому дереву, она уже ничего не могла сделать. Как говориться, путей к отступлению нет, все мосты сожжены. На первый взгляд может показаться, что какой-то нехороший человек решил поиздеваться над беззащитной девушкой, но это лишь на первый взгляд. Эта безобидная и хрупкая дева решилась сама на столь отчаянный шаг, чтобы защитить этот пока нетронутый уголок природы от застройки новомодными коттеджами для представителей среднего класса. Можно подумать, что представителям этого самого класса больше негде жить, кроме как в заповедной роще, где изредка еще можно встретить мифических существ, обитавших здесь веками. Если обычный приличный эколог не способен вести себя как сумасшедший защитник природы, то необузданный кентавр подобную выходку себе позволить мог. Решительности Мирре было при этом не занимать, только одно было плохо: зафиксированная прочно ладонь начинала затекать, что изрядно раздражало девушку. Впрочем, в преодолении трудностей тоже есть своя прелесть, главное обойтись малой кровью и желательно чужой.
- Ничего, всякое бывает, и иногда другого выхода просто нет. – Философски заметила Мирия, произнеся свое наблюдение вслух. Она обернулась через плечо, оглядывая свих сегодняшних «коллег», решивших устроить такой мини-демарш против решения застройщиков. К стволу каждого мало-мальски крупного дерева был прикован за руку юноша или девушка с горящим взором защитника правого дела. Как ни крути, а фанатика в любом деле видно издалека, но без таких пылких вдохновителей не было и многих великих дел. А то, что иногда они творят форменную ерунду, так это дело десятое, ну, сегодня, по крайней мере. Сейчас Мирии ее положение казалось немного глупым, но раз решить вопрос по другому не удалось, то придется терпеть все это неудобство. Ее настоящая суть здесь отдыхала  душой, чувствуя каждой клеточкой своего тела волшебство, древнее как Олимпийские боги, и такое же мощное. Вот почему она решилась так яро протестовать, бросаясь в прямом и переносном смыслах наперерез техническому прогрессу и жадности застройщиков. По гулу земли чувствовалось, что колонна транспорта уже близко, и самое большее через полчаса перед ними возникнут монстры современности, что способны за короткое время уничтожить все, что так долго и тщательно создавала природа, как взращивала, питала своими соками деревья и кустарники, травинки, грибы. Это место не просто незастроенная полоса в окрестностях Афин – это дом и кров, это удивительной силы зона, это чистая естественная магия, что не властная над алчными смертными.
Мирра гордо вздернула нос, поджав губы в тонкую линию, выражая полную готовность и решительность. Значит, война!

– Это какой-то сюрприз, так ведь? – она еще ничего не знала и не понимала, в радостном ожидании вглядывалась в проносящиеся за окном пейзажи и периодически гладила подушечкой указательного пальца Мартена, одного из первых, который сидел на подголовнике водительского кресла. Тэрон улыбнулся почти довольно, наблюдая, как грядущее будущее подсвечивает неуловимым светом красоты кожу его девушки. Его первой девушки. Проселочная дорога уже свернула в лёс, выглядевший в такой час сплошной стеной тёмного и непроглядного мрака, однако Кондуриоти видел картину совершенно по-другому. Воздух словно сгустился и стал насыщенным, тягучим как мёд, а каждый вздох отдавался в груди лёгким потрескиванием чистой энергии. Секунды бежали одна за другой на невероятной скорости, заставляя весь остальной мир замедляться. Ночь обладала своей магией, и за это следовало благодарить только Гекату, оказывающую ему своё покровительство. Переплетение тёмных стволов деревьев образовывало свою собственную ажурную вязь, как доступную для взгляда паутину невесомых линий судьбы, истинно верных и пронизывающих каждый сотворенный в жизни поступок. Трёхликая, ты направляешь мою руку, так помоги мне доказать, что я заслуживаю твоей благосклонности. Преданней адепта тебе не найти! И я вплетаю в сложный узор судьбы эту жертву по твоей воле.
– Конечно. Сегодня мне захотелось тебя порадовать, и, думаю, мне это удастся, - остановившись на небольшом свободном пятачке глубже в лесу, Рон выключил фары и заглушил мотор, позволяя ночной тишине пробиться в салон автомобиля, где уже чуть неловко и неуверенно поёжилась девушка. Выйдя из машины первым, он обошёл капот и галантно открыл перед ней дверь. В любой момент Мартен своей крысиной жизнью оплатил бы возможность окунуться в непроглядную патоку тьмы, удобно ложащейся на плечи и укрывающей невидимостью, но сегодня в свой первый раз Рон хотел бы увидеть бушующую переменчивость в выражении глаз своей девушки. – У тебя такие нежные руки. Ради одного этого момента стоило забираться так далеко. Ты просто прекрасна.
В этот самый момент не было никого на земле, кого бы Рон счел более красивой. Холодная пустота в душе, подстроившаяся шагать с ним в ногу, по капле заполнялась в данный момент лицезрением новой Богини. Её густые темные волосы переливались в лунном свете, едва пробивающемся сквозь перекрестия веток, доходя сквозь эфир светлой фатой на обреченную голову. А губы алели в своей соблазнительной и соблазняющей пухлости даже сквозь наброшенное на невесту эфемерное украшение. Моя девочка, мой первый грех, моя любовь, которая никогда не найдет себе обожателя преданнее и надежнее. Я принесу к твоим ногам все дары этого мира. И первым подарком станет вечность.
Колесо фатума вращалось навстречу неизбежности, а девушка во мраке не сразу заметила появление в руках Рона ножа, узкого и тонкого, больше напоминающего скальпель. И Тэрон видел, как капля за каплей истекает в её глазах образ друга и любимого, издыхает под давлением предвосхищения смерти. И как на его месте рождается совершенно другой, обновленный, незнакомый, служащий исключительно своей великолепной хозяйке. Раньше Рон одиноко бродил во мраке, не понимая, что абсолютно все шаги его блужданий предопределены, надо только видеть путь, искать в ночи ту дорогу, которую освещает Трёхликая. И новое рождение знаменовали крики. Непрекращающиеся крики души, отрывающейся от погибающего тела.
Нож разрезал плоть как подогретое масло, добавляя новых штрихов во внешность мёртвой уже девушки, делая её законченной. Идеальной. Ни одной волны эмоций не отобразилось на лице Хранителя, даже лёгкая рябь проскользнувшего удовлетворения не замутнила глаз. Пребывая будто в трансе, Рон не заметил бы, даже если прямо на него помчался грузовик на полной скорости, не оторвался бы и не выпустил из рук драгоценность. И пусть колесо судьбы крутанулось бы еще раз, повторяя собственные витки, он не сделал бы иного выбора.     
В тумане, в забытьи художника, окончившего своё самое первое полотно, которое теперь врежется намертво в память, Рон, чуть пошатываясь, отошёл к багажнику, вынимая оттуда приготовленную канистру бензина для погребального костра. Пустота в его душе заполнилась, и ощущения перехлёстывали за край, оставляя тщетность бытия неприкаянным призраком провожать душу девушки к водам Стикса.
– Веди её по самому краю бездны. Веди осторожно, уберегая от напастей, ведь она - сама красота, – чиркнув спичкой, Рон бросил первую искру, чтобы мгновенно набравшее силу пламя пожрало и подношение Гекате, и подарок от нее же.

Тревога, пока еще легкая, но грозившая перерасти в панику, заскребла острыми коготками на душе у Вероники, которая снова (в который уже раз за свою жизнь!) шла устраиваться на работу. Казалось бы, официантки нужны везде и берут их с превеликим желанием, но даже в этой мелочи девушке не везло катастрофически. Где бы она не задержалась дольше пары дней, с ней обязательно случалась оказия, приводящая чаще всего к увольнению, реже – к позорному бегству. Не получается из не карьеристка, хоть ты тресни, а может сама судьба тонко намекает, что ремесло она выбрала себе неподобающее и совершенно ее взбалмошной натуре неподходящее?
В коем-то веке приличное платье, кокетливый хвостик собранных на макушке светлых волос, огромные глаза цвета моря и личико, пусть и с хитринкой, но настолько милое, что отказать в приеме на работу ей было бы преступлением против совести. Но взять ее на службу было бы преступлением против здравого смысла, учитывая, с какой легкостью она меняла бары, кафе, закусочные, иногда даже не запоминая названий. Все одно ведь: обслуживать тех, кто пришел поесть и выпить, поглазеть на смазливых девиц и оставить им в качестве жеста невиданной щедрости от силы 5 евро. Гуляй – не хочу! Не в чем себе не отказывай! Ослепительно улыбайся с благодарностью! Ведь от тебя только этого и ждут! Не правда ли, потрясающие перспективы для девушки, не обделенной ни внешностью, ни умом?
Робко (наигранно робко!) Веро постучала в дубовую дверь дважды, после чего решилась приоткрыть ее, так и не дождавшись ответа вроде «Войдите!», «Да-да?», «Кто там?» или чего-то настолько же банального и нелепого. Если что, ведь всегда можно извиниться, потупив глазки, шаркнув стройной ножкой, порозовев юными щечками. Ну, кто устоит? Мужчина за столом даже глаза не поднял, пока не пролистнул пачку каких-то бумаг, видимо настолько важных, что вежливость была грубо задвинута на второй план. «Ангелос Рапидис» прочла про себя табличку на столе Вероника, не удержавшись от улыбки: на кого-кого, а на ангела лысоватый и тучный мужчина с густо заросшими волосами руками походил меньше всего. Глядя на него казалось, что вся его шевелюра чего-то перепугалась, и сбежала вмиг с головы на ширококостные лапы, оставив  лишь клочки над ушами. Сразу видно – большая шишка, набивает себе цену даже перед хрупкой девчушкой, что ему в дочери годилась.
Сердечко в груди Веро отстукивало ритм, в ожидании, когда эта живая глыба из плоти, шерсти и костей удостоит ее, наконец, вниманием или предложит сесть. Закусив в задумчивости губы, она не сразу заметила, что на нее смотрят. Вернее, взгляд этот она почувствовала, он, будто липкой патокой прошелся по ее ладной фигурке, остановившись, наконец, на личике. После такого осмотра любой особе захочется забраться в душ, начисто смыть с себя вся это отвратительное вожделений, что сочилось сквозь слишком крупные поры на лице гипотетического шефа. Вероника исключением не была: еще ей не хватало ко всем ее бедам иметь  в воздыхателях вот такого вот кавалера, что одной ручищей своей может свернуть ее лебединую шейку. Даже не специально, даже он чувств слишком сильных.
- Вы, наверное, хотели бы у нас работать? – Прозвучал голос, будто бы доносящийся со дна колодца. Удивительно он соответствовал непривлекательному облику мужчины, лицо которого смело можно помещать в словарь на букву «С» - «Сальный тип». Его ладонь с пальцами-сосисками отодвинула в сторону стопку бумаг, которые уже утратили всякое значение, видимо. – Но я так и не видел ваши рекомендации с других мест работы. У вас же они есть? В «Ангельские куриные крылышки» так просто с улицы не попасть, но для вас уж, я так и быть, исключение сделаю… Видимо, последние слова «гора» хотела соблазнительно промурлыкать, но затея с треском провалилась. Ни на йоту соблазнительности его баску это не добавило, а вот саму Веро все слегка напугало. Ее глазки широко распахнулись в удивлении, причем не ясно что ее так поразило: статут этой едальни, внезапно возомнившей себя рестораном или наглое и бесцеремонное подкатывание.
Ну же, Вероника! Не будь дурой хотя бы на этот раз! Не хватало тебе еще приключений с этим типом! В уж он, будь уверена, будет слишком часто попадаться тебе на глаза! Мало ли еще в Афинах забегаловок, куда тебя возьмут?! Внутренний голос на этот раз был прав, и девушке стоило сейчас же развернуться на каблучках и уцокать подальше отсюда, лишь бы ее больше не оглядывали, как мясную тушку в магазине деликатесов.
- Знаете, я совершенно случайно забыла все рекомендации! У меня их несколько! – Беззастенчиво врала Веро, состроив настолько невинное выражение лица, что купился бы любой. – Мне до дома два шага! Я мигом! – Ее ротик расцвел улыбкой, что вкупе с заалевшими румянцем щеками, создавали безупречную картину невинности, наивности и очарования. Ответ дожидаться она не стала, выпорхнув за дверь маленьким ураганом, в напоминание о котором остались лишь покачивающиеся листья цветка в кадке. Кто бы мог подумать, что секунду назад тут стояла настоящая живая девушка?

   Что может быть лучше, чем собраться в кругу своих маленьких благодарных слушателей, с распахнутыми глазками и разинутыми ротиками, готовых с искренним восторгом внимать каждому произнесенному слову? Сделать это на благотворительных началах в день открытых дверей общественного центра среди круглых сирот.
    - Кто у нас здесь сегодня собрался? - девушка расплылась в солнечной улыбке и, под конвоем в лице толпы детишек, была препровождена на заготовленный воспитателем стул в центре ворсистого ковра, на котором позже и разместилась орава ребятишек. - Подсаживайтесь ближе поскорее. Какие молодцы! - она с энтузиазмом усадила себе на колени самую маленькую девочку, и та зарделась от удовольствия. - Ну-ка! Кто мне расскажет, на чем я остановилась в прошлый раз?
   Детки в нетерпении потянули ручонки, пытаясь как можно выше их поднять, чтобы заметили, наверняка, именно его. В глазенках, полных надежды и упования, Касс находила особое очарование, эта льющаяся чистая и невинная энергия питала ее и подвигала жить ради этих глаз.
    - Темис! - она выбрала бойкого, но страшно смущающегося мальчишку, и по кругу пронесся тихий стон разочарования. - Что ты нам расскажешь?
   Парнишка для начала важно поправил свою курточку, а потом оглянулся на сверстников и шикнул на них, отбиваясь от потянувшихся к нему рук, его раскрасневшееся от стеснения, но гордое своей уникальностью личико обратило доверчивый взор на сказочницу, с запинкой и непонятно пересказывая, как славный рыцарь Петрос попал в лапы к хитрому и коварному дракону, что тот каждый день загадывал ему загадку, а после улетал на охоту, чтобы к вечеру вернуться и получить ответ, в противном случае он бы поужинал бесстрашным героем. И как только Темис замолчал, его поддержал гомон голосов, пытающихся ему помочь и исправить его в том, где он допустил ошибку.
    - Все верно, мои милые! Так все и было. Ну что? Кто хочет услышать, чем закончилось его приключение? Смог ли он справиться со всеми драконьими загадками и получить от того волшебный меч, чтобы смело сразить злого колдуна, захватившего его родное королевство? - с выражением протянула девушка и удовлетворенно вняла поднявшемуся хору детей, молящих о продолжении истории. - Ну так слушайте!.. - она снизила голос до таинственного шепота, что заставило карапузов подтянуться к ней еще ближе. - Я разгадал твою загадку, кириос Дракон! Храбро воскликнул Петрос, глядя в глаза чудовища...
   Громко хлопнувшие двери общественного центра оборвали тихий рассказ Кассандры, с раздражением уставившейся на вошедших. К ним уверенно и жестко приближалась команда мрачных волосатых рокеров в черной коже и цепях. Такого поворота молодая Хранительница не ожидала и, поставив на пол малютку, смело ринулась к ним на встречу, молчаливо требуя объяснений. Лидер секстета вошедших ухмыляясь положил ей тяжелую руку на плечо, которую та сразу же сбросила.
    - Ну что, куколка? Заканчивай тут свой кружок по интересам, два часа дня - у нас тут концерт в четыре. Будем аппаратуру ставить. Давай-давай, живей двигай ляжками, - и со смаком ляснул ее по сокровенной филейной части.
    - Что вы себе позволяете, кириос?! - грозно обратилась девушка, не желая так просто сдаваться. - Я тут с сиротами работаю, вы могли бы прийти хотя бы через час. Подождите за дверью или присоединяйтесь к нам, - более дружелюбно предложила она, но в голосе ее была твердость и неприступность.
    - Нам. Аппаратуру. Ставить, - безапелляционно ответил мужлан и прошел мимо нее, направляясь к заинтригованной и притихшей ребятне. - Ну, орлы? Кто хочет остаться на концерт, а? - подмигнул он и осклабился в сплетенную в косы бороду.
   Пару секунд дети немо глядели на бородача и боялись шелохнуться, но через некоторое время взорвались самым настоящим восторгом, чем окончательно убедили Хранительницу, что сказку ей сегодня не дочитать.
    - Можете остаться с нами, - великодушно заметил ударник, ловко прокручивая в пальцах барабанные палочки.
   Женщина смерила его гневным взглядом и пошла на выход, тоскливо оглянувшись на ребятню, повскакивающую на встречу металлистам. Ну отлично. Конечно. Ну кому же теперь нужны сказки? Кассандра нервно вышла из центра, поглядывая на часы - скоро должна была вернуться воспитательница, и ей нужно было оставить на нее детей, которые прекрасно себя ощущали в компании грубых музыкантов, с громовым хохотом охотно позволяющих вертеть в руках ударостойкое оборудование, которое шаловливые детские пальчики не были способны сломать. Свитанок угрюмо смотрела в пасмурное небо, грозно скрестив руки на груди и меряя шагами низкий парапет. И да, вполне вероятно, что через мгновение она готова была сорваться и пойти качать свои права, если бы не одно "но". Следом за ней в тяжелую дверь протиснулась маленькая девочка, которую она всегда брала на руки. Она несмело взглянула на Касс и тихо спросила:
    - А вы грустная?
    - А? - обернулась она и не смогла не растянуть губы в улыбке, чем порадовала крошку. - Ну что ты, милая! Я совсем не грустная! Я просто вышла подышать воздухом, - она подняла ее вверх и сердечно прижала к груди. - Так хочешь послушать, чем закончилась сказка?
   Глазки девочки загорелись и она быстро согласно закивала, пока сказочница не передумала.