Когда священный обет был дан, вода в чаше всплеснулась, а затем успокоилась, возвещая о принятых в свои материи словах. Кайло поднимает взгляд на Мидаса, который не сдерживает удовлетворённой ухмылки, и вопреки всему, что случилось, совсем не чувствует к хранителю ненависти. И совсем не чувствует себя безжизненной марионеткой: да, она может быть слаба телом, но дух её совсем не изнеженный. Что это? Стокгольмский синдром? Неужели она прониклась к своему мучителю доверием и даже сочувствием? Она хочет дойти сама, но мужчина торопливо подхватывает её на руки: Мидас явно нервничает, спешит покинуть эти роскошные стены, и в золотой голове ашкеназки проскальзывают догадки, что в Огне она теперь состоит тайно. И хранитель Посейдона совсем не хочет, чтобы эта тайна раскрылась, по крайней мере все его действия сейчас направлены на то, чтобы побыстрее сплавить ослабленную двуликую подальше от этого огромного и зловещего в ночи особняка.
— Я могла бы и сама дойти, — упрямо шепчет она, уже сидя в машине, следит за тем, как Сет обходит ее и садится за руль. Когда авто с ревом трогается, Кайло, в это время оценивающая пальцами весь нанесённый урон ее лицу, болезненно морщится. Она тянется к бардачку с аптечкой, находит в ней кучу ампул с прозрачными жидкостями, бинты и мазь от синяков. Даже леденцы от боли в горле, надо же. Вытащив одну прозрачную красную конфету, Кайло кладет её в рот, продолжая с интересом копаться в коробке и при этом внимательно слушая слова хранителя. Откладывает мазь для синяков, не решившись ею воспользоваться: все-таки в Эгейнсте не дураки сидят. Кайло замечает, как мужчина вздрагивает от собственных мыслей, и с недоумением косится на него. Действительно, он просит не так много. Всего лишь проникнуть в дом, где куча хранителей и двуликих, которые теперь формально становятся её врагами, рассказать им, что с ней сделали, попросить помощи. Рассказать правду, сокрыв одну-единственную мелочь со вступлением в Огонь. Может быть, стоило бы поступить так по-настоящему? Анубис бы помог ей войти в ряды Эгейнст, и её бы защитили и научили бы защищаться самой. Вот только уже слишком поздно, и когда она нуждалась в защите, никто не пришёл. Жизнь больше не станет прежней, и это нужно принять, отпустить прошлое, которое кажется теперь таким далеким и туманным. Тьма все-таки дотянулась до неё, заключила в свои холодные неуютные обьятья, но теперь, кажется, эта тьма показывает ей свет.
Девушка устало рассматривает тусклый в предрассветных сумерках пейзаж, быстро сменяющийся за окном Ауди, и когда машина, наконец, съезжает с трассы на обочину, останавливаясь у густого зеленого леса, двуликая опускает голову.
— Я поняла, — она кивает, вздернув носик, и обращает блестящие глаза на мужчину, сжимая в пальцах визитку и леденцы, — Но у меня последний вопрос. Можно я буду писать смс вместо звонков? Так меня точно не раскроют.
А затем, с мгновенье поколебавшись, неуверенно добавляет:
— И... что будет, если он узнает? Он ведь не знает, да?

Отредактировано Kylo Eleftheriou (25.11.2016 14:17:20)