Под небом Олимпа: Апокалипсис |
|
ДЛЯ ГОСТЕЙ
Правила Сюжет игры Основные расы Покровители Внешности Нужны в игру Хотим видеть Готовые персонажи Шаблоны анкет |
ЧТО? ГДЕ? КОГДА?
Греция, Афины. Февраль 2014 года. Постапокалипсис. Сверхъестественные способности. ГОРОД VS СОПРОТИВЛЕНИЕ 7 : 21 |
ДЛЯ ИГРОКОВ
Поиск игроков Вопросы Система наград Квесты на артефакты Заказать графику Выяснение отношений Хвастограм Выдача драхм Магазин |
|
НОВОСТИ ФОРУМА 
|
||
|
КОМАНДА АМС 
|
НА ОЛИМПИЙСКИХ ВОЛНАХ
Paolo Nutini - Iron Sky от Аделаиды
|
ХОТИМ ВИДЕТЬ 
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » Мы сами свое небо, мы сами себе ад
[audio]http://pleer.com/tracks/75815DZOD[/audio]
Участники: Артемис, Мидас, Фауст.
Место: сады Асфодела.
Время: первый день в Тартаре, 23 марта 2013 в реале.
Время суток: ближе к вечеру.
Погодные условия: темно и сыро, холодно.
О сюжете: кто-то тут успел почти обжиться и очень рад гостям.
Именно в этот день Артемис проснулась с ясной мыслью – надо что-то менять. Месяц сменялся месяцем, а настроение все никак не улучшалось. Со дня смерти отца девушка будто погасла, стала тихой, предпочитала бесконечные тренировки общению с людьми и походам по магазинам и кино.
Но сегодня солнце так светило в окно ее комнаты, что грусть невольно начала отступать. Сила весны велика, разбудит даже человека в депрессии. На лице появилась улыбка, и Артемис попробовала представить, что бы ей хотелось сегодня, кроме тренировки. Может, сходить в кафе, поесть мороженого? Купить пару обновок? Встретиться с мамой или с одной из забытых подруг, послушать сплетни «золотого района» Афин? В любом случае, забыть на один день о спортивной форме, вспомнить – каково это, ходить на каблуках и в платье, как приятно холодят кожу украшения, и вообще почувствовать себя снова девушкой.
Наспех позавтракав с парнями из Эгейнста, зарядившись еще порцией позитива и оптимизма, Теми побежала осматривать содержимое своего платяного шкафчика, где томилось множество шмоток. Старательно отодвигая в сторону джинсы, спортивные кофты, которых за месяцы жизни в особняке, накопилось в избытке, а также черные вещи, из которых Артемис не вылезала с января, она, наконец, выбрала нечто яркое, весеннее и девчачье. Тебе все еще 19 лет, живи, радуйся! Дневной макияж, укладка – и вперед, по магазинам! Кто сказал, что счастье нельзя купить – просто не знает, где отовариваться!
Жаркий день, каблуки, множество магазинов. Голова начала кружиться от духоты, Теми все чаще находила тенистые лавочки, чтоб отдохнуть и попить лимонад. Время от времени ей приходила мысль позвонить кому-нибудь, чтоб не проводить этот чудесный день одной. Но палец снова и снова скользил по списку контактов не находя достойной кандидатуры. Совсем стала одиночкой, – Теми закусила губу, нахмурившись. Кто сказал, что у нее нет друзей? Целый Эгейнст! Но сейчас никого вызванивать не хотелось. Во время очередного привала Артемис осмотрела покупки – пара туфель, книга и плюшевая собачка – точь-в-точь Бронза! Девушка поцеловала в нос игрушку. Надо будет поговорить с Честером, а ну как он разрешит привезти пса в особняк? Бронза воспитанный и интеллигентный, не будет никому мешать, ухаживать за ним будет только она, а уж полюбят его точно все обитатели дома! Решено – она сегодня же поговорит с ним! Вот сейчас только, еще пять минут посидит, прикрыв глаза…
…Дунул холодный ветер, и Теми испуганно открыла глаза. Она уснула на лавочке и проспала до ночи? Тогда где лавочка?? И где вообще город? Она сидела прямо на земле, все еще держа в руках плюшевого Бронзу. Сумка на плече осталась, а вот остальные покупки исчезли вместе со скамейкой. Дыхание сбилось от заколотившегося в ужасе сердца, девушка вскочила на ноги. Что происходит? Невольно вспомнилось путешествие в Сайлент Хилл, безумную технику одного из впечатлительных Хранителей. Она вновь провалилась в чей-то кошмарный сон? Или на этот раз – сон ее собственный? Холод был вполне реальный, ноги в открытых босоножках мгновенно намокли.
И если в тот раз рядом с ней был Честер, то сейчас она совсем одна. Боясь тронуться с места, она полезла в сумку, ища спасение, но приговор мобильника был непреклонен – связи не было, вот совсем. Что же это за лес такой?!
Паника сдавила грудь. Захотелось плакать от страха и обиды. Ну почему? Почему это опять происходит? Почему сегодня она была одна?
- Эй, здесь есть кто-нибудь? – голос предательски надломился.
Ебаническая жара! Гелиос хочет моей смерти! Хранитель Посейдона тащился в душ после укороченной тренировки, ощущая бесконечную жажду и головокружение. Даже работающие в зале кондиционеры не исправляли ситуацию. Сейчас Мидасу хотелось только нырнуть в какую-нибудь темную подводную пещеру и проторчать там, пока хватит воздуха. Но сейчас в его распоряжении будет душевая кабинка с холодной водой. Много много холодной воды. Божественно.
И действительно, получасовое торчание под душем и литр выпитой воды немного привели Хранителя в чувство и даже подняли его порядком подсохшее настроение. Натянув на еще влажное тело белую борцовку и джинсы, Мидас накинул на голову полотенце, подцепив неизменную бутылку воды. Надо бы зайти в админку, проверить как там новенькая. Удивительно, как сложно оказалось найти красивую бабу и при этом способную к элементарной работе. А казалось бы... Сет хмыкнул и вытирая еще мокрые волосы вышел из раздевалки. Твою мать! Что с кондерами? Я ж на полную включал - они так никогда не работали. Каким богам жертву принести? Мидас стащил с головы полотенце и с немым удивлением уставился на кору дерева у себя перед носом. Оглянувшись, Сет не обнаружил и следа двери, только бескрайний темный лес, освещенный странными висящими в воздухе фонарями. Хранитель тут же напрягся. Если это чья-то техника, я доберусь до этой суки и буду жонглировать его глазами, пока мне не наскучит. Ублюдки! Почему нельзя по-людски? Вечно из-за угла, из-за спины свои сраные техники применяют. Боятся, суки. И правильно делают. Сет злобно фыркнул и прислушался. Где-то совсем рядом какой-то до боли знакомый голос жалобно проблеял тот же вопрос, что крутился на языке Хранителя. Где же я тебя слышал, милочка? В любом случае, если это твоя техника, готовься сдохнуть.
Мидас вепрем прошелся по густому подлеску, ломая ветки. Первое блаженство от прохлады прошло, проникая липким холодом под кожу, в еще горячие от тренировки мышцы. Но Хранитель был не намерен долго оставаться в этой мрачной иллюзии, поэтому проблема излишне легкой одежды его не волновала. Да и адреналин от предстоящей битвы поджигал кровь. Но выйдя к девушке, Сет застыл камнем, узнав, наконец, свою неудавшуюся жертву из ненавистного Эгейнста. Девушка стояла, чуть не плача, с видом принцесски, потерявшейся в лесу. Она Двуликая. Это не может быть ее техникой. Но почему если начинается какая-то задница, то в ней обязательно Артемис? Какого хрена? Движением домохозяйки Мидас закинул болтавшееся в руке полотенце на плечо и сделал пару глотков воды из бутылки, оставшейся с ним, успокаиваясь. Несознательно Сет прошелся взглядом по мелкой. Девчонка выглядела как всегда потрясно, хотя и чертовски неподходяще для текущей обстановки.
- Ну, привет, что ли. Для прогулки по лесу костюмчик у тебя так себе. Трупаки тоже с тобой, или сегодня ты захватила только плюшевого пса? Если бы я знал, что это ты голосишь, я бы пошел в другую сторону. Извиняй. Не признал. Богатой будешь. - Сет помнил, что обещал не появляться в жизни Артемис, но вся эта ситуация была слишком абсурдной и походила на дежавю.
Нос кровоточил: пришлось испачкать рукав куртки, чтобы хоть как-то остановить кровь. Костяшки на правой руке были разбиты и сейчас ужасно ныли. Небольшая ссадина на нижней губе, стоило Фаусту сделать вдох ртом, мгновенно давала о себе знать. Голова трещала по швам, сука, живот предательски крутило. В остальном все было просто потрясающе.
Он шел вперед, настороженно оглядываясь по сторонам. Внимательный взгляд – опасливый и недоверчивый – сперва царапал серые стены пещер, потом пустынные берега рек, кроваво-красные маковые поля и, наконец, необыкновенные деревья, кустарники и растения.
Перед ним вдруг вырос сад – большой, нет, пожалуй, просто огромный, темный и таинственный, как самая звездная ночь, чарующий и манящий, словно запретный плод. Фауст остановился возле двух деревьев, которые сплели свои кучерявые ветви, словно руки, образовывая кривую арку. Они гостеприимно приглашали войти.
Фауст, недоверчиво взглянув на деревья, хмыкнул: вот еще, пойдет он по собственной воле в пасть голодному волку, ага. Развернувшись на пятках, хранитель показательно побрел в обход и был готов поклясться, что видел, как ветви деревьев дернулись в надменном беззвучном смешке. Когда Гете обернулся – они вновь были неподвижны.
Пришлось встряхнуть головой, чтобы отогнать галлюцинации.
Он шел долго, упорно. Несмотря на то, что в царстве мертвых в принципе не было неба, солнца и звезд, Фауст все же уловил едва заметное начало сумерек: стало темнее и холоднее. Выдохнув, он нырнул рукой во внутренний карман куртки и закурил.
Через мгновение сигарета выпала изо рта, который машинально открылся от удивления.
― Сука, ― фыркнул Фауст, с нескрываемым призрением глядя на знакомые деревья.
Гете шел час или даже больше – и вернулся к началу. Твою мать. Обидно, конечно, но все могло быть хуже: он мог вообще не вернуться. Никогда. Никуда.
― Я вернусь с топором, ― ласково промурлыкал Фауст, глядя на деревья. Он неохотно, но решительно вошел в арку и вновь услышал, что ветви дернулись в издевательском смешке. Он обернулся – деревья были неподвижны, словно статуи.
Мужчина устремился вперед, сунув руки в карманы куртки. Взгляд то и дело царапал странного вида цветы и кустарника, травы и деревья: ей богу, они словно сошли со страниц детских сказок. Еще Фауста не отпускало ощущение, что он попал в Зазеркалье. Где тут найти Чеширского? Или Соню?
Один из цветков – ромашка болотно-зеленого цвета с листьями, как у клена, стеснительно закрыла сердцевину лепестками, когда Фауст на нее поглядел.
Послышались звуки; Фауст насторожился и вытянулся, словно гончая, взявшая долгожданный след. Хранитель сделал еще несколько шагов вперед, и звуки обратились голосами – женским и мужским. Ни того, ни другого Гете не узнал.
Фауст не хотел выходить к ним – понял уже, что лучше держаться одному. Но в следующее мгновение произошло нечто странное, что не оставило мужчине выбора: зазвенела интуиция. Подкрадывалась беда. Фауст нахмурился и резко обернулся: за спиной он увидел огромного… шмеля? Ага, шмель в полтора метра длиной. И жало у него такое, что голову пронзит насквозь.
Шмель, недружелюбно жужжа, спрыгнул (да-да, именно спрыгнул) с цветка, которым занимался до этого и уставился на Фауста. Фауст, сжав зубы, сорвался с места. Он бежал вперед, на голоса, честно надеясь, что шмель в итоге заинтересуется не его шкурой, а их.
Ветви били по лицу, жгли, новые и старые ссадины кровоточили; Гете выбежал на поляну, где стояли двое и пробежал мимо них, скрываясь в кустарниках.
"Удачи, олухи".
Отредактировано Faust Goethe (24.01.2016 20:08:47)
Кажется, ее голос кто-то услышал. Может, она незаметно для себя заблудилась в парке, и сейчас какой-нибудь сотрудник придет и выведет ее отсюда? Предположение не выдерживало никакой критики и не могло ответить ни на один из возникающих вопросов. Но ветки кустарников и деревьев впереди ломались вполне отчетливо. Сомнений не было – сюда кто-то двигался, не таясь и не опасаясь ее. Друг или враг? Теми изо всех сил напрягала зрение в темноте, но понимала, что увидит лицо человека, только когда он появится на ее крошечной поляночке размером с гардеробную. Все тело напряглось, пытаясь приготовиться к неожиданностям, но мускулы упрямо сводило от страха.
Ветки разошлись, впуская в «гардеробную» высокую фигуру мужчины. Артемис беззвучно вскрикнула, вцепившись в игрушку обеими руками. Нет, только не он, только не он, только не он!!! Зажмуриться и отказаться видеть его, отказаться верить в его присутствие, но этот прием никогда не срабатывал. Закрыв глаза, она слушала насмешливый голос, не двигаясь, боясь дышать. Бежать бесполезно, драться бесполезно. Он знал свою силу, знал свое неоспоримое превосходство и любил бравировать этим при любом удобном случае, не деля противников на сильных и слабых. В голове проносились моменты их последней встречи. Тогда еще был жив папа, но именно с Мидаса начались его волнения за дочь, закончившиеся инфарктом. Казалось, после той встречи Артемис должна была забыть его, перестать вздрагивать от упоминания его имени. Но не забыла. И Мидас остался для нее воплощением ужаса и разрушения. А значит, в ближайшем будущем не могло быть ничего хорошего.
Впрочем, это не значило, что она будет стоять тут, как несчастная жертва, ожидающая казни. Черта с два. Сет еще не закончил свою тираду, как Артемис открыла глаза, оглядев его. Выглядел он и сам не совсем подобающе для прогулки в лесу. Но выгодно отличался от Двуликой кроссовками на ногах. И вообще, как будто он только что вышел из своего клуба – вода, полотенце. Нет, Артемис, не надо, не думай о том дне…
- Отлично, молодец, очень смешно. А теперь скажи на милость, где мы… - девушка не закончила, так как на поляне появилась еще одна фигура. Кто может быть страшнее Хранителя Посейдона? Да никто – на второго мужчину Артемис взглянула с интересом. Которое сменилось беспокойством – в чем причина его страха, куда он бежит, даже не остановившись? Когда на немой вопрос был получен впечатляющих размеров ответ, Двуликая на секунду замерла. Не время думать о реалистичности этого насекомого, надо спасаться. Чем отмахнуть от себя гигантское жужжащее чудовище? Или стоять, не двигаясь, как в детстве, в попытках обмануть пчел? Летящий за мужчиной шмель притормозил на полянке, как будто бы принюхиваясь к новым жертвам.
Бежать! Но куда? Наиболее отчетливая дорога вырисовывалась за убегающим мужчиной – в других местах кустарник казался особенно непролазным. Поэтому, мысленно послав проклятье своим босоножкам на каблуках, Теми понеслась за мужчиной, больше не думая ни о странном месте, ни о Мидасе Сете. Чуть попозже. Если догнать беглеца, а заодно скрыться от крылатого монстра, можно будет спросить его, в каком таком волшебном лесу они находятся.
Кусты, казалось, были на стороне шмеля, всячески замедляя бег девушки. Уже через метр ее ноги были щедро расчерчены царапинами. Поэтому второе проклятье было адресовано юбке и вообще всей женской одежде. Больше никогда! Только джинсы, кроссовки и…. спрей от насекомых!
Отредактировано Artemis Khipatos (24.01.2016 22:27:06)
При виде Сета девчонка зажмурилась так, как будто у него в руках не полотенце и вода, а струна и раскаленный паяльник. И он как минимум собирается выпытывать ее самый страшный девичий секрет. Вот еще. Делать мне больше нечего. Однако, это правильно. Страх каждого козла из Эгейнста - это личный комплимент для меня. Даже если это просто Двуликая соплячка. Пусть и с красивой мордочкой. Бойся, бойся. Сговорчивей будешь. Однако, Артемис быстро взяла себя в руки и даже сделала неубедительную попытку диалога. Хм. И после этого говорят, что у меня плохие манеры. Она даже не поздоровалась! Никакого воспитания в этом Эгейнсте. Кстати о нем, что-то рожа мужика знакомая. Пронесшийся мимо парень не выглядел сильно испуганным, но и задержаться, чтобы отдать должное собравшимся, явно не мог. Мидас только и успел невнятно и сквозь зубы выругаться, когда на поляне появилось насекомое поразительных размеров. Хранитель Посейдона не собирался вникать в отношения чувака и шмеля, но тот явно заинтересовался новыми жертвами. Рука Сета потянулась к плечу Двуликой в предупреждающем жесте. Скидывать свои проблемы на других - трусливо. А принимать чужие на себя - тупо. Но Артемис уже испуганным оленем мчалась по кустам. И мало того, что монстр теперь выбрал новую жертву, так еще и дуреха ломанулась в ту же сторону, что и незнакомец. А я значит должен разгребать это дерьмо? Ну уж нет. Не дождетесь. Я тебя догоню, мудака, сначала сломаю тебе ноги, а потом скормлю этой твари. Чтоб не повадно было. А уж с девчонкой мы потом разберемся. Междусобойчиком.
Артемис, несмотря на неплохую подготовку, убежала совсем недалеко. Шутка ли бежать по мягкой лесной земле на этом! Но обогнать девчонку не представлялось возможным. Если только ценой разодранной в кровь морды. Нет. Она этого не стоит. Рыча, Сет просто подхватил бегущую девушку за талию и закинул на плечо приблизительно тем же жестом, что до этого полотенце. Юбка Двуликой тут же закрыла весь обзор. Твою мать! Утренник в дурдоме. Если я когда-либо и хотел залезть Двуликой под юбку, то вовсе не так и не в такой обстановке. Где-то под ногами мотылялся плюшевый пес. И только отборный многослойный мат помогал Сету сохранять бодрость духа и надежду для начала не переломать ноги себе. Одной рукой он придерживал девушку, другой железной хваткой держал бутылку с водой. Сколько все это будет продолжаться, Мидас не знал, но мысль о том, что все это затягивается на неопределенный срок его настораживала. А остаться в неведомом лесу на неведомый срок без воды все равно что подписать себе смертный приговор. Какие пчелы, какая беготня, когда горло схватывает удушающая жажда? Но до этого было далеко, а бутылка мешала как минимум организовать себе обзор, являвшийся более насущной проблемой.
- Не поймаешь, убью! – не сбивая дыхание прокричал Сет Двуликой и кинул бутылку себе за спину. Увидев наконец мелькающую впереди спину ублюдка, Мидас ускорился, рыча.
- Стой, сука! Стой, кому говорю!
Отредактировано Midas Seth (25.01.2016 10:30:46)
Это было даже смешно: бежит Фауст, ловко перепрыгивая через большие вредные коренья и попадающиеся под ноги пни (откуда здесь пни?), следом несется девчонка, а потом весело болтается на плече у чувака в два раза больше ее. И, конечно, по пятам за ними следует невероятных размеров шмель – такой мохнатый и пушистый, что его можно было бы назвать весьма забавным и даже милым, если бы не жало длиной в полтора метра.
Гете бежал минут десять, не меньше. Легкие работали верно, не предавали. Ноги несли тело быстро, интуиции и сноровки хватало, чтобы ловко уходить от препятствий. Только одно было «но» в этой эпичной погоне: мелкие сучья (суки!) и ветви, что хлестали по лицу. Хлестали бешено, безудержно, беспощадно; жгли, словно злые плети.
Вскоре на языке почувствовался металлический привкус, что-то теплое и липкое медленно, но верно поползло с правой брови вниз – на веко; Фауст понял, что еще несколько минут подобного бега, и он не только ослепнет от крови, что капала с распоротой брови, но и будет плеваться вязкой субстанцией, слизывая ее с разбитых губ.
Нужно срочно, очень срочно искать укрытие.
Не останавливаясь и даже не тормозя, хранитель завертел головой по сторонам. Внимательный взгляд царапал огромные деревья, стволы которых были не то голубыми, не то фиолетовыми, задерживался на цветах, что с любопытством поворачивали соцветия, наблюдая за незваными гостями. Все это было дьявольски красиво, конечно, но Фауст, пожалуй, предпочел бы быструю смерть от жала шмеля, чем долгое издыхание от отравления ядрено-зелеными лепестками. Он лучше помрет красиво и с песней, чем в луже собственных… флюидов. Когда надежда найти укрытие почти растворилась, подлая тварь, взгляд вдруг зацепился за некое подобие норы. Пожалуй, если бы в этом саду водились медведи, то укрывались бы именно здесь.
Резво войдя в поворот, Фауст ловко стянул с себя куртку и, намотав ее на руку наподобие варежки, сорвал несколько попавшихся на пути больших, нет, огромных лопухов. Мера безопасности, чтобы не обжечься, не отравиться, не покрыться неприятными волдырями. Покрепче ухватив листы в руке, мужчина с разбегу «нырнул» в нору – и поминай как звали. На решительном выдохе Фауст лег, накрылся курткой и, сквозь рукав нащупав лопухи, прикрыл себя ими так, чтобы ни один лист не касался открытых участков кожи.
В такой позе он замер, ожидая появления товарищей по несчастью и их нового мохнатого друга. Гете, будучи персоной весьма любвеобильной к собственной шкуре, искренне надеялся, что ребята либо справятся со шмелем, освободив дорогу, либо пойдут на ужин – и шмель, насытившись, забудет о третьем незваном госте. И переживал хранитель лишь о том, как бы товарищи не заприметили то же укрытие, что и он.
Послышались торопливые шаги и сбитое дыхание, смешанное с недовольным жужжанием; Фауст замер и даже дыхание невольно задержал. Помогать новоявленным друзьям он, конечно, не собирался, ведь жопа, в которой оказался он, уменьшалась обратно пропорционально жопе, в которой оказались они.
Насторожившись и прислушавшись, мужчина пытался понять по звукам, что происходит там, на поляне.
Отредактировано Faust Goethe (25.01.2016 21:17:18)
Нет, есть, конечно, определенные плюсы, когда ты маленького роста и вполне переносимого веса. Никто не обзовет тебя жирной, дылдой, мужчины при желании и без страха заработать грыжу, возьмут тебя на руки и понесут в счастливое будущее. Но когда происходит такое, смотришь на вопрос несколько иначе. В совершенно непотребной позе пятой точкой вверх, а головой, как раз наоборот, Теми висела на плече Сета и мучительно соображала, как же ей отреагировать на выходку Хранителя Посейдона. Это ж какой позор! Мужчина впервые в ее жизни берет ее на руки (захваты и броски Честера не в счет), и вешает себе на плечо как.. как… да как невесть что! С другой стороны, так у нее намного больше шансов не попасть в лапы чудовищного шмеля, который несмотря на мешающие ветки, не отставал от бегущих людей. Мешать Мидасу, а тем более, злить его сейчас было бы по меньшей мере идиотством. Тем не менее, Теми посвятила этому занятию около минуты – лупя кулаками по твердой спине, стараясь при этом не выронить игрушку и чудом не оставленную сумку. Неужели нельзя было, как в фильмах или книгах, взять ее за руку и побежать вместе от настигающего монстра?! Почему реальность так больно стегает гибкими ветками по мягкому месту? Смирившись с незавидной позицией, Артемис утихла, слушая отборный мат Сета. Пожалуй, они могли бы посоревноваться с Анубисом в изяществе конструкций. Смотреть на шмеля совсем не хотелось – страх тут же сводил судорогой тело. Эта махина в мохнатой шубе, гигантскими фасеточными глазами и жужжанием боинга рассчитывала.. сожрать их что ли? Но ведь шмели милые и добрые пушистики, если их не трогать – сами в атаку не летят. Но убеждать в шмелином миролюбии конкретно эту особь было недосуг.
- Не поймаешь, убью! – отборный мат на миг сменился условно содержательной фразой. И в Теми полетела бутылка с водой, взметнув несколько слоев ее юбки. Поймав бутылку уже где-то на уровне поясницы (не своей, конечно), Двуликая с облегчением вздохнула. Ей удалось удержать в руках три вещи, при этом не соскользнуть с Мидаса. Включай свои куриные мозги, Теми, и убери игрушку в сумку. Сет держал ее достаточно прочно, что идея чуть-чуть покопошиться в своих вещах не показалась Артемис совсем уж кощунственной. Сунув в сумку и собачку и бутылку, она на пару секунд в раздумьях осматривала содержимое своего багажа. Бесполезный мобильник, расческа, зеркало, палетка с тенями, помада, флакон духов, кошелек, документы… Минутку! Разве шмели не любят запах цветов? Девушка выхватила бутылочку с парфюмом на манер гранаты и крикнула Мидасу:
- Держи меня крепче!
Она ожидала непонимания, новых ругательств и вопросов. Но стальные руки только крепче обхватили ее ноги, Сет не подвел. Открыв зубами пузырек, Теми с силой швырнула его впереди себя о камень, покрытый мхом. Разноцветное стекло брызнуло фейерверком, и воздух наполнился ароматом ириса и лаванды. Прощайте, духи за 500 евро, принесите пользу на всю свою стоимость!
Шмель как будто бы вздрогнул, сбившись с пути. Аромат, внезапно возникший в такой концентрации, кажется, сбил его с толку и заинтересовал. Он чуть притормозил, облетая камень, в поисках цветка, источающего запах. Круг, еще один. Цветка не было, и шмель продолжил свою методичную погоню. Но несколько секунд бонуса они получили.
Еще немного, и я тебя догоню, скотина! И будешь ты у меня болтаться куском мяса на жале этого мохнатого урода. Чтобы следующий раз не возникало желания злить двух монстров сразу. Впрочем, следующего раза у тебя не будет! Сет мчался по бесконечному темному лесу, морально уничтожая наглого незнакомца. Двуликая на плече очень быстро поняла прелести своего положения и утихла, прекратив дергаться. Продирающийся через подлесок Мидас на мгновение отвлекся на ее вопль. Хранитель Посейдона не знал дальнейшую историю судьбы своей драгоценной бутылки с водой, не представлял, что задумала девчонка, но времени соображать не было. Для верности придержав девчонку второй рукой, Мидас поймал себя на мысли, что у Двуликой очень гладкая и приятная кожа на ровных хоть и исхлёстанных ногах, да и задница что надо, но получив удар веткой по щеке, Сет вернулся в нелицеприятную реальность. Однако, надо отдать должное Двуликой, ее действия явно принесли плоды - злобное жужжание немного отдалилось, а в след бегущим дохнуло тошнотворно приторным запахом духов. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что Хранитель упустил из виду парня. Он как будто сквозь землю провалился. И маячившая уже совсем близко спина просто растворилась в чуть подсвеченном сумраке. Ах, ты мудак! Думаешь, свалишь от меня? Черта с два! Но где-то в сознании крепко засела мысль, что все происходящее, просто иллюзия, чья-то очередная шутка. И это злило еще больше.
- Бесит! Меня все это дерьмо бесит!!! – гневно проорал Сет и остановился, пытаясь рассмотреть следы смутно знакомого бегуна. Качающиеся ветви в безветренном лесу, медленно проступали в сумраке, прекратившем мелькать вокруг. Рассмотрев наконец лаз, Хранитель хмыкнул и сгрузив девчонку, прыгнул в нору за беглецом, даже не задумавшись о том, что там может его встретить все, что угодно, начиная от ножа в печень и заканчивая еще одним шмелем.
Твою мать! Хоть глаз выколи! Сет упал на что-то мягкое и воняющее травой. Кажется, это была какая-то толстая подстилка из листьев.
- Где застряла? Жалом в задницу хочешь? Этот хер куда-то свалил. Не видно ни черта. Твою мать. Как же бесит!!! – А и пусть бы ее мудель полосатый дырявил. Мне-то какое дело? Или задницу полапал так теперь беспокоится за дуреху стал? Вот еще! Сет попытался нащупать стену и встать, но скользкие листья как будто мешали. Резкий запах травы лез в ноздри.
- А-а-апчхуйвтвоюбогадушу! Че-то тут жжется… - Мидас обтер ладони о штаны, а потом внезапно непринужденно хихикнул. – Артемис, тут кажется лежит гусеница. Ха… зеленая… хаха. Твою мать… Не трогай ее… хахаха, бля, не могу… глаза-то какие! – И пытающийся встать Хранитель сполз снова на пол в приступе истерического хохота, пытаясь вытереть слезы, выступившие из глаз.
Отредактировано Midas Seth (26.01.2016 17:19:36)
[audio]http://pleer.com/tracks/65575129DTT[/audio]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Послышался хруст: Фауст насторожился, спешился, но сразу спохватился и понял, что это его попытка мужественно отсидеться в стороне с надрывом трещит по швам – об этом красноречиво сообщил громкий топот пары ног, витавший где-то поблизости. Хранителю показался весьма занимательным тот факт, что враждебного жужжания не было слышно – стало быть, товарищи по несчастью избавились от лохматого шмеля. Ненадолго, конечно, иначе не искали бы сейчас убежища в этой забытой богом дыре.
Хранитель скооперировался: сжался, напряг каждый мускул, стиснул кулаки и зубы. В расслабленном состоянии куда проще получить травмы, другое дело – колотить кулаками о твердый булыжник, каковым сейчас было тело Фауста. Незащищенной оставалась самая ценная часть – голова. Однако именно в тот момент, когда адепт Никты попытался извернуться, чтобы прикрыть хотя бы виски, в убежище ворвалась бешеная буря, мгновенно обрушившаяся на сильную грудь. Тяжелая, сука, буря. Неподъемная, черт возьми!
На него упал тот самый амбал. В нем, пожалуй, было не меньше сотни килограмм.
Фауст рвано выдохнул сквозь сжатые зубы и машинально зажмурил глаза; желваки на поросшем щетиной лице ходуном заходили от боли и раздражения. Он едва сдержался, чтобы не выдать себя: судя по реакции, незваные гости приняли его за гусеницу. Отлично, так тоже неплохо. Он спокойно отлежится в укрытии, пока шмель будет чавкать чужими мозгами и хрустеть костями. Терпения и сноровки ему точно хватит: Фауст до сих пор не знал, как и почему, но физически он был подготовлен не хуже элитных бойцов.
И вновь послышался треск: очередной план предательски пошел по швам, когда до Фауста донесся какой-то уж совсем неестественный смех амбала. Свихнулся от страха? Наелся галлюциногенных грибов? Надышался ядовитыми парами? Яд. Листья. Дьявол, Гете, судя по всему, прикрылся пропитанными ядом лопухами. И все бы ничего – плевать абсолютно, но пока амбал смеется – привлекает внимание жала.
Мозг заработал в усиленном темпе: что делать, что делать? Что делать? – этот вопрос отдавался в висках, звенел в ушах, крутил живот и нервировал интуицию. План созрел быстро и очень вовремя – как раз послышалось недружелюбное жужжание насекомого. Собравшись с силами, Гете скинул с себя амбала, подорвался с места и, грубо оттолкнув девчонку в сторону, бросился к выходу. Он бы сбежал, как пить дать, да вот только шмель был слишком близко.
Под раздражающий смех, смешанный с оглушительным жужжанием, хранитель опустил голову и внимательным взглядом принялся шарить по земле. Он явно что-то искал…и нашел! Не теряя драгоценного времени, Гете протянул руку, коснулся ладонью тонкой тени цветка и совершил характерное хватательное движение пальцами. Фауст как будто хотел схватить тень – и сделал это. Мужчина с явным усилием потянул руку на себя – и полупрозрачная тень потянулась за ним, вися в воздухе, словно гитарная струна. Оставшись в таком положении, Фауст закрыл глаза, попытался сосредоточиться – и не cмог – мешал смех.
― Заткни его, ― властно приказал Фауст девчонке.
Зацепившись за тишину, как за спасательный круг, Гете вновь закрыл глаза. На лбу заблестели капельки пота, выступила испарина; тень, что едва заметной нитью болталась в руке, вытянулась в подобие плоского круга, а потом приняла форму щита. Крепкого, толстого, непробиваемого. Божественного. Дарованного Никтой.
Хорошо, что хранитель предусмотрительно догадался обезглавить парочку странных животных, встретившихся по пути, и одного особенно раздражающего человека. Плохо, что не удалось приберечь технику до лучших времен.
В самый последний момент, когда шмель уже витал в смертельной близости, Фауст вывернулся и вонзил щит в сырую землю. Тот вошел легко и плавно, как нож в подтаявшее масло. В пещере вдруг стало совсем темно, что неудивительно: щит послужил импровизированной дверью. Оставалось надеяться, что шмель не сможет пробиться сквозь него. Носорог бы смог, медведь бы смог. Насекомое, пусть даже в два метра длиной – вряд ли. Правда же?
На усталом выдохе Фауст повернулся и сел, опершись на щит спиной. Он поглядел на товарищей по несчастью и поморщился – вот только компании ему не хватало.
― Вы только прибыли, ― прохрипел Фауст, мельком оглядывая их чистую одежду, ― а я вот с утра тут тусуюсь. В царстве мертвых.
Гете не сводил взгляда с новых знакомых, наблюдая за реакцией. Чужой шок, паника и страх всегда доставляли ему удовольствие.
Снаружи все еще доносилось жужжание. Шмель еще не улетел, но явно был растерян.
• Теневое оружие: неощутимая материя ткани принимает форму трех видов: меч, щит, нож. По прочности не уступает стали, длина и ширина оружия не фиксирована - все зависит от желания самого Хранителя и его сил. Оружие способно сохранять форму не больше получаса.
Ритуал представляет собой обезглавливание живого существа. Животное ли, птица ли, человек ли, — разница будет лишь во времени, которое пройдет до момента возникновения необходимости нового жертвоприношения
Отредактировано Faust Goethe (26.01.2016 21:13:53)
В первые две секунды вертикального положения, в которое ее наконец вернул Хранитель Посейдона, Теми приходила в себя, фокусировала зрение и шла на сделки с вестибулярным аппаратом. Когда тебя некоторое время тащат вприпрыжку, тряся вниз головой, да еще и упираясь тебе в живот твердым плечом - надо какое-то время, чтоб прийти в себя. Поэтому Артемис окончательно опомнилась лишь тогда, когда Мидас уже нырнул в нору, а ветер от крылышек шмеля девушка почувствовала кожей. Прыгнув следом за мужчиной, Двуликая постаралась не завалиться сверху на всю конструкцию, которую составлял Мидас, сидящий верхом на незнакомце. Чего это свирепый Сет так развеселился? Чуть присмотревшись в сумерках, Теми увидела, что Хранитель из Огня непрерывно дерет ногтями ладони. Аллергия? Яд растений? Истерический смех – это тоже симптом отравления? Ну, не самый плохой вариант. Хорошо, что не взбесился, как это бывает с ним. Теми хмыкнула своим мыслям, стараясь не приближаться к Сету на всякий случай.
Но тут незнакомец принялся действовать. Начал он с того, что грубо растолкал всех своих незваных гостей. Ну один в один – медведь, разбуженный в берлоге! Артемис недовольно прикрикнула, когда мужчина оттолкнул ее. Он что, собирается выйти наружу? Но то, что происходило дальше, заставило девушку заткнуться и молча наблюдать. Пришло моментальное понимание – с ними еще один Хранитель! Он пытался как-то защитить их убежище от шмеля, но отравленный Мидас мешал ему. Еще до раздраженной просьбы, Теми метнулась к Сету, протягивая ему бутылку с водой. Но Хранителя смешила сейчас даже его главная драгоценность, он начал хохотать еще громче. Черт, черт!
Закусив губу, Теми смачно залепила Мидасу по лицу. Не какую-нибудь девчачью звонкую пощечину, а хорошо поставленный месяцами тренировки хук. Сет вообще-то давно уже заслужил такой удар, и не один! – но сейчас это был лишь способ отрезвить его. И верно, Хранитель замолчал, чуть оглушенно глядя на девушку. Теми постаралась мило улыбнуться, пожав плечами, и вновь протянула ему бутылку. Мидас автоматически кивнул в ответ и сделал несколько крупных глотков. А Теми смотрела на волшебство. Вернее на технику неизвестного Хранителя. Он заслонил вход в пещеру подобием щита, и теперь отдыхал.
― Вы только прибыли, а я вот с утра тут тусуюсь. В царстве мертвых.
Эммм, что? Царство мертвых? Тартар? Дыхание перехватило от заколотившегося сердца. Если их кто-то призвал сюда с помощью техники, то это будет покруче Сайлент хила. А если они умерли, то.... Нет, это должно быть не так!! Снова в животе стало холодно и тоскливо. Без Беннингтона Двуликой было не по себе в подобных ситуациях. Сейчас она сидела в какой-то берлоге в Царстве мертвых в компании двух Хранителей, один из которых ее злейший враг. Она вновь посмотрела на незнакомца. Тот выглядел спокойно, даже чуть насмешливо взирал на притихших Теми и Мидаса. На лбу у него запеклась неприятная рана, грозившая обернуться заражением. Артемис выхватила бутылку у задумавшегося Сета, покопавшись в сумочке, достала мобильник и свой носовой платок. Щедро плеснув водой на платок, она кинула телефон в руки Мидаса, игнорируя его гневный рык.
- Посвети-ка.
Подобравшись к Хранителю она аккуратно промокнула платком запекшуюся корку, стерла потеки крови, выясняя, насколько глубокие царапины. Бровь распорота, должно быть веткой. Но жить будет. Если сюда не прорвется шмель или еще какая-нибудь зараза.
- Сколько у нас есть времени? – она кивнула на щит. – Кто нас всех сюда притащил и зачем? Это все… по-настоящему? Мы ведь не умерли?
Обернувшись к Мидасу, она оценила его царапины. Ничего фатального. Смотреть на собственные ноги было страшно. Как будто особо игривая кошка, не особо церемонясь, расцарапала их, начиная от щиколоткок и заканчивая… Теми только печально покачала головой.
Когда зеленая гусеница рванулась из под Хранителя, расталкивая воздух своим неуклюжим телом, Сет окончательно потерял способность говорить. Хохот душил его и мешал думать. Перекатывающиеся цветные пятна перед глазами веселили его до колик. Вокруг что-то происходило, но Мидасу не было до этого никакого дела. Казалось, он так не веселился никогда в жизни. Открыто, простодушно и беззлобно. Однако, счастье длилось не долго. Острый и болезненный удар по лицу придушил приступ веселья. Проморгавшись, Сет увидел перед носом воду. Посейдон. Мой покровитель. Хранитель судорожно сделал пару глотков, ощущая, как внутри утихает спонтанная радость. Что со мной? Тряхнув головой, отгоняя цветастый воздух, плавающий вокруг, Мидас попытался сосредоточится на происходящем. Гусеница, так насмешившая его, вдруг обрела щупальца и покрылась радужной слизью. Ее вращающиеся глаза вдруг приняли вид небритого лица. Карие омуты смотрели из под кустистых бровей. Запах перегара и крови. Беннингтон? Какого…? Но вполне себе осьминожьи лапы чудища с лицом главной занозы в заднице Кестлера спасли глюк от попыток насилия со стороны Сета. Чудовище чем-то запечатывало вход. Или выход. А рядом с ним стояла, не касаясь пола, медуза, распушив свои разноцветные переливающиеся жала. Наглая такая. Одна из ее щупалец протянулась и вырвала бутылку из рук Мидаса, на что он только и успел недовольно булькнуть.
- А где Посейдон? – тихо промычал Сет, пытаясь подняться. Медуза и мимикрировавший под Беннингтона осьминог затеяли какую-то игру. А в его руках оказался светящийся рак отшельник, и Мидас, не удержавшись, принялся его гладить по длиннющим усам и улыбаться. Прелесть какая! Интересно, когда я освою вызов Тритона, он даст себя погладить по хвосту? Но разве я собираюсь осваивать эту идиотскую технику? Этот паршивец слишком много хочет! Я пробовал уже десяток раз. Леандр сгнобил меня за мои неудачи. Но что, если я не могу?! И не хочу. И вообще я в царстве мертвых… эээ… Что? Услышанное краем уха заявление, погрузило Сета в задумчивость. До Хранителя медленно доходил смысл сказанного. Сет стоял и листал пальцами экран телефона, брошенного Артемис, светя им куда-то в потолок пещеры, но все же создавая некое подобие освещения. Его взгляд буравил незнакомца, но никаких попыток агрессии Мидас не проявлял. Только что смотрел исподлобья. Морда Беннингтона наконец изменилась на другую. Не менее ненавистную. Мельтешащая медуза мешала рассмотреть наверняка, но Хранитель был почти уверен.
- Кеган? Кеган Дойл? Какого хрена ты осьминог? Кто тебе разрешил? Я, конечно, хотел прикончить тебя лично, но, если ты уже сдох еще с утра… то ладно. Будь осьминогом. – Сет почесал руку о штанину и с сомнением покосился на медузу, которая вытянулась и, кажется, буравила Хранителя взглядом. Мидас всегда чувствовал состояния морских обитателей. Это очаровательное создание было явно не в лучшей форме, поэтому заикаться о своей бутылке, Сет не решился. Я-то что. Уж наверняка ей нужнее.
Отредактировано Midas Seth (27.01.2016 13:25:16)
Шмель не улетал. Его жужжание становилось то тише, то громче; оно манерно менялось с недоуменного на раздраженное, с раздраженного на яростное и снова съезжало на непонимание. Громадное насекомое явно было сбито толку, и Фаусту это доставляло едва заметное удовольствие. Впрочем, улети шмель сейчас – и хранитель не расстроился бы.
На мгновение прикрыв глаза, мужчина откинул голову назад, опершись встрепанным затылком на прохладную поверхность щита. Кажется, безопасность. Кажется, спокойствие – относительное, конечно, потому в этой дыре он был не один. Компания, хоть и казалась сейчас безобидной, могла обернуться очередной катастрофой. От людей, что оказались в царстве мертвых, априори не жди ничего хорошего – хотя бы потому, что они далеко не люди.
Он выдохнул и, все еще не открывая глаз, насторожился: шмель подлетел совсем близко. Кажется, он даже потерся лохматым боком о щит – об этом свидетельствовал характерный шершавый звук. И снова долгожданная тишина, которую нарушали лишь томные вдохи и выдохи.
И вдруг… интуиция! Тревога, тревога!
Он распахнул глаза и инстинктивно перехватил опасность левой рукой – тонкое запястье девчонки. Что она задумала? Сосредоточенный взгляд скользнул по женским рукам, одна из которых зажимала чистый белый платок. Посторонних запахов от ткани не исходило. Не отравлен. И Гете, с интересом заглянув в глаза напротив, разжал пальцы. На ситцевой коже остались красные пятна, грозящие перерасти в синяки. Его это ничуть не смутило.
Мужчина выпрямился и приподнял голову, принимая удобное положение для обработки собственных ссадин, которых было невыносимо много – он как будто из клетки с обозленными кошками вылез. Почувствовав осторожные прикосновения, Гете зажмурился и отвел голову чуть в сторону, словно кот, подставляющий щеки первым весенним лучам.
Но ни на секунду не позволил себе расслабиться.
― Боги, ― сухо прохрипел Фауст, не открывая глаз, ― сказали, что первый этап Олимпийских Игр. Отборочный тур. Естественный отбор, ― на последних словах он нехорошо ухмыльнулся. ― Тихо, ― он цокнул языком и снова насторожился: послышались подозрительные звуки, непохожие на знакомое жужжание, извне. Показалось.
― Не умерли. Пока, ― и снова ухмылка. Фауст приоткрыл один глаз и поглядел на хранителя, что ошивался в стороне. Ему явно было паршиво от того, что было слишком хорошо. Их взгляды пересеклись, и Гете приподнял бровь, услышав отдаленно знакомое имя.
Кеган Дойл. Кеган Дойл. Кеган Дойл.
Два ничтожных слова, девять букв, а ощущение такое, что амбал запустил ледяные руки в нутро Фауста, ухватился пальцами за душу и с силой сжал. И все сжалось внутри.
Пришлось встряхнуть головой, чтобы отогнать странные ощущения. Девчонка с ее настороженной заботой предательски мешала сосредоточиться, и Фауст снова ловко перехватил ее руку, отодвинул от лица и ее заставил отодвинуться.
― Фауст, ― он снова перехватил взгляд амбала. Смотрел прямо, без вызова и наглости, но смело и твердо. Безоговорочно. Гете не был уверен, что Кеган – положительный персонаж, никому не насоливший в прошлом, поэтому решил воздержаться от расспросов про некоего Дойла. ― Дай ему воды, так быстрее яд выйдет, ― махнул рукой адепт Никты, повернувшись к девчонке.
И, воспользовавшись заминкой, выглянул из-за щита. Шмель улетел.
Осталось только подгадать время, чтобы свалить без препятствий и шумихи.
Отредактировано Faust Goethe (27.01.2016 22:35:52)
Артемис мучительно вспоминала, что она знала об Олимпийских играх, слушая бесконечные разговоры эгейнстовцев обо всем на свете за стаканчиком пива. Но сейчас мысли путались. Может, они обсуждали тогда репортажи на спортивном телеканале? Важно сейчас лишь то, что они попали в большие неприятности, из которых шмель будет лишь шутливой разминкой. И вот в этих неприятностях она сидит в не самой лучшей компании. Снова вспомнились тяжелые нахмуренные брови и темный взгляд наставника. Теми чуть слышно всхлипнула. Ты не успел научить меня стольким вещам, Чес! Что делать, если попал в Тартар, на Олимпийские игры? Как поступать? Объединяться с кем-то или уменьшать количество соперников любым удобным способом? Был бы ты здесь, рядом со мной – не было ли мне сейчас спокойнее? Вернусь ли я домой, в особняк Эгейнста, услышу ли твои язвительные шутки? Если вернусь, то обниму тебя, несмотря ни на что, и скажу, что ты самый лучший. Артемис проглотила подступивший комок и шумно выдохнула, прогоняя слезы. Не сейчас, не здесь, не при них.
А они явно знакомы. Хотя слова Сета могут оказаться галлюциногенным бредом. Фауст, как назвал себя незнакомец, явно был Хранителем. Как и Мидас. Значит ли это, что где-то в Царстве мертвых бродит и Хранитель Ареса? И в какой он компании? Сразу захотелось наружу, прочь из этой пещеры с сомнительными личностями и отравленными лопухами.
- Дай ему воды, так быстрее яд выйдет.
Артемис все еще держала в руках бутылку Мидаса. Но предложение Фауста показалось ей возмутительным. Она взглянула на Сета. Она с радостью бы швырнула в него этой бутылкой, да побольнее. Тот, кто жил в ее голове и время от времени давал безумные советы, тот, из-за кого она называлась Двуликой, - кричал ей, что это Враг, рядом с которым нельзя сидеть просто так. Убить или погибнуть самой, никаких компромиссов со своей совестью!
Поджав губы, она приблизилась к Хранителю Посейдона. Он, кажется, изучал содержимое ее смартфона, водя пальцами по экрану. Вот еще выдумал! Выхватив мобильник из его расслабленных рук, она сунула взамен ему бутылку.
- Пей, давай, - как можно более неласково буркнула девушка. В свете непогасшего экрана она увидела, что царапина на лице Мидаса все-таки стоит ее внимания и минимальной медицинской помощи. Сложив окровавленный влажный платок другой стороной, она провела им по щеке Сета, против воли отмечая, как он идеально выбрит и все еще пахнет дорогим парфюмом, несмотря на бег. Закатив глаза от собственных дурацких мыслей, она машинально сунула платок в сумку, туда же полетел мобильник.
Чтоб отвлечься, она принялась рассматривать свою обувь. Скорее всего, пробежка от шмеля была не последней. И босоножки на каблуках могут погубить ее. Усмехнувшись, Теми представила предупреждающую надпись на коробках с женской обувью: «Могут стать причиной медленной и мучительной смерти, если вы вдруг окажетесь в Тартаре» Разуться и ходить босиком – идея смелая, но слишком авантюрная. Одному Аиду известно, на что здесь можно наступить и чем проколоть ногу. Двуликая вновь скосила глаза на кроссовки Мидаса. Интересно, Царство мертвых – достаточный повод, чтоб убивать за обувь? Древнегреческий герой в ее голове с готовностью покивал, его мало волновал тот факт, что кроссовки кириоса Сета минимум на 8 размеров больше искомого. Переведя взгляд на ботинки Фауста, Теми с тоской сделала тот же вывод. С тем же успехом можно было бы шлепать в лыжах по лесу. На лыжах и в охренительной юбке.
Олимпийские игры! Слава Артуру Кестлеру! Мидас даже как-то приосанился при упоминании об играх. Но взять в толк, что это происходит прямо здесь и сейчас, у него не получалось. В густом и сыром воздухе продолжали плавать разноцветные пятна, искривляясь и вибрируя. Но только подозрительный Кеган-осьминог никак не отреагировал на заявление Мидаса и даже более того, отбросил одну конечность, пробуравив Хранителя Посейдона невнятным взглядом. Не может быть. Это точно ты! Я тебя еще долго помнить буду. Никакой ты не Фауст. За дурачка меня тут держишь? Но ничего предпринять Сет не успел. К нему подплыла медуза. Ее жала медленно превращались в рыбий хвост, студенистое тело в очертания девушки. Лицо Мидас рассмотреть не мог, но мило улыбнулся, когда она отобрала у него светящееся существо и, вернув бутылку с водой, принялась гладить его по щеке. Мидас замер, не дыша. Если бы сейчас она снова начала дубасить его по морде, он бы лишь послушно клацал зубами в такт ударам. Но новоявленная русалка понурила голову, рассматривая что-то на дне. То есть на полу.
- Спасибо, рыбка, - довольно поблагодарил Сет и, выпив оставшуюся воду из бутылки, чмокнул русалку в темечко. – Я к тебе вернусь, крошка, как только выясню один вопрос с вот этим милым, но очень скользким господином. – Интересно, а куда Двуликая сбежала?
Стремительно преодолев пару шагов, Сет схватил за шкирку Фауста, проверяющего ситуацию за щитом, и дернул назад в пещеру, развернув к себе. От этого неловкого движения с представившегося Фаустом Хранителя мигом облетели оставшиеся щупальца, как листья с дерева по осени.
- Ты! – Сет крепко держал парня за грудки, но скорее затем, чтобы тот не сбежал. – А ведь я тебе предлагал! Предлагал! Сидел бы сейчас в тепле, под крылом у Артура. – Лицо Фауста медленно становилось все четче. И все четче Мидас вспоминал обманувшего его Хранителя. – А теперь что? Сдох, да?! Сдох? Ты - придурок! Я тебе силу предлагал, защиту. Ты все это в задницу послал. Что, защитил тебя твой Эгейнст сраный? Следующий раз выбирай союзников головой, а не жопой, Фауст! – это имя Мидас выплюнул Хранителю в лицо и, отпустив парня, снова потер ладони о ткань штанов. Напрягаться и бить морду парню, который умер, Сет не собирался. Да и ладони нещадно жгло. – Что за черт?
Сет растерянно оглянулся. И тут все сказанное ранее наконец-то разом дошло до него, развеяв остатки радужных глюков. Я на Олимпийских играх? Он снова оглянулся. Хранитель из Эгейнста, которому нельзя верить ни секунды. Двуликая девчонка, натасканная Беннигтоном и наверняка точащая на меня зуб за выходки в моем клубе. И монстры в Тартаре. Шикарная компания. И может быть, мне повезло, что ни оба слишком трусливы, чтобы попытаться убить меня. Хотя и не похоже, что они знакомы. Или знакомы? Возвращающееся сознание тут же окунуло Мидаса головой в насущность. Вода… где моя вода? Увидев пустую бутылку, валяющуюся на полу, Сет судорожно сглотнул. У меня есть двенадцать часов, чтобы добраться до одной из адских рек. Злобного жужжания было больше не слышно.
- Ты отведешь меня к реке. – Сету стало откровенно плевать на мохнатого монстра и на причины, по которым он ввязался в эту беготню. Он прекрасно понимал только одну вещь – пришло время выживать. Любой ценой. И если псевдоФауст тут давно, наверняка он лучше знает место, хотя верить ему опасно. Но других вариантов у Сета не было. Сколько времени уйдет на самостоятельные поиски в Тартаре, он понятия не имел.
А вот и долгожданные неприятности. Проходите, не стесняйтесь, присаживаетесь на самое удобное место – куда-нибудь между раздражением, попытками вспомнить нечто важное и отчаянием. Ага, вот это место рядом с амбалом, который еще дюжину секунд был безобидным, подойдет. Сейчас вышеназванный амбал рычал и осклаблялся прямо в лицо Фаусту, крепко держа беднягу за грудки. Ноги хранителя едва касались земли. Но Гете совсем не был напуган, но был раздражен. Впрочем, ни одна эмоция не проскользнула по его исполосованному лицу.
― Приятель, ― начал он отнюдь не приятельским тоном, обеими руками перехватывая мощные запястья хранителя, ― ты сделал несколько грубых ошибок в словах «спасибо, дружище, что спас мою свихнувшуюся задницу», ― и он, собравшись с силами, скинул с себя чужие руки. Это было нелегко – амбал оказался еще сильнее, чем казался на первый, на второй и на сто первый взгляд. Но и Гете не дурак: предусмотрительно уловил момент, когда противник был наименее сосредоточен, и ловко вывернулся.
Отряхнувшись от видимой и невидимой пыли, Фауст важно обошел амбала с плеча, посмотрел на девчонку и остановился возле брошенной куртки. Гулять по холодному царству мертвых без верхней одежды – кретинизм чистой воды, и Гете это прекрасно понимал. Подняв куртку с земли, он внимательно ее осмотрел: выглядела она неважно, но, кажется, была не опасна – отравой, по крайней мере, не пахла. Встряхнув одежку в воздухе (в стороны полетели пыль и мелкие огрызки листьев), он настороженно ощупал ее на предмет яда. Не обожгло, галлюцинаций не вызвало. Безопасно. Адепт Никты накинул ее на плечи и снова повернулся к собравшимся.
― А теперь для тугодумов, ― мужчина запихнул левую руку в рукав куртки, ― я не знаю, кто такой Кеган Дойл. Я не знаю, кто такой Артур. Я не знаю, что такое Эгейнст. И тебя я тоже не знаю, ― ловко нырнув правой рукой в рукав, он приподнял голову и иронично взглянул на Мидаса. ― И я понятия не имею, сколько у нас времени, ― насмешливый взгляд льдистых глаз проехался по лицу девчонки. Фауст, приосанившись, вернулся на исходную точку – к амбалу, правда, не для того, чтобы полюбовно сунуть собственные грудки ему в руки, а для того, чтобы дотронуться щита. Едва его пальцы коснулись металлической поверхности, и щит вновь принял форму тонкой тени, но сразу вытянулся и преобразовался в нож. На мгновение повиснув в воздухе, он тут же сорвался и полетел на землю. Фауст изловчился и поймал его в нескольких сантиметрах от притоптанной травы.
― И уж тем более я не поведу тебя к реке, ― на развороте Гете плюнул слова в лицо Мидасу, как несколько минут назад сделал он. ― За сим все. Бывайте. Надеюсь, ваша смерть будет быстрой и легкой, ― он, выглянув из-за широко плеча Сета, обольстительно улыбнулся и подмигнул девчонке. ― Я пошутил, ― Гете выпрямился, поднял голову и с издевательским вызовом поглядел в глаза хранителю Посейдону. И ему тоже подмигнул.
И пошел прочь. Совесть его ни мучила – нет, куда там, он и так слишком много для них сделал. Но не успел он и на полдюжины метров отойти от норы, как послышался знакомый голос:
― Смертные! Добро пожаловать в Тартар – на первый этап Олимпийских Игр. Ваша задача здесь – выжить. Только самые сильные достойны нашего внимания.
Он не удивился, не испугался, но дьявольски обозлился. Сжав нож в ладони сильнее, Гете не выдержал и заорал:
― Суки! Оставьте меня в покое, я свое уже отвоевал!
Он ведь уже сражался с монстром. И победил. Даже двух одолел, если брать в расчет шмеля.
Недружелюбный шорох, донесшийся из кустов слева, послужил красноречивым ответом: сражайся или помри.
Задумчиво закусив губу, Теми слушала перепалку Хранителей. Было много вопросов, но ответов не было совсем. Таинственный Фауст на самом деле из Эгейнста, по словам Мидаса? Хотя сам Фауст отрицал это с яростью тигра, да и Теми никогда не видела его в особняке. Он симпатичный, она бы запомнила. Но имя, произнесенное Сетом, казалось смутно знакомым, как будто однажды услышанным, вскользь. Кеган Дойл, кто ты такой? А может, Мидас просто продолжает бредить? Именно поэтому его лицо осталось целым после похабного поцелуя в ее макушку. Что с психа взять?
Но с другой стороны, Хранитель так напористо отрицал слова Мидаса, так агрессивно, как никогда не станут защищаться, обвиняя ошибающегося человека. Тем более что Сет, кажется, приходит в себя, по крайней мере, уже не вещает про осьминогов и рыб. Что-то тут нечисто. Но снова несостыковка. Если Мидас прав, и Фауст-Кеган на самом деле из Эгейнста, то почему он так грубо себя ведет, желая им смерти? Для Артемис любой человек из ее группировки был добрым, храбрым и благородным и черт с ним, что там через одного убийцы. Этот человек не казался таким. И сейчас он уйдет, оставив ее с Мидасом. Ну уж нет! Она рванулась вслед за Фаустом наружу, желая остановить его. Если выбирать компанию из предположительного Хранителя из Эгейнста и абсолютно конкретного Хранителя из Огня – выбор будет очевиден. И тут голос зазвенел в ее ушах. Голос Богов. Артемис замерла, слушая послание. Не очень радостно, не очень оптимистично, но хотя бы какая-то конкретика. И ясно, что слова Фауста о Царстве Мертвых – не ложь.
Выйдя из норы, она увидела, что мужчина явно готовится к бою. Проследив его внимательный взгляд, она увидела нечто, приближающееся к ним из густых зарослей. У них есть не больше минуты.
- Фауст, я хочу пойти с тобой, - быстро выпалила Теми. Долгих бесед вести некогда. Это был даже не вопрос, на них тоже не было времени. Инстинктивно Двуликая схватилась руками за свою сумочку, оглядываясь по сторонам. Оружия у нее не было – значит нужно найти то, что заменит ей его. Ну хотя бы острый камень или палку. Вышедший вслед за ней Сет каким-то чутьем бойца уже тоже чувствовал опасность, это было видно по сузившимся глазам и поигрыванию мускулов под майкой. Кажется, он понял, что продолжать ссориться с Фаустом – как минимум, не своевременно.
Как хорошо быть Хранителем! Боги дают тебе силу. Ты – оружие, даже если не вооружен. С Двуликими всегда все сложнее. Наблюдая одним глазом за приближающимся созданием, Теми пыталась отломить ветку потолще у ближайшего дерева. Прощай, маникюр, ты стал второй жертвой после духов. Кажется, скоро у Двуликой не останется совсем ничего от обычной девушки из Афин…
Времени было совсем мало. Девушка поняла это, когда дерево перед ними свалилось в сторону, подсеченное чем-то острым. Кто бы это ни был, ломать ветки у него получалось значительно лучше, чем у Артемис. А вот и оно… Она?!..
Плавно, несмотря на гигантские размеры, на их поляну вползла змея. Вернее, змеей она была ровно наполовину. На нижнюю. Длинный чешуйчатый хвост венчал собой женское тело. Голова этого создания возвышалась на высоте метров трех от земли. В руке у мадам был большой изогнутый меч (именно им она и срубила дерево), а на конце хвоста нервно подрагивало нечто, похожее на булаву. Монстр явно не спешил, зорко оглядев собравшихся и давая людям оценить себя. Красится она явно лучше меня, - глядя на ее лицо, глупо подумала Теми, все еще висящая всем весом на упрямой ветке, не желающей ломаться. В чудовище была определенная эстетика и даже женственность, что не лишало ее смертельной угрозы для ее противников.
Тебя еще и благодарить надо? А не охренел ли ты часом? Само собой Фауст начал отмахиваться и врать. И его подмигивания лишь убедили Сета в том, что Хранитель просто нагло врет ему в лицо. Ладонь зачесалась с обратной стороны, сжимаясь в кулак. Отведешь. Еще как! Проводишь, выстилая мне дорогу мягким мхом. Реальность Тартара вокруг окончательно утвердилась и прекратила плыть и покачиваться. А пока Сет медленно возвращался, Фауст успел обернуть свой щит в нож и выскочить. Двуликая тут же последовала за ним, увидев в нем союзника. Прищурившись, Сет зло рыкнул. Когда я тебя тащил на плече, ты была вовсе не против моей компании и моих рук. А теперь за этим побежала. Все вы такие. Кстати, почему я решил, что Фауст - мертв. Если он такой же как я, значит его можно грохнуть. Крови захотелось еще сильнее, но как только Сет вынырнул из пещеры вслед за двумя прихвостнями Беннингтона, голос богов окончательно убедил его в реальности происходящего, и мысль, что теперь каждый сам за себя, утвердилась в его голове. Проклятый Тартар! Почему именно он? Почему не пучина Посейдона? К слову о Посейдоне... Эта медуза, которая в пещере... это Артемис была? Сет скривился как от кислого лимона и покосился на Двуликую, висящую, как маленькая макака, на дереве. Теперь-то с ней что не так? Что она вытворяет? Эта херь со змеиным хвостом вряд ли испугается кульбитов Артемис. А у меня никакого оружия с собой. Лжец-то подготовился. Хотя с этой зубочисткой шансов у него не много. Сет напрягся. Конечно, его собственное тело было тем еще оружием, но душить змеищу голыми руками ой как не хотелось. Вот бы хоть глоток воды. Я бы эту шлюху шипящую на дольки покрошил. Трезубец? Нет. Использовать его в первый день игр - подписать себе однозначный смертный приговор. Шоколада, как и воды, тут тоже не предвидится. Черт-черт-черт! Мидас оглянулся в поисках подручных средств. Его взгляд снова упал на Артемис. Может, Тритон? Времени соображать совсем не было и Мидас ломанулся к девчонке, качающейся на ветке. Обхватив ее руками, чтобы не сбежала, Сет поймал ее испуганный взгляд.
- Я люблю тебя! - и тут же накинулся на ее губы со всей страстностью на какую был способен, думая о шипящей трехметровой бестии. Боги, хоть бы эта тварь занялась Фаустом. Мне нужно еще пару секунд. И пока Двуликая не пришла в себя, Сет укусил ее за губу, пуская девчонке кровь. Давай, Тритон! Я призываю тебя, ну!!! Давай! Давай! Давай, твою мать!!! Замерев в нелепой позе с Артемис в руках, Сет принялся лихорадочно оглядываясь в поисках подмоги, но лес Тартара наполнялся лишь злобным шипением змеистой твари. Опять провал... Твою мать... Ты вообще хоть на что-то можешь сгодиться, Двуликая, а?
Призыв Тритона.
Хранитель может призвать Тритона – чудовищного сына Посейдона, который имеет человеческую фигуру и хвосты дельфинов вместо ног. У него с собой оружие – раковина, в которую он дует и от её звуков разыгрывается шторм или очень сильный ветер, не меньший, чем от взмаха трезубца Посейдона. А так же выступает просто сильным воином в любой схватке. Тритон будет стоять за Хранителя до конца, пока у Хранителя есть силы, и он находится недалеко от воды. Однако, если воды поблизости нет, Тритон будет черпать силы из Хранителя, чем очень сильно сократит время схватки.
Жертва: Взамен за свои услуги Тритон требует крови любимого человека. В свете этого Мидасу эта способность остается недоступной.
Отредактировано Midas Seth (30.01.2016 23:46:09)
― Фауст, я хочу пойти с тобой, ― решительно заявил мелодичный голос.
― Сочувствую, ― хмыкнул он и был таков.
Ответ последовал сразу, правда, сорвался он не с хорошеньких губ девчонки, а с чудных листьев таинственных кустарников. Шелест с каждой секундой становился все громче и настойчивее, решительнее, и Фауст с досадой признал: долгожданный побег отменяется. Сорваться сейчас с места и побежать, значит, раздразнить того, кто прячется в кустах, бросить ему вызов, словом, благоговейно махнуть красной тряпкой перед мордой разъяренного быка. Фауст такого подарка не собирался делать ни быку, ни этим двоим товарищам.
Кстати, о товарищах. Отойдя от опасно шелестящих кустов на безопасную дистанцию, хранитель Никты заметил, что неприятели занимались всем, кроме того, что нужно. Девчонка, словно неуклюжая обезьяна, повисла на крепкой ветви. Благо Фауст сразу сообразил, что ей нужно от несчастного дерева, поэтому за два широких шага преодолел дистанцию, замахнулся, и на упрямую ветвь опустилось острие не ножа, а меча. Сук, жалобно хрустнув, сломался и полетел вниз. Гете ухмыльнулся, глядя на девчонку сверху вниз, но руки не протянул. Взгляд его так и говорил «спасибо в карман не положишь».
Не прошло и двух дюжин секунд с момента победы над веткой, как на поляну вышло?.. выползло?.. выплыло?.. нечто. Глаза красные, злые, словно сама жизнь, тонкие губы растянуты в холодной улыбке, с острых клыков обильно капала вязкая слюна, похожая на кислоту. И хвост. Обычный змеиный хвост, на конце которого болталась здоровая булава. Фауст, нервно поджав губы, повернул голову и взглянул на товарищей из-за плеча.
И охренел. Они целовались, мать их, целовались! Нашли время. Идиоты!
Встряхнув головой, хранитель раздраженно стиснул зубы, и желваки на покрытом щетиной лице ходуном заходили от раздражения. Он сделал медленный, но решительный шаг назад, равняясь с неприятелями, которые волей случая стали союзниками. И только сейчас мужчина обнаружил, что меч легкий, почти невесомый и лежит в ладони, как влитой. Это хорошо, конечно, но вряд ли Фауст одолеет чудище одним мечом.
― Простите, что смею прерывать ваши брачные игры, ― прошипел Гете отнюдь не извиняющимся тоном, ― но если вы, дамы и господа, не заметили, то напоминаю: напротив нас стоит чудовище, жаждущее намотать наши кишки на ближайшее дерево.
И было бы неплохо придумать план, как этого не допустить.
Стиснув эфес меча в левой ладони сильнее, Фауст вновь повернулся и теперь взглянул исподлобья на чудище. Что у нас есть? Женские голова и туловище, змеиный хвост с булавой на конце, что-то вроде секиры и, что самое страшное: разум. Она разумна – ее действиями будет руководить мозг, а не животные инстинкты. И это действительно паршиво.
И вдруг она издала такой истошный вопль, что деревья закрылись ветвями, а цветы спрятали собственные соцветья за лепестками. Фауст поспешил зажать уши ладонями, едва удержав в руке меч. Чудище времени не теряло: полузмея замахнулась и ударила секирой оземь.
Землетрясение.
Почва под ними как будто треснула, раскололась на множество неравных частей, многие из которых тут же полетели вниз – в глубокую черную дыру. За ними полетел бы и Фауст, если бы не удержался, схватившись за ближайшее дерево.
Меч снова был обращен в нож и сейчас сжимался в зубах. Фауст хотел было оглянуться, чтобы увидеть товарищей, но не успел: послышался глухой звук. Куски земли продолжали обваливаться. Трещины подбирались к тому дереву, на котором висел Фауст.
Отредактировано Faust Goethe (31.01.2016 22:27:14)
Как все это похоже на «Индиану Джонс» или «Парк Юрского периода». Интересно, можно ли за две секунды заставить себя поверить, что все это не по-настоящему? Это понарошку Тартар, это искусственный монстр, который сейчас пошипит, помашет своим буздыганом, а потом спокойненько даст себя убить, развалившись на куски из папье-маше.
Подобное самовнушение не дало результатов, а предаваться медитациям времени не было. Ветка гнулась, но отрываться от дерева упорно не хотела. И когда подскочил Сет, она даже успела заподозрить его в приступе джентльменства – неужели поможет?
- Я люблю тебя!
Что? Мир замер на долю секунды, которая длилась бесконечно, поэтому впитывать новость можно было неторопливо. Мидас оценил ситуацию, понял, что гибель неминуема и решил признаться в любви напоследок? Все его гадкие выходки в адрес Двуликой были продиктованы тайной любовью? Этот большой, сильный, красивый мужчина влюблен в нее? А она? Она тоже? Щеки вспыхнули, когда его губы прикоснулись к ней. Что происходит? Почему в одно мгновение все встало с ног на голову? Первый поцелуй – таким ли он должен быть?..
― Простите, что смею прерывать ваши брачные игры, но если вы, дамы и господа, не заметили, то напоминаю: напротив нас стоит чудовище, жаждущее намотать наши кишки на ближайшее дерево, - слова Фауста слышатся, как в тумане. Брачные игры? Они что, со стороны выглядят, как целующаяся пара? Постойте, они ведь и есть…
…Острая боль, вкус крови, и Теми падает с небес на землю. Умозрительно падает – формально она с ненавистной веткой в руках, ловко срезанной Фаустом, все еще в объятиях Хранителя Посейдона. Но все грезы вмиг растворяются в воздухе. Он просто издевается над ней, вот и все! Все становится очевидным.
Такой дурой она себя не чувствовала никогда! Поверила! Поверила Мидасу Сету! Кем надо быть, чтоб допустить такое?! Идиотка!! Позволила ему поцеловать себя!
Руки были заняты, но все свое отношение выразить было просто необходимо. Рыкнув, Теми коротко, но сильно ударила мерзавца коленом в пах. Сет зашипел, не сдерживая ругательства, отпустил девушку, схватившись за более насущные проблемы на данный момент. Пусть скажет спасибо, что не получил по загривку палкой, и спасло его отнюдь не человеколюбие Теми. Чудовищное создание пошло в атаку. Для начала психическую – от вопля Змеи подгибались колени, в голове звенело. Наверное, подобные ощущения при контузии – полная дезориентация в пространстве, шок и боль в ушах.
Но погружаться в собственные впечатления было недосуг – земля перед ними начала проваливаться. Забыв про Хранителя из Огня, Теми бросилась вперед, ибо Фаусту грозила смертельная опасность. Хватит ли ей сил вытащить взрослого мужчину, она не думала. Должно хватить. Протянув ему кусок злосчастной палки, чтоб не подходить к самому краю обрыва, она крикнула:
- Держись, хватайся!
Каблуки проваливались в ставшую рыхлой землю, мешая сохранять равновесие. Чертовы босоножки, лучше уж босиком! Змея тем временем замахивалась на дерево. Именно то, за которое зацепился Фауст. Которое, падая, может снести их всех.
Вы здесь » Под небом Олимпа: Апокалипсис » Отыгранное » Мы сами свое небо, мы сами себе ад
