- Плохо смотрела, - не пощадил ее самолюбия Юклид, - Во-первых, я пользовался салфеткой, а во-вторых, все-таки не совсем человек и у меня несколько иной состав крови. В мази борец.
Картинка казалась выпуклой. Загадочное слово "развод" растревожило память, воздушным пузырем погнав на поверхность прожитое. Молодую гарпию Таис в роли жены. Греческое лето. Ее учебу в Сорбоне. Его охлаждение и сознательное попустительство. Ее измену. Его месть. Два и три. Два года они жили вместе, три года она училась и тайком жила с другим. Совпало. Хрестоматийная история.
- Ребенок, - мыльная пленка прошлого лопнула, демонстрируя других персонажей в настоящем, - Не дети целуются сами.
И лизнул ее в обожженную ядом ладонь.
- Дело не в том, что ты будешь скучать. Главное, научиться расчитывать только на себя и не встретить в жизни тот момент, когда за прежде рукотворное чудо никто не предложит цены.
"Как бы ты не просила."
Светлый вьющийся пушок над макушкой, межбровные тени, решительно поджатая нижняя губа - стойкое намерение не оглядываться назад.
Раку смыло горечь. Змей действительно не любил Хранителей. И вроде бы должен был радоваться потере в их стройных рядах.
Он и радовался, опустошая хмельной кувшин. Сдержанно.
Мазь припекала.
А вообще, девица-сказочница встречи второй выгодно отличалась от встречи первой. Может, виной тому была спокойная, буквально расслабленная атмосфера, может то, что Сафа лишь шаркал в отдалении шлепанцами, а не пытался петь серенады под низким бортиком топчана не вдохновляло бабушкину внучку, но не улавливал Юклид в Кассандре желания немедленно пересчитать ему зубы, измерить высоту гребня и отодрать с хвоста чешуйку. И ее минорный лад его вполне устраивал. Притихшая, похудевшая, с синевой под глазами, с неравномерной розовостью искусанных губ, женщина позволяла надеяться, что дважды на нее взгляд в толпе не упадёт, что эта ее новообретенная или же повседневная обыденность послужит ей лучшим щитом, чем его многотонная туша.
Пройдет время, ее жизнь войдет в колею, и даже запах благовонных воскурений не почудится в ее ауре. Даже отблеск янтаря.
Скучно-то как в безопасности.
"Но жениха ей выбирать замучаешься", - подумал Натхайр, воспоминаниями о разводе подключившийся к донкихотской жилке. Он так ей и сказал:
- Тяжко будет тебя замуж выдавать.
Мы в ответе за тех, кого... В общем, кто-то за это ответит!
Сообщений 121 страница 123 из 123
Поделиться12114.12.2015 23:17:19
Поделиться12219.12.2015 01:56:38
- бесконечен лишь Млечный Путь
- Ссылки:
- Сообщений: 13781
- Уважение: +2739
- Информация: × Кассандра Свитанок, 27 лет
× Хранитель Морфея
× Сопротивление, координатор - Музыка:
- Последний визит:
21.02.2022 23:41:02
Касс чувствовала себя глупо. И даже не из-за того, что дракон использовал безобидную подколку, касающуюся примера, против нее. Вот это не задело ни капельки. Неоткуда ей было знать об особенностях драконьей физиологии вообще, и отдельно о тех, что характерны для человеческой части облика. Никакие ученые не проводили сравнительные анализы, не освещали в их прессе, не давали интервью по телевидению. Она-то и про существование драконов, как не персонажей мифов и сказок, узнала меньше месяца назад.
И даже не из-за того, что ее назвали ребенком. Для существа, вроде дракона, да еще и воплощенного океана, если она правильно понимала часть воспоминаний, то все, бродящие по земным дорогам, или значительная часть, были детьми.
Чувство было вызвано совершенно другим. Ее откровенных признаний дракон не понимал, вернее, пропускал через свое мировоззрение, и в результате получал совершенно другой результат. Притягательность Хранительства была вовсе не во владении Силой, она заключалась в причастности к Чуду, отношении к Волшебству. Пускай такому, за которое полагалось вносить плату! Пускай, даже в детских сказках герои платят за магическую помощь. Нет в этом ничего необычного. Но быть частью магического мира, персонажем сказки - это манило, как никакая сирена не смогла бы своей волшебной песней...
Три раза "Гнев": отогнать Гарпия, отвлечь Эрику и спасти владельца книжной лавочки, - светловолосая мысленно загибала пальцы, припоминая сколько раз использовала техники не во время тренировок. Три раза"Колыбельная": недоэльфы и жрецы в Древней Греции, и Носитель на ночных улицах Афин, во время встречи с Хранителем из Огня... "Покров"...Ни разу...
Получалось меньше десяти использований за два года, даже если о паре девушка забыла. Это много или мало? И один раз - только для себя. Самое смешное и глупое заключалось именно в этом- использовать технику на себя Кассандра не спешила, предпочитая обходиться именно своими силами. Но скажи она это сейчас дракону, перечисли в слух, он посмотрит так, как только он умеет. А потом скажет что-то вроде "Но ты ведь знала, что сможешь использовать технику, когда станет невмоготу".
Знала. Но это только одна сторона медали. А их две. И вторая не менее важна, - Касс разглядывала покрасневшую ладонь, чуть щемящую, но не спешившую облезать кожей, и понимала, что любая попытка доказать свою правоту- проигрышна изначально. Зато никакой хищник не решиться покусать, и могу с чистой совестью говорить, что ядовитая, - усмехнулась.
- Тяжко будет тебя замуж выдавать, - сказал дракон, и писательница опешила.
Он произнес это так обыденно, словно все было решено, список потенциальных претендентов на руку, сердце и прочие органы составлен и принят к рассмотрению высокой комиссией, состоящей из него одного, а свое согласие Кассандра подписала кровью... Та самая кровь отхлынула от щек. Румянец, полученный немногим раньше, выцвел почти мгновенно.
- Нет, не будет, - произнесла спокойно, оглядываясь по сторонам в поисках той из дверей, которая возможно приведет к комнатке с одеждой. - Потому что никто меня замуж выдавать не станет. Я сама как-нибудь справлюсь. Сама решу, сама выберу, - пожала плечами. Как делала всегда.
Поделиться12319.12.2015 23:00:29
Глазом не скосил, ухом не повел, плечом скептично не дернул. Допил свой кувшин, задвинул ступней обратно под столик, обратился взором к сладостям. Ни одна из его прежних жен и подруг не расписывалась в беспомощности, особенно на фронте личных баталий. Ни одна не искала сваху. И все покорно подчинились его выбору. Может, от того, что не знали кто пристраивает их в хорошие руки? У жизни свои законы. И лучше не ходить им на перекор, даже если ты способен на многое, если не на все.
Они часто спорили с Чжоу об этом. Кузен, мудрый во всем, что касалось бессмертного бытия, вещей явных и видимых только уголком глаза, никак не мог принять такую братскую щедрость, как раздачу собственных любимых жен. Владыка желтых морей и мутных рек, царственное воплощение Неба на земле, был счастлив в своем гареме. И гарем его, вся его разношерстная - порой буквально, - пестрохвостая семья не могла взять в толк, как можно согласиться на подобное. Быть женой дракона, его наложницей - это великая милость и великая радость. От этого невозможно отказаться по доброй воле. Так считал гарем Чжоу. Отдать свою собственность, значит перестать быть собой. Таково было мнение кузена.
Натхайр его разделял. Полностью.
Замотанная в полотенце женщина напротив была его безраздельной драконьей собственностью. И не важно кто был в ее теле, когда она делила с ним постель. Потому как само разделение в данном вопросе не имело значения.
Все, что хотя бы раз попадало в поле змеиного внимания, все, чего касались его руки, становилось принадлежащим ему.
В этом не могло быть сомнений, так же как в том, что дождь склонен падать с неба на землю, а не наоборот.
И все же..
- Разумеется, ты выберешь сама, - легко согласился он, поднимаясь. - Нам пора. Сафа зовет. Обед готов.
Змей подал Кассандре руку. С топчана так неудобно, неловко выбираться самостоятельно.
Они так его и не увидели. Ни Сафу, ни кого-либо еще в большом доме, в полотняной, похожей на большой тюркский шатер беседке, где на накрытом скатертью столе их ждал полноценный, на восемнадцать блюд обед, ни в опустевшем на зиму саду. Натхайра это не беспокоило - он слышал, что Сафа и его внук рядом, как когда-то рядом была его дочь и мать. Натхайр знал, что когда старик Сафа уйдет по протоптанной прабабкой тропе, этот дом по-прежнему будет ждать его, Змея. И даже если в мире разразится очередная война, даже если рухнет эта крыша и до основания разрушатся стены, то другой дом в другом месте, где будет кровь этой семьи так же гостеприимно примет его. И ее.
Иногда, слово преданность, тоже что-то означает.
Он расплатится и за обед и за баню, не оскорбив. Оставит на скатерти среди опустевших тарелок и винных бокалов тяжелые золотые дублоны и кривой кинжал в желтых временем драгоценных костяных ножнах.
Он проводит свою гостью за кованную ограду, по кривым, извилистым улочкам до зеркального кафе на пересечении дорог, где сегодня увидел ее и эти несносные одноногие столики. И жуть опять будет ползти по его пятам, обнимать за плечи и заглядывать встречным в глаза, вопрошая безмолвно о главном.
Почему же она так и не попробовала чаю, приготовленного от сердца для нее?
Они разойдутся каждый по своим отелям, по своим постелям, не спросив будет ли кто-то для кого греть холодные зимние простыни.
А встретятся ли...
Отредактировано Euclid (19.12.2015 23:28:43)
