Отношение к полетам у Натхайра, как особи разумной и крыльями природой ни в коей мере не наделенной, было неоднозначным. Восторг и трепет от овеществленной законами аэродинамики и человеческой упрямостью мечты густо замешанные на мрачном скептицизме существа "рожденного ползать". В крайнем случае, воплощенного ходить. Нет, вручать судьбу своей немалой тушки в заботливые руки экипажа продукта инженерной мысли Юклид не опасался. В конце-концов, современные авиалайнеры это вам не тонкий парашютный шелк планера, не дюралюминиевые трубы дельтаплана и даже не открытый всем ветрам биплан, на время полетов в фанерно-парусиновом варианте которого, помнится, один конкретный дракон становился ярым приверженцем всех религиозных конфессий разом. Современные покорители неба надежны, комфортны и потому скучны. За широким фюзеляжем и крыловых вертикальных законцовках съедается изюминка грозового фронта, звукоизоляция салона спасает тонкий слух от рокочущей мощи двигателей и лишь знание о местоположении, наполняемости, а главное, уязвимости топливных баков еще хоть как-то щекочет нервы. Поэтому Юклид, в прошлом страстный поклонник авиатехники и неравнодушный скайдайвер в настоящем, в нынешних самолетах предпочитал спать, спать и еще раз спать. Прислонившись к фюзеляжу и всем телом чувствуя песню воздушных потоков. Игнорируя как стюардов, так и остальных пассажиров с их фобиями, маниями и психозами. Закрыв глаза плотной повязкой, а плечи укутав мягким пледом. Сибаритствуя, как всегда.
В этот раз, правда, "как всегда" получалось с натяжкой. Сон был поверхностный, прерывистый и утомляющий почти как бодрствование. Сам себе не желая сознаваться в этом, Змей взбудораженный присутствием на ограниченном куске тверди двух других драконов, уделял им слишком много своего драгоценного внимания, хотя ему было о чем подумать помимо пары огнедышащих сородичей. О да, пары. Запахом самки пропитался весь выпускающий терминал, будто она то ли жила долгое время в накопителе, то ли была достаточно древней для того, чтобы аура зверя воспринималась как нечто материальное. Самец на ее фоне откровенно терялся. Впрочем, по мнению Юклида, взращенного тетушками в любви и заботе, на фоне самки теряется любой самец - не тот приоритет опасности. Он честно старался абстрагироваться, сосредоточиться на юбилейной сотне закадычного недруга оберштурмбаннфюрера Шёнфельдера, к которому в общем-то и летел на торжество, в официальной версии внучатым племянником самого себя, но тот первый всплеск эмоций, поставивший дыбом короткие волоски на шее, когда он учуял драконессу, никак не желал угомониться в крови. Да еще ветер за слоями обшивки играл торжественную фугу, вторя мелкой дрожи корпуса. Ничего удивительного, что в такой нервной обстановке Юклид проворонил сам момент крушения. Желтый намордник кислородной маски треснул его по лбу совсем немногим раньше, чем пресловутый широкий фюзеляж раскололся хрупкой яичной скорлупкой и его привинченное к полу удобное кресло стартовало с мелковорсного ковролина прямо в ослепительно яркое голубое небо.
Отношение к полетам без "крыла", парашюта и самолета у Натхайра было крайне отрицательным. Хоть, интуитивно вцепившись в плед, он не смог не отметить что горный воздух пронзительно чист и свеж, а перегрузка свободного падения приятно сводит судорогой желудок и давит тяжестью на грудь. "Высокогорье," - машинально отметил нелетучий Змей, пытаясь моментально закоченевшими пальцами расстегнуть пряжку страховочного ремня. Мимо, кувыркаясь, промчался кто-то предсмертно хрипящий, попутно придав драконьему креслу дополнительное вращение. Небо с землей поменялось местами и дальнейшее падение пошло воодушевляюще вверх ногами. Стоит признаться, пилоты сделали все что могли. Лететь Натхайру пришлось настолько не долго, что он не успел даже всерьез испугаться. Некогда было. Сначала пылкие объятия посадочного места, потом содранная замерзшей пряжкой кожа пальцев и вольное парение с попыткой не расстаться с пледом. Как кусок ткани мог ему помочь, дракон не задумывался, видимо работали инстинкты, надеющиеся что тонкотканная шерсть заменит парашют или это был редкий ценный проблеск ясновидения.
Неджентельменски матерящейся кометой Юклид мелькнул в воздухе и исчез в густой зеленой шапке леса.
Мохнолапые статные красавицы-лиственницы, ошеломленные его натиском, отвечали на ухаживания запоздало. Повязка на глазах мешала ориентироваться, но отвлечься от хватания, скольжения, увертывания и группирования, чтобы ее снять и посмотреть далеко ли там до грунта, Натхайр позволить себе не мог. Так и падал вслепую, заклиная Бездну, Хаос и все его божественные порождения, чтобы не было на пути острых сучков, гранитных обломков и чтобы загоревшийся хвост самолета упал где-нибудь в другом месте.
А еще он искренне надеялся на свой незаметный и незаменимый гравитационный щит.
Отношение Натхайра к полетам определенно менялось.
Избитый ветвями, оцарапанный, ободранный, но живой Натхайр приземлился удачно. Даже мягко. Зарылся по самые уши. В муравейник.

Отредактировано Euclid (16.07.2014 19:35:05)

Ещё раз недовольно фыркнув прямо в морду Кхатариса, дракон неохотно поднялась, чувствуя некоторую слабость во всём теле. Страшно было представить, как всё может разболеться, когда она превратится обратно в человека, что должно было произойти в кратчайшие же сроки, потому что разгуливать в своём истинном обличье она обычно не любила, а тут ещё и ситуация, которая требовала сосредоточения, которого быть под чешуёй не могло, потому что сразу хотелось обрести свободу, затаившись в одной из тёмных пещер горной местности до конца своих дней. Чуть пошатнувшись, Метида встала на землю, тряхнув мордой и оглядываясь. Ничего хорошего их нахождение здесь в облике людей не предвещало - ничего, что могло бы сулить спасение. Но они ведь драконы, где они только не пропадали, верно?
Метис мысленно отметила для себя, как вцепился в неё Кхатарис при падении, переживая, что с ней может что-нибудь случиться, что крушение может их разделить. Но из головы не выходил и его флирт со стюардессой, который, в принципе, значил мало, а почему-то задел древнюю женщину, которая уже и позабыть успела, что подобные чувства вообще способны находить применение в быту. Тряхнув головой, она заметила, что Диксон уже успел начать принимать свой прежний вид. И он... приказывал ей? Могла бы она сейчас повести бровью, то непременно сделала бы это, а пока хватило возмущённого взгляда и полного игнора того, что он ей говорит. Горы вокруг стали становиться больше, а собственное ощущение могущества и всесилия теряло свой вес параллельно с превращением. Стало даже немного грустно, но Гекуба поспешила заглушить эти чувства. Драконом хотелось бы остаться навсегда, да только удастся ли выжить в современном мире, не попав на стол для опытов?
Спинеллис молча двинулась следом за Кхатарисом, ничуть не стесняясь своей наготы, как и прежде. Зато она вполне могла стеснить кого-нибудь ещё. Например, дракона, к которому они шли (если бы Метида сразу не знала о цели их движения, то никуда бы и не сдвинулась). Но ощущение того, что он где-то рядом, не могло отпустить. Метис, честно говоря, было плевать, она могла остаться тут совершенно одна, дожидаясь, пока какая-нибудь спасательная операция не вернёт её домой, но в пятой точке у Кхатариса явно было шило.
- Высокогорье, - холодно заметила Метис в ответ на оказавшемуся удивительно вежливым и по-своему привлекательному дракону. Она успела оценить его с головы до ног и прикинуть разницу в их возрасте, не останавливая свой шаг в направлении к нему. Тело начинало немного подвывать от боли, но её можно было терпеть. - И ничего более, что помогло бы нашей ориентации на местности, - закончила она чуть потеплевшим голосом. Всё-таки, угрозой этот мужчина не выглядел. Да и был ещё совсем юн как дракон. - Вы разрешите мне позаимствовать Ваш пиджак? - спросила Метис, переходя сразу же к главному. Ей-то было всё равно, как она выглядела, холод она бы тоже не ощутила, сумев нагреть собственное тело. А вот мужчина мог быть явно смущён её наготой. - Я бы попросила плед, но, боюсь, он слишком колючий для соприкосновения с моей нежной кожей, - она тряхнула головой, перекидывая тёмные волосы с плеча на спину. - Меня зовут Метида. А это Кхатарис, он вечно бежит вперёд паровоза, - она даже позволила себе слегка улыбнуться. На Диксона женщина так и не взглянула. Раз уж им втроём теперь однозначно суждено застрять на одном острове вместе, можно попытаться подружиться.
Она почти фыркнула, осознавая, что раньше у неё не возникало желания ни с кем подружиться. Вообще.

Отредактировано Metis (22.07.2014 06:20:04)

Ладная брюнетка с серьезным взглядом зеленых глаз, Метида, понравилась ему. И, в общем-то закономерно, нравилась тем больше, чем многозначительней перекашивалась рожа самца. Она и впрямь пахнет горячей свежей смолой. Амбер. Юклид уже сожалел о том, что все же поборол инстинкты там, в аэропорту, а затем в воздухе, и не отыскал ее в толпе раньше. Гармоничная соразмерность ее движений - неспешных, ничуть не вызывающих, почти текучих и лишь самую малость стесненных, но вряд ли по причине наготы - заслуживала менее экстремального знакомства. Действительно, древняя. Не настолько, как самая молодая из тетушек, но, пожалуй, лет на сто-сто пятьдесят старше кузины Рианнон, а это уже кое-что значит для сухопутной химеры с их ограниченными жизненными пространствами и скудной кормовой базой, если характеры их хоть в чем-то совпадают... Змей отметил как показательно Метида игнорирует своего спутника и едва удержал понимающую ухмылку. Совпадают.
Неловкости от того, что в образовавшейся компании оказался самым младшим он не испытывал. Даже когда не познакомившись толком, блондин потянул даму в лес, будто в лесу было что-то крайне ценное для него, Юклид не выказал ни спеси, ни какого-либо иного возмущения. Затушил о подошву окурок, спрятал его под мох и двинулся следом, благо уклон почвы призрачно намекал, что центр долины где-то впереди. Чуть дальше впереди, чем стройные обнаженные женские бедра... Абсолютно хрестоматийная парочка, как из справочника: Драконы. Быт и нравы. Практикум в естественной среде. Кхатарис до крайности напоминает обычного ревнивого парня, каких сотни. Честно говоря, не провоцировать его открыто требует серьезных моральных усилий. Тем более, когда объект для провокаций оказался действительно хорош. А ведь ни слова напрямую с его стороны. Неужто, такой суеверный? Или просто так хочет убить? Ка-а-а-акой хороший ящер... Прямолинейный, хозяйственный, уверенный и очень-очень неосторожный. С позиции замыкающего Юклид видел вцепившиеся в тонкое запястье узловатые пальцы. Любопытно, дракон осознает что со стороны этот жест выглядит весьма похожим на то, как маленькие сорванцы в зоопарке тянут своих мам посмотреть на бегемота или стремление пометить территорию затмевает ему все? Впрочем, кто их, огненных, разберет. Может у них прогрессирующий патриархат и самка взгляд поднять от стоп своего господина не в праве? А может благородная дама просто не намерена затевать безобразный семейный скандал при постороннем? Змей признал, что у него слишком мало данных для объективного анализа, а пережитый стресс неразумно толкает к агрессии и вернулся к наблюдению. Прямо по курсу белели голые ягодицы, работая при ходьбе упруго и размеренно что у одного, что у другой, но Юклид из чисто эстетических соображений предпочитал любоваться все же женской спортивной походкой, сильными икрами и прямой спиной, все отчетливей понимая с каждым шагом, что раздеваться ему все-таки придется и уже почти хочется. Брюнетка понравилась ему настолько, что он и не подумал отдавать ей пиджак, в чьих карманах было слишком много личных полезных мелочей, которые просто некуда было деть не привлекая к ним внимание. Да и хлопок в комплекте с кашемиром представлялся ему лучшим решением, чем самый качественный бемберг. По крайней мере, из рубашки и пледа женщина, при желании, могла соорудить что-то более похожее на полноценное одеяние. Могла и не соорудить, но отказать даме в выборе? Можно, но лучше другой видовой принадлежности.
Раздевался на ходу. Сорочку накинул Метиде на плечи при первой выпавшей остановке, представился:
- Натхайр. - и поморщился брезгливо. Не впервые звук его имени сопровождался хрустом чьего-то позвоночника, не впервые он присутствовал при чьем-то принудительном умерщвлении, а уж факт рационального мародерства, в исполнении Кхатариса исключительно на пользу одного себя любимого, он и вовсе почитал благим делом. Но данное безобразие морской дракон не одобрил и не счел нужным вежливо это скрывать.
Высота, на которой покачивались кроны лиственниц восхищала. Подумать только, пережить такое низвержение и нарваться на стайку оборзевших от цивилизации хищников. У жизни странная справедливость.
- Мясо, - скучающе сообщил Змей этим далеким кронам, - Дольше сохраняется свежим пока оно живое.
В прозрачной голубизне небес не парило ни орлов, ни парашютов. Не слышно было ни шелеста вертолетных винтов, ни призывных криков спасшихся. Лишь шумел добротный строевой лес. И никто не мог поручиться, что в этих горах водилась другая крупная живность, кроме человечины, которую местные муравьи до белых костей очистят в ближайшие сутки.
- Правда, мы всегда можем поискать самолетные пайки. Они должны быть в хвосте лайнера. Там же где и бортовые самописцы. Передающие сигнал аварийные самописцы

Отредактировано Euclid (22.07.2014 22:47:11)

Метида лишь равнодушно пожала плечами, когда Кхатарис напомнил ей о времени перед поездкой. Тогда ещё он вёл себя более-менее по-джентльменски, делал вид, что его волнуют чувства дракона хотя бы на треть. В самолёте же всё кардинально изменилось. О том, что рядом с ним сидит женщина, которую он позвал с собой, Диксон совершенно забыл, найдя увеселение в компании стюардессы, которую тогда Метис вполне способна была съесть, не оглядываясь. Сейчас же, стоило на горизонте появиться другому дракону, оказавшемуся довольно приветливым и вежливым, Кхатарис сразу вспомнил о том, что когда-то претендовал на Гекубу и теперь может об этом громогласно напомнить. Иногда она его не понимала, очень хотела влепить ему затрещину, чтобы вправить мозги, которые иногда действительно словно бы съезжали с нужного места. Но можно было и признаться честно, что что-то в этом драконе было. Не было бы - она бы никогда не привязалась к нему. Не обычной привязанностью, а своей своеобразной, которую сама до конца не могла понять.
- Я не сказала, что хочу Хранителя, - едва заметно улыбнувшись, покачала головой Тида. - Я предлагаю варианты поиска самолёта и выживших, - уточнила она для Кхатариса, чтобы тот не спешил бросаться из крайности в крайность. - И вовсе не для того, чтобы их убить. Это ты ещё всегда успеешь сделать.
Спинеллис кивнула уходящему Юклиду в знак согласия и прощания. Она улыбнулась ему, но только лишь глазами, что он вполне способен был разглядеть. Задерживаться на месте дракон тоже не собиралась, было достаточно забот, которые требовали внимания как Метиды, так и Кхатариса. Оставаться слишком долго на этом острове не хотелось. Если бы это был её родной, то она бы не отказалась провести здесь и несколько сотен лишних лет, но, увы, таковым это место не было, а дома ждали не менее важные дела. Конечно, поездка с Диксоном отменилась в тот момент, когда самолёт упал. Больше никуда с ним отправлять она не намерена, хватило и того, что она уже увидела. И теперь явно того, что ей ещё предстоит перенести.
- У тебя есть свой план? - решила удостовериться Метис. Она не спешила, поэтому могла принять любой вариант развития действий. И ругаться, оставшись наедине, она тоже не хотела. Всё это уже было забыто и стёрто, без каких-либо оговорок. - Сейчас-то ты доволен?
Во время прений между Юклидом и Кхатарисом она предпочла не лезть, пускай мужчины хохлились бы сами. А тут они остались наедине. Если бы Диксон продолжал строить обиженку и униженку, она бы просто не выдержала. Согрев руку, Тида осторожно провела кончиками пальцев по лицу Кхатариса, давая ему понять, что можно обо всём позабыть. По-крайней мере, сейчас.

Рука, как это ни странно, не дрожала. Юклид сидел на корточках, привалившись спиной к шершавому стволу, и курил в затяг. Иногда он запрокидывал лицо к небу, забывая дышать, и тогда дым вырывался из легких глухим надрывным кашлем. Давно, очень давно дракон не был в таком смятении, не чувствовал себя настолько растерянным. Эта встреча изменила его, и в горьком табачном дыму он пытался понять насколько глубоко его затронули метаморфозы. Может это последствия стресса? Может убаюканная материалистичным цинизмом второй половины двадцатого века моя жизнь стала слишком сонной? В какой момент мне стало не безразлично? Змей поднимал лицо к синему-синему небу, но взгляд его неизменно спотыкался и замирал футах в тридцати пяти от земли так и не достигнув вершин деревьев. Что-то скользкое, холодное обвивало ему внутренности, пульсируя в десятки раз быстрее собственного сердца,  жаром взбудораженной крови опаляя уши. Он удивился до тошноты. Он восхитился до головокружения. Все в нем, забыв о нервной встряске, трепетало в предвкушении, но руки нет, руки не дрожали.
Ему казалось что под лиственницей он просидел вечность, врос в мох, стал серым горным камнем. Но теплая темная мерная капель не превратилась в поток, не залила багрянцем яркую зелень папоротника. Природа равнодушно посвиркивала птичками, деловито шебуршалась мелкой беспамятной живностью. Природа и не такое видела.   
- Подожди. Скоро вернусь. - Пообещал. Прежде всего себе.
Поднялся, отряхнулся и отправился назад по своим следам потрошить щедрый урожай чужого багажа и мародерствовать по трупам. Искал ремни, преимущественно мужские, широкие, но не прошел мимо пристяжного, ободрав с кресла, может быть своего полетного. Искал чистое белье, отдавая предпочтение натуральным тканям и стал счастливым обладателем тонкой льняной хламиды с женского плеча и пары хлопковых рубашек. Надеялся найти аптечку, но удовлетворился упаковкой гигиенических тампонов, десятком пластинок палстыря, маникюрным набором и ополовиненным блистером аспирина, хотя, признаться честно, в полезности последней находки сильно сомневался. Еще бы Натхайру не помешала ножовка по дереву и клещи, но из ста восьмидесяти пассажиров аэробуса почему-то никто не захватил с собой чемоданчик с инструментами.
Он спешил, но не надеялся, что к его возвращению улыбчивый веснушчатый парень будет все еще жив.
В его глазах плескался Стикс. Из пробитой веткой лиственницы груди, пропитав насквозь форменную курточку стюарда, мерно подтекала кровь. На его губах пузырилась розовая пена и синеватая бледность расползалась по скулам. Нелепо вывернутая левая рука была очевидно сломана и не единожды, но мальчишка цеплялся правой и до сих пор не потерял опору под ногами. Не одержимый, не ипостась какой-то твари - чистокровный человек. Обычный человечек, категорически отказавшийся подыхать пришпиленной бабочкой. Юклид не смог пройти мимо. Упрямый стук сердца и пристальный немой взгляд попросили задержаться, посидеть, покурить, подумать еще. Юклид не занимался спасением "чужих" людей, тем более незнакомцев, тем более половозрелых мужчин, априори не являющимися ни слабой женщиной, ни стариком, ни ребенком. Смертоносная гадина, вполне способная оторвать голову за причисление себя к лику добра, он не склонен был заниматься благотворительностью в ущерб себе. А тридцать пять футов в верх с поврежденным плечом да по гладкому толстому стволу голым брюхом ни каким краем не манили барышами. Вот только с момента крушения уже прошло пару часов, да еще две четверти часа ушло на поиски страховочно-перевязочного материала, а коренастый плотно сбитый круглолицый парень, каких в любом греческом порту пяток на дюжину, все еще был жив.
Они упали с одной высоты.
На чем свет стоит Змей костерил свою сентиментальность весь путь "туда" и "обратно". Ему тридцать три раза казалось что вот сейчас он точно сверзится, переломается, уронит или неизбежно обдерется до мяса, что сук на котором висит стюард не поддастся, ремни развяжутся, а объект приложения усилий окочурится как раз в тот момент, когда успех операции будет уже в кармане. В кармане пиджака, что остался висеть на кустике внизу и который непременно обворует какая-нибудь мимохожая белка. Змей почти обнаружил у себя акрофобию, когда они спустились. А парень все еще жив. Змей понял, что об экстренной медицине он знает так исчезающе мало, что слезы наворачивались пока запихивал в рану тампон, потрошил и туго приматывал льняной холстиной с рюшками еще парочку, фиксировал палками перелом, продевал безвольную мычащую от боли тушку в наново переплетенную сбрую и взваливал его себе на закорки на подобии туристического рюкзака. Странно, но парень все еще жив. Змей придумал с десяток оправданий своему идиотскому поступку, начиная от "мясо должно сохраняться свежим" до " бюрократия остопаскудила, а чем больше будет выживших, тем меньше ко мне самому будут липнуть"почему?" и "устал воскрешать документы из мира усопших" пока тащился по лесу до бегущего в расщелине ручейка. Но упрямое человеческое сердчишко продолжало стучать и стучало всю дорогу по руслу, когда Натхайр вместо того, что бы смотреть на острые обломки породы под своими босыми ногами, выглядывал подходящий затон, куда бы мог свалить захребетника, притопить и наконец-то покурить в тишине и спокойствии, без судорожного хриплого дыхания над ухом. И даже когда выяснилось, что из мест приземления в долину путь пролегает через узкую горловину и витиеватые тропки драконьих интересов вновь пересеклись, когда трое встретились и вместо вежливого приветствия Юклид одарил парочку огнедышащих черным угрюмым взглядом "мое!", найденыш все еще являл чудеса упорства, оставаясь живым. И, бездна побери, стоя по колено в бурливом горном потоке, Натхайр был этому рад.

Отредактировано Euclid (12.08.2014 13:58:50)

Прошу простить за длительную задержку. Постараюсь больше не практиковать это.

Кхатарису снова захотелось нахохлиться. Что, в принципе, было вполне ожидаемо для Метиды. Она даже не удивилась. Просто равнодушно глянула на него, понимая, что мужчины навсегда останутся мужчинами. Вкупе с характеристиками, свойственными огненным драконам, коктейль его ревности становился буквально ясным на вкус. Только Гекубе сейчас совершенно не хотелось его пробовать. Она бы с большим удовольствием позволила облить себя ледяной водой, нежели смотреть на то, что происходит. А ведь она даже не смотрела. Метис была полноценным участником сего действа.
Нахмурив брови, Тида наблюдала за потугами Кхатариса, за его тщетными попытками войти в воду. В голове и мысли не проскальзывало о том, что он сможет остаться хоть в какой бы то ни было мере опасным, если ступит в стихию, являющуюся прямо противоположной его родной. Если уж он и хотел достать Натхаира, то делать это надо было на суше. Но, вероятнее всего, огненный дракон сейчас этого не понимал, думая лишь о том, как бы покрасивше припугнуть водного, да ещё и заявить свои права на единственную женщину-дракона на острове. Впрочем, сам водяной тоже не слишком-то и пытался уходить от неприятного контакта с Кхатарисом. Метиде казалось, что, несмотря на свою обаятельную вежливость, Натхаир всё равно пытался вести себя вызывающе и дерзить, лишь своим видом, не голосом и не словами.
Спинеллис сделала несколько шагов вперёд и ухватила Кхатариса за руку, притягивая к себе, подальше от воды, чтобы Змей оттуда мог спокойной выйти, не наткнувшись на огненного. Надеясь, что это успокоит её спутника, она осторожно переплела пальцы своей ладони с его, и позволила теплу заструиться по ним, ощутить жар. От этого самой стало хорошо и приятно. Приходилось только отдавать ладони немного внимания, чтобы не вспыхнул огонёк, не перекинулся на одежду и не испортил её безвозвратно. Оставаться нагой во второй раз особого желания не было, это могло стать очередной провокацией для Диксона.
- Хорошо, - медленно кивнула Метис, соглашаясь с просьбой Натхаира и легко улыбаясь. - Хоть Ваша забота мне и не вполне ясна, но костёр развести не помешало бы, если нам предстоит провести здесь ночь. Кхатарис, ты можешь подняться вверх по реке и набрать чистой воды? - обращаясь к нему, Гекуба старалась говорить спокойно и ласково, чтобы вызывать у него лишь положительные чувства. Большим пальцем она погладила его ладонь. - Я действительно очень хочу пить. И не отказалась бы от варёного кролика. Его мясо полезно. А я соберу травы.
Поправив выпавшие на лицо волосы, Метида принялась ждать решения Кхатариса. Хотя уже нутром чувствовала, что и идти набирать воду, и искать нужные травы придётся ей самой. Напряжение, возникшее между драконами с первых секунд, никак не утихало. И ей казалось странным, что водный дракон, относящийся к стихии спокойной и уравновешенной, не пытался также спокойно воздействовать и на огненного, которого не мешало бы немного "притушить". «А чего я ещё ожидала?»