Айола чувствовала себя чрезвычайно одинокой и потерянной. Сейчас она вспоминала свои первые попытки влиться в общество людей, и ей хотелось вернуться туда обратно, во время, где она еще не знала, что такое работа, деньги, права и обязанности, ложь и несправедливость, и не была обременена ничем, кроме как праздных прогулок по окрестностям, любопытно цепляясь взглядом за каждую, пусть даже самую крохотную мелочь. Для окончательно запутавшейся орестиады эта ситуация была равноценна внезапному пробуждению в незнакомом городе, которыми, по сути, сейчас и являлись ей Афины. Ни копейки в кармане, ни крыши над головой, ни друзей или знакомых, которые не то чтобы могли пожертвовать ей день ночлега, но и даже подбодрить добрым словом. Кроме, разве что, самой Фотайн. Айола осознала, что кроме случайно подошедшей на улице единорожки, у нее, по сути, в городе больше никого и нет, и она, после утешительного жеста рыжей, уткнулась лбом ей в плечо, ничего не говоря и полностью отдав себя в чужие руки, вскользь слушая все попытки успокоить ее.
И это худо-бедно удалось. Разговорчивая Фотайн своим монологом сумела вызвать у нее легкую улыбку, которая пока что была скрыта за опущенными на лицо темными волосами. Кое-что она слегка утрировала – и наверняка не со зла, так как она пока еще не знала прошлого орестиады и не могла утверждать, знакомо ли ей то или иное определение этого мира. С людьми она уже успела наобщаться, с некоторыми - подружиться, а потому четко представляла себе все грани человеческой души. И насчет записывать и подмечать – Айола вела блокнотик, что-то такое среднее между еженедельником и дневником, который она использовала на всех этапах своего становления в дивном новом мире, подмечая каждое свое новое открытие и уточняя для себя, как именно вести себя с тем или иным предметом. В этом списке можно было найти кучу различных заметок, например, правила пользования кофемашиной, телевизором, пылесосом (в трубку которого ни в коем случае нельзя засовывать язык!), кухонной плитой,  - в общем, проходила долгий путь обучения на своем опыте, постоянно оставляя после очередного эксперимента порезы, синяки и ожоги. А еще в том блокнотике был очень полезный график выполнения различных дел, расписанный на целую неделю, что здорово помогал нимфе ориентироваться во времени. Только теперь ничего не осталось.
- Поможешь? – брюнетка встрепенулась, подняв голову, и освободившись от обнимашек, которыми Фотайн только-только хотела ее одарить. Она отодвинулась на противоположный край дивана, чтобы четко и ясно видеть лицо своей новой подруги, и вопросительно выгнула брови тонюсенькими темными скобочками. Никакого намека на юмор она во взгляде единорожки не обнаружила, а потому немного боязно спросила еще раз: - Правда?
Не заметив какой-либо перемены эмоций, жалостливый взгляд Айолы сменился на искренне-радостный, и она подскочила с места, прямо-таки светясь энергией:
- Спасибо-спасибо-спасибо! – она подскочила к единорожке, и, нисколько не стесняясь своих эмоций, бегло чмокнула ее в лоб, и отпрыгнула на середину комнаты, бегло и без единой паузы тараторя радостные расхваливания самой себя:
- Ты меня даже тут не заметишь! Я… я послушная, тихая и аккуратная! – последнее особенно выделялось оброненной на пол электронной штукой, но Айолу такое несоотвествие не остановило. Более того, она даже не задумалась над этим, продолжая звонко распевать: - Я готовить умею, и тебя накормлю, и котика твоего, а сама я ем очень мало! Почти не ем вообще! И кровать мне не нужна, вот смотри, как я умею!
В этот ее одежда и кожа заметно побелели, оставив нормальную пигментацию на участке чуть выше ключиц, и через пару секунд перед единорожкой стояла почти самая настоящая статуя, которая при этом кое-как двигала головой и лучезарно улыбалась. Вот только Айола при всей своей вертлявости не учла, что превращаться во время активных движений и жестикуляций – это весьма плохая идея, а потому заметно потяжелевшее тело, не имеющее нормальной точки опоры, с распростертыми руками опрокинулось на спину. Нимфа, явно не ожидавшая такого исхода событий, лишь громко ойкнула после шумного падения вниз, и, уже лежа на полу, радовалась за то, что, по крайней мере, не успела по пути ничего сломать.

Ориентируясь  на то, что окружающие предметы не были истолчены в мелкую крошку, а котейка не носился по комнате угорелый с прищемленным хвостом, посадку Айолы можно смело назвать удачной. Ну, почти удачной. Несмотря на то, что при приземлении на пол окаменелое тело практически ничего не почувствовало, но затылок, коснувшийся пола, начал немножко побаливать, что нимфа мужественно стерпела, боясь расстроить и без того переполошенную единорожку. Она подняла взгляд на нависшее над ней личико рыженькой, что так забавно рассуждала о последствиях этого конфуза, что Айола не удержала эмоции, тихонько рассмеявшись:
- Нет, все хорошо, гляди! – По ушибленную голову она промолчала, но все же вернула себя в прежний вид, после оттолкнувшись руками и поднявшись в сидячую позу, не особо спеша подниматься с пола.
– Та-даммм! – Она раскинула руки, сверкая улыбочкой, демонстрируя завершение своего импровизированного фокуса. Последующие слова Фотайн опять повергли орестиаду в кратковременное смятение. Она оглянулась на стоящий рядышком диван, и едва заметно вздохнула, осознав, сколько проблем она доставит своим присутствием слишком дружелюбному единорогу. Ведь если она будет спать на этом месте, то хозяйка этой квартиры не сможет позвать сюда гостей, которых некуда будет усадить, и не сможет ходить в город в любимом платьице, если отдать его донашивать новой соседке. А потому Айола, пользуясь этими сомнительными, с точки зрения адекватного человека, доводами, перевела взгляд обратно на Фотайн и осторожно сделала встречное замечание, внося свои, пусть и несколько странно звучащие, но все же коррективы:
- Нет, я так не хочу. Это же твои вещи, все-таки… Лучше дай мне одежду, которая тебе не нравится, ну или из которой ты… эмм… выросла, - Айола мысленно ущипнула себя за то, что зря ляпнула такую чушь, ведь человеческий облик у ее новой знакомой  вряд ли радикально менялся с течением времени, и не хотела таким образом обижать ее или же расстраивать. В общем, надуманных предлогов нифма успела себе придумать целую гору.
– А я там под тебя подстроюсь уж. – Закончила она, поднимаясь на ноги и поправляя одежду. Еще раз осмотрев пол на всякий случай в поисках обломков каких-либо посторонних предметов, или же самой себя, Айола мягко улыбнулась и вновь взяла в руки недоеденный пирожок.